И пятнадцать человек

Автор: Шева ДОПУСК

Казалось бы, подумаешь, - втулка.
Да, всего-навсего, втулка.
Но, как в том фильме, - …эта нога - у кого надо нога!
Вот и в его случае. Так грустно рассуждал Фёдор Карибов, выйдя из заводской проходной и в толпе работяг двигаясь к троллейбусной остановке.
Фёдор, ничем особо не примечательный хлопец предпенсионно-комсомольского возраста, то есть двадцати восьми лет, работал в механическом цеху номер три технологом.
Подлянка случилось на его участке. Но самое херовое - в его смену.
Втулка была не просто втулка. Это была распорная эксцентричная втулка кронштейна крепления лонжерона первой секции многощелевого закрылка правой консоли изделия «400».
Для тех, кто не в теме, поясню коротко - это не хуйсобачий!
И угораздило же Порфирьевича, токаря пятого разряда его участка, запороть партию этих втулок.
Вместо допуска по десятому квалитету он проточил по девятому. И разница то небольшая - четырнадцать микрон. Но не для авиации.
ОТК завтра устроит скандал. Вернее, не так. Контролёры тупо зафиксируют отклонение. Военпред радостно подтвердит. Да ещё и доложит по команде. Они такое полюбляют.
Мастер участка, хитрожопый Митрич, будет клясться замначальника цеха по производству, что они, мол, сделали всё по технологии. И чертежу.
Так что все вопросы - к конструкторам или технологам.
А что конструктора? Там одни Жоры, Доры и Лоры. Так у них незлобиво называли отдел главного конструктора - жёны ответственных работников, дочки ответственных работников, и любовницы ответственных работников.
Ясное дело - непробиваемо.
Значит, кто виноват? Технолог. То есть, он.
А хули он? В технологии, им составленной, и, между прочим, утверждённой главным технологом, чётко написано - допуск по квалитету «эф десять».
Мудак Порфирьевич. Куда смотрел?
А с другой стороны, если разобраться, так даже смешно.
Работяга ошибся. Чисто лажонулся. А сколько народу будет завтра кипешевать вокруг этого, консилиумы собирать.
Цеховые, ОТК, военпреды, технологи, конструктора. Человек пятнадцать, не меньше.
Ох, не пропустят, наверное. Мол - а вдруг из-за этого изделие «400» наебнётся?

ТРОЛЛЕЙБУС

К остановке наконец-то подкатил троллейбус.
Боковым зрением Фёдор даже успел увидеть бортовой номер троллейбуса - три семёрки. Ухмыльнулся - Символично! У него в «заначке» стояло две бутылки.
Штурм троллейбуса для Фёдора оказался удачным. Потоком заводчан его внесло внутрь и прижало к задней стенке, где не было сидений. И стоять удобно, и в окно смотреть можно.
Единственное, что создавало дискомфорт - со стороны спины к нему с силой прижалось чьё-то немаленькое тело. Если не сказать - туша.
Фёдор понимал, что на мужика тоже давят, но когда он почувствовал, как сзади ему между ног всунулось нечто холодное, длинное и твёрдое, он взвыл, и исхитрившись повернуться, зло бросил - Дядя, ты эту железяку себе лучше засунь!
- Да не сцы, паря! Это я пару уголков дюралевых вынес. Для дома. Длинные, зараза, так пол-длины у меня на груди, под рубашкой, а конец - в штанах, - извиняющимся тоном миролюбиво пояснил работяга.
Фёдор кивнул, - понял, мол.
С завода пиздили многие и всё. И не только то, что плохо лежало, а и то, что лежало хорошо. Но было очень нужно. В народном хозяйстве, то есть дома.
Поскольку пиздили все, то и относились к этому с понимающим сочувствием.
Троллейбус был набит битком. А хули - всем со второй смены домой быстрей хочется! На очередной остановке в их, задние двери, попытались влезть работяги со станкозавода.
Кричали, - Подвиньтесь хоть на пол-человека! Авиазаводчане ржали над станкозаводскими, - Пол-человека - не человек! Закрывай, поехали!

ЦУНАМИ

Вдруг зарядил дождь. Народ, выпрыгивающий из троллейбуса на остановках, незлобиво матерился.
А дождь, однако, всё усиливался. Пока не превратился в настоящий ливень. Громыхало всё сильнее, и казалось, ближе. При вспышках молний лица людей в троллейбусе становились неестественно ярко-белого, неонового цвета.
- Прямо «Падение дома Эшеров» Алана Парсона, - вспомнил Фёдор вещь из недавно записанного на магнитофон последнего концерта его любимой группы.
Там тоже вначале раздаются раскаты грома, а затем - страшный стук. Будто в ворота замка…
- Жутковатая, но охеренно красивая вещь, - подумал про себя Фёдор.
А обстановка снаружи троллейбуса не радовала. По дороге текли уже не ручьи, а реки. Которые выходящим из троллейбуса приходилось переходить, закатав штаны. Мат при выходе крепчал.
Фёдор смотрел на всё это в широкое заднее окно троллейбуса и с тревогой думал о том, как ему придется бежать к своей общаге.
Неожиданно ему показалось, что нагоняя разогнавшийся троллейбус, по дороге несётся какой-то высокий вал.
Фёдору стало страшно. Он оглянулся - в салоне троллейбуса оставалось человек пятнадцать, не больше.
Он опять бросил взгляд назад - и опешил.
Сзади на троллейбус надвигалась высоченная стена грязной воды.
- Цунами! – мелькнуло в голове Фёдора слышанное в передаче «Вокруг света» диковинное слово. И почему-то вспомнилось детсадовское, - Я не трус, но я боюсь!

И ПЯТНАДЦАТЬ ЧЕЛОВЕК

И когда вал, уже казалось, вот-вот ударит, а его пенящийся белый гребень, поднявшийся выше проводов, сейчас накроет троллейбус, Фёдор не выдержал и с криком бросился к кабинке водителя.
Дальнейшее в жизни заняло, может пару секунд, а то и того меньше. Но для Фёдора они почему-то запечатлелись так ярко и выпукло, как пролёт прыгуна над планкой при замедленной съемке.
Да, он успел подбежать к водителю. Вернее, к тому, кто сидел за рулём.
Это был скелет.
Недвижимыми глазницами тупо смотревший на дорогу перед троллейбусом.
Фёдор ещё даже успел обратить внимание на фаланги пальцев ног, жмущих на педали. И позеленевший от времени, явно старинный, немаленький сундучок, стоявший у водителя в ногах.
В ужасе Фёдор резко обернулся к салону.
Пассажиры, оставшиеся в троллейбусе, тоже повскакивали со своих сидений.
Но Фёдор шестым чувством сразу почувствовал, что в этих фигурах, освещаемых лишь сполохами громыхающих молний, что-то не так.
Одетые в какие-то лохмотья, с застывшими, страшными лицами в струпьях и кровоподтёках, медленно протягивая руки к Фёдору, они одновременно, будто подчиняясь невидимому хореографу, будто в такт неслышимой, но звучащей в их головах музыке, двинулись к нему. А точнее - в его сторону.
Будто зомби.
Как подтанцовка Майкла Джексона в Триллере.
Хотя, может, и не он им был нужен. А что-то другое. Кто теперь скажет?
Но в этот момент, к счастью Фёдора, хотя какое это счастье? огромная волна ударила по троллейбусу сзади, перевернула его, и со страшной силой куда-то потащила…

ЭПИЛОГ

…Сначала в трамвайно-троллейбусном депо номер два обнаружили, что после ужасного наводнения, обрушившегося на город, в депо не вернулся один троллейбус. Бортовой номер - три семёрки.
Ну, не вернулся, да и не вернулся. Ведь что творилось.
Но через два дня проблема вылезла, как говорится, совсем другим боком.
Поиски троллейбуса ни к чему не привели.
Он исчез. Вместе с водителем. Да и, наверное, пассажирами.
А через две недели по городу поползли слухи. Будто поздними вечерами, аккурат в то время, когда народ спешит домой со второй смены, если идёт сильный дождь, этот пропавший троллейбус «три семёрки» появляется на линии.
Но открывает двери для пассажиров только на остановке в Святошино, возле авиазавода.
А потом опять исчезает. Будто растворяется в ночных сумерках.
Бесследно.
Как Летучий Голландец.
Конечно, партийными, советскими, а также компетентными, уполномоченными на то соответствующими органами были приняты надлежащие меры, дабы пресечь будоражущие партийные и беспартийные народные массы возмутительные слухи.
Ибо нехуй.