Пересечённые местности. Часть вторая. Окончание.

Автор: Юра Дзоз 2.Микроавтобус подъехал к дому. Всю дорогу Марина ждала, что Елеконов заговорит с ней, но Юра молчал. Старая привычка. В женском обществе он всегда терялся: либо городил ахинею, за которую ему было стыдно либо молчал как сейчас. Его неуверенность давно стала комплексом. Юра его скрывал так тщательно, что он становился совершенно очевидным при первом же взгляде. Поужинать с Мариной, он, на свое удивление, согласился безропотно. Он очень хотелось горячего борща и грибков с наливкой. К тому же Марина - незнакомая женщина из села расположенного у черта на рогах. Если опозорится – не страшно.

Двор, обнесенный выкосим забором, освещал большой, похожий на прожектор, фонарь. Возле дома беседка и колодец, вишни и виноград. Через прихожую они вошли комнату. «Совковый» стиль: гарнитур с богемским фарфором, стол и скатерть с рюшками, на подоконнике цветы и рассада, на стене ковер поверх которого засмоленная репродукция Шишкина «Утро в сосновом бору». Только современный телевизор выдавал эпоху. «Присаживайтесь Юра, отдохните. Я сейчас накрою»

Юра уплетал борщ по обе щёки и хвалил его с набитым ртом. Закончив с первым, он вместил в себя порцию ребрышек с жареным картофелем, полкило разнообразных солений и, по меньшей мере, пол литра наливки. Марина расспрашивала его о прелестях столичной жизни. Осмелев после наливки, Юра врал Марине в глаза. За короткое время он вполне освоился в обществе этой женщины. Марина так осыпала его комплиментами и так беспощадно льстила, что Юра позабыл все свои прежние страхи. В голосе его появился басок, а в поведении новая, впрочем, достаточно искусственная, манерность.

Когда Юра наелся и порядком опьянел, Марина подсела ближе, накрыла его руку своей рукой и сказала:

- Знаете, Юра, а я ведь вас обманула. Да-да. Но вы должны меня понять, и я уверена, что так оно и будет. Такие галантные мужчины как вы умеют прощать женщинам их шалости. Хи-хи-хи. Дело в том, что никакой тети столице у меня нет. Я просто соскучилась по обществу интеллигентных мужчин.
Марина прильнула к Юре всем телом и поцеловала его блестящие от жира губы.

***
Марленко очень хотел поскорее покинуть злополучное захолустье и только поэтому выпил. Жахнул до дна. Дух перехватило. Самогон оказался злой. Жека грызнул луковицу и передал её Саше. Тот боролся с дыхательными конвульсиями, махал руками у раскрытого рта, а когда откусил луковицу, глаза его на лоб полезли. Саша не был не готов к такому сочетанию вкусов. Он вскочил, дал несколько кругов по комнате, затем раскрыл тумбочку, достал колбасу, надкусил прямо с оберткой и передал Жеке. А по телу его, тем временем, растекалось приятное тепло.

***
Ужин продлился до полуночи. Удалив голод, командировочные приятно беседовали, выпивали. Настроение было отличное.

В дверь постучали. Открыл Влад. На пороге стояли соседи - предприниматели, те, что недавно приехали на грузовике. У них были тупые квадратные лица, и вопросительные взгляды их бегали снизу вверх. Их было трое: один высокий и худой, второй низкий и толстый с золотыми коронками, а третий – здоровый как бык. Низкий и толстый держал в руках бутылку шампанского и коробку конфет. Он улыбался и щурился, словно ему в лицо фонарем светили. Шагнув вперёд он, поочерёдно подмигнул сначала одним, потом другим глазом, дыхнул адовым перегаром и сказал:

- Здорова! - и кивнул так резко, что если бы впереди него было что-то твердое, лоб его был бы непременно разбит.
-Хай! - ответил ему Влад.
Золотозубый помялся немного, подбирая нужные слова, а потом сказал:
-Ну, мы, это, как его, - он поднял повыше бутылку и конфеты, – к вам!
Сказав это, он жадно посмотрел на Любовь Матвеевну. На этот взгляд она ответила так: встала, пожелала всем доброй ночи и ушла в свою комнату. Варвара следом.
- Ну, входите, присаживайтесь, - крикнул Слава, указав на пустующую табуретку, - мы соседям рады.
Расселись. Гости молчали и выглядели растеряно. Видно у них были другие планы. Слава разрядил обстановку: «Водки?» - спросил он. Пришедшие ритмично закивали. Разлили. Выпили. Но даже после этого визитеры не заговорили. Влад рассматривал их с интересом. Когда выпили по второй, Влад сказал:
- Мужики, а вам, вообще, чего?
- Познакомиться пришли, - ответил Длинный.
- Я Влад, – сказал Виноводов, – это Слава. Всё, познакомились.
- За знакомство! – крикнул Слава и налил по третьей. На этот раз не выпили:
- Подождите, мужики, – сказал Золотозубый, - вышел и через минуту вернулся с пятилитровой бутылкой. Там, по всей видимости, был спирт. Длинный наполнил три граненных стакана доверху: себе и своим молчаливым спутникам. Командировочные отказались. Только после этого гости разговорились. Они рассказали, что торгуют дефицитами в отдаленных регионах и что они - основная торговая артерия здешних мест.

Золотозубый поболтал попусту, потом подобрался к сути:
- Мужики, девочки-то ваши? - спросил он.
- Наши, – ответил Влад, – с нами - значит наши.
Здоровый как бык демонстративно закатил рукава.
- Ты что хочешь сказать, что и мы ваши? Мы ведь с вами?
- Не цепляйся к словам, – сказал Влад, – и рубашечку опусти, я руки твои и так заметил. Виноводов был резкий парень и в случае чего не церемонился.
- Это ты за юбки цепляешься, понял? А я с тобой говорю, – Здоровяк резко встал. Стол зашатался.
- Врешь ты парень, – сказал Золотозубый, - девушки не ваши, а попутчицы. Значит, мы к ним идем. С вами ловить больше нечего.
Влад тоже стал.
- Попробуй, - сказал он.

Золотозубый ехидно улыбнулся и двинул к выходу, свита за ним. Стали ломится в комнату Любовь Матвеевны и Варвары. Открыла Любовь Матвеевна. Увидев кто на пороге, она попыталась закрыть дверь, но Золотозубый просунул в проем ногу.

- Минуточку милаша, я на два слова, - сказал он и упал на пол от сокрушительного удара. Остальные двое накинулась на Влада, на помощь которому спешил Слава. Завязалась драка. Шум поднялся страшный. Испуганная Любовь Матвеевна из-за своей двери что есть мочи закричала: «Помогите! Милиция!» Золотозубый поднялся, достал пистолет, и будто вспомнив что-то, скомандовал:
- Всем оставаться на местах! Милиция!
Мелькнула «корочка». Драка прекратилась.
- Нападение на сотрудника! Нанесение телесных! Витек, вызывай «бобик»! Всех отделение! – закричал Золотозубый и, смотря на закрытую дверь, добавил, - а к дамочкам, мы ещё вернёмся.

***
В комнате клубами плавал табачный дым. Бутылка была на половину пуста. Пьяный Марленко подпер голову руками и слушал истории про нелёгкую тюремную жизнь, разбитную молодость и трудное детство. Жека его больше не раздражал, наоборот, он вдруг пропитался сочувствием к злой его воровской судьбе. Он с радостью соглашался выпить, даже пару раз сказал тост за благополучие Жеки, за что тот, обнял его по-братски.

- Просить мне, брат, больше некого, - говорил Жека, - уедете вы, и кто знает, когда следующие приедут. Может через месяц, а может и больше. Как мне это время прожить? А из местных никого послать не могу, не прокатит.
- Так что нужно? - спросил Саша - говори!
- Дело плёвое: я там, на доме, табличку разглядел, продается он. Вот я и подумал, чтобы ты завтра с утра зашел и сказал: хочу, мол, дом посмотреть, может куплю для мамы на старости лет. Места-то, мол, здесь хорошие, лес рядом и речка. Ты мужик солидный и не местный. А если вдруг Маринка спросит, откуда ты приехал, то скажи с райцентра, с Волховки. Она поверит, тебя пригласит и всё покажет. Ты изучай всё как покупатель настоящий, спрашивай, торгуйся, если нужно будет. Она тебя наверняка чайком напоит, а ты не отказывайся. В общем, посиди у неё как можно дольше, а перед уходом извинись и в туалет попросись. Дверь за собой на щеколду закрой. Внизу у самой стены под умывальником небольшая красная плиточка. Маленький такой прямоугольник. Сразу заметишь. Она на цемент не посажена, просто соседними плитками зажата. Вот, – Женя достал карманный нож, – это с собой возьмешь. Подковырни аккуратно, там будет сверток с брошью. Потом плитку на место. За минуту управишься. Так что, поможешь мне, Саня? А я Вас завтра в Васюковск с ветерком отправлю.
- Помогу, – ответил Марленко, – и пожал Жеке руку.

***
Заплывшим от удовольствия взглядом, заложив руки за голову, Юра Елеконов смотрел в потолок и курил. Марина лежала у него на груди. Они молчали. За окном монотонно барабанил дождь. Давно Юре не было так хорошо, так тихо и уютно. Он лежал неподвижно, словно боялся, что движение или слово могут разрушить царившую в нем идиллию. Он млел от удовольствия. Марина подняла голову, посмотрела него и сказала:
- Не уходи, оставайся до утра.

***
Воронок подъехал через несколько минут. Правил им пьяный сержант в растрепанной форме и с багровым лицом. Второй такой же сидел рядом. Золотозубый орал на них, грозился уволить. Синицына с Марленко запихнули в отсек для арестованных. Тронулись. Трясло неимоверно.

- Как будто по лесу едем, - сказал Слава, - вглядываясь в темноту за окном. А вдруг они нас не в отделение повезут какое-то другое место. Мало ли что этим уродам в голову может прийти….
Из кабины доносился крик и мат, Золотозубый продолжал песочить сержантов. Вскоре Воронок круто повернул и остановился. Хлопнула дверь, послышались шаги и разговоры. Лязгнул засов.
- Вылезай, приехали, - скомандовал золотозубый.
- Где это мы? - осматривая местность, спросил Влад.

***
Любовь Матвеевна и Варвара постучали в дверь коменданта общежития.
- Проходите, - сказала престарелая женщина – комендант, - присаживайтесь. Чаю?
- Нет, спасибо, – отрезала Варвара, - скажите, а эти соседи наши действительно из милиции?
- Один из них.
- А где у вас здесь отделение находится?
- Прямо к центру, откуда вы пришли, потом налево и…. только вы сами не ходите, опасно. Я вас проведу. Я всё слышала. Ужас.
- Спасибо. Мы ждем на улице, - сказала Любовь Матвеевна.

***
- Мы в очень хорошем месте, - ответил Владу Золотозубый, - на складе.
Они оказались на небольшой квадратной площадке огороженной забором с колючей проволокой. По периметру светили прожекторы. Большая немецкая овчарка выскочила из своей конуры и стала облаивать арестованных. В дальнем углу площадки стоял строительный вагончик, рядом - кирпичное здание с рампой у которой был припаркован грузовик.

Открыли ворота кирпичного здания, это оказался склад цемента.

- Значит так, - сказал Владу Золотозубый, - ваши протоколы задержания я оставляю им, – он указал на сержантов. Загружаете вот эту машину, – получаете их на руки и катитесь отсюда к чертовой матери. Понятно?
- А если нет? – спросил Влад, – если мы не согласимся? У меня, например, рука в драке пострадала.
- А если нет – пятнадцать суток. Я позабочусь о том, чтобы в течение их вы совершили какое-то нарушение, и они продлились до тридцати. Плюс штраф.
Ни Слава, ни Влад ничего не ответили. Они смотрели на горы пыльных мешков и на пустующий, как бездонный как колодец кузов грузовика.
- Ну, раз вопросов больше нет, я поехал. С этих двоих глаз не спускать! – Золотозубый сел на старенькую «Яву» и уехал.

***
В райотделе никого не оказалось. Дверь была заперта на ключ. Любовь Матвеевна долго стучала в окна, Варвара молотила в дверь. Всё напрасно.
- Я знаю, где местный участковый живёт, - сказала комендантша, - могу вас провести и дом показать, а сама заходить не буду. Мне ещё здесь жить.
- Он женат? – спросила Любовь Матвеевна.
- Да, недавно женился.
- Идёмте. Заодно с его жёнушкой познакомимся.
А на небе тем временем забрезжил серый дождливый рассвет.

***
Понурив голову, с синими с похмелья губами и мрачным лицом Саша Марленко брёл к дому Марины, супруги участкового Валерки Окочкина. Рядом шел Жека. Выглядел он намного бодрее, так как похмелился оставшимися сто граммами самогона. Он много говорил, благодарил Сашу за его золотое сердце и обещал, что если тот когда-то попадёт в тюрьму, то будет там жить по-царски.
- Главное, брат, - говорил Жека, - тверди ей, что именно этот дом хочешь и большие деньги предлагай. Деньги её слабость, все прокатит. Она как шелковая станет. А я тебя за углом ждать буду.
Саша только кивал. Его мутило. Он совершенно не понимал, как мог он согласиться на эту авантюру. Но сегодня ему хотелось уехать ещё больше чем вчера. Мысль о том, что через какие-то несколько часов он покинет это захолустье, толкала его вперёд.

***
- У меня в горле цемента килограмм пять. Хоть бы респираторы дали, козлы, - сказал Синицын, закидывая на плечи очередной мешок.
- Держись Слава, - подбадривал его Виноводов, - ещё немного и мы свободные люди. Теперь я, по крайней мере, знаю, что такое рабство. А где, кстати, эти двое?
- Дрыхнут в вагончике.
- Надо их будить потихоньку, уже светло совсем. Нужно сказать, что мы заканчиваем, чтоб они тоже собирались.
- Смотри, вон вышел один. К нам идёт.
Подошёл один из сержантов.
- Шабаш орлы. Пойдите, умойтесь и мы вас до деревни подбросим. Только быстро!

***
Утром Марина приготовила Елеконову плотный сельский завтрак, и, что-то напевая себе под нос, стала собираться на работу. Ей было хорошо и немого грустно оттого, что сегодня её покинет новый друг.

Юра проснулся в великолепном настроении, позавтракал и отправился принимать душ. Как раз в это время раздался звонок в дверь. Марина одернула штору и посмотрела в окно. На пороге стоял незнакомый ей человек. Осведомившись, по какому он вопросу, Марина попыталась перенести осмотр дома на другой день. Но Жека хорошо проинструктировал Марленко, и тот сказал, что второй раз из Волховки ехать не будет. И что дело у него срочное. И что если она отказывает, то он сегодня же купит другой дом у кого-то в селе. Так как маму его перевезти в отдельное жильё нужно немедленно, больна она. И в заключении назвал очень внушительную сумму. Марина быстро смекнула, что находящийся в душе Елеконов, вполне может сойти за приезжего братца и впустила покупателя посмотреть товар.
Сначала Марина показала приусадебный участок с огородом и виноградником, потом вошли в дом. Вымытый и причесанный Елеконов пил вторую порцию чаю, и чуть не поперхнулся им, когда увидел Марину в компании своего соседа по кабинету Саши Марленко. Ещё больше удивился Юра, когда узнал, что Саша собирается купить этот дом и что он специально для этого приехал из Волховки. И совсем растерялся, когда был представлен, как гостивший проездом Маринин брат. Марина незаметно подмигнула ему и улыбнулась – подыграй, мол. В полном непонимании коллеги посмотрели друг на друга, пожали руки и назвали давно известные им имена. О своём давнем знакомстве смолчали. Оба.

***
Золотозубый, пузатый и низкорослый участковый инспектор Валерка Окочкин на полной скорости гнал свою «Яву» и ветер дул в его пьяное лицо. Он хотел всего на минуту заехать домой, чтобы взять документы на цемент, который оказался так неожиданно и удачно погруженным. А после, вместе со своими партнёрами-торговцами отправиться на его реализацию. Он предвкушал удачную продажу и двести похмельных грамм с солёным огурчиком.

***
Марленко вышел из ванной. В кармане у него лежала брошь. Достать её действительно было не сложно. Удивительно, как Марина не обнаружила её за время проживания в доме. Елеконов с Мариной ждали его в комнате. Вдруг Марина вздрогнула, оттого что услышала звук. Хоть она и не разбиралась в технике, но дребезжание Валеркиной «Явы» услышала бы даже в наводнённом машинами городе. Много лет этот звук был для неё сигналом: нужно накрывать на столл, едет. Мотоцикл остановился у калитки. Было поздно выпроваживать гостей за дверь. Марина знала вспыльчивый характер своего алкоголика Окочкина, знала, что у него оружие и понимала, что сейчас может случиться. Улыбка сошла с её лица. «Под кровать. Быстро. Оба, - скомандовала она и потянула гостей за шиворот». Те послушались. Испугались резкой перемены тона и звона ключей за дверью.

***
Комендантша указала на дом с зелёной калиткой, простилась и быстро пошла прочь. Любовь Матвеевна и Варвара подошли к двери и позвонили. Дверь открыла Марина. Любовь Матвеевна попросилась войти. Марина попыталась воспрепятствовать (в доме и так лишних людей было много), но когда услышала тему визита, впустила. Разговор состоялся на крыльце у дома.

В это время опохмелившийся Валерка поглощал обед, а двое известных командировочных слушали его чавканье и трепетали под кроватью. Когда Марина узнала, что её вялый муж пытался изнасиловать командировочных женщин, глаза её налились кровью. Марина забыла, что она сделала то же самое, только несколько успешней, и то, что под кроватью у неё затихарились сразу двое мужчин. Она хотела расплаты и в гневе своём была страшна, как страшна любая женщина в такой ситуации. Выдернув из земли старый черенок от лопаты, Марина сказала: «Пошли за мной».

Влетев в комнату, она с размаху огрела Валерку по затылку как раз в тот момент, когда он подносил к губам кружку горячего кофе. Тот вскочил ошпаренный и тут же получил наотмашь по левому уху. Марина выкладывалась. Валерка не стал задавать вопросов, потому что видел за спиной насупившихся Варвару и Любовь Матвеевну. А Марина колотила его черенком и орала в голос: «Ах, ты ж падла! Ах, ты ж дрянь такая! На меня у него не стоит, а на других – пожалуйста! Сейчас я тебе яйца отрежу! А где ребята, которых ты, тварь, задержал? Чтоб через пять минут здесь были!» Валерка закрывал голову и лепетал что-то невнятное. Когда Марина выдохлась, Валерка позвонил сержантам и приказал немедленно доставить арестованных к нему домой.

Любовь Матвеевна и Варвара уже собрались идти встречать вырученных из плена мужчин, когда под кроватью громко чихнул Марленко. У него была аллергия на пыль. «Не понял!» - вскрикнул побитый супруг, заглянул под кровать и вытащит оттуда сначала Сашу, а потом Юру. Валерка обрадовался, это было заметно. Ситуация приняла непредвиденный оборот. « Да ты ж блядина!» - взревел он, обнажив свои злотые зубы – «Убью!» Любовь Матвеевна с Варварой смотрели на коллег во все глаза, а те на них. «Нет, Валерочка, нет! Они дом приходили смотреть!» - пыталась оправдаться Марина, но Валерка уже лупил её кулаками по лицу. «Убью!» - кричал он – «Убью нахрен тварюку!» И убивал в горячем аффекте.
Совершенно ошалевший от страха Юра Елеконов решился на отчаянный шаг. Он сорвался с места и побежал к двери. Ему предстало обогнуть мутузящего супругу Валерку и стоящих на пути к двери женщин. Увидев, что его «десерт» убегает, Валерка заорал: «Стоять на месте, мудила!». Юра не остановился. Тогда Окочкин достал табельный пистолет и выстрелил. Юра упал на пол.

***
«Бобик» затормозил у дома Марины Окочкиной. Сержанты услышали шум - крики и кинулись на помощь. Виноводов и Синицын узнали знакомые голоса и тоже побежали в дом. Там они увидели следующую картину: Варвара (которая к счастью по первому образованию была фельдшером) накладывала повязку на рану Елеконова. Тот вопил, что потерял ногу. Варвара уверяла, что там ничего страшного; там и вправду была царапина, пуля прошла по касательной. Избитая Марина лежала на кровати без сознания. Марленко сидел на табуретке пристёгнутый наручниками к батарее и с ужасом смотрел на происходящее. Глаза его были широко раскрыты, взгляд - отчаянный.

Любовь Матвеевна громко ругалась с Окочкиным. Сначала он кричал на неё, даже кидаться пробовал. Но Любовь Матвеевна заявила, что у неё связи в министерстве и назвала фамилию. А потом объяснила, что фамилия эта её старший брат, документы показала. Лейтенант Окочкин отрезвел, лицо его приобрело бледно розовый оттенок. Он вытянулся по стойке смирно, потом забегал по комнате, потом снова вытянулся. Сильно Валерку развезло на старые дрожи. Очнулась Марина. Находчивый и забывшийся Валерка немедленно представил её Любовь Матвеевне: «Моя жена, Мариночка». От предложенного чая командировочные отказались. Любовь Матвеевна попросила, если можно, каким-то образом посодействовать их скорейшей доставке в Васюковск. Валерка повернулся к сержанту и отдал приказ:

- Немедленно доставить гостей в Васюковск, слышал?! Выполнять!
- Там мест ведь только четыре. Три сзади, оно – впереди, - виновато ответил сержант.
- Ничего, - вступил в разговор Виноводов, - мы со Славой в отсеке для арестованных поедем. Мы привыкли.

Все улыбнулись. Обстановка разрядилась. Валерка чуть в ладоши не захлопал от радости.
- Слушай меня, - нахмурившись, обратился он к сержанту, - если хоть одна гнида к этим уважаемым людям подойдет, и покой их нарушит - я тебя посажу. Понял меня?
Сержант сказал, что всё понял.

В это время Жека наблюдал за домом из-за угла и сильно волновался, особенно после того, как увидел подъехавший к дому милицейский транспорт.
***
Дождь закончился.
Небо по-прежнему оставалась серым и мрачным. Виды утреней Лопуховки напоминали постапокалиптический фильм ужасов. После нескольких дней дождя деревня утонула в грязи. Прохожие прыгали по дороге как жабы, ругались. Лица у них были злобные, похмельные. Но солнце вышло из-за тучи и это хорошо. Это радостно. Может завтра у них все изменится к лучшему? Непременно изменится.

Командировочных вели, словно конвоировали. Сержанты шли рядом, шаг в шаг и смотрели по сторонам. Они были начеку. Жека наблюдал за процессией из-за угла. Что он мог сделать? Подойти и нарушить милицейский конвой. Он по опыту зал как такие вещи заканчиваются. В очередной раз судьба плохо обошлась с ним. Но Жека давно разучился расстраиваться. Он сплюнул на пол, выстучал папироску и, понурив голову, поплёлся в общежитие...