стать серьёзным
Автор:
[ принято к публикации
18:36 17-05-2015 |
Гудвин | Просмотров: 1127]
Летом Митрошка в деревне. Вместе с папкой приедут к бабушке с дедушкой и гостят. Бывало все три месяца гостят. Хорошо летом. В хлеву боров и пахнет тёплыми щами. В огороде куры требыхаются пыльные. В малине спелой, крупной червяки, аккуратно надо кушать, чтоб не горчило.
И Митрошка доволен. Трактор-трелёвщик поедет по просёлку, бегом под мост над старицей. Мост низкий, старый. Сыпется сквозь брёвна прохудившиеся за шиворот, пыльно, страшно, гремят траки наверху. Будто в самой голове гремят. Совсем хорошо.
Везде Митрошка с дедушкой. На рыбалке вечером. Или картошку с погреба поднять. Дедушка добрый. И серьёзный. С ним даже в погреб слазить не страшно.
Но вот дедушка начнёт водку пить. Неделю может пить. И вторую тоже. «Фестивалит» - так бабушка говорит. И тут страшно Митрошке. Совсем страшно. А отчего непонятно. Дедушка всегда добрый. Но, когда фестивалит, другой совсем. Песни поёт ночью страшным голосом. Во сне поёт. Не может спать Митрошка.
***
Отца за рукав дёргать среди ночи. Долго дёргать. Устал отец, спит крепко.
- Пап. На хутор поехали, пап. Страшно.
Отец встанет, смотрит исподлобья серьёзно. И идут Митрошка с отцом на берег. Там лодка. А ночь, темно, и озеро неспокойно. Штормит сильно. Отец знает, куда ехать. Наощупь знает, даже среди ночи.
И мчат Митрошка с отцом по ночному гневливому озеру. Перехлёстывает через борт волною опасной. Сидит Митрошка в носу лодки, на самом дне, в борта вцепившись руками крепко. И ревёт. Отец в корме, с мотором, мокрый весь. Серьёзный. Долго едут. Отцу не страшно. Наверно.
А на следующее утро на хуторе солнце. Дом большой, старинный. Риги, коровники. Пьёт Митрошка молоко парное, корову на пастбище водит. Или сенокос тоже. Стога большие пахучие. Так бы и остаться навсегда.
Потом время шло и уходило куда-то. Митрошка вырос. А дедушка умер неожиданно. Когда фестивалил. И отец плакал, стенал на кухне. Кулаком бил по столу. А Митрошка серьёзный вдруг. Ему не страшно. Больно только. За всё. За всех. Разом.
Жизнь терпит наше панибратское обращение в силу своей христианской миссии к человечеству. Смерть придерживается веками отрепетированного протокола взаимоотношений с живой материей, то есть с нами. Традиции, черт бы их побрал. Но это запретная территория Бога....
В зелёном омуте листвы
Фонарь июльской ночью
Сверкает посреди Москвы
И шепчет, и пророчит
О том, что солнце этот год
С горы поворотило;
И всё пройдёт. А что пройдёт,
Конечно, будет мило.
А дождь на чешуе дрожит
Листвы, как на плотвице,
И падает на гаражи,
Сквозь щели крыш сочится;...
Стопой придавив луну,
тянется за кроссовкой.
Ливень стирает львицу
со стенок тумб.
После жары город
зайдёт в столовку
немного совковых,
но вкусных,
цветущих клумб.
День зарубится в вазе
ромашково-васильковой
тенью....
Мучительный жестокий гений
В огне военном, в земляном окопе,
Контуженый, глухой, небритый,
В атаке умирает, в обороне,
И выклевать глаза отряд вороний
Летит, пикирует на вымерших солдат;
Смешение надежд, прощаний, дат.
Голь, нищета, ничтожества в отрепьях,
Недолго проживут на мерзлой репе....
Два погасших костра тянут пепельно-белые руки,
Чтоб друг друга обнять, сохраняя остатки тепла;
Чтоб не думать о том, что всегда неизбежны разлуки,
Что короткая долгая жизнь отгорела, прошла.
Словно лёгкая память, летят ошалелые искры.
Это искры-смешинки в глазах от любви и добра....
