Апоптоз 3-я часть

Автор: Mr. Bushlat IX
Входя в калитку, Собольский испытал мощное и гадкое чувство. Будучи еще студентом, он как-то раз стал свидетелем ДТП. Автомобиль, несшийся на большой скорости, сбил мальчика лет одиннадцати, перебегавшего через дорогу. От удара мальчишку подбросило в воздух, и он упал, перелетев через капот, приземлившись на выпрямленную ногу. Собольский находился в рядом. Стоя на тротуаре, он отчетливо услышал треск ломающейся бедренной кости - громче визга тормозов, громче крика водителя, - мальчик не издал ни звука. Но самое страшное было не это.
Ребенок встал, встал прямо на сломанную и ужасным образом вывихнутую ногу -при этом сустав бедренной кости, не выдержав давления, пополз вверх под кожей, отчего казалось, что нога на глазах уменьшается в размерах.
Мальчик пошел… Потом побежал. Находясь в шоке, он не чувствовал боли и ковылял прочь от опасности, следуя инстинкту.
Движение сустава под кожей было одним из самых омерзительных и ужасных зрелищ, что приходилось видеть Собольскому.
Входя в здание, он почувствовал столь же сильное отвращение. Ему захотелось уйти. Нет - оказаться не здесь. В другом месте. Вне зоны влияния черного дома. Но, даже понимая то, что его сейчас вырвет, корчась от отвращения, он не остановился. Сквозь гадливость и любопытство отчетливо пробивался зов - как будто здание говорило с ним.
От осознания степени безумия своих мыслей, он испугался еще сильнее.
За его спиной с металлическим скрежетом захлопнулась калитка. Они были внутри…


X

… в широком помещении, на противоположной стороне которого находилась лестница без перил, что пролетами уходила во тьму. Несколько тонких бетонных некрашеных колонн торчали тут и там – скорее всего, он подпирали крышу на головокружительной высоте, однако, понять, насколько это соответствует действительности было невозможно - задрав голову, Собольский увидел лишь как колонны взмывают ввысь, постепенно скрываясь в темноте. Судя по всему, здание не было разделено на этажи, иными словами, оно было полым внутри.
Пол был весь в битом стекле, кусках бетона и разорванных упаковках из-под строительных материалов. Кое-где горы мусора достигали высоты человеческого роста. Стены были покрыты облупившейся штукатуркой и местами раскрашены граффити. По сути, кроме колонн и лестницы внутри здания ничего не было.
Несмотря на то, что на улице вечер уступал бразды правления ночи, внутри дома необъяснимым образом царил полусвет. Оглядевшись, Собольский понял, что свечение исходит от черного гигантского окна, выглядевшего совершенно неуместно на фоне грязных стен. Снова взглянув наверх, он почувствовал уже знакомое головокружение - колонны и лестница терялись во тьме, однако, это не умеряло их титанических размеров (они вздымались метров на сто, не меньше), равно как и не объясняло причин, по которым строителям было угодно оставить здание абсолютно пустым внутри.
Собольскому стало не по себе. Сделав еще несколько шагов, он оказался подле одной из колонн. Она была круглой, покрытой широкими трещинами, сквозь которые проглядывала металлическая ржавая арматура и настолько тонкой, что он легко мог бы обхватить ее руками. Прикоснувшись к холодному бетону, он почувствовал вибрацию и низкое, на грани восприятия гудение.
- Я не понимаю… - раздался за его спиной голос Громова.
Собольский не ответил. Он старался не думать о том, что колонна такой высоты, будучи столь велика, должна была просто обрушиться под собственным весом. Впрочем, тоже самое относилось и к зданию - он не видел ни единой несущей стены, собственно говоря, по сути, они находились внутри гигантского пустого каркаса, невесть зачем (и кем) построенного.
- Они забыли про этажи, - хихикнул Громов, - зато вставили светильники в это блядское окно! Забыли про этажи! - и он визгливо засмеялся.
- Ну что вы! - раздался вкрадчивый женский голос, - Никто и не думал забывать про этажи!
Собольский подскочил на месте и инстинктивно, в несколько шагов преодолев разделяющие их пространство, оказался рядом с кумом.
По лестнице, освещаемая призрачным светом, что бил из окна, спускалась женщина средних лет. Она была неброско, но со вкусом одета, седые волосы забраны в большой пучок, из которого торчали две спицы. Глаза под стеклами очков в толстой оправе озорно поглядывали на друзей.
- Меня зовут Жилина. Настасья Андреевна. Экскурсовод и букинист по совместительству. Рада приветствовать вас в Южном Миллениуме! - и она широким жестом обвела строительную свалку вокруг себя.
Отчего-то появление Жилиной показалось Собольскому едва ли не самым ужасным из всего того, что произошло с ними за сегодняшний вечер. Он ощутил сильнейшее желание незамедлительно бежать прочь из дома, по деревянному настилу этой дикой улицы, бежать, пока не доберётся до стоянки, и дальше, дальше по автостраде к знакомым блочным постройкам.
Вместо этого он деревянно улыбнулся и даже кивнул в знак приветствия.
«Жилина? Она сказала – Жилина?» - Фамилия неприятно вертелась на языке, однако вспомнить, почему она кажется ему столь знакомой, Собольскому не удавалось.
- Вы, собственно, - громко откашлялся Громов, глядя себе под ноги, - какого рода экскурсовод будете?
Жилина расхохоталась. Ее смех звонким эхом отразился от стен здания и потерялся в высоте, во тьме. Откуда-то сверху донесся негромкий звук, напоминающий плеск далеких волн. На мгновение Собольский уверился в том, что там, на крыше здания бушует неистовое море. Образ был настолько ярким, что он даже скосил взгляд вверх, однако, разумеется, ничего кроме темноты, в которую уходили невероятные колонны, не увидел.
- Я, собственно, молодой человек, являюсь сертифицированным экскурсоводом по Южному Миллениуму и окружающему его поселку Великой Славы. Впрочем, по желанию, я могу проводить обзорные экскурсии по Олиуму, однако, я не хвастлива, и вынуждена признать, что есть куда более квалифицированные специалисты в этой сфере.
- Миллениум? - булькнул Громов, - Южный?
Жилина посмотрела на него как на душевнобольного.
- Ну да, именно Южный. Я так и сказала.
- Олиум? - проблеял Громов.
- Он самый, - звонко рассмеялась Жилина, - Вы внимательны! Для экскурсовода нет большей награды, чем внимательный турист, задающий нужные и своевременные вопросы.
- И что же, - невнятно пробурчал Громов, - Стало быть, есть еще… хм-м… Миллениум Северный? И чего доброго, Миллениум Юго-Восточный?
- Разумеется, - приветливо кивнула Жилина, - равно как Миллениум Западно-Западный и Миллениум Северо-Северный, хотя, разумеется, вам бы не хотелось оказаться в Миллениуме Северо-Северном ни при каких обстоятельствах, - она хихикнула, - Но мы здесь! И в эту пору, когда ночь лишь опускает свои тенета на город, когда башни Олиума дерзко вздымаются навстречу тьме, бросая вызов самим основам мироздания, когда лишь шелест чешуи Апопа… Впрочем, вам это не нужно, верно?
- Простите… Здесь есть телефон? - невесть зачем спросил Собольский.
- Разумеется, нет. Это противоестественно! - Жилина сделала сложный жест ладонями, будто загребала сумрак вокруг себя, - Мы не…
- Что это все? - грубо прервал ее Громов, - Что это за свалка? Какого черта? Вы кто? Откуда вообще взялось это здание… эта улица, что это все - карнавал? Я не понимаю… - последняя фраза далась ему тяжело, он как будто давился словами.
Жилина миролюбиво улыбнулась:
- Но… я же пытаюсь вам рассказать…
- Что? Про какой-то сра… - Громов осекся, - Вы мне лучше скажите, почему в вашем здании нет ни единого этажа? Кто так строит? На хрена?
- Вы хотите послушать или нет? - в голосе Жилиной прозвучали стальные нотки. Как бы резонируя с ними, наверху что-то громыхнуло.
Собольский не хотел слушать. Но ноги его словно приросли к полу.
Он снова поднял голову вверх. Будто в ответ на его взгляд, из тьмы, прямо на нос ему упала тяжелая капля, но не расплескалась, вопреки логике, а, задержавшись на мгновение, скатилась на верхнюю губу и оттуда – прямиком в рот.
Он почувствовал вкус соли и… он готов был в этом поклясться - запах моря.
- Рассказывайте, - донесся до него как сквозь вату голос кума, - Мы вечер угробили, чтобы до вашего этого Миллениума добраться…
- Ну вот и славно! Славно! - всплеснула руками Жилина, - Поди всякого навидались, а? - она игриво погрозила пальцем.
- Итак, здание это было построено в 1986 году и открыто для посещений лишь девять лет спустя, стало быть, в 1995. В 2010 году, в здании был проведен косметический ремонт и…
Собольский в ужасе оглядывался. Ремонт? Она сказала - ремонт???
Громов смотрел на Жилину, по-рыбьи открывая и закрывая рот.
…сняты все несущие переборки, что в свою очередь придало зданию тот единственно функциональный вид, что радует взгляд посетителей и поныне.
Таким образом, Южный Миллениум являет собой мраморный полый внутри кожух. Внутреннее убранство здания представлено 12 бетонными колоннами, диаметром 38 сантиметров каждая, высотой 159 метров каждая соответственно, поддерживающими скат крыши и несущими декоративную функцию. Также, - она указала на обшарпанную грязную лестницу за спиной, - имеет место быть потрясающая по степени мастерства исполнения лестница, состоящая из 18 пролетов, по 9 ступеней в каждом. Несмотря на неоспоримую художественную ценность и архитектурную уникальность, лестница выполнена намеренно в стиле структурализма, который как вам, возможно известно, зародился в середине 50-х годов 20-го века. Придя на смену интернациональному стилю, разумеется.
Само здание выполнено в стиле псевдоготики, столь характерном для русской архитектуры, предшествующей романтизму. Однако, как вы могли заметить, гигантское окно по центру фасада, диаметр которого, к слову, равняется восьмистам греко-римским стадиям, более характерно для мавританской архитектуры, несмотря на структуру черного фасеточного стекла.
На крыше здания, забранной черной металлочерепицей, установлены два декоративных воздуховода, - разумеется, вентиляционных путей в здании нет и быть не может.
При изготовлении барельефов и декоративного убранства литых ворот были использованы технологии свободной ковки.
Калитка куплена у Сережи.
Жилина прервалась и как-то дико втянула в себя воздух.
- Наверху здания расположена смотровая площадка с видом на море. Однако, в настоящий момент, свободный доступ к ней ограничен из-за реконструкции лестничных пролетов. И все же, при желании, полагаю, я смогу сделать для вас исключение.
Что же касается той функции, что несет в себе Южный Миллениум, прежде всего - это Маяк. Один из восьми Последних Маяков Моря Бурь. Но, разумеется, вы и сами все это прекрасно знаете.
Она снова с шипением втянула в себя воздух и развела руки в стороны.
- Также, на протяжении нескольких лет, Миллениум использовался в качестве филармонии. Учитывая уникальные акустические характеристики здания, здесь проходили академические концерты, однако, мы вынуждены были отказаться от данных мероприятий, принимая во внимание то, что диатонические тритоны пагубно влияли на целостность бетонных стен.
- Итак, - она лучезарно улыбнулась, - Прежде чем мы продолжим, быть может у вас возникли вопросы?
Собольский промолчал. Он чувствовал странную апатию, безразличие, сродни тому, что возможно ощущает бык, осознавший, что его привели на бойню и ворота захлопнулись.
Громов, стоя подле Жилиной, несмотря на массивное телосложение, казался на удивление маленьким. Не поднимая на нее глаз, он сделал осторожный шаг назад и буркнул:
- Какие тритоны? - и отойдя еще на шаг, уже громче повторил, - Какие к чертовой матери, тритоны?
- Диатонические. Как вам хорошо известно, бывают также гармонические, доминантовые и субдоминантовые тритоны, однако, максимальную опасность для Миллениума, построенного в строгом соответствии с нормами акустического хаоса, несли именно диатонические тритоны. Они разрушали стены.
- Нам, пожалуй, пора идти, - неожиданно для себя самого произнес Собольский, - Нас… мамы заждались.
- Но вы же еще не посмотрели площадку!
В этот момент из-за спины Жилиной выбежало светящееся крабоподобное существо, размером с некрупную мышь. Быстро перебирая клешнями, двигаясь боком, оно приостановилось у ее ног, издало тонкий высокий писк и скрылось в потемках между колоннами и мусорными кучами.
Окаменев, Собольский глядел, не отрываясь, как следом за первой, на свет выскочила вторая тварь и, точно также присвистнув, рывками ускакала во тьму.
Раздался громкий шелестящий звук. Жилина с неудовольствием повернулась в сторону его источника, однако тотчас же расплылась в широкой лебезящей улыбке и даже поклонилась в пояс, повизгивая:
- Ангрихон пожаловали!
XI
А дальше произошло вот что.
Из-за мусорной кучи выползла шевелящаяся, щелкающая и свистящая туча, состоящая из маленьких крабообразных тварей. В считанные мгновения они покрыли пол плотным, омерзительным живым ковром, Существа на марше волнами перетекали через бутылки и строительные отходы.
Собольский замер на месте, уставившись на отвратительных существ. Перед ним, частично загораживая обзор, находился Громов, комично открыв рот и выпучив глаза. Чуть поодаль била поклоны Жилина.
Потом из-за кучи показался Ангрихон.
Монстр восседал на спинах своих крошечных слуг, что несли его к лестнице.
Время остановилась.
Будто разглядывая фотографию, Собольский с отстранённым любопытством созерцал порождение омерзительных грязных снов.
Ниже пояса монстр походил на человека... чудовищно обезображенного водянкой. Его раздутые, увитые черными венами ноги с огромными толстыми пальцами, казалось, вот-вот лопнут под давлением распирающей изнутри жидкости. На месте половых органов копошился тугой клубок червей.
Короткое, бочкообразное туловище состояло из извивающегося хаоса белесых щупалец с хищными, осклизлыми, огрызающимися друг на друга ртами на концах. Плоская безносая жабья голова, будто состояла из одной громадной, разверстой пасти, в глубине которой трепетали все те же тонкие черные черви-щупальца. Два толстенных мускулистых нароста на щеках монстра, должно быть, служили руками - в каждом из отростков тварь сжимала нечто, напоминающее плеть, состоящую из длинных концов колючей проволоки. Ленивыми, медленными движениями монстр то и дело стегал крабов, что несли его. Его омерзительные носильщики протестующе верещали и свистели.
- Кха-а! - тварь издала низкий булькающий звук, и крабы остановились почти мгновенно.
Существо медленно повернуло свою ужасную голову в сторону Собольского и Громова. С каким-то тупым равнодушием Собольский заметил, что по центру мокрой морды, под полупрозрачной кожей, светится единственный огромный глаз.
- Урррррр? - вопросительно засвистел монстр.
- Не извольте беспокоиться! - заверещала в ответ Жилина и замолотила руками в воздухе, - Это так, туристы, аматоры, люд ничтожный! И толики вашего божественного внимания не стоящий.
Монстр наклонил голову с тяжелым вздохом, и внезапно рыкнув, выпростал вперед несколько щупалец, что ощерились зубастыми ртами и, казалось, принюхивались к тяжелому запаху страха, исходящему от Собольского и Громова.
- Горрррррррррррррррр... - проворчало существо. Черви в глубине его чудовищной глотки зашевелились и поползли изо рта.
Жилина пожала плечами безразлично.
- Ну, коль вы так считаете, воля ваша, конечно же. Милости просим! - и отошла в сторону с видом человека, который сделал все, что мог.
В это мгновение Собольский осознал, что им нужно бежать. Немедленно. В противном случае они погибнут. Мозг его отказывался воспринимать происходящее как реальность, но инстинкт самосохранения включил древние механизмы защиты, и теперь он скорее действовал, нежели думал.
Он мгновенно оценил ситуацию. Путь к калитке был перекрыт Жилиной - отчего-то он явственно понимал, что, несмотря на кажущуюся хрупкость, она вряд ли позволит им пройти мимо себя. Оставалась лестница. Он понятия не имел, что находится наверху, но в настоящий момент, это не имело ровным счётом никакого значения.
Он ухватил Громова за плечи и рывком повернул его к себе. Кум уставился на него совершенно пустыми, почерневшими глазами. В уголках рта закипала слюна. Не медля ни секунды Собольский размахнулся и залепил ему оплеуху. Время снова замедлилось - он видел, как ладонь впечатывается в щеку друга, видел, как искажается его лицо так, будто он вот-вот разревется как младенец, видел, как глаза Громова проясняются.
- Бежим! - выдохнул он и рывком потянул кума к лестнице.
Под ногами хрустели крабы. За его спиной протестующе взревел Ангрихон и заверещала Жилина. Однако, Собольский даже и не подумал оглядываться - он был уверен, нет, он доподлинно знал, что стоит ему остановиться хотя бы на секунду - он пропал.
- Ходу, ходу! - толкал он сопротивляющегося Громова.
Они добежали до лестницы и устремились вверх по ступеням.