Ковров

Автор: Евгений Малышев Каждое лето, в школьные и студенческие годы, на каникулы я уезжал в деревню. Точнее, в поселок в Вязниковском районе Владимирской области. Бабушка ничего не рассказывала о моем поведении родителям, объясняя это тем, что она не "ябеда". Поэтому всё лето я и такие же, как я бухали, катались на мотоциклах и регулярно навещали клубы нашего села и окрестных деревень в поисках особ противоположного пола. В общем, скучать не приходилось, и лето было не маленькой жизнью, а большим приключением, причем, частенько на пятую точку.

В один из тех жарких летних дней, я, и пара моих друзей-собутыльников, распивали портвейн, устроившись в тени большого тополя возле некогда работавшей общественной бани. Раньше там, в буфете, работала моя бабушка, и каждый раз после парной отец пил пиво, а я наяривал коржики с томатным соком. Потом, когда я стал постарше мы с друзьями, ходили подсматривать в женское отделение, пока кому-то одному не залепили кипятком в лицо. Потом баню закрыли. Потом разобрали, и от неё осталась пара стен, которые в селе условно приняли за остановку для автобусов.

И вот, Лежали мы в тени и спорили о том, что делать дальше. Первый вариант - это завалиться на другой конец деревни к девчонкам. Там и накормят и выпить найдут, если надо, и в бане попариться были шансы, с последующим ночлегом. Короче, при удачном стечении обстоятельств, зависнуть можно было на несколько дней. Но это при определенном везении. У девчонок могли быть другие планы, и тогда нас ожидал бы холодный приём. К тому же с нами был Серега, а его эти дамы не особо жаловали. Тащиться по жаре три километра ради того чтобы попытать удачу не очень-то хотелось.

Еще можно было отправиться на пруд купаться. Там наверняка кто-то был "на шашлыках" (пикник с костром) и можно было удачно "сесть на хвоста", тем самым обеспечив себе удачное продолжение дня. Но всё осложнялось тем, что мы не могли определиться на какой именно пруд идти. Да и маячила там обычная пьянка у костра, а это слишком скучно – хотелось приключений.

Третьим вариантом развития событий было: свалить из села в другую деревню на озеро. Для этого надо было идти ко мне в гараж, чтобы взять мотоцикл. Ещё надо было найти денег, чтобы купить побольше бухла, ведь там никто угощать не будет. Леха склонялся именно к этому варианту, т.к. когда я достаточно захмелею и раздобрею, ему светило покататься на мотоцикле за рулем. Мы же с Серегой особых предпочтений не выявляли. Мы просто лежали и пили портвейн, чувствуя, что к тому времени, когда мы всё допьём, решение что делать дальше появится само собой. Причем единогласное…

Немного позже на горизонте замаячила знакомая фигура. Это подошел Санёк - его дом стоит напротив дома моей бабушки. Мы все друг друга знали с детства и гуляли вместе, потому что жили рядом. Когда ходили драться улица на улицу, то Санек всегда был на нашей стороне, хотя его улица и была Пролетарская, а не Фабричная. Так что это был свой чувак. Подойдя, он молча поздоровался с нами по очереди.

- Куда собрался, Сань? С рюкзако-о-м!
- В Ковров поеду. - Саня растянулся в улыбке.
- Лягушка путешественница, епта! Ха-ха-ха! - выдавил Леха. Все дружно принялись ржать.
- А в Ковров-то зачем? - не унимался Леха.
- К Пашке "батончику" поеду.
- Зачем?
- Просто так. В гости.
- А ты ему звонил? - подключился я, - он тебя ждёт?
- Нет. А зачем? Он мне всегда говорит, чтобы я приезжал. Я уже ездил… - объясняет сам себе Санек.
- Поня-я-ятно. - тяну я и, растягиваясь на спине с руками за головой, смотрю в синее-синее небо. Кружится голова. Санёк тем временем располагается где-то рядом в позе лотоса и продолжает:
- А вы чё тут? Средь бела дня.
- Соображаем, - отвечает Лёха, - портвейн будешь?
- Давай, хули, - оживляется Санек.
Серега, жующий травинку и все это время отстукивавший ритм на ляжках как на барабанах, достаёт откуда-то из травы полбутылки "Портвейна 777" объёмом 0,7 л. и наливает целый пластиковый стаканчик Саньку. Тот выпивает его в пять глотков и подводит итог, расплываясь в улыбке:
- Хор-р-рошо!
- А че в рюкзаке-то? Ягоды повез продавать? - не выходит из образа юмориста Леха.
- Не-е-ет, это пассажи-и-рка, - с сияющей улыбкой поясняет Санек.
- В смысле? Че там?
- Банка.
- Чего?
- Самогонки.
- Трехлитровая? - уточняю.
- Ну да.
Я приподнимаюсь на один локоть и продолжаю:
- Сань, а ты обратно когда собрался?
- Не знаю... Дня через два.
- А автобус у тебя во сколько?
- Трехчасовой ближайший.
- Время-то первый час! Совсем допился, что ли?! - ерничает Леха.
- Да, а чё дома делать? Видишь, вас встретил. - Жмет плечами Санек.
- Мы с тобой. - Констатирую я. - Серый, идите с Саней в центр за "потными". Мы с Лехой за деньгами, а потом к вам. Только без нас не пейте, а то наклюкаетесь там. Встретимся на базаре или на памятнике.
Погрузив оставшиеся несколько бутылок в рюкзак, Серега с Саньком двигают в сторону центра…
- Ну че, как обычно? В гараж? - спрашиваю я.
- Погнали.

Спуская по деревянной лестнице здоровенную сумку с подшипниками и плашками, когда-то по тихой унесенными дедом с фабрики, я оступаюсь и падаю чуть ли не в коляску дедового «Урала». Леха ржет. Я отряхиваю штаны.

- Ну чё?
- Всё равно мало. - констатирует Леха, засовывая сумку в мешок, в который мы собрали весь металлолом, имеющийся в гараже у деда.
- Тогда придётся домой идти. У меня там гиря есть.
- Какая гиря? Пошли!
- Тридцать два кэ-гэ. Убери мешок пока.
Пока Леха тащит мешок в угол, я открываю бардачок у своего "Восхода 3М", извлекаю оттуда заначку и прячу в карман штанов.

Через пять минут мы стоим у подъезда трехэтажного многоквартирного дома и курим. Гиря стоит около нас, но в подъезде.
- Я не пойду! - говорю я, - они бабуле накапают - стремно как-то.
- Да ладно! Они и не подумают на тебя, а вот на меня точно наговорят. Мне, что ли, это больше всех надо? - делает последнюю попытку Леха.
- Как хочешь, - жму я плечами и тушу окурок ногой, - пошли тогда отсюда.

Тем временем свора бабулек, сидящих на лавке метрах в двадцати от нас, уже что-то обсуждают, смотря на нас.
- Уже понеслась, сука. Хуй с тобой, - говорит Леха, - за домом пройдем.

Леха снимает спортивную кофту, которая была повязана у него вокруг пояса как юбка, накидывает её на гирю, потом берет всё это дело в правую руку и выдвигается.
- Сука, какая тяжёлая. Прикрывай меня, Евген.- цедит он с красным от напряжения лицом.

Я пытаюсь прикрыть его своим телом и параллельно наблюдаю картину: целая улица народу, Леха, ростом метр пятьдесят, вываливается из подъезда и как бы невзначай несет кофту в руке. Пытается нести… Кофта - то так и тянет его к земле и сильно клонит на один бок. Я не выдерживаю, начинаю сильно ржать и убегаю за угол дома. Эти десять метров Леха героически преодолевает, изрядно шатаясь на виду у всей улицы и приговаривает, с улыбкой, под нос: "Ну и козел же ты, Евген, ну и козел же ты".

Чуть позже мы стоим у гаража с двумя мешками. В одном уже лежит гиря, подшипники и тому подобное, а в другом «цветмет» - смятые алюминиевые кастрюли, тазы, кружки - все то, что удалось найти в гараже.
- Мы не довезем это на восходе, - говорю я, - ты один мне этот мешок на бак не поднимешь, а второй мешок тебе некому положить на колени...
- Ща придумаем че-нито, - закуривая, успокаивает Леха.

Мимо нас на взрослом велосипеде, еле –еле доставая до педалей, едет пацан, лет тринадцати – четырнадцати:
- Лех, дай, пожалуйста, сигаретку? - останавливается он метрах в пяти от нас.
- Ма-а-ленький ещё! - задирает нос Леха.
- Ну, заеба-а-л ты, а? – расплывается в улыбке пацан.
- Помоги нам кое-что сделать - я тебе целую пачку подарю! - загораются глаза у Лехи.

Спустя десять минут пацан сидит на велике, который прислонен к кирпичной стене гаража, а к раме и к багажнику привязаны два тяжеленных мешка с металлом.
- Я не доеду. - пацан умоляюще смотрит на Лёху.
- Да не ссы-ы-ы ты! Всё нормально будет. Ты главное не останавливайся, а то ебнешься и не поднимешь потом. - Успокаивает его Леха. - Значит так. Доедешь до Сазанчика, спрыгнешь у его сарая и жди нас. Мы придем, велик освободим и сигареты получишь, понял?
- Да.

Затем мы, по обе стороны, взяли тяжеленный велик, с сидящим на нем пацаном, разогнали их и отпустили. Поехал! Метров через 40, Леха крикнул парню, что главное - не останавливаться. Я же шел и заливался смехом.
В общем, парень удачно доехал и получил сигареты. А мы сдали металл и получили деньги.

Через десять минут мы уже были в центре поселка и, сидя в тени на лавочке возле магазина, давились со смеху и пили "потные". Я рассказывал о небывалой находчивости Лехи и о том, как его штормила кофта.
«Потными» мы называли разливное пиво, которое стоило 10 рублей за пол литра, и выдавали его в большом, запотевшем от холодного пива, стакане. Приняв по два «потных» на грудь наша четверка выдвинулась к бане - на остановку, чтобы отправиться в Ковров.

Дальше была веселая тряска на «Скотовозе» - так называли автобус «ЛиАЗ». Мы сидели на заднем диване, пили разливное пиво, от которого, скорее, трезвеешь, а не пьянеешь, и шутили шутки. Помимо нас во всём автобусе ехало еще несколько бабулек, которые шутили с нами, видимо, от скуки. Потом мы бежали на станцию, чтобы успеть на электричку.
В поезде пили портвейн и рубились в карты с какими-то студентами или школьниками. Когда были уже около Коврова, мимо нас потянулись толпы людей – приближался контроль. Дойдя до второго вагона стало понятно, что контролеры настигнут нас, даже если мы перейдем в первый вагон. Мы решили бежать на остановке в задние вагоны поезда, чтобы оббежать по улице тот вагон, в котором находился контроль. Но название остановки было: какой-то километр, а значит, поезд долго стоять не будет.
Как только двери открылись - мы попрыгали с полутораметровой высоты на гравий и ломанулись так быстро, что ощущалось, как сердце колотится в ушах. Собирались пробежать один вагон, но кто-то то ли растерялся с пьяну, то ли решил перестраховаться и пробежал нужный нам вагон дальше. Все, конечно же, пробежали за ним. Когда бежали, я думал, что не успеем, но, видимо, машинист решил пожалеть нас и мы - сначала Серега, а потом я, влетели в тамбур, где нас за шкирку подтянули другие убегающие. Считалось что главное – чтобы первый успел забежать, а там, если что, стоп-кран дернет. Хотя на деле, наверное, никто бы ничего не дернул.
Через секунду мы с Серегой уже затаскивали Леху за шкирку в тамбур. В это время подлетел Санек, и с перепуга, не дожидаясь очереди, полез через Леху. Рюкзак соскочил с правого плеча и долбанулся об поручень. Раздался треск. Так мы потеряли банку…

Через час наша бригада ехала на троллейбусе по Коврову. Мы искали улицу Пашки «батончика». Адрес знал только Санек. Но учитывая то, что мы пересаживались уже три раза на разные тралики в поисках нужной нам улицы, мы начали сомневаться, что поверили в его идею. Но потом какая-то тетенька помогла нам определиться с направлением и, прочесав пару кругов вокруг района, мы нашли дом Пашки.
- Вот она – кишка! – гордо выдал Саня.

Увидев нас, Павлуха не удивился. Но и в дом не пустил – мы поздоровались с его мамой через порог. Он повел нас к своей подруге, по-моему, он с ней тогда жил. Через час мы располагались в очень уютной квартире. Потом приезжали его друзья, подруги. Помню музыку на компе через Winamp, помню песни под гитару, танцы, и душевные разговоры во время курения на балконе. Дальше помню улицу, фонари, Серегу и двух телок. Серега что-то острил и махал руками перед барышнями.
Оказались мы в частном доме у одной из этих девок. Они были сестрами. Одна старшая, а вторая – младшая. Старшую звали Оксаной. Помню, я потом недели две не мог вспомнить как её зовут, пока не нашел номер в телефоне. У неё была дочка, которой было года три. А Оксане, наверное, около двадцати восьми. Ещё у неё был муж, который в тот момент находился, наверное, на заработках. Мне тогда было лет восемнадцать, и для меня она выглядела взрослой тетенькой. Мы пили пиво на просторной кухне, о чем-то разговаривали. Проснулась дочка Оксаны, и я нашел с ней общий язык – мы во что-то играли и веселились.
Позже Серега исчез с младшей сестрой, а Оксана свалила в детскую – укладывать ребенка. Я, подуставший, перебрался в зал и завалился на кровать. Глаза автоматически закрылись, и я задремал…
Из сна меня вытянули чьи-то влажные губы, ласкающие мою шею и мочку уха. Да, это была Оксана. Мы трахались всю ночь – раком, сверху, снизу, сбоку, на четвереньках. Я так натёр #алупу, что она болела ещё три дня. Около пяти утра мы в последний раз покурили и вырубились. В целом это было что-то новенькое для меня – я чувствовал себя взрослым! Это как поехать самому по городу после получения водительских прав – совсем другой уровень. Но мне на всю жизнь запомнились два момента после того вечера. Первый – это запах тухлой рыбы из её промежности. У ровесниц такого не было. Втрое – это грудь… Трухлявая, просачивающаяся между пальцев грудь.


Проснулся я от того, что солнце через окно светило мне на лицо. Оксаны я не обнаружил. В доме была полная тишина. Вчерашний вечер был «перед глазами». Я вспомнил про Оксану, и немного смутился. Потом я вспомнил про дочку, мужа, и в голове появилась мысль: «Надо съёбывать». Причем, как можно скорее и, желательно, чтобы никто меня не встретил. Вываливаясь из дома, я думал о том, как мне достать оттуда Серегу. Но эгоизм взял верх, и я решил спасать его попозже, а первоначально найти продуктовый магазин и купить сигарет с минералкой.
Зайдя за угол и направившись в магазин, я увидел около него Серегу, который сидел на лавочке и потягивал пиво из алюминиевой банки. Через минуту я сидел рядом, курил и пил пиво.

- Как же их найти? Может позвонить им? – не унимался Серега.
- У меня телефон сел, – ответил я.
- Блядь, как мы сюда попали? Не помню ничего, – продолжал он.
- Я тоже. Но в дом я точно не пойду, не смотри на меня так!

Так мы просидели около получаса. Потом Серегу осенило:
- Слушай! Вчера же батончик говорил, что они поедут сегодня на какое-то открытие торгового центра! Ключик, что ли… А! Ручей! Точно, Ручей!

И вот мы с Серегой, на заднем диване таксистской «двеннашки», пьём пивас по пути в «Ручей». Оказывается, он находится чуть ли не за городом. По прибытии мы обнаружили аншлаг. На огромной парковке перед торговым центром гуляла куча народа, везде конкурсы, аттракционы, музыка, ведущие, палатки, запах шашлыков. Масленица, только летом!
Серега не выиграл шампанское, т.к. не смог проехать на велосипеде, у которого при повороте руля вправо, колесо поворачивается влево. А я не провисел на турнике, который крутится в горизонтальной плоскости, минуту – провисел лишь сорок секунд. На этом мы решили покончить с конкурсами и вернулись к пиву с шашлыками. Там я почал заначку. Мы стояли и разговаривали о чем-то своём, и в это время к нам подошел бухой и полноватый мужик лет тридцати, который за руку держал мальчишку лет десяти.
- Давай, - лыбится мужик, обращаясь ко мне.
- Чего давай? – несколько дерзко отвечаю я ему (видимо от пива).
- Давай! – не унимается мужик. И протягивает вторую руку, к которой лежит толстый канат с повязанной на нем красой лентой.
- Тягать, что ли? - немного смутился я.
- Давай Евген! Один на один! – ожил Серега.

Мы подготовились, встали в боевые позы, и Серега скомандовал: «Старт!». Не успев собраться я чувствовал, как канат уверенно тянет меня в перед. А рядом дикими криками орали Серега и тот мальчуган, который пришёл с мужиком. Уперев тверже ногу в асфальт, у черты за которой меня ожидал проигрыш, я хорошенько дернул канат на себя. Мужик сделал пару больших шагов навстречу мне. Пока он не опомнился, я перехватил, насколько мог, руки вперед и дернул, что было сил.
Мужик летел к асфальту, как будто нырял – руки спереди, а ноги позади. Лежа на асфальте, он поднял на меня своё лицо. Одна его половина была черно-коричневой, с обильными вкраплениями песка. Я гордо стоял, улыбался и думал: «Вот те сука. Знать будешь, как на младших выёбываться!». Моё триумфальное настроение перебил крик позади:

- Э, вы чё, охуели? Леха! Вы че охуели?! – метрах в тридцати, отойдя от палатки с шашлыками, к нам направились двое – меленький мужичок лет тридцати пяти, который обращался этими словами к нам, и ним молчаливо шел ещё один – в кожаной куртке (летом) и ростом больше двух метров, лысый. Мы инстинктивно сделали пару шагов назад, чтобы лучше разглядеть, откуда идет позыв.
- Стоять, суки! – заорал мелкий мужик и сорвался в нашу сторону.
Драться нам с ними не хотелось, поэтому мы прыгнули в гущу толпы, пробежали там метров 50 и забыли про них.

Потом мы пару часов пили пиво в кафе торгового центра. С нами сидел какой-то мужик и рассказывал, как его «обули» в поезде по дороге из Москвы в Нижний. Серега захотел в туалет и по указанию мужика мы поднялись на третий этаж, чтобы облегчиться. Но там нас встретил молодой охранник в черном костюме и с рацией в руках.
- Здесь сегодня закрыто, - развел он в стороны руки, показывая, что нам туда не пройти.
- Да ладно те! Мы только в туалет! – уже изрядно бухой Серега.
- Вам сказано: идите отсюда! – чуть более борзо ответил охранник.
- Ты чё быкуешь?! Где поссать можно, бля?! – заорал Серега, и дернулся к нему.
Я его обхватил за пояс и поволок обратно, понимая, что он уже бухой. Охранник в это время что-то сообщал по рации, а Серега орал что-то типа: давай, иди сюда, я тебя щас разъебашу!
Мы спустились на второй этаж, затем на первый и двинулись к выходу. Но поперек коридора, ведущего к выходу, обнаружили трех молодцев в черных костюмах с рациями. Один из них был наш недавний знакомый.
- Куда, суки?! – услышали мы уже в спину.

И вот опять ломимся по второму этажу торгового центра, вокруг куча народу и мы вваливаемся в один из магазинов. Там продавали сотовые телефоны или что-то вроде того, и были одни девчонки нашего возраста в желтых футболках. Быстро оцениваю обстановку: две темненьких девочки сидят справа у компьютера и что-то показывают друг другу на телефонах. И одна, блондинка с каре, слева за стойкой. По ходу, она тут старшая. Мы направились к ней:
- Ксюша, - краем глаза замечаю бейдж на футболке, - нам очень нужна ваша помощь! – обвожу взглядом всех троих.
- …?
- Дело в том, - продолжаю, - что за нами гонится куча охранников и, если вы нас не спрячете, то они разнесут здесь всё, и нас в том числе. Это останется на вашей совести. – Завершаю загадочным тоном.
Темненькие синхронно поворачивают головы в нашу сторону, а Ксюша открывает рот, чтобы что-то сказать.
- В благодарность будем носить вас на руках, и осыпать лепестками роз. – Не даю ей ответить. Серега что-то кряхтит, пытаясь включиться в диалог.
- Это уже интересней, - кокетливо улыбается Ксюша, сверкнув глазами.
- Ты - золотце, спасибо огромное! – хватаю Серегу, и мы просачиваемся в дверь, что позади Ксюши.
За дверью мы оказываемся в какой-то бытовке, где мало света, и которую используют, видимо, как склад. Выдыхаем, смотрим, друг на друга и улыбаемся. Следом за нами в бытовку залетает Ксюша с глазами «по 5 копеек»:
- Вы чё серьёзно? Вам нельзя сюда! Давайте отсюда!!!
- Нам туда нельзя, правда, я ж говорил, - делаю очень серьезное лицо.
- Ты посмотри в эти глаза – они не могут врать. – Хватает Серега меня за подбородок и ржет.
- Ксюш… Пожалуйста… Нас там ищут. – делаю умоляющие глаза. Серега складывает ладошки друг к другу около рта. Она немного медлит, затем говорит: «Подождите», и выходит из бытовки… Мы стоим молча полминуты.
- Да похую, пошли! – оживает Серега.
- Ща, подожди. - Жестом прерываю его идею.
Стоим еще полминуты молча. Дверь немного приоткрывается, затем полностью, и в бытовку заходят девицы. Все трое. Смотрят с интересом на несколько секунд на нас. Ксюха с о-о-очень серьезным видом говорит:
- Значит так. Мы сейчас закрываемся – выйдете с нами, только переодеться надо.
- Спасибо, золотце! – расплываюсь в улыбке.
- Не называй меня так! Ждите. – Отсекает она. И все трое уходят в еще одно светлое помещение, из подсобки. «Там, наверное, бухгалтерия» - думаю я, продолжая улыбаться.

Минут через 10 в том помещении гаснет свет и в подсобку выходят три темных силуэта.
- Пошли, - почему-то шепотом слышится от них. Мы направляемся за ними.

Обойдя какой-то стеллаж, мы выходим в дверь на достаточно просторную лестницу с глянцевыми каменными ступенями, видимо служебную. Спускаемся на первый этаж и оказываемся на улице, на крыльце, с торца торгового центра.

- Девчонки, вы наши спасительницы! - смеется Серега, - Мы всю жизнь перед вами в долгу.
- Теперь не расплатитесь, - подыгрывает темненькая, в темно-зеленом платье. Все хохочут.
- Кстати, кто-то там про лепестки роз говорил, - замечает Ксюша.
- Какие лепестки? – Серега не врубается.
- Ну, насчет лепестков, это я, конечно, наврал в состоянии аффекта… Но предлагаем искупить свою вину в кафе. Только сразу, а то у нас скоро поезд. – Наигранно говорю я.


Мы сидели в кафе с массивными деревянными столами и висящими на стенах чучелами диких зверей, пили пиво из кружек и закусывали чем-то обжаренным в масле. Пели караоке и рассказывали неприличные анекдоты. Делились мужскими и женскими секретами. Кроме нас там никого больше не было. Мне никогда в жизни не было так хорошо в кампании. Было ощущение, что нашел что-то родное, теплое и было лишь одно желание: чтобы это никогда не заканчивалось…

Потом был какой-то (наверное, единственный в том городе) клуб, боулинг, откуда нас с Серегой выгоняли из-за того что мы не переобули обувь. Была груша, показывающая вес твоего удара в килограммах. Об неё я вывихнул кисть. Был пустой и одинокий парк, по которому мы с Ксюшей гуляли, рассказывая смешные истории про наших знакомых. Я про Серегу, а она про своих подруг. Была детская площадка и какой-то деревянный настил, на который я постелил свою футболку для Ксюши. Там мы занимались любовью. А между подходами - откидывались на спины и, смотря на звезды в ясном, глубоком, темно-синем небе, курили одну сигарету, делая затяжки по очереди.
Я не помню, о чем мы тогда говорили, какие планы строили. «Строили ли вообще?» Помню, что было тепло, очень тепло. Помню, что я точно был счастлив. Ещё помню поцелуи. Много поцелуев. Я за всю жизнь столько не целовался, сколько мы целовались в ту ночь…

Потом был рассвет. Мы шли по городу и о чем-то спорили. По-моему о музыке. Её дом. Последний поцелуй.
Потом я долго не мог понять, почему мы не договорились о следующей встрече, почему я не оставил ей свой телефон или не записал её номер. Может быть, я надеялся на социальные сети. «Были ли тогда социальные сети?» Не помню. Не помню, как выглядел её дом и что это был за район. Не помню дороги, даже приблизительно. После последнего поцелуя я многого не помню.
Помню, что я долго шел по Коврову. Светило солнце. Я шел пружинистой походкой, чуть ли не вприпрыжку, и улыбался. Да нет, не улыбался. Я сиял. Похлеще того июльского солнца. Город был пустой и свежий. Лишь изредка проезжали Львовские автобусы и черные волги таксистов.

На вокзале было оживленно. Люди метались туда-сюда. Я зашел посмотреть на расписание поездов и обнаружил что-то знакомое. Прислонившись к подоконнику, задницей, и опустив голову на грудь, спал Серега.
- Добрый день! Ваши документы. – Подкрался я.
Он резко оживился, но тут же узнал меня:
- Бля, Евген, слава богу.
- Ты давно здесь?
- Хуй знает.
- А че с рукой? Тоже на аттракционе вывихнул? – замечаю, что у него распухла правая кисть.
- Нееет, пидарас один тут ночью деньги у меня требовал, гопник. Я ему в челюсть и засадил, чтобы отвалил. – Пьяным голосом объясняет Серега. – Евген, у тя есть деньги? Пить хочу. Минералки бы.
Шарю по карманам:
- Триста рублей, вот, осталось. Может пивка лучше?
- Хули, ж, ты молчал-то? Пошли! – ожил Серега.

На двести рублей мы «нормально» посидели в кафе на вокзале – выпили по две, или даже по три, бутылки пива, да ещё и с фисташками. Там же, осмелев, после первой пропущенной бутылки, выпросили у молодой официантки, которая стояла с заспанным лицом за барной стойкой, зарядники для телефонов. У нас, у обоих были нокии – и зарядка была одинаковая. Подзарядившись и допив пиво, мы вышли на улицу. Я курил. Был уже одиннадцатый час дня. В аську мне написали друзья из Владимира. Начиналась суббота и там, у них, на выходные наклевывалась хорошая тусовка на квартире одной из наших знакомых. В деревню возвращаться перехотелось.
Купив на последние сто рублей четыре бутылки пива в привокзальном ларьке, около которого азербайджанец продавал цветы и горланил: «Розя-мимозя!», мы Серегой сидели в почти пустой электричке, которая двигалась на Владимир. Светило солнце, но это уже другая история…