Новогодние каникулы

Автор: 1spb Заснеженная дорога, игриво извиваясь под колесами, вела меня всё дальше – на север. Монотонность усыпляла, и даже бешеные вопли группы Раммштайн из динамиков не помогали бороться с подступающим со всех сторон усыпляющим дурманом. Редкие встречные машины от скуки подмигивали фарами на ухабах. Ещё реже встречались уголки цивилизации – деревеньки и автозаправки. Тьма поглощала последние крохи света, окончательно превратив день в ночь. На соседнем, пассажирском сиденье устало побрякивал термос с остывающим кофе, но даже он уже не мог выручить. В дальней дороге всегда час за три. Одно хорошо в таком одиноком путешествии – можно привести мысли в порядок, поразмыслить над тем, на что в обычной жизни времени не хватает. А подумать есть над чем.
Мне тридцать пять и я – холостяк. Но не тот привычный закостенелый холостяк, который всеми правдами и неправдами пытается сохранить свою мнимую свободу, а тот – другой, который уже успел побывать по ту сторону брака и в курсе, что торопиться в этом деле не стоит. И даже одно это знание уже не раз спасало от ненужных отношений и очередной порции несбыточных надежд.
Внезапно я поймал себя на мысли, что еду с закрытыми глазами. Пора делать привал.
Заправки – лучший друг путешественника. А заправки с хорошим кафе, свежими булочками из печи и горячим заварным кофе – это как встретить Анжелину Джоли на свидании вслепую. В этот раз мне повезло – кафе оказалось сносным. Заказав себе большой американо и два круасана с сыром, я сел за столик у окна и принялся тщательно размешивать сахар пластиковой ложечкой. Ехать оставалось тридцать километров, но по такой дороге это всё равно что двести.
На прошлой неделе позвонила мама и пригласила приехать к ним с отцом на пару дней – мол, праздники ведь и всё такое. А отказать в канун Нового Года маме – преступление похлеще геноцида, поэтому я, хоть и без особого энтузиазма, согласился. Родители живут не так далеко, но навещать их с каждым годом становится всё проблематичнее. Порой даже кажется, что их домишко относит всё дальше – вглубь бескрайней России, а я продолжаю тонуть в вязких питерских болотах. И доехать до их уютного домика всё тяжелее и тяжелее. Часто находятся дела поважнее, иногда просто лень, но я только недавно смог признаться себе в главной причине моего нежелания ехать к родителям: не хочу видеть, как родители постарели. Я всегда был склонен думать, что родители вечные, что они никогда не умрут, что с ними никогда ничего не может произойти… а потом я увидел их после трех лет вынужденной разлуки – и в тот момент я понял, что обманывал себя. За те несколько лет они из пылающих жаром жизни взрослых вдруг превратились в седых сутулых стариков. Я сначала отказывался узнавать в них своих маму и папу, но пришлось смириться. Помню, как тогда мама подвела меня к зеркалу и сказала – посмотри на нас, сына, может мы и изменились внешне, но по сути-то всё как и прежде: я - твоя мать, ты – мой сын, и разница между нами всё в те же тридцать лет; просто ты стал взрослым, вот и пришла моя череда становиться старой.
Кофе помогло справиться с нежелательными мыслями, а круасаны – прогнать остатки сна, и последние километры дороги я провел как на одном дыхании.
- Степка едет! Тёть Люб, Степка едет! – заорал Мишаня, соседский мальчуган, только увидев свет от фар моей машины в конце улицы. Он знал, что в такой поздний час в этой глуши может появиться только блудный соседский Младший.
Уткнувшись бампером в свежий рыхлый сугроб, я заглушил двигатель и вышел из машины. Навстречу, впотьмах, уже двигалось несколько силуэтов, которые бы я ни с кем не перепутал: родители и Джеки, их пёс. Джек настиг меня первым. Могучим ударом лапами по плечам, он сразу сбил меня с ног и повалил в сугроб, после чего принялся вылизывать мое лицо, то и дело взвизгивая и поскуливая от радости.
- Джеки, отстань от Степы! – закричал на него отец, - Джеки, отвали ж, твою мать!
Отец с трудом стащил с меня огромного лохматого кавказца, только тогда я смог встать и поцеловать родителей. С каждым годом мама кажется всё ниже, а отец – дряхлее. Он всегда был высоким и крепким, и даже в свои двадцать пять я с трудом мог вообразить, что смогу когда-нибудь его одолеть. Но теперь передо мной уже не тот непобедимый железный человек, а обыкновенный мужичок с простодушной улыбкой и сутулой спиной. Наверное, в этом и есть смысл жизни – смотреть, как стареют все вокруг и не понимать, почему же ты не стареешь вместе со всем миром.
Как всегда в мои редкие визиты, мама приготовила домашние пельмени – мои любимые. Когда из кухни доносится этот волшебный запах, я всегда закрываю глаза и на мгновение, всего на пару секунд, снова оказываюсь тем тощим маленьким мальчиком, вернувшимся со школы.
- А Гриша когда приедет? - наконец решился я спросить про брата, когда мама уже резала вафельный торт к чаю.
- Завтра они приедут, обещали к обеду. Не решились Полечку на ночь глядя брать в такую дальнюю дорогу. Утром если выедут, то к обеду точно тут будут.
- Слу-у-ушай! – наиграно протягивает отец, беспардонно прервав маму, - завтра, кстати, к нам придет Денис, ну, сосед.
Я кивнул для приличия – мол, знаю такого.
- Так вот, к его Юльке подружка на праздники приехала. Варей зовут. Хорошая деваха! – он подмигнул и стал улыбаться, как чурка-продавец на овощном рынке. – Ей двадцать семь. Незамужняя. Она всё про тебя интересовалась.
И отец принялся расхваливать девчонку, начав с «неоспоримых плюсов»: разведенка, семилетний сын и далее по списку. Только вот о красоте её он почему-то умолчал. Уродина, - подумал сразу я и мысленно вычеркнул незнакомку из возможных пьяных интрижек на выходные, - видимо, совсем хреново я выгляжу, если отец мне разведенку с ребенком уже сватает.
- Ладно, пойду я к себе, а то спать хочется с дороги, - вежливо соскочил я и, пожелав доброй ночи, поднялся на второй этаж.
Родительский дом никогда не был мне отчим. Его построили лет шесть назад, когда родители вышли на пенсию и захотели перебраться за город. Но даже в этом доме мне оборудовали комнату, которая была только моя. Кажется, так мне вернули должок за то, что всё детство приходилось делить комнату со старшим братом. Зарывшись поглубже в холодном одеяле, уже через пару минут я провалился в глубокий сон.

- Степа. Сте-е-епа, - разбудил меня нежный мамин голос, - пошли завтракать, а то у нас уже гости.
- Иду, Ма. Пять минуток поваляюсь и спущусь.
Мама ушла, а я улыбнулся, поймав себя на мысли, что сто лет не произносил эту фразу вслух. Одевшись, умывшись и приведя себя в более-менее пристойный вид, выдохнул и пошел на смотрины.
- Это Варя, - подмигнул отец и подвел меня к стройной девчушке, которая помогала маме накрывать стол для завтрака.
Варя, к моему великому удивлению, оказалась очень даже симпатичной невысокой девчонкой с обворожительной улыбкой и красивыми карими глазами. А ещё у неё был красивый голос и ямочки на щечках, когда улыбалась. Милейшая девушка, что уж говорить. Ни за что бы не подумал, что у неё уже есть ребенок. Потом мне представили остальных гостей: Дениса, его жену Юлю и Семен Аркадьича, бородатого старичка в очках в железной оправе. Оказалось, что родители частенько собирают у себя в гостях ближайших соседей, по поводу и без.
Завтрак больше походил на непонятный балаган в цыганском таборе: под елкой у камина орали дети, за столом одновременно говорило человек пять, не меньше, в довершение прямо у меня над ухом надрывался телевизор. А может это просто я настолько отвык от людей. Даже не закончив с завтраком, я извинился перед всеми, накинул куртку и вышел на улицу. Под ногами приятно хрустел чистейший снег, а морозный воздух приятно щекотал горло и нос. Не прошло и минуты, на улице появилась Варя. Она улыбнулась и подошла ближе.
- Стёпа, давай сделаем вид, что болтаем. А то ведь они не отстанут.
Действительно, из окна уже торчали несколько любопытных носов и пар глаз.
- Тебя тоже терроризируют?
- Да не то слово, Стёп! Денис с Юлькой уже третий день мне тебя «продают».
- Невольно чувствую себя проституткой…
Варя рассмеялась. На её щеках появился приятный румянец.
- Прогуляемся, может? А то ведь они шеи сломают, таращась из окошка.
Мы шли молча, лишь время от времени нарушая тишину обрывками фраз. Разговор не клеился. Чувствовалось, что Варю что-то тяготит.
- Ты чего-то боишься? – спросил я, уже поняв природу её беспокойств.
- Ну, наверное, нет. Но у меня есть вопрос… если это, конечно, уместно.
- Уместно. Спрашивай.
Варя замешкалась на пару секунд, но потом неуверенно спросила:
- А правда, что ты недавно из тюрьмы вышел?
- Раз говорят, значит, правда. А вообще, не так уж и недавно, четыре года уже на воле.
- Да, я слышала. А за что сидел, можешь сказать?
- Это не секрет. Три года за убийство.
- Что?! – глаза девушки округлились. – А разве за убийство так мало дают?
- Я по УДО вышел. И вообще, там долгая история, Варь. Не для прогулки по безлюдному лесу с убийцей – как минимум.
Девушка рассмеялась, но потом, оглянувшись вокруг себя и не найдя ни единой живой души в радиусе видимости, слегка напряглась.
- Да не бойся, Варь. Ты не в моем вкусе, я убиваю только стариков и детей.
Вернулись в дом к обеду и застали только родителей, гости разошлись по своим домам.
- Мертвый час у детей начался, - пояснил отец и снова загадочно улыбнулся, взглянув на меня с Варей.
- Ну, тогда и я пойду, - заскромничала девушка, - к вечеру нужно ещё подготовиться.
Варя ушла, а отец сразу стал расспрашивать меня.
- Пап, отвали. Хватит сводничеством заниматься, я взрослый мужик.
- Был бы взрослым, приехал бы не один, а с семьей. Гришка-то – вон какой красавец! И бизнес, и жена-умница, и Полиночка…
- Ну так и не звали бы меня в гости, такого урода неказистого, вашу мать! – выпалил я и ушел наверх.
Принято считать, что вся любовь достается младшим детям в помете. Если так, то меня и тут обманули, ведь с самых ранних лет я стал замечать, что именно я в семье – гадкий утенок. Что бы ни происходило, всегда виноватым и обделенным оказывался именно Стёпа, а Гриша – святой. Брат, в отличие от меня, хорошо учился в школе, брал призовые места на городских соревнованиях по плаванью и карате, встречался с правильными девчонками и дружил с достойными ребятами. Я же – полная противоположность Мистеру Очарование. Учеба давалась тяжело, спортивные секции вечно прогуливал и ничего, понятное дело, не выигрывал. От моих девочек маму бросало в жар, а от друзей трясло. Рокеры, неформалы, куряги, выпивохи и размалеванные школьницы в чулках и юбках, едва прикрывающих исподнее, - вряд ли хоть один здравомыслящий родитель пожелает своему ребенку такую компанию.
- Стёп, можно к тебе? – раздался мамин голос из-за двери.
- Заходи, конечно.
Она села на край кровати, а я демонстративно отвернулся, перевернувшись на бок.
- Не дуйся ты на него. Папа тебе добра хочет, пойми. Пока ты был… ну, ТАМ, он сильно переживал, места себе не находил. Он тебя любит, просто сказать об этом не может. Он и мне уже лет тридцать не говорит, что любит, да я и не жду – и без слов это знаю. Ты уж потерпи немного, скоро Гришка приедет, так папа на Полинку переключится.
- Ладно.
Повисло молчание, но чувствовалось, что напряжение всё ещё присутствует, не все вопросы озвучены, не все ответы получены.
- У тебя ведь всё хорошо, Стёп? – с надеждой в голосе вдруг спросила мама.
- Да, конечно.
- А те люди, они отстали?
Я прекрасно понял, что тяготит её, поэтому уверил её в том, что все прошлые вопросы уже закрыты и больше не принесут горя в их дом.
На улице послышался рев мотора, лай Джеки и громкий голос Мишани:
- Гришка едет, Тёть Люб! Гришка едет!
Мама выскочила из комнаты, а я даже не пошевелился. Началось, - подумал только.
После окончания университета, Грише очень повезло, его взяли на стажировку в одну крупную компанию, работающую на Министерство Обороны. И взяли не кем-то там, а помощником главного инженера. Он с блеском зарекомендовал себя ещё на испытательном сроке, поэтому его будущее в компании было предопределено. Через пару лет его начальник вышел на пенсию, а Гришка стал самым молодым главным инженером во всем, возможно, городе. Его оклад рос, костюмы дорожали, а дешевые малолитражки вскоре уступили место дорогим внедорожникам и седанам представительского класса.
Что же до меня, то я в то время был лишь серой тенью старшего брата. С трудом окончив техникум, устроился на низкооплачиваемую работу и перебивался от зарплаты к зарплате. О машинах и дорогих костюмах мог только мечтать, не говоря уже о тех красотках, которых брат вечно приводил на семейные праздники. Я смотрел на него и завидовал, скрипя зубами. Именно тогда я пообещал, что утру однажды Гришке нос.

Спустившись на первый этаж, я налил себе большую кружку чая и сел в гостиной перед телевизором. Было хорошо слышно, как на улице встречают любимого сына и его чудесное семейство – образец для подражания любому мужику. Чтобы не слышать радостный гомон, лай и звонкий смех, добавил громкости и постарался сосредоточиться на картинке экрана.
Первой в дом зашла Валя с Полиной. Поля громко кричала, мешая маме снимать верхнюю одежду и разуваться.
- Мамуль, я на улицу хочу, к Джеки!
- Время спать, Поль. А то Деда Мороза не дождешься.
- Но я хочу!
- Поспишь – потом играй сколько влезет.
Увидев меня, Валя на секунду зависла, потом всё же нацепила улыбку и поздоровалась. Она выглядела чудесно. Как и в тот день, когда мы познакомились.
Это было десять лет назад, когда я после окончания техникума устроился монтажником лифтов и эскалаторов в одно строительное управление. Работа была тяжелой, деньги – маленькими, а я – несчастным. Однажды, возвращаясь с ненавистной работы в такую же ненавистную пустую квартиру, я вдруг обратил внимание на симпатичную девочку в вагоне метро. Был час-пик, пассажиры набились как в консервную банку кильки, но я всё равно её заметил – такую красавицу трудно не заметить! Кажется, на неё пялился весь вагон, включая даже глубоких стариков, настолько она была неотразима. Высокая, утонченная, с хорошей осанкой и естественным макияжем. Она олицетворяла красоту и благополучие. Я не сводил с неё глаз и всё ждал, когда же она наконец обратит на меня внимание – но она, кажется, вообще ни на кого не смотрела. Девушка вышла на пересадочной станции, поэтому мне пришлось выйти на три остановки раньше своей. Она шла по вестибюлю, громко цокая каблуками, а её длинные ноги двигались так изящно, что я было подумал о том, что она – богиня, случайно спустившаяся на эту грешную землю. Двигаясь на несколько корпусов позади, я старался не выпускать девушку из вида. А когда мы снова оказались в вагоне метро, она вдруг подошла и спросила, не надоело ли мне шпионить. Если хочешь познакомиться – подойди и скажи об этом прямо, - добавила она и улыбнулась.
- Здравствуй, брат, - нарушил поток воспоминаний голос Гриши.
- Привет.
Я протянул Грише руку, но он схватил меня в охапку, насильно поднял со стула и крепко обнял. За этими лобызаниями наблюдали родители, поэтому пришлось подыграть Старшему. Брат в своем репертуаре – зализанные гелем волосы, приятно пахнет, аккуратно и со вкусом одет, излучает уверенность и достаток. Настоящий мачо, сошедший со страниц последнего номера какого-нибудь бабского глянцевого журнала.
В доме началась настоящая вакханалия – Поля никак не желала укладываться, а голоса остальных сошлись в единый гул. Будто рой пчел с соседней пасеки вырвался на волю и нашел пристанище в родительской гостиной. Мама принялась хлопотать на кухне, заставляя большой обеденный стол яствами и рассаживая гостей. Я сразу почувствовал себя лишним на этом празднике жизни, сослался на головную боль и поднялся к себе в комнату, чтобы побыть в одиночестве.
Весь день я избегал родню, а также ненужных разговоров по душам. Когда к десяти вечера пришли соседи и заполнили гостиную, делать это стало гораздо проще – я просто растворился, смешался с толпой.
К двум часам ночи за столом заметно поредело. Чтобы снова уйти в тень, я вызвался укладывать Полинку, девчонка всё никак не хотела идти в спальню.
- Если ты мне почитаешь, то я пойду, - наконец согласилась Поля.
- Вот бы все девчонки с такой же легкостью соглашались идти в кровать, - зачем-то вслух сказал я. Хорошо, что слышала это только она.
- Чего? – как будто переспросила она, но, не дождавшись ответа, взяла меня за руку и скомандовала: – Пошли читать, Стёпа!
Только когда мы поднялись наверх, обнаружилось, что все детские книжки остались у Гриши в машине. Идти вниз очень не хотелось, поэтому я принялся изучать книжную полку в гостевой спальне, где мама всегда хранила свои книжки. В основном, женские романы. Поля, конечно, девочка умная не по годам, но, думаю, к Джейн Остин, «Грозовому перевалу» и «Консуэло» она была ещё не готова. Хорошо, что нашелся иллюстрированный «Маленький принц» Экзюпери – довольно простая книжка, если не пытаться вникнуть в суть написанного. Плюс картинки тут и там.
- Ух ты! – с неподдельным интересом стала разглядывать картинки на первой странице Поля. – А что это, какашка?
- Нет, - я рассмеялся и начал читать с первых строк, пропустив разве что предисловие, в котором говорилось о том, что книжка эта не для детей.
Абзац за абзацем, картинка за картинкой, мы двигались вглубь истории о маленьком принце. Мне всё чаще приходилось пропускать куски текста, которые я посчитал ненужными для ребенка в столь нежном возрасте. Поля, кажется, подвоха не заметила.
А когда маленький принц прилетел на Землю и познакомился с лисенком, я почувствовал легкое детское сопение на своем плече. Поля уснула. Я на секунду представил, что это могла быть моя дочка, отчего на душе стало погано. Дверь неслышно открылась и в комнату вошла Валя и спросила шепотом:
- Уснула?
- Да. Только что.
- Пошли к нам, там уже старики и дети разошлись, осталась только молодежь.
- А вдруг проснется? – я стал придумывать причину, чтобы остаться.
- Она большая. Если и проснется – придет. Пошли, Стёпка, - она ослепительно улыбнулась и добавила: - И тебя там Варя ждет. Некрасиво заставлять девушку ждать.

Внизу и вправду оказалось негусто. Остался Денис с женой, Гриша с Валей, Варя и какой-то чувак по имени Стас. Сосед или друг Дениса, - решил я. Но в итоге оказалось, этот Стас – бывший муженек Вари, который приехал к ребенку, чтобы вместе встретить Новый Год. Об этом я узнал чуть позже.
- Что пьешь, Стёп? – спросил нетрезвым голосом Дэн.
- Что нальешь. Всё равно.
Пока коньяк наполнял бокал, аппетитно переливаясь по стенкам, меня не покидало ощущение, что на меня вытаращились несколько пар глаз, которые того и гляди прожгут дыру у меня в затылке. От излишнего внимания стало не по себе. Я вдруг снова ощутил себя тем робким парнем с мешком в руках, который впервые зашел в тесную тюремную камеру и застыл, глядя в пол перед собой. В тот раз, правда, молчание нарушил смотрящий по камере по кличке Якорь.
- Я не до конца рассказал, - спас меня Гриша. – Так вот, выхожу я, значит, из тачки, а навстречу – здоровенный такой амбал в кожанке и спортивных штанах!
Как я ни старался напиться, даже двенадцатилетний Курвуазье вливался в меня очень неохотно. Поэтому к четырем утра, когда я понял тщетность всех этих попыток, решился на последний решительный шаг – сигареты. От курения меня всегда сразу валило, сколько бы я не выпил до этого. Стрельнув у Дениса пачку и зажигалку, я незаметно выбрался из дома и сел на обледеневшую скамейку, подложив под зад специально прихваченную для этого вторую куртку с вешалки. Зима выдалась снежной, отчего участок перед домом казался особенно красивым, даже сказочным: высокие ели, рядком стоящие вдоль невысокого забора, казалось, защищали дом от внешнего мира, а лысые кусты и деревья в саду, украшенные мягким пушистым снегом, удивительным образом снова ожили и уже не казались уродливыми. Я закурил и сделал пару глубоких затяжек. Горький дым наполнил легкие, а голова немного закружилась. Тогда я откинулся назад и стал рассматривать небо. Как же давно я не видел такого чистого зимнего неба, усыпанного звездами! Чернота ночного неба поражала, а идеально белый снег казался вообще чем-то неземным. Я сделал ещё несколько затяжек и, не меняя позы, выпустил густое облако над собой. Голубоватый дым завис в морозном воздухе, поиграл пушистыми краями, а потом стал растворяться в ночи, возвращая первозданную картинку у меня перед глазами.
- Кайфуешь? Можно я тебе компанию составлю?
Я опустил голову и увидел Валю.
- Валяй.
Улыбаясь, она спустилась с крыльца и села рядом, укутавшись в пальто.
- Угостишь сигареткой?
- Хоть всю пачку бери, не мои.
Было видно, что она уже изрядно пьяна, так что я помог ей прикурить сигарету, вернулся в исходное положение и продолжил любоваться щуплым месяцем луны и яркими точечками звезд, не скрывая удовольствия. Над соседним домом, яркой кометой врезаясь в звездное полотно, взорвался фейерверк. Джеки залаял и вышел из будки, но потом увидел нас и, удостоверившись, что тревога ложная, лениво зевнул и, на прощание выписав косолапую дугу по цепи, скрылся в своей деревянной берлоге.
- Хорошо ему.
- Кому – ему? – не понял я сначала.
- Джеку.
- Ты серьезно? И что же хорошего у него? Спит в такой мороз на улице, жрет не пойми что, развлечений – ноль.
- Зато он свободный. Пусть и на цепи полдня сидит. Ты ведь только представь, Стёп, у него ведь вообще никаких забот и проблем!
- Хм. Странное у тебя понятие о свободе.
Снова повисло молчание, которое никто из нас долго не решался нарушить. Вдали послышались хлопки петард. Сипло залаяла соседская собака. Вдалеке послышалось громогласное «Ура» и ответное «Завали хлебало, упырь, дети спят».
- Стёпа, а можно вопрос?
- Валяй.
- Ты неисправим! Знаешь ведь, что меня бесит, когда ты говоришь «Валяй».
- Потому и говорю, - ухмыльнулся я. – Так что за вопрос то?
- Почему ты тогда так легко сдался? Ну, девять лет назад.
- Честно? С ним тебе было лучше – он богатый, успешный, красивый и перспективный. А кем был я? Работяга без копейки, катающийся на метро. Тем более ты тогда сразу им увлеклась.
- Дурак ты, Стёпа! Я ведь тогда позлить тебя только хотела.
Я выпрямился, жадно затянулся и посмотрел в её чуть сузившиеся глаза. Мне даже показалось, что она вот-вот меня поцелует. Но нет. На крыльцо вышел Гриша и стал зазывать Валю обратно за стол. Она ещё раз посмотрела мне в глаза – и ушла, повинуясь воле мужа.
И в памяти снова всплыли те события столетней давности. После неуклюжего знакомства в метро, мы с Валей стали общаться. Часто болтали по телефону, но встретиться удалось лишь однажды, я уговорил её сходить со мной на выставку какого-то неизвестного художника. Выставка оказалась отстойной, зато это позволило нам спокойно общаться, не отвлекаясь на мазню на стенах. Валя по-настоящему зацепила меня. Ухаживать за такими красивыми и утонченными девушками мне прежде не приходилось, поэтому я сильно переживал, боялся облажаться. Получив зарплату, я решил устроить настоящее свидание – дорогой ресторан, цветы, шампанское и свечи. Мог ли я тогда представить, что в тот вечер в том же ресторане будет ужинать Гриша?
В самый разгар свидания, когда мы только стали затрагивать личные темы и перешли на полушепот, появился Гриша. Чуть поддатый, но как всегда неотразим. Не обращая внимания на девушку, он бесцеремонно плюхнулся на свободное кресло и стал рассказывать мне о том, что очередная его пассия оказалась набитой дурой, и что они разбежались. А потом он вдруг заметил, что Валя – настоящая красавица. И мои шансы на сердце прекрасной дамы стали таять на глазах. Он заказал ещё выпивки, стал шутить и рассказывать интересные истории, автоматически переведя меня в раздел «интерьер ресторана». Я злился, но вслух сказать ничего не мог – он по всем параметрам был лучше меня.
А когда Валя вышла в уборную, Гриша спросил, серьезно ли у нас. И вместо того, чтобы сказать прямо, расставив все точки над «i», я лишь пожал плечами и ответил, что недавно познакомились и об отношениях говорить рано. Брат воспринял этот ответ как вызов. Демонстративно закрыл счет за стол и пригласил нас продолжить вечер в самом крутом ночном клубе Питера, чем лишил меня всякой надежды на положительный исход этого противостояния. И я сдался. Уступил девушку своей мечты, даже не попробовав дать бой – брат ведь. Гриша с Валей поехали в клуб, а я – домой.
Мы с Валей ещё какое-то время переписывались, созванивались, но через неделю я узнал, что они встречаются. И меня снова поглотила та психологическая яма, из которой я ненадолго вынырнул поглядеть на мир вокруг.

Вернувшись в дом, я нашел Дениса, уснувшего прям за столом, и остальную «молодежь», шумно обсуждающую какую-то очередную новинку кино. Заметив меня, обсуждение закончили. Вместо яркой люстры над освещением гостиной трудились несколько медных подсвечников времен Сталина, наверное. Красиво, романтично – но темно. Пустые бутылки из-под коньяка множились под столом. Салаты заветрились, горячее остыло. Телевизор выдавал сто лучших клипов ушедшего года, но всем, видимо, было не до него.
- Стёп, а расскажи о себе, а то ты тенью ходишь весь день, слова от тебя не услышали, - заплетающимся голосом попросила Варя.
Твою мать, началось, - подумал я и сел за стол вдалеке от всех.
- Ты садись ближе, мы не кусаемся, - засмеялся Гриша и показал на соседний с Варей стул.
Таким же дружелюбным голосом брат когда-то давно говорил о том, что с Валей бы у меня всё равно ничего бы не вышло – мол, не того она поля ягода, чтобы на метро ездить, да в МакДональдсе годовщины справлять. Каждое слово впивалось в мое и без того убитое самолюбие, и захотелось треснуть ему хорошенько в нос, но сдержался. А когда он при всей родне сказал о том, что у них будет ребенок, я был готов зареветь в голос. Это ведь была девушка моей мечты, не его! И в тот момент я вдруг ясно осознал, что нужно пахать за троих, не жалея себя, чтобы в будущем таких обломов не произошло. И я преуспел. Работодатели отметили мой пыл и предложили неплохую должность.
А семь лет назад я женился. Женился не по любви, но тогда это не имело значения. Обида за потерянную девушку мечты с годами не утихала, а другого способа забыться я тогда не придумал. Через месяц после свадьбы позвонил Гриша и попросил денег в долг. Помню, я тогда сильно удивился: Мистер Идеал просит денег в долг? Сумма была значительная, но подаренные родственниками деньги, плюс мои сбережения почти полностью её покрывали. Отказать брату я не смог. Тем более, что он обещал вернуть всё через пару недель. Через месяц денег я так и не увидел. Позвонил Грише и спросил, когда он отдаст, но тот что-то промямлил про временные неурядицы и пообещал закрыть вопрос «на днях». Шли недели, ситуация не менялась.
Как-то вечером он приехал ко мне домой. Не позвонил, не предупредил. Денег отдать решил, - наивно подумал я, открывая дверь. Впервые я увидел Мистера Совершенство таким жалким. Брат был сам не свой – его трясло и выглядел он хреново: волосы немытые, взъерошенные, грязные ботинки и брюки, надорванный рукав пиджака и опухший нос. Стало ясно – он в беде.
- Кто тебя так?
- Да, бля, брат, полная жопа. Выручай. Нужны деньги. Срочно!
- Много?
- Да, много.
- Но у меня больше нет. Честно. Могу наскрести максимум тысяч тридцать, мы с Анькой позавчера только телевизор новый купили.
Он заскулил и сполз по стене, распластавшись по полу.
- Мне приздец…
Я затащил его в кухню, налил выпить и стал расспрашивать, что произошло. Оказалось, что последний год Гриша много играл в казино. Сначала удача ему улыбалась, и без того немалый счет в банке увеличивался. А потом началась черная полоса с периодическими проблесками надежды. И с каждым новым походом брата в игорный клуб, состояние его таяло – и в итоге совсем испарилось. Но Гриша не терял веры в то, что сможет всё вернуть. У него просто в голове не укладывалось, как такое возможно – он, Мистер Удача, проигрывает? Это временно, - успокаивал он себя, - скоро всё вернется на круги своя. И он стал занимать денег у всех, кого только знает, включая меня. А когда занимать стало больше не у кого, он совершил главную ошибку – стал должником казино, в котором играл.
- И вот теперь они требуют бабло. А я там уже торчу – даже не представляешь сколько! Ляма полтора, не меньше!
- Так а машину продать? Или ещё что-нибудь из имущества.
Гриша вздохнул и ударил по столу кулаком.
- Машина и всё остальное – в кредите. За который, кстати, я уже полгода не плачу. Так что дай бог, чтобы завтра из банка не пришли забирать мою ласточку.
Меня тогда больше всего удивило то, что он продолжал трястись за свои побрякушки, а о семье даже не вспомнил. И ни слова не сказал о том, как он собирается отдавать мои деньги. Семейные, между прочим, деньги.
- А когда отдавать нужно?
- Сегодня последний день был. Видишь, это они меня с работы подкараулили. Я сказал, что у тебя есть деньги, они меня и привезли, сейчас внизу ждут, - и он виновато опустил глаза в пол.
- Долбоёб! – не выдержал я. – Мало того, что сам прилип, так ещё и меня в эту хрень вписал. Красавчик!
Допив из его бокала, я побарабанил пальцами по столу и решительно сказал:
- Одевайся, пойдем разговаривать. Что уж делать.
- Ты рехнулся?!
- А ты хочешь, чтобы Они к тебе домой завалились? Боюсь, Валя с Полей не оценят.
На улице нас уже ждали трое крепких парней. Именно так я и представлял себе бандитские разборки из девяностых. Не удивлюсь, если парни именно оттуда и вышли.
- Где бабки? – сразу выдвинулся вперед один из них. Рыжий, с противной такой мордой и бледной щетиной.
- Мы поговорить, пацаны, - начал было я, но меня сразу прервали.
- Слышь, утырок, - обратился Рыжий к Грише, - ты чего, наебал нас? Чо за цирк? Бабки где?!
- Тут такое дело, парни… - и Гриша опустил голову, признавая поражение.
- Ясно. Сам виноват, - сказал Рыжий и с ноги ударил Гришу в грудь.
Брат упал на землю и засипел. Подошли ещё двое.
- А с этим что делать будем? – показал на меня второй и огляделся по сторонам.
Двор, к сожалению, был абсолютно пуст. И тогда я понял, что нужно действовать. Это было интуитивное решение, в голове не было ни единого другого варианта, да и времени на подумать не было ни секунды. Я рванул к мусорному баку.
- Стой, бля! – закричал вслед один из них. – Пацаны, давай за ним!
Подбежав к помойке, я нашел палку покрепче, развернулся и приготовился. Первым подбежал Рыжий и сразу получил удар палкой в колено. Упав, он заорал от боли и схватился за ногу. Так, - подумал я, - ещё двое. Второй подбежал и застыл, увидев меня с палкой над корчащимся от боли напарником. Знай я, что секундами позже мимо будет проезжать патрульная машина милиции, я бы поступил иначе. Но я не мог знать этого.
Удар пришелся прямо в голову, отчего та затрещала, а громила рухнул как подкошенный. Через мгновение раздался крик вдали – видимо, кто-то гулял с собакой и увидел, - а следом, как по заказу, подрулил патрульный УАЗик. Палка выпала у меня из рук и звонко ударилась о землю. Только услышав звон, я понял – это был кусок арматуры.
Парень с разбитым черепом умер той же ночью в больнице, так и не придя в сознание. Когда меня арестовывали, брат уже исчез, словно его и не было там. Прохожие видели только стычку у помойки, так что они и подумать не могли, что это что-то иное, а не обычная пьяная потасовка. Тем более что экспертиза подтвердила наличие алкоголя в моей крови. Рыжий поддержал основную версию следствия, что мы просто повздорили на улице. Не мог же он признаться в суде, что работает коллектором в казино? Ему дали год условно за хулиганство, а мне – пять лет за непредумышленное убийство. Повезло, что у отца нашелся хороший знакомый в прокуратуре, так что мне дали по минимуму. Ни на судебные разбирательства, ни в тюрьму, Гриша так ни разу и не приехал. Анька развелась со мной в одностороннем порядке, о чем я узнал только через год, родители долго не хотели расстраивать. Зато брат перестал играть в казино, с долгом отстали, а дела его снова пошли в гору.

- Ты чего завис, Стёпа? – вернула меня в реальность Валя. – Ты пересаживаться будешь?
- Да, пожалуй.
Я сел рядом с Варей и стал слушать пьяный базар за столом. Следом за Денисом из гонки выключилась и Юля. Она разбудила спящего мужа, вытащила его из салата и увела домой, пожелав нам хорошего утра. Мы остались впятером – я, Варя, Валя, Гриша и бывший муж Стас. Та ещё компания, конечно. Курвуазье делал свое нехитрое дело, и к шести все были уже в хлам, как говорится. Варя уже не стеснялась гладить меня по коленке и открыто заигрывать, а я всё не мог избавиться от ощущения недоброго взгляда Стаса. Но Варя уверяла, что они уже давно в разводе, так что никаких чувств нет и быть не может. Разве что только приятельские. Коньяк, сидящий во мне, ей поверил.
Топ-100 лучших клипов подходил к завершению. Дрова в камине сгорели. Курвуазье уступил место старичку Джонни Уолкеру. Шумные разговоры стихли, им на смену пришла тягучая ностальгия по прошлому, по молодым годам. И вдруг Варя выдала:
- Я хочу танцевать, Стёпа! Я уже лет сто медленных танцев не танцевала.
И она выключила телевизор, достала из сумочки мобильный телефон и, с минуту покопавшись, нашла нужный трек. Это был Стинг.
- Дамы приглашают кавалеров, - ухмыльнулся Гриша и подмигнул жене.
Дальше всё происходило как во сне – печальный итог смеси выпитого, табака и кружения в танце. Помню только, как я стал шептать всякие непристойности на ухо Варе. Та смеялась и намекала на то, что она очень даже не против пошалить. Потом мы стали целоваться и обниматься, забыв о существовании остальных в комнате. Тут раздался дикий вопль «Шлюха!» и я только успел понять, что нас повалили на пол. Со всех сторон посыпались удары по туловищу – по животу, ногам, рукам, голове. Видимо, били ногами. Женский визг едва мог заглушить рев зверя, проверяющего мои кости на прочность. А в следующую секунду меня кто-то оседлал и принялся душить двумя руками. Горло сжималось, будто в тисках, дышать было нечем. В глазах стало темнеть и показалось, что я плыву в звездное небо, всё больше погружаясь в черноту. Вдруг – глухой хлопок, после которого тиски разжались, а на меня рухнуло нечто тяжелое и ватное. В ушах застыл дикий гул. И тут зрение стало возвращаться, превращая размытые силуэты в людей. На мне лежал Стас, а у него за спиной стоял Гриша с медным подсвечником в руках.

Подсвечник пришелся точно в висок, так что шансов у Стаса не было.
Когда Гришу уводили, он повернулся ко мне и сказал:
- Один – один, брат, - подмигнул и добавил: - Позаботься о Вале и Польке. Я надолго, видимо.

Все было, как и неделю назад: заснеженная дорога игриво изгибалась под колесами. Редкие встречные машины от скуки подмигивали фарами на ухабах. Ещё реже встречались уголки цивилизации – деревеньки и автозаправки. Тьма поглощала последние крохи света, окончательно превратив день в ночь.
Я посмотрел в зеркало заднего вида и встретился глазами с Валей. Она выглядела измученной и уставшей. На коленях у неё тихонько сопела Поля, которая так и не узнала, что же произошло, и куда уехал папа.

КОНЕЦ