Дачные новости

Автор: Зуев Дмитрий У Алевтины дома царил модерн. Прямые контрастные формы. Чистые цвета. Каждая мелочь соответствовала ритму и настроению пространства. Подушки – дивану. Диван – столику. Столик – шторам. У таких, как Алевтина, и раньше, в былые времена, водились необычные, оригинальные вещи. Скажем, пепельница в форме виноградной грозди или люстра-вентилятор. Не так-то и давно были эти времена. Но проще сейчас достать царскую деньгу, чем такую вот оловянную пепельницу. Никакую старую вещь не возненавидишь так, как вышедшую из моды.

У Василия Васильевича и сейчас дома стояли материны часы и диван. На кухне шкафы собирал ещё отец. Рамы ставили строители, а линолеум был постелен кусками не встык. Никому такая обстановка глаз не резала, потому что и раньше так было немодно.

Дотерпев до последнего, Василий Васильевич решил отвезти кое-какое барахло на дачу. В субботу к обеду собрал мешки, пообедал вдвоём с женой на кухне, и тут, как назло, зарядил дождь. Ливень.
Вода струилась по этажам пожарной лестницы с плеском, поднимающимся до самого верха. Мимо пыхтящей машины пробежала босая девушка. Из темноты распахнутого подъезда лысый мужчина, прикрывающий шею воротником кожаной куртки, перебежками стаскивал белые капроновые мешки, набитые угловатыми вещами, под грибок детской песочницы. В пыхтящем авто, поглядывая в приоткрытое окошко и пуская жёлтые струи дыма на улицу, курил зять. Лысым мужчиной был, соответственно, Василий Васильевич.

Мокрая зелёная трава намочила перед носков Василия Васильевича. Наискосок через всю веранду протянулись чёрные смазанные следы от налипшей на сандалии раскисшей земли. Мешки встали в ряд вдоль фанерной стены. Потное и мокрое лицо выразило удовлетворение первым этапом работы. На улице прекратился дождь. С деревьев и домов на землю стекала вода. Зять, не выходя из машины, разглядывал черепицу крыши и курил.

– Ну, Лёха, я останусь разбирать! Тёте Лене привет! – крикнул Василий Васильевич в приоткрытое окно автомобиля.

Лёха кинул бычок в сырую траву, харкнул под ноги Василию Васильевичу, закрыл окно и уехал. Василий Васильевич какое-то время смотрел ему вслед, а после под нос себе произнёс:

– Вот… Порядок.

***
Алевтина на даче сажала только цветы, а под берёзой у неё стоял ржавый, закиданный ветками и бумагой мангал. Домик у Алевтины был совсем маленький, а туалета не было вовсе. Раньше туалет был, но деревянная будка его по весне завалилась на забор. Мужа у Алевтины не было, так что ремонт затянулся. Внук, если оставался с Алевтиной на даче, ходил на горшок, дочь долго не задерживалась, а сама Алевтина была женщиной сдержанной и предусмотрительной: чаю на даче много не пила, поливала и срезала цветы, полола сорняк и отправлялась домой. Но именно сегодня из-за сильного дождя Алевтина пропустила сразу два дачных автобуса.

Проклятые ручейки журчали повсеместно. С крыши лилась вода. За оградой по дороге бежала с утробным бурлением и глухим постукиванием камешков целая река. Алевтина признала необходимость опорожнить мочевой пузырь до обратной поездки домой. Нужно было действовать быстро. Тут очень кстати и появился на соседнем участке этот лысый, интеллигентного вида мужчина.

Истинный интеллигент не уверен в себе, даже открывая дверь своего собственного дома. Испуганный Василий Васильевич появился в дверном проёме через секунду после того, как Алевтина аккуратно постучала в облупившийся белый косяк. В руках Василий Васильевич держал бледно-розовый абажур. Местами из-под тряпки торчал проволочный каркас.

– Лёша? – глядя на Алевтину, неуверенно произнес Василий Васильевич.

Алевтина во всей своей красе стояла на фоне грязной веранды: чёрные лосины, синяя кофта, кожаные сандалии, рыжие волосы стянуты резинкой, а на резинке болтается красный цветок.

– Здравствуйте, сосед! Я пришла к вам по одному вопросу.

– Вы по членским? Я – в срок. Жена ещё до восьмого! - сказал Василий Васильевич.

« Не бредит ли?» - подумала Алевтина.

– Я – к вам. Я – соседка.
«Набросится, и поминай, как звали».

– Вон там, – и кривой ноготь Алевтины указал в сторону дома.

Василий Васильевич нахмурился и спросил:

– Кошка ходит?


Алевтина ничего не поняла. Она пожала плечами. На секунду образовалась неловкая пауза. И вдруг взгляд Алевтины упал мимо лысины Василия Васильевича на пыльную картину, лежащую поверх барахла в углу комнаты. Женщина на мгновение прищурилась. С кучи упал и покатился вдоль стены стеклянный плафон.

– Ой, какая прелесть! – закричала Алевтина.

– Чешский, – вздохнув, снова невпопад сказал Василий Васильевич.

– Я говорю, прелесть! Вон, - куриным движением руки Алевтина показала на кучу барахла.

– А… Это моё. Знаете, всё веселее, чем водку пить. Занимаюсь, – сразу как-то пришёл в себя Василий Васильевич.

Позже Алевтина поймёт, что Василий Васильевич способен нормально общаться только по поводу тех вещах, которые постигает по зову души, но в момент знакомства он показался Алевтине человеком крайне робким и рассеянным.

– Что же вы… притащили её сюда? С кучей старых вещей?

– Я, знаете ли, художник посредственный. Я это понимаю.

– А что… Можно посмотреть?

– Пожалуйста. Я вас предупредил.

«Как-то он изменился, когда дело дошло до его работы. Даже стал обаятельным», - подумала Алевтина, потянувшись к ногам, чтобы снять сандалии.

– Проходите так, - ещё более уверенно произнёс Василий Васильевич. Алевтина поймала себя на мысли, что теперь робеет перед Василием Васильевичем.

«Что это со мной? - подумала она. – Но как же хочется в туалет! Сейчас посмотрю картину и спрошу у него разрешения пройти в сортир».

– О, Боже мой! Какая красота! Неужели вы так и бросите её здесь?

– Я хотел повесить на стену, вон там. – Василий Васильевич указал пальцем в сторону комнаты, где стояли шкаф и клетчатый диван.

Алевтина заглянула в комнату и боковым зрением увидела, как за спиной у неё мелькнул Василий Васильевич. Она резко повернулась назад, и в туже секунду хлопнула входная дверь. Её захлопнул Василий Васильевич, который теперь стоял, ссутулившись, как гиена, держался за дверную ручку и исподлобья смотрел на Алевтину.

– Что это?! – взвизгнула Алевтина.

– Комар залетит, – хрипло сказал Василий Васильевич, – Вам понравилась? Берите.

– Спасибо! Я пойду.

– Конечно. Но вы хотели задать какой-то вопрос.

– Да… Я… Вас машина не заберёт?

– Никто сегодня не приедет, – почти крикнул Василий Васильевич, – Ко мне!

Алевтина попятилась к стене. Глядя в пол, она сказала:

– Пожалуйста, выпустите меня. Я пойду.

Василий Васильевич резко распахнул дверь, но встал у Алевтины на пути.

– Заберите картину!

Алевтину как паралич разбил. Она дрожащими руками взяла картину. Василий Васильевич посмотрел на неё, как будто хотел запомнить, и удалился в комнату.
Алевтина выбежала с участка и, минуя свою калитку, свернула на асфальтовую улицу дачного кооператива. Побежала в сторону остановки автобуса. Оказавшись на месте, она завернула за синее бетонное здание и бросила на землю картину, которую прижимала к груди всю дорогу. Она запыхалась. Глядя на тряпичную оборотную сторону полотна, опираясь руками на колени и громко вздыхая, она глотала воздух.

Потом, даже не оглянувшись по сторонам, Алевтина повернулась к картине спиной, стянула лосины и села прямо над серым, грубым полотном.

Василий Васильевич лежал в старом, скрипучем шезлонге и заворожённо смотрел на окна своей дачи. В его глазах отражались пляшущие языки пламени. На улице начало темнеть. Атаковали комары. Силился начаться дождь. Василий Васильевич лег в шезлонге поудобнее, накрылся телогрейкой и продолжал смотреть в окно. Пламя перебралось со шторы на деревянную раму. Начали трещать стёкла. «Нужно уходить, - подумал Василий Васильевич, - скоро приедут менты».