Сиреневая книга. 1 часть.

Автор: Бондаренко Александр
АлексПро С.И.Р.Е.Н.Е.В.А.Я. К.Н.И.Г.А.b/b

Повествование основано на реальных событиях.


КНИГА 1. ALIAS...


Пролог.
- Ты же сказал, что берем только деньги?
- Деньги деньгами! А это то, за что нам ... дали возможность их взять. Рули, давай в темпе, рули!
- Нихрена себе возможность - два жмура и задница в мыле!
- Это еще не мыло: мы нормально вышли. Отдаем, кому надо посылку, получаем зеленый билет. И через несколько часов ты уже топчешь песочек.
-Давай разделимся... до посылки? И отдадим не сразу. Заныкаем, место продадим, а? Кстати, чего там? Не даймонды?
-Бумажки... я проверил. Компромат по ходу. Советские еще протоколы, херня всякая. Он же бывший, а бывших не бывает.... А вообще, ты по идее прав, половину я отдам тебе, вместе с деньгами. Твоей частью. Мало ли. Замотаешь, чтобы я... не знал где. Куда ляжешь - тоже не говори. Телефонами не пользуйся никакими. Даже обычными. Интернетом тоже. Продавать не станем, только подстрахуемся. Выберемся, через неделю от нашей даты, я маякну на почту. Заведу новый ящик, в черновиках смотри. Помнишь хоть? Ну и телевизор поглядывай. Но, надеюсь, в этот-то раз точно повезет!

Глава 1. Беседа с командированным.
- Ты знаешь, мы с ребятами не раз спорили на одну тему. Я ее постоянно подкидывал, так или иначе - меня это всегда занимало. И в девяностые, и потом. Вот и ты мне скажи. Ты же, как я вижу, воробей стреляный... За речкой был, так ведь? Вот видишь, рыбак рыбака... И у нас... У каждого свои речки. Значит поймешь.
В-общем, сформулирую так: на ком грех, кто главный мерзавец? Тот, кто нажимает на спуск или тот, кто отдал приказ? Кто настоящий убийца - киллер-исполнитель или заказчик, приговоривший жертву?
Солдат - это мыслящий субъект, способный решать, кто останется жить? Или же он объект - машина для убийства, а фактически... наконечник копья, запущенного политиками?
Хороший солдат - это по умолчанию объект, ему не положено обсуждать приказы и задумываться над их целесообразностью. И ведущие религии его обычно оправдывали. А хороший киллер - это только солдат. Без романтики и рефлексий. Но ведь бывает и не война? Или всегда война? Комбатант - не комбатант?
Те же девяностые... Если ты полез в бизнес ... или в другой окоп, то ты по умолчанию подписал путевку на охоту. На себя любимого, и на твоих близких. Надеясь, что может и пронесет. Но многих не пронесло.
А будешь батрачить - уже шансов уцелеть намного больше. Это уже не твоя война. Так... если только зацепит рикошетом... Столкнешься, например, неудачно на дороге с бандюками. А ты не крепкий орешек. Или шефа твоего решат попугать... и вальнут тебя. Шеф-то нужен, он, напуганный, платить будет, а ты - овца. Точнее баран. Жертвенный.
Надо тогда было для себя все это решить. Кто ты. Воюешь и пытаешься что-то отгрызть или плывешь в общей массе. И что есть грех и непотребство, а что дело богоугодное. В конце концов, должен же кто-то и регулировать. И движение на опасных перекрестках. И численность.
И казалось порою, да что там казалось, уверен я был, что все на этом свете не так просто. Надо кому-то очень высоко, выше, чем ты сейчас подумаешь, чтобы некоторые конченые твари зачем-то жили. Ускользали они самым невероятным образом. Какие-то необъяснимые стечения обстоятельств. Сидишь у своей речки, ждёшь, а мимо проплывают в основном безобидные и просто хорошие люди, которые и гибли-то как-то нелепо. Причем чем чище была их внешняя сторона, тем меньше у них было шансов.
Но я заметил одну вещь. Странную закономерность. Если человек ставил перед собой такую... мощную цель, и шел к ней, невзирая ни на что, то ничто его не брало. Надо только было спокойно и твердо двигаться вперед, как в ледяную воду входишь без дерганий и брызг - быстро и уверенно. Обожгло, но не сковало. И вперед, вперед, без остановок. Это кураж должен быть такой. Азарт, драйв, решимость. Замахнулся - режь! Тогда по лезвию пройдешь, но выживешь. Главное, настоящая цель должна быть не на войне. А за ней. Война, это я сейчас образно сказал. Она ж разная бывает, в том числе и с самим собой.
У нас был один товарищ... Вообще не рефлексировал. Спокойный как танк! Есть работа - работаем, нет - сидим, ждем. Светит солнышко - хорошо! Пошел дождь - тоже неплохо - посвежело, откроем зонт и идем дальше. Пришла война - надо воевать. Наверное, так и надо. Хотя...
Свои прелести в войне. Как бы это дико не звучало. Острые ощущения затягивают. Все ж по-настоящему, ставка - жизнь и здоровье. А они, как говорят в страховых компаниях, бесценны. Гормоны играют. Башню сносит. Кто этого не чувствовал, тот не поймет.
Только убить тебя могут насовсем... и за недорого... Особенно в мутные времена.
Это раньше все было сложно - нужно выбрать дистанцию, подойти вплотную, чтобы ударить дубиной, воткнуть нож, поднять на копье. В глаза смотришь, последствия видишь. Усилия требуются, и физические и психологические. Замахнуться - это одно. А вот ударить... не каждый сможет. Болтать - это да. А вот взять и убить? Тут черта, и большинству ее перейти непросто даже в опасные времена, когда не до сантиментов. Что бы и кто не говорил.
А как сейчас все стало размыто. Нажать на кнопку, дернуть за шнурок, пустить очередь куда-то в пространство - это уже вроде как бы и не убийство. Я с артиллеристами общался, так там все офицеры такие... умники. Математика, расчеты, интеллигенты, все дела. Они квадраты бьют, морской бой у них, попал - не попал! Они разорванных ими людей не видят.
Я бы антивоенный ролик снял: выстрел из пушки и...вместо снаряда летит такой офицер - белая косточка. Как Мюнхаузен, только с двумя саблями. Подлетает и начинает всех встречных-поперечных этими саблями шинковать. Быстро-быстро. Другой летит, третий... И фарш кругом. И люди хрипят и воют. И стар, и млад. А эти, как на резиночке-тарзанке - раз, и назад за линию фронта. Оп! И второй залп - снова прилетели и рубят-рубят!
Ты видел, майор, как выглядят такие убитые? А после градов? А я видел. Я много чего видел и раньше. И колото-резаные, и огнестрел, и сгоревших. Думал, что меня уже сложно чем-то удивить.... А оказалось не так. К большому моему сожалению. Вот представь себе лопнувшую голову. И лицо, криво стекшее на асфальт. Как резиновая маска, нос, губы, уши. Была женщина, а стало... нога там, кишки здесь, голова в кашу. Одежду срывает, мужики яйцами наружу. Все эти гениталии безобразно распухают. Хочется прикрыть. Первая реакция. Защитить их хоть так... от глаз и объективов. Потом привыкаешь. Даже зовешь - вот, смотри сюда, снимай, покажи всем там, что тут творится. Да не этого, вон там самая жесть! На дереве, видишь?
И не спасешься, если хорошо накроют. Мало шансов. Это не стрелковка. Я пацаном раньше думал, что контузия - это ерунда, по сравнению с ранением. Чего там такого? Ну, уши заложило, да тряхануло, зато руки-ноги целы. Теперь думаю, лучше сквозное, или даже что-то серьезнее, чем эти адские головные боли. И ведь никуда не денешься, как кастрюлю кувалдой на башку набили - не стащишь... Вроде целый, а жить невыносимо. Любой скачок давления, и... хоть стреляйся. А погода здесь стала еще хуже. Я уже рассказывал почему? Тогда потом, в другой раз, я надеюсь, успею.
А прикинь за тех же ракетчиков. Они вообще сидят. Всех дел кнопку нажать - ключ повернуть. Усилий - ноль, а где-то района уже нет. Или страны, если за стратегов подумать.
Вот эта легкость осуществления убийства, это меня до сих пор шокирует. Я подозреваю, что вся эта жестокость в фильмах, играх - это было задумано специально для снижения порога чувствительности. Как это потом почувствовалось. Молодежь, которая нас в два, а то и три раза младше, они ж вообще... зомби. Без берегов. Не все, но очень многие. С обеих сторон, что неудивительно. До первого ранения, впрочем. Собственная боль многих отрезвляла.
Я, когда это понял, стал таких, выявленных среди своих, просто... бить. Обычно не сам - не положено. Было кому. Для профилактики. Находили повод, а это несложно: там не то, что поводов - причин была масса, и по морде. Не в полную силу. Хотя...по-всякому бывало. Одному я лично средний палец отрубил. Объясняли потом уже. Когда стало понятно, что очнулся... и осознал: тут не игрушки, а реальная жизнь. Причем одна, не сохранишься и не перезапустишься. Береги. И себя, и других.
Но всех не переделаешь. Всегда, во все времена найдутся злодеи. Зачастую и не узнаешь, откуда прилетело. И за что.
В наше время вообще человека нанимать стало не нужно. Есть специальные заряды, среагируют только на тебя. Лежит фугас где-то по пути твоего обычного следования. Проедешь, или пройдешь мимо - конкретно по тебе сработает. Ну, зацепит, может быть, еще кого в твоем направлении. Все ж с чипами. Раньше с персональными мобильными телефонами, теперь с чипами. Разница небольшая. Хоть фольгой обмотайся. Если ты простой смертный - непростые люди тебя на раз... укокошат.
А средства доставки могут быть и мобильные. В девяностые одному генералу на спутниковый телефон целая ракета прилетела, а через тридцать лет моему... знакомому просто... дрон на машину сел. Скорее всего, сидел себе на крыше дома, питался от солнышка, а как дождался, перелетел на другую крышу. Над головой. Вот и представь - все целы, а у одного пассажира дыра в башке, размером с яйцо.
Спасибо такое... от старого знакомого. Эхо войны, как сейчас говорят.

Глава 2. Мэй дэй.
-Следи, - сказал КВС, ткнув пальцем на дисплеи,- пока тут все ровно. Как минимум еще полчаса, а я до ветрова отойду. Ручонками своими никуда не тычь. Налёт тебе и так идёт. Вон, смотри, на востоке горизонт начинает светлеть, приготовь камеру - снимки будут самое оно!
Он вышел. Молодой закрыл дверь, потянулся, вытянул ноги. Через пару минут он заметил, что автопилот внезапно изменил курс, и арбуз плавно забирает влево. Звукового подтверждения не последовало. Молодой нажал тангету, связь исчезла. Какое-то время он безуспешно пытался перейти в режим ручного пилотирования и вызвать командира. Дверь в салон оказалась заблокирована. Вдруг последовательно погасли все экраны. Гул турбин несколько изменился. Послышались приглушенные звукоизоляцией неразборчивые крики. Самолет довернул, выровнялся и продолжил горизонтальное движение. Сзади раздались удары в дверь, и молодой сразу все понял. Он схватил чемоданчик, достал отвертку и начал выстукивать в дверь условные коды. Удары из салона прекратились.
Молодой выломал створку технологической перегородки и заорал в образовавшееся отверстие:
- Командир, нас ведут с земли!
Он не был уверен, что его услышат, вернулся в кресло, перекрестился, достал карандаш и быстро-быстро начал писать...
В полупустом салоне пахло дымом. Фельдъегерь, сидящий на полу в хвосте самолета, прямо в кейсе жег какие-то бумаги. Отблески пламени отражались от потолочных плафонов. КВС со старшим бортпроводником топором пытались выломать дверь в кабину.

Глава 3. Инсайдер.
Я еще никому никогда про это не рассказывал.
События эти произошли давным-давно. Следов их почти не осталось. Возможно, сегодня только я единственный свидетель и, в некотором роде, участник этой невероятной истории...
И, конечно же, сохранились документы. Записи, протоколы, докладные записки. Исписанные мелким трудночитаемым почерком страницы школьных тетрадей, распечатки разговоров с аудио и видео. Масса сухих и зачастую малосодержательных официальных бумаг. Разные даты. Разные следователи. Непонятных званий и должностей лица с простыми незапоминающимися фамилиями. Сергеев. Кузнецов. Смирнов. Александров. Грифы. Штампы.
Часть документов, очевидно, была изъята, но в других сохранились ссылки на некие беседы N17 или протокол 4-б. Некоторые листы намертво склеились, видимо, будучи залиты какой-то жидкостью. Прочесть можно было только одну сторону. Иногда, на просвет разобрать и вторую. Попытки разделить оказались бесполезной тратой времени и пара.
Самое странное, что коробка с этими бумагами провалялась у меня в гараже несколько лет. Я давал себе обещания когда-нибудь с ними ознакомиться, но... Время было такое... Не до утоления любопытства. Требовалось как-то выживать и что-то зарабатывать.... Да и не заморачивался я тогда...если честно.
Кроме той странной истории, в результате которой ко мне попали эти артефакты, насторожить меня ничего не могло. Тем более, что беглый поверхностный осмотр содержимого как-то... не заинтересовал. Надо было читать, вникать... Много чего тогда творилось непонятного и зачастую нехорошего, некогда было останавливаться, осматриваться, вдумываться...
У меня в тот период скопилась приличная библиотека из непрочитанного, записана масса непросмотренных фильмов. А на музыку я тогда вообще забил, слушал радио и что попадется под руку. Времени и сил не оставалось на что-то такое, несерьезное, но отнимающее и то, и другое.
Впрочем, подспудно я чувствовал некую магию, легкий, так скажем, флер, связанные с этой коробкой, и грызло меня какое-то ощущение: еще рано, не трогай...
Возвращаться за посылкой было некому - хозяина ухлопали при задержании, да и какой он хозяин... Брат его, судя по всему, ничего про меня не знал. Вскорости и он, как писали в новостях, отчего-то помер в местном СИЗО. Или от кого-то. Это не было удивительным. Торпеды всегда взрываются. Даже если они промахнулись. Впрочем, не могу сказать точно, прав ли я, но вы ведь поняли, что я хотел сказать.
Тут, вернее, стоило бы упомянуть использованные презервативы, но я не могу так говорить в отношении людей, один из которых уж точно был человеком и сделал для меня столько хорошего. И делал это, не говоря ни кому... Может быть, для себя? Индульгенция своего рода. Мало ли. Там все зачтется. Плюсиками на минус - сальдо выправляется. Но мне отчего-то кажется, что я просто оставался для него островком стабильности в этом диком мире, и он хотел, чтобы я таким и сохранился.
Про меня вообще мало кто знал. Ну, живет себе человек и живет. Скучный и нелюдимый. В многоэтажных новостройках-термитниках соседи меняются часто. А общаются мало. Времена такие наступили. Все по норам.
Что-то сообщать властям я не собирался. Части денег, как я понял, они так и не нашли. Значит, сунься я со своими пятью копейками, вытрясут душу. И не посмотрят на инвалидность. Все спецсвязевские упаковки я сразу же сжег. Предварительно вытряхнув их содержимое в коробку из-под телевизора. Деньги потихоньку разошлись. Хороший протез, замена "Оки" на "Тойоту", и дом-развалюха на кордоне. Немногое оставшееся банально проелось.
Недавно я задумался над неслучайностью и некоей своевременностью произошедшего. Ящик Пандоры - иногда всего лишь коробка с документами. Не вовремя открытая.
Разве может человек оценить лежащее на полу его подъезда запечатанное и еще непрочитанное письмо? Непонятно от кого и кому. А ведь там может содержаться новость о том, что он стал отцом. Да, да! Та самая командировка... Или то, что он является единственным наследником далекого заокеанского дядюшки. Или "письмо счастья" о том, что его долг составляет теперь уже совершенно неподъемную цифру. Последнее нынче вероятнее всего. Все что угодно может быть в адресованном тебе непрочитанном сообщении. Особенно без обратного адреса. И в большинстве случаев, ты должен будешь сломя голову бежать и принимать меры. А вот если это не твоё?
Или всё же судьба так распорядилась, ... чтобы это попало именно к тебе? На сохранение, как минимум. На передержку, если точнее выразиться. Как контейнеры с чужими радиоактивными отходами на Маяке. Где время день за днем вытягивает всю их... опасность для общества.
Но тогда, когда, наконец, дошли руки, а свободного времени стало неожиданно много, я уже обладал определенным собственным опытом, достаточным, чтобы понять, что это такое. Только было уже очень поздно.
Я попытался реконструировать, восстановить события хронологически. Получалось плохо. Становилось ясным отсутствие ряда документов. Многое оставалось непонятным.
Закончив, я понял, что та давняя история закрутилась совсем не из-за восьмидесяти миллионов. Цель, очевидно, находилась как раз в этой полупустой коробке. Это был инсайд, какого невозможно было предположить. И ведь он еще... не протух. А время Сиреневой книги еще не наступило. Неужели и это Его работа? Или все же пересказ? Текст-то, надо признать, несовершенен, хоть содержание и завораживает...
Я подумал, что если все это... Если Он действительно существовал,... то вероятно, что Он жив. Еще жив. И мне необходимо его найти. Определенно.
Самое жуткое дошло до меня не сразу. По косвенным признакам, содержащимся на одной из тетрадных страниц, я вдруг осознал, что обязан сделать. Только вот сделать это сейчас, по известным причинам, сложно. И опасно...
Глава 4. 743-642.
Его взяли около автовокзала.
15 октября 1984 года в территориальное управление КГБ СССР по городу N, поступил звонок из приемного отделения городской больницы. Речь шла о подростке, потерявшем сознание в автобусе, пришедшем в город N из города M. Документов при нем не находилось.
В сознание он пришел только через несколько часов. Назвал себя, хоть и не сразу, как Бондаренко Александр Иванович, 17.06.1969 года рождения, учащийся 9 класса средней школы N** города N., проживающий по адресу: город N., улица Кленовая, дом **, квартира ***.
Причина длительной потери сознания установлена не была. Бондаренко не смог объяснить, ни как он оказался в автобусе, ни цели поездки в M.,ни даже времени, когда туда уехал. Подобных случаев потери сознания и провалов в памяти за собой ранее не наблюдал.
Врач С-ва Н.М. отметила, что поскольку пострадавший три года занимался в спортивной секции, то возможно все это связано с ранее полученными травмами головы. Бондаренко же данное предположение отрицал.
Возможно, весь инцидент на этом бы и оказался исчерпанным, и пришедший в себя Бондаренко с пожеланиями здоровья был бы отправлен домой, но при подростке находилась спортивная сумка, содержимое которой озадачило медперсонал.
Следует отметить, что для установления личности дежурный фельдшер Ч-ва и санитар П-в осмотрели карманы и личные вещи Бондаренко, о чем составили соответствующий протокол.
Бондаренко был одет в импортные джинсы RIFLE, фиолетовую болоньевую куртку, вязаную трикотажную спортивную шапку и высокие кроссовки отечественного производства. В карманах находились два носовых платка (один со следами крови), полупустая пачка "Родопи", коробок спичек с надписью синей шариковой ручкой "743-642", 7 рублей и 36 копеек мелочи, откомпостированные и целые трамвайные абонементы, крошки от сухарей или хлеба и два гитарных медиатора, зеленый и фиолетовый.
Небольшую сине-белую сумку передала врачам пожилая соседка Бондаренко по автобусу. Она же сообщила, что он подсел на автобус в районе села Т., был очень разговорчив и весел. Сознание же потерял, скорее всего, в районе станции Д., куда автобус заехал, изменив маршрут в связи с объездом аварии на трассе М-Ч.
Соседка считала Бондаренко спящим, пока он не навалился на нее на повороте дороги практически на въезде в город N.
В сумке лежала пустая белая пластмассовая фляжка, туристический топорик в чехле и небольшой, но тяжелый, перемотанный синей изолентой полиэтиленовый пакет.
Размотав пакет, Ч. и П. обнаружили два цилиндрика царских червонцев (общим числом 14), скрепленных той же изолентой, и золотую брошь с большим зеленым камнем.
В боковом плоском кармане сумки лежал свернутый вчетверо тетрадный листок со следующим текстом:
В отдел милиции УВД города N
От Бондаренко А. И.
Заявление
Мною, Бондаренко Александром Ивановичем, 15 октября 1984 года в районе озера Ч. был найден клад. Прошу принять его надлежащим образом и выдать причитающееся мне вознаграждение в 25% от его рыночной стоимости.
С уважением, А.Бондаренко
Поколебавшись, фельдшер вызвала врача С-ву, а та, вникнув в ситуацию, сразу же позвонила брату, работавшему в местном управлении КГБ СССР.
Через несколько часов с медиков были взяты показания и подписки о неразглашении.
Ошарашенный и бледный Бондаренко не смог ничего объяснить ни врачам, ни товарищу в штатском, представившемуся Николаем Ивановичем. Он не помнил никаких событий за последние три дня, не признавал предметы из свертка, не мог объяснить цель своей поездки, время, место и причину написания заявления. Родители о поездке сына ничего не знали. Показали,что с утра и накануне он чувствовал себя хорошо, хотя и был как-то особенно весел и жизнерадостен. Отец, шутя, предположил, что сын очередной раз влюбился. Хотя младший брат Леонид, 1976 года рождения, в беседе с доктором (а именно так представился Николай Иванович) сообщил, что "Сашка последнее время был очень странный, а сейчас обычный". Пояснить же, что именно показалось ему странным, брат не смог.
С Бондаренко взяли объяснение, якобы в милицию, вернули все вещи кроме золота и ...выписали домой, обязав впрочем, пройти внеочередную комиссию в знакомом ему по спорту врачебно-физкультурном диспансере. А именно в понедельник в 15-00. После учебы, и перед занятиями в спортзале.

Глава 5. Мама.
- Мам! Зачем ты так с ним? Конечно, слышал! Он же не вечный, ты понимаешь - он же не всегда будет рядом. По статистике мы, мужики, до пенсии не доживаем. Пару лет. Я не каркаю, мам. В газете было написано... какой-то. Представляешь несколько десятков лет жить одной? Мы вроде и рядом, а все равно сами по себе... У нас же с Лёнькой свои семьи будут. Пожалей ты батю, он ведь все для нас... Я сегодня не пойду никуда вечером, мне никуда не надо, не хочу, слышишь? Ты попроси его остаться, потом съездит, ведь на самом-то деле не к спеху, да? Посидим, поговорим, а?
Ты вообще не обращай внимания на меня, я тут просто... начитался всякого и задумываться начал, о чем раньше и не подозревал...
Хороший кофе. Слабый, но хороший. Так я и не понял, как ты его варишь, все не то получалось. Ой-ё-ёй, чего-то я... похоже в глаз что-то попало, пойду, промою.

Глава 6. Брат.
- Лёня, проснись, сегодня, какое число?
-О-о-о! Шестнадцатое! А ты, что опять ничего не помнишь? Я ж тебе вечером все рассказывал! - младший брат вытаращился на Бондаренко, пытаясь понять, все серьезно или это уже какой-то розыгрыш, и через мгновение Сашка непонятным образом обернет все шиворот-навыворот.
-А что я должен помнить? У меня ж ты есть. Я за вчера почему-то только завтрак и помню. Яичницу с жареной колбасой.
- Вчера, мы с батей тебя с горбольницы забирали, - нарочито усталым голосом забубнил брат, - ты в автобусе сознание потерял, тебя скорая увезла. Там дядька был, доктор, ты ему бумаги подписал. Они чего-то у тебя нашли и забрали.
-Откуда ты это знаешь? - насторожился Бонда, - они вам рассказали?
-Я в коридоре сидел, когда врачиха с ним проходили. Разговаривали. Я слышал...
-Я уже понял, что забрали - сумка полупустая. Отец знает, что там было?
-Он вообще ничего не знает. Ему сказали, чтобы он присматривался к твоему поведению, чтобы ты сдуру наркоманом не сделался. Мол, сейчас все возможно. А он сказал, чтоб они за своими... отпрысками следили, и послал их... в баню. Как обычно, ты же знаешь. И все. Мать тебе чай специальный вечером заварила. С пустырником.
- Наркоманом? Да, сейчас, пожалуй, все возможно. Почти все. А найди-ка ты мне, братец, телефонную книгу!

Глава 7. Медиатор.
Медиатор стоит в два раза меньше коробка спичек, а именно полкопейки. На рубль-200 штук перламутровых лепестков. Три цвета: жизнерадостный зелёный, мрачный бордовый и редко встречающийся фиолетовый.
Медиатор-проводник между человеком и инструментом. Но играть на гитаре им не принято, и медиаторы покупают школьники используя в качестве дымовушек (а он отлично коптит, если завернуть в бумажку, поджечь и сразу же сбить пламя), ведь ближайший по цене источник дымящей пластмассы -маленький зелёный треугольник, стоит уже 7 копеек. А это дорого, и сэкономленных на всем карманных денег может не хватить на пистоны, если их вдруг завезут. Ленточные, естественно, - обычные круглые лежат в свободной продаже, спрос на них маленький. Возни с ними много, щёлкают плохо. Даже если гвоздем.
Став постарше, мы уже развлекались с проселитрованной бумагой в фольге. Делали ракеты. Самые маленькие размером с карандаш. На батареях до вечера, в отсутствие родителей сушились пропитанные составом газеты. Однажды я пришел со школы в нехорошем настроении, хотелось чего-то такого...
И я достал из заготовок самую большую ракету. Была она величиной с батон вареной колбасы по 2-20. Обычно мы запускали такие на катке, просто положив на лед. Быстро поджигали фитилек и терялись в толпе. Через минуту ракета, отплевываясь огнем, с шипением летела по льду, ускоряясь и ежесекундно меняя траекторию. Привычные к подобным проделкам катающиеся, матерясь, отскакивали в сторону.
Отчего-то было плохое настроение, теперь уже не помню. Но я вышел на балкон, осмотрелся и, положив ракету на перила, запустил ее в сторону заснеженного газона. Однако, пролетев несколько метров, она взмыла вверх, потом развернулась и плюхнулась на чужой балкон. Оттуда повалил дым, я присел.
Последствия нагрянули вечером. С родителями, пришедшими с работы, заявился милиционер. Что-то спрашивал, писал какие-то бумаги: днём меня все же заметил сосед-пенсионер с другого подъезда. Хозяин той квартиры. Сгорел там какой-то хлам. Мне сообщили о десятирублевом штрафе и о том, что следующий залет будет означать постановку на учет в отдел по борьбе с несовершеннолетними, то бишь в детскую комнату милиции. Дальше все было понятно - трое одноклассников там уже состояли. Один вернулся из Атляна. Очень тихий. Украл у соседей по поселку двигатель от мотоцикла. Зачем-то. Может быть, попросил кто из старших. Или заставил. Там нравы были еще те. В девяностых его убили.
Я учился хорошо. Но поведение, правда, обычно было удовлетворительным, а это, как говорится, показатель. К моему удивлению, я не запомнил тогда никакой взбучки, видимо родителей удовлетворил мой испуг. Возможно, и с милиционером, и с соседями договорились полюбовно. Я этого не знал, видимо уже и не узнаю.
В-общем, игрушки зачастую мы делали себе сами, а ассортимент близлежащего магазина спорт- и культтоваров знали наизусть. От мопедов, до ластиков.
В самом начале 90-х я зашел в тот самый магазин с целью купить хоть что-нибудь мало-мальски полезное по старым ценам. Империя была почти обрушена. Ускорять сей процесс, и готовиться копошиться на руинах людям умным и положительным, а тогда их было преобладающее большинство, было ... мягко сказать... западло.
Я себя относил к таким же, и особой радости не было. Перспективы после окончания института маячили грустные. Накал депрессии слегка смягчали внушаемая СМИ робкая надежда на неясное, но позитивное будущее, ну и бесшабашность молодости. Очевидно, уже тогда я подсознательно понимал, что незатейливый студенческий шопинг способен слегка приподнять настроение. Но, ни фотохимикатов, ни флагов, ни пионерских галстуков, ни даже несчастных экспандеров давно уже не было. Все мало-мальски полезное исчезло. И я купил медиаторов. Несколько сотен штук. Все, что были. На несколько рублей. Попались даже фиолетовые.
Продавщица не поинтересовалась, зачем мне столько. Молча пересчитала и ссыпала все в разваливающуюся коробку из тонкого серого картона. Время было такое - из флагов союзных республик шили наволочки, из детских шапок - полушубки, из мужских галстуков ... то же что-то, кажется ремни безопасности. А наглые, как никогда, советские продавцы чувствовали себя превосходно. Через некоторое время некоторые из них откроют коммерческие магазины, но большинство досидит до акционирования собственных. Потом наиболее удачно расположенные точки будут отжиматься, многократно переходить из рук в руки, и сдаваться в аренду. Работать же в отсутствии дефицита старая гвардия не сможет. Новое (и самое удачное) поколение продавцов составят ушедшие по сокращению с заводов специалисты. Которые, из-за безденежья и безнадеги, побороли собственную брезгливость и, любезно улыбаясь, встали за прилавок. Через некоторое время кое-кто из них даже нашел это занятие небезынтересным и даже где-то азартным времяпровождением.
В нулевых в торговлю пришло новое поколение подросших на сникерсах и коле девочек, с торчащими из под джинсов стрингами. Этим было в массе своей глубоко начхать, как на покупателей, так и на хозяев товара. Глубокого презрения, источаемого советскими продавцами к суетящимся покупателям, у них, конечно, не было, а имелись равнодушие и порою плохо скрываемая раздраженность. Некоторая досада от того, что они вынуждены работать здесь, а не "в офисе", как белые люди. Редкие активные экземпляры, как исключение, лишь подчеркивали правило. Такие, впрочем, надолго не задерживались, огорчая хозяев бизнеса, резко теряющих выручку с приходом новой вялой и тупой клуши.
Медиатор, медиатор... Медиатор - это ведь еще и проводник между миром земным и миром горним. Это - художник, в творческом трансе создающий полотна, порой непонятные ему самому. Соавтор Бога, переводчик для мира бренных тел...
Я хотел тогда сделать из медиаторов большое панно на стене, какого-нибудь дельфина или звездолёт. Но, родителям идея не понравилась, было решено остановиться на двери, которая все равно почти всегда стояла открытой, а внутренняя сторона не бросалась в глаза. Однако остатки "бустилата", о банку с которым я ежедневно спотыкался взглядом в туалете, безнадежно засохли. Другого клея ни дома, ни в продаже не было.
Со временем я забыл об этой затее, потом вообще позабыл о существовании такого предмета в природе. Женился, уехал от родителей, растил детей, работал и т.д. и.т.п.
И вот позавчера, в этом самом магазине, я покупал зажигалку и бутылочку бензина к ней. Хороший такой бензин, душистый, как в детстве, от мотоцикла. Так вот, у продавца не было двух копеек, и она предложила сдать сдачу этими медиаторами, позавчера,... много десятилетий спустя.
Ты знаешь, тогда, давно, была у меня мысль забить этими несчастными медиаторами капроновую банку из-под "бустилата", и устроить прощальное аутодафе. Много дыма, и совсем немножко пламени в начале. И пепел с несгоревшими до конца перламутровыми кусочками.
Но отчего-то, мне кажется, что мы б с тобой, тогда уже точно никогда не встретились.

Глава 8. Школа.
Они пришли в школу. За пять минут до этого Бонда сидел на биологии и откровенно балдел. Пока это сходило ему с рук. На переменах он стоял у окна, и молча разглядывал носящихся по коридору одноклассников. Выражение лица его не менялось, но выглядел он немного...по-идиотски. Периодически к нему подходили какие-то знакомые, здоровались, что-то спрашивали. Бонда что-то односложно отвечал, и ребята недоуменно отходили.
Двоих в штатском он заметил еще в начале коридора. Они тоже и, минуя напрягшихся учителей, уверенно подошли сразу к нему. Одному - лет под сорок, другому - явно за. Показали удостоверения, попросили пройти с ними. Бонда деланно возмутился, напомнил про какую-то, на ходу изобретенную им, социалистическую демократию и права белого человека, потом сконфузился и замолчал.
-Все сказал?- осведомился младший, и без церемоний продолжил, - почему ты проигнорировал медкомиссию?
Бонда вдруг вспомнил, что так же пропустил и дзюдо. А вот это уже серьезнее по последствиям. За прогулы без уважительной причины могли выгнать, невзирая на заслуги. Тем более и заслуг-то особых не было. Выше среднего, кажется.
- Послушайте, незнакомые мне мужчины, а с каких это пор наши доблестные органы стали интересоваться моим здоровьем?- продолжил ёрничать Бонда, сообразив впрочем, что для девятиклассника он несколько перегибает.
Мужчины мгновенно переглянулись, и старший, с железом в голосе, процедил:
-С позавчерашнего дня, гражданин... Бондаренко. А теперь давай серьезно. При тебе, юноша, было обнаружено золото. А это очень, очень серьезно.
-Только не говорите мне, что проценты... сколько там мне положено, вы мне решили... заныкать, - подумал Бонда, но вслух сказал:
-Конечно, серьезно! Мне только рассказывать вам нечего. Не помню я ничего. И вообще по какой-то там статье я не обязан давать против себя, так... это не в тему... - Бонда осекся, закашлялся, потер виски и пожаловался,- голова болит. А может, меня по ней били?

Глава 9. Посылка.
Солнце клонилось к закату. С озера дул промозглый ветер, сгоняя чёрный дым на ближайший березняк. На противоположной стороне, на окраине сгоревшего села виднелись развалины кирпичных коттеджей. Иногда там мелькали силуэты людей. Бонда пятый день сидел в скособоченном бревенчатом сарае. В хорошие времена в нем, похоже, держали скотину и хозяйственный хлам - местами сохранились остатки загонов и жерди ясель. На гвоздях болтались жидкие мотки разномастной проволоки, обрезки шлангов и пыльные вязанки сухого лабазника. Под лохмотьями крыши резвились воробьи.
По утрам, когда уже было достаточно светло, но риск нарваться на людей оставался минимален, Бонда аккуратно обследовал остатки соседних строений. Два дня назад он нашел тяжеленную стальную дверь и, тихо матерясь, враскачку прикантовал в своё укрытие. Теперь он спал под этой дверью, которую положил на куски шлакоблоков и остатки бревен. Получилось что-то вроде пенала или бетонно-железного (жаль не железобетонного) спального мешка. Если начинался обстрел, Бонда забирался в укрытие вместе с принесенным с собой из Сосновки топором и найденной уже здесь лопатой... Двухлитровая пластиковая бутылка с брошенной накануне таблеткой ОВ-7 теперь лежала у изголовья.
Бонда с детства боялся двух вещей: ожогов и быть заваленным при землетрясении. В восьмидесятых его поразила заметка про спитакского спортсмена, оказавшегося под развалинами со своим грудным ребенком. Всё то время, пока их не откопали, отец колол себе пальцы и кормил сына собственной кровью. Бонда в подобных обстоятельствах без колебаний поступил бы точно также, но попадать в такую ситуацию отчаянно не хотел. На первом курсе он даже проигнорировал приглашение однокурсников записаться в спелеологическую секцию. Бонда с детства обожал лазать по крышам и деревьям, не игнорируя многочисленные стройки. Но спускаться в пещеры и получать удовольствие, елозя животом по сырым узким лазам, было выше его понимания.
Бонда ждал 17 сентября. Оставалось недолго. Именно в этот день должна была состояться встреча верхушек и приуроченный к ней обмен пленными и убитыми. По единственной справедливой схеме - "всех на всех".
Ожидалось, что объявленное две недели назад, перемирие, наконец, таки реально заработает и обстрелы из РСЗО и артиллерии прекратятся. Если против стрелковки, при должной сноровке, шансы выжить были вполне реальными, то против тяжеляка они стремились к нулю. Даже в танке. Особенно в танке.
Бонда вдруг подумал, что имея под рукой отличную штыковую лопату, он мог бы за несколько часов отрыть прекрасный окоп-щель. И сделать это следовало сразу же. Какого ж лешего он тянул?
Самый прочный бревенчатый угол сарая находился на противоположной от входа стороне, и Бонда решил оборудовать щель с небольшим выходом-лазом под стеной на улицу. Снаружи, для маскировки и дополнительной защиты, он намеревался накидать в подвысохший бурьян березовых чурбаков от ближайшего дома. На всякий случай.
-Три метра в длину, полметра в ширину, почти метр в глубину, - приговаривал он про себя, прикидывая объем работы, - вынутую землю сформирую по краям и получится еще выше. Не могила, а защита! Не могила, а защита, не замерзну, а согреюсь! Не оба-на, а подарили!
Издалека донеслись грозовые отзвуки. Минуты через три все стихло. Воробьев это нисколько не смутило. За год все привыкли. И люди, и не люди.
Сверху вплотную к стене ляжет дверь. Перед ней вход и он же выход, а под стеной сарая, только выход. Завалю хламом, и вообще будет прэлэстно, - рассуждал Бонда, разбирая осклизлые доски настила у стены.
Жирная черная земля копалась легко. При желании штык лопаты можно было глубоко загнать и без помощи ног. "У меня в огороде хуже копалось" - подумал Бонда. Но через некоторое время полуголодный организм дал о себе знать. Нещадно заныла нога. Накатила усталость, в голову полезли подгоняемые ленью скептические мысли.
Бонда знал, как себя обманывать и торжественно пообещал по окончании работы открыть и сожрать единственную банку гречневой каши с мясом. Невзирая на последствия. Обильно запив все это дело мутной подсоленной водой. Как говорится: "Славно выпить на природе, где не встретишь бюст Володи".
Сразу стало легче, все сомнения и лень неведомым образом испарились. Бонда сам над собой усмехнулся - задуриванием собственного организма он занимался уже лет сорок. Ради не слишком отдаленного во времени физического удовлетворения тушка соглашалась терпеть тяготы и невзгоды на тренировках, в армии, на работе и в быту. И если Бонда говорил себе: "Терпи, сволочь, и через два драных месяца ты будешь бороздить морские просторы и дышать целебным воздухом!", то организм живо реагировал на обещание и ...делал все возможное. Но обещания следовало держать, или... или сдерживаться при их раздаче. Иначе, как минимум болезнь... А потом саботаж, и... договариваться станет сложнее.
Когда он почти выдохся, под стеной на глубине полуметра лопата наткнулась на большой плоский камень. Обкопав и вытащив его, Бонда обнаружил зеленоватую литровую стеклянную банку, обернутую изнутри серой бумагой. Горловина была закрыта сложенным мутным полиэтиленовым пакетом, обвязанным черной медной проволокой. Бонда размотал проволоку (полиэтилен тут же развалился склизкими чешуйками), и отжал капроновую крышку.
В банке неплотно лежали замотанные в невзрачные тряпицы двенадцать царских червонцев, продолговатые золотые серьги с большими зелеными камнями и скорлупка дешевого гитарного медиатора бордового цвета. Ошеломленный Бонда несколько минут крутил в руках находки, затем, спохватившись, вытянул из банки крутящийся по стенкам сложенный вдвое плотный лист ватмана. В центре печатными буквами было выведено: "Чем ярче горят мосты за спиной, тем светлее дорога впереди. Удачной охоты!" И два смайлика: подмигивающий и грустный...
Удивленный Бонда машинально завернул цацки в носовой платок и, спрятав сверток в накладном кармане разгрузки, глубоко задумался.
Он мог дать голову на отсечение, что к этой банке давным-давно никто не прикасался. Ясно, что всё, с обеих сторон стены, оставалось нетронутым много лет. С улицы бурьян, да и кто будет хоронить клад, махая лопатой у всех на виду. Дощатому настилу тоже лет цать. Сарай вообще, поди еще со времен Хрущева стоит. Бонда вспомнил огромные черные лиственные дома декабристов на Енисее, и добавил: или со Столыпина. Местные с села свалили уже три месяца как. Что мешало хозяевам взять золото с собой? Ведь это не бумага, это реальная валюта. В любом месте. Боялись? Возможно. Но, перезаныкать поближе и подоступней, чтоб, в случае необходимости, быстро достать, им в любом случае ничего не мешало. А это значит...а это означает, что последние хозяева сарая, а возможно и ряд предыдущих, про золото... и не догадывались!?!"
Но капроновая крышка и медиатор - дымовушка это уже Брежнев. Или Андропов. Или Черненко. Или Горбачев. Вот только смайлики, да еще карандашом, тогда не рисовали. Хотя возможно, что рисовали их уже в конце 90-х... И крышки капроновые никуда не делись. А вот медиаторов за полкопейки тогда было не найти. Хотя...мало ли у кого какого завалялось хлама. Вот только банка слишком большая, тогда удобней было обойтись майонезной или сметанной. И надпись странная. Пугающая надпись...
"Удачной охоты!", - это любимое выражение Бонды за последнее поганое время. И еще одного товарища из старой жизни. Которого звали Маугли.
А вот пожелания, которые так похожи на приказ? Кому это все предназначалось?
Когда дети были маленькие, Бонда любил делать для них сюрпризы-загадки. Нашли, скажем, записку на столе, а там слегка завуалированное указание, где следующая. Вы на правильном пути, двигайтесь к книжной полке и посмотрите, что хранит Каверин на 55 странице. И так далее, пока не доберутся до приза. Наблюдать за метающимися по дому ребятишками было не меньшим удовольствием, чем самому искать приз.
Бонда верил в тайные знаки. Называл их маячками. Относился он к этому иронично, но серьезно - попытки игнорировать странные явления обходились дорого. Для себя Бонда обозначил это именно природным явлением, и вёл себя соответственно. Вы ведь смотрите на небо. Слушаете прогноз. И делаете выводы. Зонт в сумку, плащ на руку, а то и валенки да лопату в багажник. Меняете или вовсе откладываете запланированные ранее маршруты. То есть реагируете. Так и в данной ситуации.
Извечная проблема Бонды состояла в идентификации знаков. Не всегда можно было понять какие-то вещи. Порою легко, как будто крикнули в ухо: беги, дурак! Иногда же Бонда терялся в догадках. Как, например, сейчас.
Склонный к логическому инженерному мышлению, он выявлял повторения, закономерности, прикидывал вероятности, даже рискованно экспериментировал. И поделил в свое время цели маячков на три группы: предостережение, побуждение к решительному действию и ... непонятного назначения.
Иногда можно было однозначно утверждать, что требуется чего-то не делать - не выезжать, не лететь, не встречаться. С этим Бонда худо-бедно разбирался. Во всяком случае, чаще, чем встревал. Четыре раза это понимание совершенно точно спасло ему жизнь. Может быть и больше, но достоверно он этого не знал. Не делать вообще обычно легче, чем делать.
А вот с определением маячков, которые, напротив, побуждают что-то совершить, а не просто развернуться, имелись традиционные проблемы... Задним числом, Бонда понимал, что надо было, скажем, правильно интерпретировать слова нечаянного собеседника. И услышать в них шорох подкрадывающейся проблемы, а не вызов - искушение. Обрывок случайной радиопередачи, так засевший в мозгу - это вообще конкретнейший сигнал. А не паранойя, как тогда думалось. А третий, последний маячок просто резал глаз - тебя позвали, тебе протянули руку, а ты, идиот, заколебался и предложение отверг. И так, или почти так, всегда.
Только став седым, Бонда начал понимать бабушку, приговаривавшую в детстве: "Дают - бери, бьют - беги!". Бегать он не любил. Ни от кого-то, ни за кем-то, ни просто так. Брать предложенное - остерегался, искал подвох, возможность дальнейшей манипуляции. Не хотел быть обязанным. А бабушку следовало слушать. Многих проблем удалось бы избежать, просто уклонившись от конфликта. И сколько и скольких он потерял, отвергнув предложение, не ответив взаимностью.
В-общем, стоя на коленях перед запиской, Бонда не испытывал никаких сомнений по поводу адресата. Кем бы, кому и когда она не писалась, но сейчас... это для него...

Глава 10. Презумпция.
- Он говорит, что ничего не помнит. Вспомнил какую-то пятьдесят первую статью. Мы не разобрались, что он имел в виду, но парень этот очень непростой. И в село он попал случайно, и в автобусе уснул. И вообще - клад он нашел, видите ли! Денег, мол, было бы неплохо получить. Он очень нагло себя ведет. Тыкает всем направо-налево. Ничего не боится.
В селе его никто не видел. На остановке у трассы да, а вот в селе - нет. И напрашивается вопрос: а где же он был?
-А вот у меня другой вопрос. Выяснилось, что это именно он звонил небезызвестному тебе... товарищу, так сказать, Штейну. Монеты совпадают. А вот это, это уже просто ни в какие ворота!
-И что? Получается так: сел на автобус, поехал в областной центр... Хотел продать? Вот только по дороге его, похоже, и переклинило.
- Вопрос по Штейну остается открытым. Тот его вроде, как и не знает. Но у Бондаренко был записан номер телефона и инициалы. И опять же по цифрам, по размеру идут нестыковки. И хватит миндальничать. Возможно, тогда в автобусе, не всё при нем было.

Глава 11. Смерть как благо.
Он, похоже, понимал, о чем речь. У Бонды имелись все основания считать их формального куратора мутным типом. С его появлением в подразделении стали происходить непонятные вещи. Ходырев передергал на индивидуальную беседу всех бойцов. Со слов ребят Бонда понял, что вопросы задавались всем разные, как безобидные, так и провокационные, но в целом шла элементарная агрессивная прокачка на вшивость. Подбор фактуры в полевых условиях.
А еще у Ходырева похоже была информация. И чуть ли не на всех. С настоящими именами, адресами и прочим, чего могла предоставить только контора. Или альтернативная контора. Бонда тоже много чего хотел бы узнать, но такого счастья ему никто не предоставлял, и приходилось выстраивать отношения с личным составом по принципу чистого листа. То бишь, ничего хорошего и ничего плохого, но я к тебе присматриваюсь и делаю выводы. Иногда, искусственно создавая ситуации для проявления конкретного индивидуума или сразу группы лиц в действии. С целью ускоренного раскрытия "степени яркости личности". И соответствующей корректировки собственного поведения...во вновь открывшихся иногда обстоятельствах.
Впрочем, в 90-е, а потом и в Светлое Время, Бонда, делая свой затейливый бизнес, старался поступать так же объективно. Хотя развивающийся интернет все чаще вносил коррективы. Поневоле приходилось пробивать по многочисленным базам данных, а потом и по соцсетям. А там даже грамотные люди не имели влияния над многочисленными родственниками и челядью, с удовольствием делящимися значимой информацией. При грамотном подходе, конечно.
Сейчас, в смутные времена, правильная информация стала стоить гораздо дороже, иногда жизнь. Иногда больше.
Что может быть больше жизни? И страшнее смерти? О, да Вы еще совсем молодой, и не подозреваете, как хорошо просто умереть. Я даже не говорю о том, что как замечательно умереть славно. Далеко не всем так везет! И я нисколечки не шучу!
Но выжить все равно, конечно же, гора-а-а-здо лучше. Особенно, если ты положительный персонаж. И когда тебе между делом говорят: "Сань! Да ты пойми, наше дело маленькое - кусать и убегать",- ты начинаешь вскидываться и грузиться вопросами. Например, "1. Откуда ты знаешь мое имя, сука? 2. Зачем ты его произносишь, пусть не при свидетелях, но все же, всезнающий ты наш? 3. Зачем вообще тебе давать понять мне, что ты за меня знаешь больше, чем положено твоей жирной морде? PS/Ведь ты далеко не дурак. И не авантюрист. Продуманный. Очки носишь, почти с тем же минусом. Если ты этим самым даёшь понять, что держишь меня за фаберже, то это глупо. Война - место выбора простых решений, а такая война - еще и решений грязных. Вывел по любому поводу за расположение, да и зарезал к лешему... на всякий случай. Вернулся заплаканным... Да, у нас не Гуляй-Поле, но кто поручится за собственное здоровье в окружении сотни мужиков с оружием и сдвинутой башней".
Бонда подозревал, что в прошлом Ходырев был шестовиком или особистом в какой-нибудь хитрой конторе. Первый отдел с другой вывеской. Занимался рутиной, кадрами, изобретательно, дабы не было ущемлено самолюбие, лизал задницу начальству, заводил полезные знакомства, выносил мозг немногочисленным подчиненным и жене, был на хорошем счету. В обойме.
Просто попадались Бонде подобные типы. Такие жили аккуратно, к поступкам относились вдумчиво, педантично вели дела и редко рисковали. В бизнесмены не лезли. Воровали по мелочи, и то это обычно представляло собой получение бонусных скидок в связи с занимаемым служебным положением. Проигрывали они, в основном, из-за неправильной информации, предоставленной экспертами, выбранными ими же самими по конкретной теме. Так один, помнится, в нулевых умудрился купить три земельных участка под строительство на бывшем неофициальном кладбище середины сороковых годов. Себе и детям. По знакомству недорого. А до этого безуспешно пытался реализовать, купленный им сдуру, огромный дефендер.
Ходырева подвели к Бонде недавно. После странного исчезновения весельчака Павла Сергеевича. Сказали: "Теперь он". И всё. Тот был без фамилии, этот без имени-отчества. Человек на букву "Хэ". Хороший?
Несмотря на ходыревские пожелания стремительного сближения ("ребята, я с города мяса привез, и смотрите еще чего, давайте-ка втроем посидим вечером, отметим знакомство), Бонда телегу впереди лошади гнать не стал, а нашел уважительную причину для отсутствия. Без "спасибо" и "извините", чай не дети, а просто поставил перед фактом. Дела можно было бы, и отложить, но зачем?

Глава 12. О пользе дружеских бесед.
- Послушай дорогой, я знаю, что ты работаешь с зубодерами. И даже... примерно знаю как. Ты, конечно, можешь сейчас принять это за провокацию, за проверку вашими контриками, и так далее. Не клади только трубку, дослушай! Поверь мне, это не так. У меня всего лишь меркантильный интерес, не более. Я готов дать тебе шанс. Это один раз. Больше не выйдет. Я очень многое про тебя знаю. Ты подумал, а я знаю. Помолчи минуту, я ж тебя попросил! Ты же хочешь машину, так? Не спорь, хочешь, пора уже, можно. Но не такую модель, как ты всем говоришь, а "Ниву". Зеленую, соседскую. И он ее тебе продаст, за нормальные деньги, будь уверен. Не перебивай, слушай. И я тебе даже скажу, что у тебя есть почти половина. Помолчи, дослушай! А вот остальное, такая же сумма, тебе свалится, если ты мне поможешь с одним делом. Ты мне должен помочь, тебе это больше надо. И всё-то ты понимаешь, хоть и мелешь тут всякое, строишь из себя. Ты ж не немец, как ты там всем рассказываешь. Я знаю за твоего дядю по маме. И в курсе, где он уже сорок лет. А еще знаю, как вы с женой назовете детей - Саша и Ирма. Внял? Охренел? Конечно, охренел, я чувствую! Думал, значит. Да, вот так тоже бывает, не проболтайся только никому, ха-ха-ха. Теперь ты понял, что у тебя действительно уникальная ситуация? Лови судьбу за вымя, это только начало! Скажем так, есть с полполкило. Пол-пол, а не пол-. Лом, фактически, хоть и древний, как старуха Изергиль. Без особой нумизматической ценности, как я понимаю. Тигель-цигель, ай лю-лю! Понял, да? Ну, так соображай! И еще по мелочи цацки-пецки. Мне нужна срочная реализация. Я скажу, где забрать. Еще. Это серьезно. Если устроишь... операцию, то куратор твой всё узнает. Всё, я сказал. И про твои незатейливые гешефты, что бы ты там о себе не думал. Просто расслабься, и сделай как надо. Не дергайся ты, встретимся, и тут же расстанемся... лет на тридцать... Что? Да нет, ничего я больше не сказал, показалось тебе. Расстанемся, говорю. Образец я тебе оставил в твоем гараже. Ну ты ... неострый! Чай, не гантеля, пролез. Откроешь и увидишь, там далеко не закатился, я думаю.

Глава 13. О вреде чтения.
-А вот читать всё подряд, это... как есть все подряд. Выкинь эту книгу, майор! Тебя обманули, это плохой писатель. Да, да, хоть и очень разрекламированный. Профессиональный лжец, не отражающий, а формирующий неверные представления об окружающем мире. И мир этот ему, хоть не сразу, но отомстил.
Если будет у нас с тобой время, то я тебе столько шаблонов порву! Надорву, так точнее. У нас же самообслуживание скоро начнется. У вас. Станете лично формировать корзину потребления. В том числе и в части пищи для мозга. А в этой сфере, надо сказать, можно и нужно повыбирать. Погурманить. Отбрасывая неполезные продукты.
Я вот однажды взял, да и перестал... читать. В смысле художественную литературу. Как-то, ближе к сорока, вдруг обнаружил, что почти утратил интерес. Понял, что не верю. Кому? Да ты подожди, я же сегодня не тороплюсь. Я все тебе расскажу, но по порядку. Настроение у меня такое... Хочется мозг вынести, так что терпи, майор, злого деда.
И ты бы записывал что ли... Уже? Ну и замечательно. Вдруг, да и пригодятся кому-нибудь... мои пасхальные яйца, я в этом почему-то уверен. Иначе, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Не понял? Учи английский! Скоро пригодится.
Ну, всё.... В общем, я перестал читать. Брался за одно, за другое - не могу и всё. И не хочу - неинтересно. Плетут чего-то, тягомотина. Далекая от жизни.
Конечно, какую-то свою роль сыграл технический прогресс с новыми форматами... получения информации. Но ведь радио не исчезло с появлением телевидения, хотя давались и такие прогнозы. Впрочем, это не совсем удачный пример. Скажем, сам я предпочитал заниматься разными делами, слушая музыку, новости, радиоспектакли, просто аудиокниги. Иначе бы просто ничего не успевал. А так, проехал за рулем полтысячи километров - прослушал массу полезной информации. Работаешь, бывает, руками, параллельно узнаешь новости. А, усевшись у телеящика, много не сделаешь. Не говоря о прекращении работы воображения - все ж показывают, не надо в голове представлять... свою версию услышанного. Столкнулись потом - целые поколения с клиповым мышлением. Бледные, вялые и тупые дрищи. Воображения - ноль. Все знания - в облаках. На внешних носителях. Зачем что-то запоминать и изучать. Интернет же навсегда. Можно просто погуглить "что делать, если...". Не просите только сейчас объяснять детали, тем более, что я имею в виду другое. Нас формулы и стихи заставляли наизусть заучивать, а эти элементарных вещей не знают.
Конечно, можно предположить, что бешеный темп жизни не оставлял времени на чтение... для удовольствия. Тоже неправильно - раньше с двенадцати до часу ночи время для этого вполне себе находилось. Ложишься, берешь книжку и сразу начинаешь листать назад - это не помню, и здесь не помню... О! А вот отсюда помню! И, пока сон не одолеет, читаешь. На следующий день снова ищешь, на каком месте уснул.
А тут, как-то стало, скажем,... не то. Журналы, типа вот этого "За рулём", одно время он был неплохим, еще как-то шли, еженедельники всякие, периодика, техническая литература... А вот художественный вымысел уже не радовал.
И главное, думается, было в том, что пропало доверие к авторам. Пропало ощущение достоверности написанного ими. У меня уже сложились определённые представления об окружающем мире и характере отношений между его обитателями. И была хорошая память... на события, произошедшие в моей жизни, на произнесенные слова и совершенные поступки. И все это вступало в диссонанс с прочитанным. Я перестал верить персонажам, их реплики звучали фальшиво, поступки были нелогичны и надуманны.
Я уже не понимал, что такого мне может рассказать человек, скажем так, по-автомобильному что ли, пробег по жизни которого был значительно меньше моего. О чем? О своих летних поездках на дачу? О тяжелых школьных годах? О встреченных им людях, мотив поступков которых он не понял и объяснил по-своему, не заметив подоплеки? О банальностях семейной жизни?
В это я еще поверю. Но, он же пытается сообщить мне о материях, с которыми никогда не сталкивался! Зачем мне эти, высосанные из сопливого пальца, сведения? И возраст автора, а точнее, продолжая говорить автомобильными терминами, дата его выпуска, значения уже не имела. Мудрость не всегда приходит со старостью.
Большинство писателей остановились в развитии после первого успеха. И эксплуатировали свою зафиксированную вселенную, все дальше и дальше удаляясь от реальности.
Скорее всего, были где-то и стоящие, и настоящие, только где их искать? И когда? И печатались ли они вообще?
Я перешел на мемуары. Порой было даже забавно. Что? Ну да, забавно отделять зерна от плевел. Особенно интересны были подробные описания в стиле северных народов: "что вижу - о том пою". Добросовестный наблюдатель, точно описывающий случившиеся события, то, кто и что сказал или сделал (хотя бы и не понимающий со своей кочки смысла и глубины происходящего) был мне милее любого глухого телефониста или неизящного выдумщика,... пытающегося обелить себя в истории, преувеличить свою роль и так далее. Детали удивляли и радовали.
Я, конечно же, понимал, что времена наступили другие, появилась масса ранее написанного шлака и сонмы графоманов. Что есть и хорошие произведения. Классика, признанная и непризнанная. Но слишком уж часто попадалось что-то... совсем уж неудобоваримое.
Я не говорю о сложности восприятия, хитром умысле и особом стиле авторов. Нет. В большинстве случаев в их произведениях сквозили пренебрежение или, напротив, заискивание перед читателем, нелюбопытство к краскам жизни и узость мирка создателя.
И зачем мне все это? Вот смотри, майор, когда ты ешь... нечто и чувствуешь, что это, мягко скажем, кака? Тебе же достаточно совсем небольшого куска, чтобы понять, с чем это блюдо? Или ты предпочитаешь через силу прожевать всё, чтобы возможно найти изюминку? Как гурман, ищущий новую нотку вкуса. А вдруг это будет не изюминка? А таракан из вчерашнего анекдота?
Только ведь ты об этих странных опытах другим-то не расскажешь! Иначе они посчитают тебя калоедом. А вот сказать, что ты открыл, понюхал и... с омерзением выбросил, это да... Можно. И нужно. Так и с литературой. Осмотрел, обнюхал... и побрезговал употребить.
Впрочем, о вкусах не спорят. У каждого своя физиология, персональные пищеварительные процессы и прочее. Кому-то понравится это, кому-то - то. Кроме явного... дерьма, простите за мой молдавский!
Будем говорить за статистическое большинство, за классические восемьдесят процентов. Образно говоря, задача отучить их от... вот такого радио, - Бонда махнул головой на абонентский громкоговоритель радиоточки, - я имею в виду качество звука. Можно слушать симфонический концерт через ямаху, а можно и из вот этого ящичка... А то и вообще... в исполнении Мойши, которому кто-то напел... Разница есть?
Людей должно претить от низкопробной музыки, фильмов, книг и того подобного. Государство должно ставить фильтры. Фильтры на потребляемые его гражданами продукты, привозные или доморощенные. Будь это ливерная колбаса, песня, киношка, или книжка. Не ограничивать в выборе, а защищать от потребления явного мусора. Иначе - деградация. Человек опускается ужасающе быстро. Я, знаете ли, наблюдал такое... Даже когда стояли вполне себе вегетарианские времена.
Кстати, уже скоро все существующие фильтры целенаправленно снимут. И в поднявшейся мути рыбу станете ловить... не только вы. А первое время... вообще не вы. И монолита у вас нет! Лебедь, рак и щука, и все пока тянут в болото. А потом здесь таких членистоногих подключат, что от воза только щепки полетят.
Весной уже понесется, я говорил, верьте-не верьте. Железная тетка одобрила, сказала - наш человек. А вы и рады. Клюнули! У нас, мол, своя игра. Да ладно, не Вы конкретно, а ваше начальство. Думаете пролезти аккуратненько, отреформироваться, перезапустится, а не получится. Они тоже там все понимают. Все просчитано. А, главное, человеческий фактор. Который вы почти не берете в таких играх в расчет. У папуасов, у латиносов просчитываете, а у нас ведь - та же песня. Люди не дошли до той симпатичной стадии, которую вы себе рисуете. И планомерное разложение элит идет по-полной. На кого вам опираться? На это избалованное стабильностью поколение, надрачивающее на югославскую стенку? На бардов? Пововоевавшие-то уже большинством в маразме. Возраст. А раньше они опасность за версту чуяли.
И учтите, все гниет с головы. Вы думаете, поставили на товарища, так он навсегда таким и останется? У семи нянек дите с подпалом. Двойной агент может быть тройным. А, главное, себе на уме. А коли ума немного, то и мысли не государственного масштаба.
Разложение идет. В магазинах-то, по сути, голый Вася, я в детстве этого не понимал! Воспринимал как данность.
Если собрались строить общество потребителей, так хоть как-то соответствуйте. Ведь можно и грамотно все сделать... Социализм у нас что? Учет и контроль! Сейчас с этим реально сложно, согласен. Но ведь НТР ваша любимая на месте не стоит, она идет, несется! Совсем немного осталось, день продержаться и ночь простоять. И всё - ЭВМ мощнейшие, сети, снижение затрат. У товарища в отделе стоял один графопостроитель, до этого там сидело двенадцать человек за кульманами! Не говоря о программах, которые высвобождали столько людей! Только проекты уже делались... несерьезные. Исчезли серьезные... надолго.
Все течет, все меняется. В идеале жить становится веселее. Но нам сменили вектор развития и все...
Своя игра быстро закончилась. Застой сменился разрывом. А надо было аккуратно разминать, растирать, постепенно увеличивая нагрузки и радуясь оздоровлению организма. Не можешь найти решения, экстраполируй на уровень ниже. Сиреневая книга, вторая часть.
Несколько мотивированных козлов заведут стадо баранов куда угодно. Особенно если там вкусно пахнет. В нашем случае все было настолько притягательным, что рядом с козлами бежали и пастухи, и овчарки.

Глава 14. О соседях, одноклассниках и сослуживцах.
- Была у меня одна медсестра. Соседка по новому термитнику. Страшненькая, но с хорошей фигурой. Ноги у нее были красивые... правда, короткие. Хотя, в некоторых случаях, это только в плюс.
-Если сзади присоседиться? Так, Кот?
-Точно! Тогда сам себе местами напоминаешь палец в резиновой перчатке. Она мне мазок из простаты как раз, будучи в такой, и брала. После этого, я ее интуитивно побаивался, но в принципе доверял. Пока на Новый год они с подругой не вспомнили, как раньше по пьяни пускались во все тяжкие...
Медики еще называются - нажрались в хлам и, чтобы перед местными не отсвечивать поехали в соседний город за приключениями. К курсантам танкового. И так им эта групповуха понравилась, что гоняли туда еще несколько лет. Пока училище не разогнали. О-о, думаю, намек понял. Какая ж веселая у девчонок жизнь! И, наверное, мне с вами не по пути. Мало ли еще не разогнанных... заведений. Что-то я, хоть и не брезглив, но...не на помойке свой хрен нашел.
- Не ссы, в военных училищах тогда за здоровьем следили, - сказал Чапа, - а вот страшных и толстых вообще следует опасаться. У меня году в девяносто шестом был один... бегемотик. С параллельного класса. На вечере встречи нахлопались с товарищами по дортуарам до потери чувств, припозднились. Все приличные девки к тому времени, видать, давно разбежались. Остались...те, кто остались. Я даже такси не помнил. Три дня в синей яме. Ладно, хоть три, мог и на неделю... Меня уж чуть в розыск не объявили, никто ж ничего не видел, никто ничего не помнил. А я куклой валяюсь в частном секторе, в домике с печкой. На отшибе. Ни телефона, ни людей. Одни сугробы. Она одна жила. Голодная, хуле, уволокла меня как добычу в норку. Взяла, сука, заранее отгулы, и вперед.
Только очухаюсь, глаза открою, а она уже сосёт. На вторые сутки даже что-то начало получаться. А может раньше. У меня там все поперепуталось. День-ночь, сон-явь. Жрать нечего, хлеб да майонез, даже картошку, и то, только раз пожарила. Может от нищеты, может от жадности. А может и просто не хотела, чтоб я протрезвел - сбегу ведь. Говорю ей, мол, ты, мартышка, принеси водички, а она мне браги. И опять под одеяло лезет. С той поры ненавижу эти железные койки с сеткой до пола и стежёные тяжеленные одеяла. Как в гамаке. А потом на пол с ней ляжешь, а там сквозняки.
У нее ж реально подсвистывало на этой почве, как я понял. Посмотрит чего-то в какой-то книжке, потом ко мне лезет, давай, мол, так, а потом вот так.
Спрятала одежду, мол, в стирку, заблёвана вся, ходи в моем халате. Ага! Конечно! На третий день замотался в покрывало, пошел в уборную, мол, надоело в ведро ходить. Пуховик еле нашел в сарайке, под хламом. Замерз. Зато отошел немного.
Смех, конечно, но меня тогда на измену пробило - а вдруг она меня вообще уморит, а потом закопает нахрен, или собаке скормит. Удрал, не заходя в дом. На остановке уже нормально оделся.
-Ничего не подцепил? - спросил Бонда, - а то всякое бывает. Она ж явно не с танкового.
-Да нет, вроде...
-Так да? Или нет? Как то ты неоднозначно выражаешься. Или вроде - это "в роте"?
-В роте непорядок? Знаю я этот анекдот. Не могу ничего уверенно заявить - я тогда почти сразу уехал, так скажем, в командировку. А там простыл, сидел на антибиотиках, если что и было, так все одним фронтом смело. Но думаю - вряд ли. Она так-то скромная была. Хорошистка.
-Удовлетворительница, блин, - засмеялся Глобус,- ты, Чапа складно все рассказываешь, интересно. Скажи уж тогда, на спине-то у тебя с той командировочной простуды следы, или она тебя так когтями расцарапала?
-Ага, точняк, там прямо как чужой вырывался. Ничего не скажешь, а Чапа?
-Чужие здесь не ходят, - сплюнул Чапа, - только свои.Правда, ведь, Чечен?
- Отчепись, балаболка. - зло ответил Чечен, - Я все девяностые работал в Нижневартовске.Так что, в моем зиндане круче папоротника-орляка, никаких продуктов не водилось. И служил я... еще при Язове.
- Тут половина таких, Чечен, включая меня, - сказал Бонда, - так что угомонись. А про живность тема вечная. Вспомнилось кстати... Молодежь, аллё, прислушайтесь! Может не всем вам яйца оторвет, вдруг по жизни пригодится...
Шучу, шучу, что с лица-то взбледнули? У тебя, Гриня, вообще гарем будет, только успевай зарабатывать. Ладно, слушайте. У нас в армии на подсобном хозяйстве были два деревенских гнома. Со Свердловской области. Один конюх, другой - свинарь. В расположение только на выходные возвращались. Страшно переживая по своим свинкам и лошадкам. Еще бы, там снег квадратным делать не надо, и сечку на воде жрать незачем. И никто не орет, не обижает. А можно пить вкусную бражку, есть белый хлеб без нормы и регулярно пороть местных служащих СА - озабоченных чумазых удмурток неопределенного возраста. Которые тоже... мелкие и вонючие. Оттуда, с подсобного, нам и привезли в казарму... зверей. У конюха чуть ли трусы не шевелились. Весь керосин с летучих мышей ушел на профилактику. Я с дежурства вернулся, зашел в казарму - вонища. Бойцы бегают туда-сюда, ну это как раз нормально, только все какие-то... по-особенному возбужденные. В умывальнике раскорячившись, стоит голый солдат в одних тапках и выбривает себе пах.
Тогда-то я и узнал новости. Тут же поступило предложение пойти в кубрик третьего взвода, чтобы посмотреть на героев дня и их фауну. Я подумал - в армии тогда думать надо было демонстрируя процесс, то есть с паузой и соответствующими переживаниями на лице. Чтобы не прослыть несерьезным человеком. Подумал и отказался. Я был наслышан про прыгающих блох. А повадки лобковых вшей мне незнакомы. И сам я не настолько любопытен. Товарищи мои придерживались того же мнения. Еще мы решили не сдавать нижнее белье по субботам, а стирать самостоятельно. А то мало ли чьё потом достанется. А доверия прачечной мало. И гладили всё особенно тщательно. Раза на три. Брить тестикулы не стали - стремно. И на авось.
Ротный потешался на построениях. "Что, - говорит, - нашли себе бабушек? А если такая от счастья помрет, что ты делать будешь? Пять нарядов, каждому!" Нас бы убил, а с этих клоунов что взять. На них посмотришь, уже смешно. Представь - два Швейка, метр с кепкой каждый, рябые, рыхлые, пэша складками, шапка как у почтальона Печкина. Позор Советской Армии! Но ведь гусары!

Глава 15. О жизни на болоте.
-А что ты от меня хочешь, я ведь, по сути, обычный человек? Откуда я могу все знать. Я и не стремился. Представь, что тебя просят рассказать, где ты был и что делал много-много лет назад. И что тогда творилось в мире. Примерно-то ты помнишь многое, что-то конечно и в деталях, но... Возможны пробелы. Я сижу у окна. Вспоминаю юность. Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Жизнь иногда была такая, что ... стоило навсегда забыть. Понять же, запомнить, чтобы сделать запоздалые выводы... не хотелось. Думалось - летим, как на сломанной карусели. На бешеной карусели - скорей бы все закончилось. Тогда уже можно будет выдохнуть и открыть глаза. Начать дышать и всматриваться.
Я могу рассказать только про то, что я видел, о чем слышал и ... что помню. Ну, могу еще немного приврать, хе-хе, уж больно у вас морды забавные. Сурьёзные такие!
Скажи вам, что будут звездолеты летать и мир во всем мире, вы тут же поверите, а расскажешь, как Союз развалился, про брат на брата... или про то, что жигули можно будет купить с одной зарплаты... так все...Сказочник! Ну и что? Чисто дети! Так что... можно я буду говорить то, что считаю нужным? Благодарствую. А вы уже сами делайте выводы.
Почему не стремился? Что "не стремился"? А, ну да, у вас же это приветствуется. Киножурнал "Хочу все знать"! Да, хотели. Всё знать, всё уметь. И образование у нас шло хорошее. Всеобъемлющее. Я сравнивал потом правильное образование с ёлкой. Школа, семья, книги, фильмы...короче правильная почва дала возможность вырастить крепкие корни, ствол, основные ветви. Дополнительное специальное образование - мелкие ветки и иголки. Согласно полученным профессиональным навыкам. У кого крона погуще, у кого пожиже. Но красивое дерево получается. Ровное. Игрушки и гирлянды каждый сам навесит. И таких - большинство. На окраинах и в гнилых местах, типа Москвы, поменьше. Там конечно покривее. А так - нормально. И есть чем гордиться, несмотря, как говорится, на!
А стало как? Слёзы! Что нормальное может вырасти из человека если почвы нормальной под ногами нет - а одно болото... из фекалий, гноя и крови. Видел же наши отстойные поля перед сливом канализации в речку? Я вчера туда чуть не забрел по старой памяти. Там потом, кстати, все осушили, участков напилили. Идиоты купили. Пытались строиться. Ничего хорошего не вышло - сваи уходили как иголки в вату.
Так вот, какая будет основа для нормального созревания? Если кругом топь, вонь и гниль, одна нечисть и цветет и пахнет. Только остановился в развитии, или не повезло - все, засосало... Кругом - дрянь!
И уже многие из тех, кто раньше вырос и окреп, подгнивать начали. А про молодую поросль и говорить нечего. Они и не видели, как можно жить. И не знали другой жизни. Ствол кривой тонкий, все ветки перепутаны. Но покажи им старые картинки - заскучают. Там же яркой болотной растительности нет. Все жестко, основательно, прямолинейно. Предсказуемо. Невесело, одним словом.
А ведь, следует признать, что в болоте флора и фауна будет побогаче, чем ... в нашем-вашем не самом, кстати, роскошном лесу. Там--то одних кровососущих сотни видов. И сухие участки присутствуют, и озёра. А клюква, какая! Знатная, я тебе скажу, клюква! Только вот жить на болоте опасней. Даже хищникам с амбициями.
И уже... не требуется видеть дальше своего квадратного метра. Нахрена, мол, мне еще и чужие миазмы. И дополнительный риск. Сиди на своей кочке и не квакай, авось не прилетят за тобой.
А жить-то везде хочется, хоть ты ёлка, хоть саксаул. Мимикрируешь, деформируешься, так и не заметишь, что ты уже и сам... наполовину мутант. Посмотришь незамутненным взглядом - шарахнешься.

Глава 16. В коридоре.
Я Кашпировского не слушал, возможно, это меня отчего-то спасло. Мутная с ним была история. И очень уж своевременная. Народ ведь потом... словно с ума посходил. Как будто стержень вынули и мозги промыли. А какой народ-то был!
Нам уж точно было не до этого загадочного дядьки, собирающего страну у телевизора. Мы гуляли по пустынным улицам, в каждой квартире горел бело-голубой огонек телевизора. Окна многоэтажек синхронно мерцали. Тогда не было принято занавешивать окна. Самый тяжелый случай - это лёгкие тюлевые занавески. И балконы-лоджии тогда не стеклили. Возможно, это просто никому не приходило в голову.
Наши окна смотрели на центральную улицу и по праздникам на балконе мы должны были вывешивать флаг. В другие дни он в свернутом виде стоял в углу за высокой магнитолой. Выцвевший флаг из паршивого красноватого материала, типа сатина, вблизи резко контрастировал с известными мне по школе и армии роскошными знаменами. Но издали это было незаметно. В детстве приятели завидовали мне по этому поводу. Их квартиры располагались не в тех домах или не на тех этажах.
Мне же было по барабану, я больше гордился уникальным ярко-желтым полом и клееным пластиковым потолком. Родители в моем детстве часто колесили по стране и видели там всякое. Могли из столицы поездом привезти обои, а посылкой переправить ярко-белую гэдээровскую краску для окон. Тогда это не являлось дурдомом. О, блин, кому я это рассказываю! Забылся...
В то время я вернулся из армии, учился на втором курсе. Бывшим армейцам на два семестра гарантировали сорок рублей стипендии. При любой успеваемости. Это было разумно - отупели мы, как выяснилось, прилично. Интегралы не извлекались, на лекциях хотелось спать. Решением Верховного Совета СССР студентов брать в армию перестали, мы были одним из последних призывов. Несколько месяцев недослужили и демобилизовались не по приказу, а по горбачевскому спецпостановлению. Так что не было у меня ста дней до приказа.
Учиться на дневном отделении и сидеть целиком на шее у родителей стало стыдно, и я устроился ночным сторожем в поликлинику. Оформившись в отделе вневедомственной охраны за восемьдесят рублей в месяц. Плюсом шли вещевые бонусы - бушлат-фуфайка, прорезиненный зеленый брезентовый плащ до пят, искусственного меха зимняя шапка, трехпалые вохровские теплые рукавицы и кирзачи, несколько отличающиеся от армейских. Все добро я увез в деревню. Плащ сохранился еще почти на тридцать лет - валялся в багажнике машины. Пригождался на рыбалке и в качестве подстилки на пикниках. А дубленый тулуп мне не выдали - не положено тем, кто дежурит в помещении. Переводиться же на другой холодный пост, после столь недавней отдачи воинского долга, я посчитал глупым. Даже ради желтой дубленки.
Мой объект обладал большим количеством плюсов. Можно было готовиться к занятиям прямо на работе, можно было бессовестным образом спать, не утруждая себя регулярными обходами, можно было втихушку принимать гостей. А ведь тогда даже номер в гостинице было не снять. На фоне таких преимуществ минусы почти терялись.
Плохо было то, что П-образная двухэтажная поликлиника имела множество незакрывающихся снаружи дверей. А также наличествовал весьма тревожный неосвещаемый подвал, из которого порой доносились невнятные звуки. В начале смены я всегда проверял на месте ли навесные замки на обитых железом подвальных дверях, и только после этого вылезал через окно на улицу и обходил по периметру все здание. Отметив незакрытые окна, я брал ключи от соответствующего кабинета, устранял причину своего беспокойства, а утром, если замечал соответствующего врача, ворчливо делал замечание. Невзирая на возраст. Это тоже был в некотором роде бонус - "построить на подоконнике" отоларинголога или фтизиатра. Для двадцатилетнего, впрочем, простительный.
До решеток на всех окнах первого этажа дело тогда еще не доходило, все же был еще поздний социализм, но наркоманы уже вовсю шустрили. Да и шпаны всегда хватало, разбить стекло и влезть, скорее всего, побоялись бы, но полуоткрытые окна и незапертые двери выглядели приглашающе.
Иногда в самом здании, то тут, то там отчетливо слышались шлепающе-шаркающие звуки. Поначалу это напрягало, я хватал текстолитовые нунчаки и крался к подозреваемому месту. Естественно ничего не обнаруживал, возвращался, вновь прислушивался. Это здорово мешало заснуть. А выспаться на дежурстве, хотя бы чуть-чуть, я считал обязательным, днем этого делать было некогда. Выучив то, что требовалось для института и, почитав взятые с собою интересные тогда газеты, я делал крайний обход и укладывался в горизонтальное положение. Обычно шел второй час ночи. Помню, что по первости, таскал с собой здоровенный механический будильник "Янтарь" (вчера им любовался), потом приноровился прятать его в регистратуре. В выходные и праздники заступал на сутки.
В армии я научился спать в любой позе, на любой поверхности, и при любом освещении. Это здорово помогало. После часа ночи, я стелил принесенную с собой простынку прямо на жесткую обитую дерматином банкетку в коридоре, придвигал стул, клал под голову свернутую верхнюю одежду и мгновенно засыпал. Сняв только обувь. Спал чутко, часов до шести.
Однажды я проснулся от осознания, что кто-то склонился надо мной и смотрит прямо в лицо. Я в ужасе вскочил, никого естественно не обнаружил, но пугающее ощущение осталось.
Пришлось по ночам переходить в какой-нибудь из кабинетов, и спать, запираясь на ключ изнутри.
Впрочем, через некоторое время я вновь стал свидетелем того, что кто-то неспешно приближался по коридору, направляясь в сторону моего убежища. Я натянул ботинки, схватил захваченный с собою большой кухонный нож и встал у двери. Шарканье неожиданно прекратилось. Я выждал несколько минут и, опустившись на колено, посмотрел в нижнюю не занятую ключом скважину кабинетного замка. Я делал такое раньше и знал, что увижу - напротив моей двери в дежурном освещении всегда белела дверь другого кабинета. Но в этот раз я ничего не увидел - было темно, я ничего не понял, и даже не успев осознать, немного отстранился и вдруг в черноте увидел легкое отражение света из моей комнаты. Как это может отражаться в черном зрачке. Я заорал, одним движением повернул ключ и распахнул дверь. Никого не было. Я опустил нож и выдохнул...
Позднее я имел глупость рассказать про это своему другу, который как раз планировал встретить Новый год не дома с мамой и старшей сестрой, а на свободной территории. У меня вообще любили тусоваться различные гости, однокурсники, приятели. И девушка, которая редко оставалась до утра. Мы вылезали с ней через окно, я плотно прикрывал его, и провожал ее до дома, оставив вверенный мне объект без охраны более чем на час. Девушка жила в другом районе. Трамваи по ночам ходили плохо, слышно их было издалека. Улицы пусты, ни машин, ни людей. Когда становилось совсем уж холодно, мы ждали трамвай в ярко освещенной заводской проходной напротив остановки. Провожать было необходимо. От её остановки нужно было пройти еще десяток минут в гору, до пятиэтажки, где жила бабушка. Прокуренная, высокая и ... все понимающая. Родители наверняка не были бы столь лояльными к ночным похождениям.
А в другой раз, когда мне не надо было возвращаться на работу, я мог рассчитывать даже на раскладушку. Впрочем, я никогда не оставался до утра. Ни тогда, ни потом. Ни с кем. Хоть в три ночи, но я уходил. На работу, домой, в гараж, куда-то еще. Почему-то только уход в ночь я считал единственно правильным решением.
Друг слишком хорошо меня знал. Он быстро понял, что в этот раз я его не разыгрываю. Мы походили вдвоем по пустынным кабинетам, подурачились, позвонили всем знакомым, и он вдруг засобирался домой. Вспомнил про какие-то обещания, неуклюже пооправдывался, оставил принесенные с собой незатейливые припасы, компактный черно-белый телевизор и ушел. Провожать его было не надо. Он сам при желании мог напугать любого встречного.
Это был период безвременья, мы встречали тогда девяностый год, были молоды и довольно беззаботны. Но тогдашнее ощущение всеобщей тревоги и предчувствие огромной надвигающейся беды я запомнил на всю жизнь. Становилось ясно, что все идет в разнос. С каждым днем все сильнее и сильнее. Я не видел тогда для себя новые открывшиеся возможности, я видел только закрывающиеся перспективы.
Всеобщая агония убиваемого Советского Союза наложилась на личную депрессию. Из которой я вынырнул в мае девяносто первого, встретив свою будущую жену. До этого мы долго шли друг к другу. Это была очень трогательная и романтичная история, полная самых настоящих чудес. И я благодарен небесам, давшим мне такую возможность.
События августа мы тогда восприняли как прорыв гнойника. Я как-то сразу понял, что на самом деле произошло, и через неделю ушел в бизнес. С волками жить...
Ностальгии у меня не наблюдалось, слишком свежи еще оставались поганенькие впечатления последних нескольких лет. Пускаться во все тяжкие и рисковать было не столько боязно или чревато, сколько мешали воспитание и убеждения. Потом, через несколько лет, это уже не объяснить словами. Весь этот слом. Страны, людей, убеждений, психики
Тогда я еще не был настолько отмороженным и небрезгливым. Все порядочные люди ошарашено плыли по течению. Торговать стремно, а предприятия потихоньку закрывались. Зарплаты не платили месяцами. Иногда удавалось что-то вырвать по бартеру. Депресняк нарастал. Просвета не было видно, но я уже определился в выборе и хотел завести семью. А это требовало солидных решений. Я ушел работать в частную компанию, продолжая учиться на дневном. Просто ради диплома. По специальности не работал ни дня. Как и большинство моих однокурсников.
Платили мало, безжалостно обманывали при расчетах, но... было интересно, коллектив великолепен, я быстро поднимался выше и выше. Власти и возможностей становилось все больше. Реально денег почти не прибавлялось. Воровать у компании не хотел, да и не стал бы никогда. И вот, однажды я понял, что достиг потолка и аккуратно спрыгнул.

Глава 17. Версии.
- Итак, ввиду очевидной неоднозначности происходящего, следует выработать общую линию поведения. Рабочих версии у меня три. Первая: наш юный друг - казачок засланный. По нашей епархии. Соло на контрабасе. Поняли, да? Проверка на вшивость. Заучил... по методичке какой-то бред, пытается его донести. Вызвать нашу реакцию. Странный подгон, но... всё когда-то впервые. В пользу этого говорит и ситуация с Штейном. А про него знали только наверху... и мы с тобой.
Вторая версия - казачок засланный, но с другой... ветки. Тут уже попахивает интригами... выше этажами, а не здесь.
Но нас это все равно касается. Хоть мы даже не шея. Общий вопрос по обеим версиям - почему мы? Опять же, мы не знаем, только ли мы? Соседей не расспросишь. При любом раскладе - делаем все... как положено... и докладываем наверх. Следует отметить, что работаем... особенно аккуратно, все детали, все полутона фиксируем. Ограничиваем контакт с ним, мы двое плюс Николай Петрович. Для остальных формируем легенду... по разработке юноши для наших кадров. Дело было... заведено, запросы ушли, всё по регламенту. А вот контакт с ним форсируем по мере возможности. Хотя...форсируешь тут! Прошу высказываться!
-Сергей Андреевич, а ты ведь не всё сказал, что хотел. Ты тоже ... допускаешь? Третью версию?
- Да. Сказал не всё. Не всё. И не должны мы озвучивать всё. Но! Ещё мы не должны выглядеть посмешищем. Даже друг перед другом. Ты меня понимаешь? Поэтому подумаем о разном, а вслух скажем так: третья версия: парнишка - искусный фантазер. Без злого умысла. Компилятор. Пролетающий над гнездом кукушки. Как угодно. При такой конкретике по весне все вскроется - и лед на реке, и кто где метил.

Глава 18. Знакомство.
Бонда, я там ребятишек построил. Ты там хотел их... в курс дела как-то ввести что ли?
Бонда кивнул и вышел в длиннющий коридор школы. Новобранцев было аж под две сотни. Разных возрастов и национальностей. Битое стекло песочно похрустывало под берцами. Командиры стояли в простенках у окон, новоприбывшие у стены. Чапа выстроил их в три шеренги и ходил вдоль, всматриваясь в лица. Чувствовалось напряжение. Бонда и не подумал его снимать. Он прошел на середину, осмотрелся и процедил:
-Здравствуйте, господа смертнички!
По рядам пронесся гул. Орать про здравия желаем, как учил их Чапа, было вроде как неуместно. С другой стороны, их предупредили, куда попали, и чего примерно следовало ожидать.
-Заткнулись, блядь!- прицыкнул Чапа, - и слушаем.
Бонда брезгливо оглядел строй и продолжил:
-А почему вы меня спросите, господа, а не товарищи? А я вам отвечу! Вы мне пока никакие не товарищи, я вас впервые вижу. И то, что вас проверил товарисч, - он подчеркнуто выдавил последнюю букву, - Наглер, то это еще ничего окончательно не означает. Вы не прошли и десятой доли тех пробивок, которые он вам устроит. В том числе и с моей помощью. Причем знать мы об этом не будем. Не так ли, товарищ Наглер? - Бонда обернулся к Наглеру и незаметно подмигнул ему. Тот, казалось, побледнел еще сильнее.
Бонда развернулся и вперил немигающий взгляд на строй.
-То, что вы прошли первичную проверку, пока дает вам только лишь право стоять здесь и слушать меня. А не ветер в ваших бестолковках.
-Для удобства и в силу... целесообразности живем мы и общаемся согласно уставам Вооруженных Сил Советского Союза. Поскольку большинство проходило срочную службу давно, кто-то вообще не служил, или обретался в армиях других государств, включая ВэСэРэФэ, буквального следования уставам не происходит, но отдельные его разделы следует вызубрить. Подробности донесут ваши командиры взводов. Я несколько о другом. Время нам выпало ожидаемо поганое, хоть и интересное. Фактически, который год идет война. Война против нас всех. Включая и тех, против кого мы тут воюем. Но об этом позднее.
Для начала, я постараюсь максимально доходчиво прояснить некоторые моменты.
Если я буду говорить очевидные для вас вещи, просьба не гундеть и не комментировать. Молча радуетесь, что оказывается вы не совсем идиоты, и не более того. Возможно, кто-то из вас слушает меня в первый, и в последний раз, я не зря назвал вас смертниками. Самонадеянность и тупость в наше сложное время ведут только в могилу.
Бонда подошел к длинноволосому ясноглазому юноше и одним движением вырвал свисающий из бокового кармана наушник.
- Если хоть один утырок будет замечен с любым, я подчеркиваю, любым, сраным гаджетом, этот идиот навсегда потеряется. А маме, жене, или чей вы там контакт оставили, через месяц пойдет собщение "пал смертью храбрых". Запомните, ребята, мы не знаем, что там зашито. Следует воспринимать любой, даже отключенный телефон, плейер, фотоаппарат как опасность. Это, как минимум, навигационный маячок. Вариант - прослушка, еще вариант - мина, в том числе отложенного действия. Могу накидать еще примеров. Используете только вот эти проверенные говнорации. Все. Мне не надо, чтобы вас идентифицировали и накрыли. И так рисков масса. Чапа, расскажи за посылку.
-Докладываю, - охотно зарокотал Чапа, - в том годе, боец... Долбойобов в селе Засранском на обочине дороги (!) обнаружил коробку-ящик с новыми телефонами в количестве дохуа штук. Порядка пятидесяти. Смартфоны, все дела. Раздал товарищам. Зарядили - пользуются! Кто симки заныканные воткнул, кто фоткается, кто музыку слушает. Накрыли. Почти всех. Одним залпом.
-Благодарю,- продолжил прошагивающийся вдоль строя Бонда, - а, главное, положили не только этих баранов. А и других, которые видели, но не посчитали нужным пресечь это безобразие.
В этот момент он остановился около Ходырева, навалившегося задницей на подоконник, пару секунд посмотрел на него, развернулся и пошел в другую сторону.
-А вот ухмыляться здесь не следует,- уперся он взглядом в рыжего здоровяка,- ухмыляться буду я, когда твою обугленную тушку схомячат ежики в кустах. Стучать и докладывать в боевой обстановке - это абсолютно разные вещи. Для того, чтобы совесть была чистой, рассказываю простейший алгоритм ваших действий в подобных ситуациях.
Итак, тупой, но, надеюсь, более доходчивый для вас пример. Допустим, вы видите, как вот это рыжее хуепутало принесло в расположение подразделения снаряд и пытается его расковырять. И, первое, что вы делаете, так это ставите в известность самого долбоёба о наиболее вероятных последствиях его телодвижений и принимаете меры по устранению опасности. Причем если вас, наблюдающих идиотов, вокруг несколько, то делаете это совместно, активно поддерживая друг друга. Рыжему - в рог, снаряд - за пределы! Это, заметим, только начало!
Второе, вы при любом раскладе и исходе, докладываете все это дерьмо своему младшему командиру. Он должен знать своих идиотов... и делать выводы. Иначе, рано или поздно, это будет чревато. Далее идет доклад выше. За сокрытие наказание жестче.
А каждый придурок будет должен зарубить на своем носу о неминуемых последствиях поиска приключений для своей задницы.
И в следующий раз, а этот следующий раз неминуемо наступит, очередной валенок уже поостережется так поступать. Или убьет себя любым другим способом, но на безопасном расстоянии от коллектива. А ваши шансы выжить несколько возрастут. Якши, саксаул? - он остановился напротив пожилого азиата, - Казах? Да стой, стой, дед... Продолжаю...
У нас здесь служит огромное количество людей из разных социальных слоев, разных-заразных национальностей и вероисповеданий. И всем должно быть по барабану, кем они были в прошлой жизни. Здесь все разговаривают только по-русски, и молятся молча... исключительно Всевышнему. А кто он для конкретного индивидуума - Христос, Олло, Будда или кто-то еще, никого, кроме него самого, волновать не должно. Все ритуальные предметы не должны демонстративно выставляться напоказ. Никаких... моль... бертов! Все религиозные отправления делаются мысленно. Медитирующих - без нужды не беспокоить.
Здесь никому не интересен ваш прежний социальный статус, учитываются только знания и навыки, необходимые для боевых действий. И нам глубоко безразлично, сколько у Вас было автомобилей, прислуги, и прочие... сказки из прежней жизни, но если Вы, например, хорошо готовите, водите грузовик, стреляете, ориентируетесь и так далее, молчать не стоит. Указать обязательно все навыки и умения. Так будет лучше и для вас лично. У нас был прекрасный парикмахер и бездарный боец. И это я говорю про одного и того же человека. Царствие ей небесное!
Всю увиденную электронику лучше обходите за версту. И не трогайте, представьте самое простое - что это заминировано. Еще бывает и скрытная аппаратура. Скрытая. Тот же навигационный маячок, спецметка, или считыватель. Заметили непонятное, тут же доложили.
Считыватель стоит вот в той, допустим, машине, - Бонда ткнул пальцем через разбитое окно во двор школы, - и всех вас идентифицирует. Кто, рядом с кем, в какое время, и в каком направлении. Даже будешь в балаклаве, посмотрел туда - по глазам вычислит, если оптика встроена соответствующая. А там много может быть сенсоров, и на голос, и на электронику. Мы и сами такие, бывает, ставим. Когда богатые.
-А давайте ее проверим!- раздался молодой голос и Бонда развернулся.
- А, опять ты! Кого проверим, чубайс?
То тут, то там раздались тихие смешки.
-Ну, машину эту, - растерянно сказал рыжий...
Сдерживать смех уже никто не стал. Даже Бонда от неожиданности слегка ошалел, глубоко вздохнул, и переглянулся с Наглером.
-Парень, а ты, я смотрю, идиот? Да еще и... инициативный? Что башкой трясешь? Только глухой? Я сказал слово - "допустим"! Слышал такое раньше? Давайте еще все машины проверим! И дома, и камни, и деревья. Тут даже с прибором сложно засечь - эта хрень работает, в-основном, на прием. Она может вообще ничего наружу месяцами не передавать, если настроена, к примеру, только на большие группы или конкретные симки. И передает все за доли секунды. Позывной твой, боец?
-Гиря, тащ командир!
-Вижу уже, что не Гирькин! У Чапы есть распечатка учебника Челпанова, после построения получишь... Два дня тебе на изучение логики. Проверю лично! Заткнулись все!
Особое внимание гражданским. Скажу нехорошее, но... Идет война. Чего уж там вуалировать. Здесь уже не первый месяц ведутся боевые действия. Коридор предоставлялся. Хуевенький, но тем не менее. Да и раньше... время съебнуть отсюда было. И все же здесь местами осталось до пятидесяти процентов. Не хотят. Извечные русские, да и не только русские, Авось и Похуй. Буддисты, блядь! Но достается им с обеих сторон. Тут шансы плохие. Между молотом и наковальней. Я имею в виду обстрелы. А за другое, предупреждаю, пойдете под трибунал. В башке у всех каша, в семьях часто разлад, родственники отмобилизованы у многих в разные стороны. Большинство открыто за нас, но что они скажут, если мы уйдем, я лично не уверен. И иллюзий не питаю.
Поэтому, очень внимательно ко всем. У нас естественно есть люди, которые оперативно работают с местным населением, но... В общем, мы заранее их всех предупреждаем, чтоб сидели как мыши под веником, и не высовывались. Тогда целее будет все, и люди, и строения. Комендантский час никто не отменял, ночью свои не шароёбятся. Вглядываться времени нет. На той неделе в Аллюево деда сняли. На "Ниве". Куда попёрся - неизвестно, но пост сработал правильно. Был человек - нет человека. Ладно, этот старый крендель вечно датый был, и это общеизвестный факт. Но там, - Бонда махнул наверх и в сторону, - уже хай подняли. И чем больше такого будет, тем хуже и нам, и местным. И лучше этим. Потому прошу, приказываю - не заискивать, не панибратничать, держаться настороже, объяснять, что это все не шутки.
Наша задача в этой войне не накрошить за ради чьих-то хотелок гору трупов своих же, пусть и с тараканами, граждан. Они нам еще в мирной жизни пригодятся. Нам потом восстанавливать это всё - и экономику и мозги. Вот и свои извилины включайте, а правильнее -не выключайте!
На сегодня все. Рамиль! Завесишь здесь окна рабицей, ты в Поляковке делал, знаешь, где и как. И это... заранее возьми степлер и пленку. Где стекол нет, простреляй, а то мы задубеем ночью.

Глава 19. Будь, что будет.
Сынок! Ты... не связывайся с этими. Ничего хорошего из этого не выйдет. Подрастешь, поймешь, да и я, может, расскажу...
-Пап, да я так-то с тобой...солидарен. Как пролетарии всех стран. Ты только не откладывай, пожалуйста. Я однажды понял, что все время не мог с тобой поговорить. По душам. Долго. Ты всегда от ответа уходил. Уходишь - потом, завтра, когда-нибудь. А потом... потом вырасту я ... мне некогда будет. Так и не узнаю, что ты мне хотел сказать, от чего уберечь...Что у тебя на уме было? Почему ты такой, а не другой... Я же не пацан, мне уже...можно.
-Ты подстригись для начала как человек! А то я ночью тебя подобкарнаю, придется тебе под Котовского бриться!
-Пап, да я только за. Сам бы подстригся, только тут сейчас мода такая, выделяться не хочется. Самому себе проблемы создавать. Я в чекисты не пойду, не переживай. И ментом никогда не буду. Буду студентом, а потом... всем подряд. Но человеком. Точно тебе говорю, не смейся.
Бонда вспомнил, как однажды нашел у матери на даче пачку старых газет. С любопытством пролистал несколько штук и вдруг наткнулся на недоразгаданный отцом кроссворд. Не хватало всего пары слов - отец кроссворды даже не разгадывал, он их заполнял. Бонда знал эти слова. Ему стало не по себе. Навернулись слезы. Он нашел еще несколько подобных субботних выпусков, один - с веселой надписью на полях. Увез их домой.
-Держись, - сказал он себе, - нельзя. Надо терпеть и делать то, что должен.

Глава 20. Плохой сон.
- Ты знаешь, я однажды, в мирное еще время, проснулся... неожиданно. Сон плохой приснился. Причем сюжет жутко реальный, но с таким невероятным перехлестом событий и декораций. Неприятные вещи происходили там, где никак не могли произойти. Было еще очень рано. Я понял, что больше не усну, встал, подошел к окну, и отшатнулся. Все было завалено снегом. И он продолжал лететь с неба огромными хлопьями. Стоял конец апреля, еще вчера ярко светило солнце, кое-где пробивалась молодая травка. Земля была уже почти сухая. И вот.
Я увидел, что с вечера не отключил вайфай роутер, что обычно привык делать всегда. У меня был такой бзик, не любил спать, зная, что вокруг тебя масса ненужных полей. Даже телефоны старался класть подальше. Роскошь их отключения я тогда не мог себе позволить. Наверное, это было глупо - масса чужих роутеров вокруг работала круглосуточно, в двухстах метрах торчала сотовая вышка, эфир наполняли тысячи чужих сигналов, ежесекундно проходящих через мой капризный организм.
И я неожиданно подумал, что апокалипсис может прийти во сне, через постоянно работающий вай-фай, дублируясь по фм-радиостанциям и сотовой связи. Резким мощным ударом в мозг. Приедет фермер утром в город, а в городе все мертвы. Или сошли с ума.
- А ты не подумал, Бонда, что так и произошло? Мы есть то, что мы едим. Что потребляем. Мир сошел с ума. Где меньше, а где совсем... с катушек. Разве можно было вообразить такое лет тридцать назад !?! Сон-то хоть про что был? Триллер?
-Про Любовь. В моем доме детства. Она ушла от меня.

Глава 21. Разложение.
Просто так ничего не бывает. Не надо было быть параноиком, чтобы увидеть планомерное и методичное подталкивание к краю.
Создание формальных и неформальных движений и течений, как точек будущей кристаллизации. Хоть за футбол, хоть против чиновников, хоть за три спиленные сосны - выйди и побузи, серьезного за это тебе ничего не будет, а почуствуешь себя окрыленным. Хапнешь адреналинчика, и еще всяких других гормончиков, тебе понравится. И потом так втянешься, за уши не оттащишь. А дозу надо ж повышать, а то не проймёт. Пассионариями не рождаются.
Символика. У вас такая ленточка, а у них такая. Они уроды, а мы классные.
- Ты не с нами? Ты за них? А за кого? Ни за кого? Значит, ты ничего не понимаешь, вот послушай...
И на всё - нелепые аргументы, хлёсткие лозунги и за рукав, пошли, пошли скорее с нами...
Жить становится хуже? Конечно, ты же видишь, кто у власти? Как такие могут управлять? Снести их, до основания! Все поменять.
А с другой стороны кричат: "У власти наши...но не только они. Пятая колонна проникла повсюду. И поэтому жить стало хуже - гадят, ты же видишь, как гадят. Надо помочь нашим, надо их поддержать!"
- А такой-то наш?- спрашиваешь.
- Наш, наш, - отвечают, -он же высказался так-то и так-то, у нас есть запись.
- А чего ж он такой козлина-то, такое вон творит, что и не подумаешь, что наш?
- Не верь, - говорят - это пропаганда! Такого не было никогда, это сейчас у них агония, все врут!...
А соль была в том, что, похоже, все были чужие. Веры не было никому. И люди пытались жить маленькой частной жизнью. Строить, растить, пытаться, стремиться. Загадывать и надеяться. Только вдруг политики опять стало ...ну о-очень много, ступить некуда. Пришли интересные времена. Вскрылись закладки.
Помню, как у нас мозги молодежи загаживали.... И грамотно ведь так - на всех уровнях продукт плейсмент. Встроенные гвозди для черепа. Включаешь самый популярный телеканал, сериал идет для школьников. Главная сволочь, которая всех там швыряет и гаденький такой - спортсмен в футболке с надписью " Я - русский".
Ну, я русский, и что? Мне таким же надо быть? А если нерусский, то соответственно русских ненавидеть? Как этого... персонажа.
Били прицельно и по самым уважаемым в нормальном обществе профессиям. Через еженедельные, юмористическими-то не назовешь даже, передачи вбивали, например стойкие шаблоны на конкретные социальные группы. Если учительница - то это тварь, думающая только о том, как содрать денег с родителей или детей, да о похотливых утехах с дебиловатыми физруком и трудовиком.
А это не юмор, не сатира. Это формирование нового мышления. Обладая которым люди уже будут ржать, услышав профессию фрезеровщик или полярник. Так как она ассоциируется у них с гомосексуалами. Вдумайтесь! Не балерун, не актер, даже не парикмахер, а полярник и фрезеровщик! Это для нетолерантных, так сказать.
А пидоры голубой ниткой ползут через все передачи. И к месту, и не к месту. Навязывая свое. Это их сейчас в рамках и шифруются, а вот отменят статью за мужеложество и понеслось! В прогрессии. Такое ощущение, что они как зомби, укусили, и тот тоже из нормального становится...таким же. Парады по всему миру. Рассказать, как боевые педерасты украли радугу? Да анекдот такой был, не про радугу. Привязался на всю жизнь, тьфу.
Короче, сначала они застолбили голубой цвет, и всё с ним связанное... стало как бы двусмысленным: голубой вагон, голубой огонёк, голубой щенок. Голубое небо как-то еще держалось, а вот "голубые дали" и "голубые ели" слышались уже как репортажи из жизни педерастов... с голубого экрана. Странно зазвучали гайдаровские "голубая чашка", "голубая страна" и Гейка из "Тимура и его команды. Гейка? Оне ж гэи стали называться, а не говномесы.
Когда с этим всем почти уже смирились, выяснилось, что с розовым цветом то же... не все в порядке. А вот претензии на всю радугу стали уже совсем несмешными. Уже бесить ведь начало. И все равно у них получилось. Скажем, в отель под радужным флагом я бы не вселился. На всякий случай. А то вдруг и понравится? Шучу, тьфу три раза. Мы нормальной ориентации.
Дошло ж до того, что родители радовались, увидев сына с какой-нибудь замухрышкой в юбке: слава тебе, господи, хоть все нормально. Дети ж у большинства росли в интернете. Да не в интернате, а в интернете, в сети компьютерной с комфортным доступом ко всем оттенкам извращений. А проникновение этой нечисти было очень агрессивным. Еще б немного, и на математике дети задачи решали бы, типа: "Три гея пригласили двух трансвеститов"
Выражение "это мой друг" у мужчин стало двусмысленным, и так предпочитали не изъясняться.
Я думаю, что многие профессии и занятия потеряли бы романтический флер, если называть все своими именами. Благо русский язык богат на точные определения. Не киллер, а убийца. Не рэкетир, а вымогатель. Не гей, а педераст-мужеложец. Не менеджер, а приказчик. И так далее. Я не против заимствований, пусть уборщица называется красиво, но не надо прятать суть вредных для общества течений. Сейчас это еще понимают, а вот скоро начнется то, о чем я говорю.

Глава 22. Политинформация.
-Наша задача - сделать размер потерь неприемлемым для противника. Но, следует учитывать и определенную виртуальность этих цифр. Простой пример: в событиях на Украине потери долгое время замалчивались и маскировались. Не было официальной огласки реального количества двухсотых и трехсотых. А это, десятки тысяч. Плавно перерастающие в сотни их же. Но грамотно спланированный информационный шум дезавуировал заслуживающие внимания источники. Убили сто, напишут двое. И все верят, потому что хотят в это верить. Именно поэтому, важен фактор информационной войны.
- Погоди ты, - перебил Наглер, - ребятам надо конкретнее. "Все верят, потому что хотят в это верить". Приведу приятный пример.... из прошлой жизни.
Мужик покупает в продовольственном магазине батон колбасы. Он может и не знать, что такое колбаса на самом деле Он также не знает, из чего сделан купленный им продукт, и является ли он колбасой в ее настоящем значении.
Но он, собака, и не удосуживается сделать элементарный анализ, то есть залезть в интернет, найти информацию достоверных экспертов, сопоставить с написанным на этикетке купленной им "колбасы" содержанием, подумать о последствиях употребления, сдать её, в конце концов, на анализ в лабораторию и получить соответствующее заключение.
Он не хочет этого делать, его устраивает вкус, он "сам обманываться рад", ему чихать на последствия, он может сказать своей любимой женщине: "Дорогая, я купил чудесной колбасы!".
Вряд ли он станет покупать продукт с названием "Колбасный продукт, сделан для Вас из канцерогенов и говнища". Люди, увы, предпочитают легкий путь неправды, и верят в нарисованную для них картинку. Хотя зачастую все понимают. Чечен, я что-то не то сказал? Ты чего лыбишься, вайнах хуев?
- Да грустно мне, - вздохнул тот,- и колбасы теперь хочется. Любой. Я даже читать не стану из чего она. Хоть из чего. Ты, в другой раз, с приятными примерами поаккуратнее... Лучше с неприятными. Запутал только, и так понятно было, что мало уничтожить, надо еще всех в этом убедить. Что мы победили. А не нас.
-А по сути? - строго спросил Ходырев,- ты же понимаешь, что война выигрывается уничтожением и сдачей противника?
- А по сути... по сути ты прав. И не прав. С муслимами это не проканает. Они за числом не постоят, и от больших потерь не расстроятся. Там люди под верой, другие принципы. И слова здесь столько не значат. Никто в слова не верит, только что про это говорили. В силу? Да. В лавэ? Да. Власть, цацки, прижизненные привилегии для понтов? Обязательно. Что-то еще? Может быть!
- Возражу насчет принципов, - снова вклинился Наглер, - там одно название. Для спонсоров. А воюет полный интернационал. Как, впрочем, и у нас. Только шибко сознательных там... на раз гасят. Что, Рамиль?
-Интернационал интернационалу рознь. У них больше половины пришлые, причем издалека, а у нас почти все местные. И загорелых нет. Кроме Мамбы со станции. Да и Мамба, по большому счету, местный - уже двадцать лет здесь, с его слов. А там половина личного состава русского не понимает.
-Суч муч?- усомнился Чапа у Наглера.
-Хум хау, фак-перефак!- отвечал тот, - все тебе хиханьки, да хаханьки, - и муслимами их погонять по большому счету некорректно. Поддержка у них вполне себе крестоносная. У нас, пожалуй, любителей курултая побольше будет раза в два.
- Ты еще любителей учпочмаков скажи, - усмехнулся Рамиль, - тогда можешь смело весь личный состав в муслимы записывать.
- Ну, я вообще все ем с удовольствием, - сказал Чапа, - хоть бигмаки, хоть эчпочмаки. Самсу могу кока-колой запивать. И кто я теперь? Космополит?
- Можно подумать тут кто-то сейчас по-другому бы сделал, - заметил Ходырев, - Чечен, вон, уже ливерной колбасе молиться готов, привези вам свинью, никто не откажется.
- Ну почему не откажется, - сказал Рамиль, - харам все-таки.
- Да, ладно! На войне же не считается, - засмеялся Наглер, - выделываешься просто, зная, что пустой разговор, и все. Харам! Рамамба хару мамбурум! И мужики твои сейчас ничем не побрезгуют. Бонда неделю вискас ел, не замяукал же.
- Глаза только поменялись, - пробормотал Чапа еле слышно, - а так - да, ничего. Он теперь и мыша сожрет, не поперхнется.
Чечен и Рамиль покатились со смеху. Наглер осуждающе уставился на них.
- Что глаза? - услышал всё-таки Ходырев, - я не разобрал.
- Да так, ерунда, - быстро ответил Наглер, показав за спиной кулак, - аллергия высыпала. Все прошло потом. Ты продолжай, продолжай.
Ходырев посмотрел в молескин, почмокал губами, нашел нужное место. Помолчал, читая про себя, поднял глаза на собравшихся комодов и действительно продолжил:
- Чтобы добиться перелома в затянувшемся конфликте, необходимо ведение активных боевых действий, развитие наступления и продвижение как минимум до административных границ по состоянию на март прошлого года. А это все, при условии наличия неприемлемого для противника размера потерь, позволит упрочить наши позиции на переговорах по международному при...
-А можно я скажу? - послышалось вдруг от двери. Все повернулись на голос и замерли. На пороге стояла черная фигура в балахоне. За спиной сверкало грозовое небо. Из-под огромного капюшона блестели стеклянные глаза. Лица не существовало. В наступившей тишине стало слышно шум дождя и матюки с первого этажа.
Бонда снял промокший дождевик и балаклаву, прокашлялся, протер очки, внимательно осмотрел присутствующих, брезгливо скривил верхнюю губу и продолжил:
-Ты, товарищ Ходырев, конечно прав - сделать размер потерь неприемлемым. Красиво говоришь, пафосно. Фурманов просто. Только здесь публика другая. И ты не на Пафосе. А потери могут быть различными. И по количеству, и по структуре... потерявшихся. И не только там, но и здесь.
-Да погоди ты, - остановил он приподнявшегося было Ходырева, - дай договорить-то! Можно, да? Ну, спасибо! Война у нас особенная. Истинный противник размазан среди баранов. Я обеими руками за то, чтобы все, блядь, их советники, дикие гуси, котики и прочая приезжая живность ехала на родину консервами. Чтобы хай там стоял, за "нет войне, все гоу хоум". Но, гражданскую войну надо прекращать. Надо переформатировать все это. Назвать все своими именами. Людей надо просвещать, чтоб не жрали, Наглер, твою колбасу. Ее тогда и в продаже не станет. И рассуждать будет не о чем.
Китайцы считали победой над врагом не его уничтожение. Они полагали победой ситуацию, когда враг становился другом. А нам сейчас хотя бы остановиться, не усугублять. Нахуя нам здесь Палестина?
-Бонда, - вкрадчиво заключил Ходырев, - говоря другими словами, ты предлагаешь прекратить?... Отказаться от всего, за что полегло столько народу? Эти люди тебе недороги?
Голос его крепчал и, с каждым словом, звучал все угрожающе: "Ты к чему клонишь?!! Мы за мир и лапки кверху?"
-А вот не надо передергивать, - взвился Бонда, - я теми же словами тебе говорю: я предлагаю эффективное ведение боевых действий, а именно адресное уничтожение иностранной военной силы любыми эффективными способами. Хоть мышьяком в коффэ. И активную информационную поддержку. Вплоть до хитрой работы с пленными. Война, блядь, до победного конца вам нужна? Конца, на котором мы тут уже давно крутимся? И с которого хотелось бы, наконец-таки, слезть. Не "на конец", а "наконец". Слитно пишется, а то масло масляное, нехуй ржать, бандерлоги. Все, политинформация закончена. Людям отдыхать надо.
Ходырев сложил бумаги в портфель, внимательно осмотрел всех присутствующих, смачно плюнул на пол и вышел. Наглер встретился взглядом с Чеченом, тот покачал головой и прокашлялся.
-Вот и вышел гражданин, достающий из штанин, - сказал Чапа, - надо Ходыреву ружжо подарить, заместо его пукалки, и отправить за речку. Пусть воюет.
-Я б за такую пукалку две своих отдал не глядя, - заметил Наглер, - таких уже лет пятьдесят не делают. Я одно не понял, глава наш с какого момента нарисовался?
- Я вообще в ту сторону не смотрел, - пожал плечами Чапа, - честно говоря, продремал половину. Но тут галдели так, что и внизу слышно.
Бонда догнал Ходырева в коридоре. Взял сзади за рукав и прошипел, уткнувшись в ухо:
- Ну что, прапор? Все записал? А ты не думал, что здесь как бы... передовая? И люди гибнут. Ты сам, что, горец? Или Кащей? Так у нас тоже есть специалисты... по иголкам в яйцах. Не задумывался? Не провоцируй! У тебя своя война, а у нас своя. Таких как ты, в городе три батальона, меряйтесь там языками, а здесь я мозги засирать не позволю... Выбей нам то, что уже который месяц просим... по вооружению и по людям. По людям, а не по алкашне, которую ты сюда подгоняешь. По спецам. А замотивировать я их и сам постараюсь.

Глава 23. Деформация.
Все серьезные жулики и бандиты являлись чьими-то агентами, и было... как-то "нецелесообразно" их "закрывать".
То есть, периодически давая расклады наверх, можно относительно спокойно заниматься любой противоправной деятельностью. Индульгенция. Причем сливать только то, что нужно конкретному индивидууму для его персональной хозяйственной деятельности. Заезжих конкурентов, например, или вышестоящего подельника. И сами официальные органы обандичивались. Оправдывались профессиональной деформацией. Мол, кого мы по работе чаще видим, не нормальных же людей?
Что тогда говорить о сотрудниках под прикрытием и агентах?
Ну, представь, что Штирлиц в свободное время ездил по концлагерям и отстреливал советских военнопленных. Он же фашист! А советское командование ему это позволяло, так как он был разведчик - добывал секретные сведения и плел интриги, позволяющие в оконцове сберечь многие тысячи жизней. А тысячи спасенных больше, чем десяток давно списанных со счета доходяг, которых по идее еще следует тщательнейшим образом проверять и проверять. Чистая математика! Неравноценный размен. Пешек за ферзей.
Впрочем... Я думаю, что у ваших коллег наверняка были такие суперсекретные инструкции...по вынужденной целесообразности. Типа, сам не лезь, но если весь коллектив поехал бесчинствовать, то от коллектива не отрывайся, не внушай подозрений.
А ты не усмехайся, ты ж не можешь знать всего...всех оттенков прекрасного...
Но вот когда ты жертва, то тебе фиолетово, кто отрывает твою голову, местный садист или внедренный наш агент. Даже если он по этому поводу потом будет рефлексировать.
У нас даже один большой такой начальник был. Дзюдоист. Ветка сакуры, используй силу соперника, все дела. Вот и гнулся под внешними нагрузками, гнулся, аж перекрутило всего, вроде и не сломался... Но, уже и не выпрямился. Пытался. Не смог. Заигрались, мать вашу за ногу, заигрались! Вот при таком бесконтролье и произошла эта профессиональная деформация: агент, изображающий бандита, стал бандитом, изображающим агента! И в экономике, и в ее концентрированном выражении- политике, доверенные белые и пушистые лица, извалявшись во лжи, крови и грязи, навсегда стали грязными и продажными рылами.
Ты не косись, что я эдак, по-плакатному, я ведь эти слова много раз говорил. Я прошел через это все. Это вы тут разуверились! Решили, что хуже уже не будет? Будет только лучше? А вот я говорю вам: большой мужской половой член! Иногда даже поражало то, как долго мы падаем. Иногда то, что все-таки остановились. Оттолкнулись от дна, теперь все пути только наверх. Завтра будет лучше, чем вчера. Но...раз, и падаем снова. Может быть, это велосипед у нас такой, что мы так регулярно валимся? Или опять палку в спицы кинули? Или все же виноват тот, кто в этот раз за рулем?
Я с возрастом понял, что тут все на это работает. И первое, и второе и третье. Чтоб наверняка навернулись! А если сильно ударимся, то может, сдуру,... и вообще в другую сторону поедем.
А что творилось на дорогах! У меня тогда было стойкое желание иметь на панели автомобиля секретную кнопку, нажимая на которую, я бы превращал в пар некоторых участников дорожного движения вместе с их вёдрами или болидами. Каюсь, имелись среди них и особы женского пола. Которых, в принципе, можно было попробовать наказать по-другому... Грязно и цинично. Я имею в виду - перевоспитать... на тяжелых и грязных работах. Кстати, через пару десятилетий именно унизительный физический труд (без потерь для здоровья) стал основой воспитательного процесса при Большом Оздоровлении Нации.
Ну как с вами можно разговаривать? Вы ж все равно не верите ни одному моему слову?!? Да, сейчас это выглядит бредом, но пройдет совсем немного времени и все полетит в тартарары с сумасшедшей скоростью. А что Вы так ехидно усмехаетесь? Жить в постоянном напряжении - та еще пытка. Не знаешь, что будет завтра - машина собъет, дом рухнет или сразу военные действия с доставкой на дом. И инфраструктура ветшает, и люди звереют.
И надеяться не на кого, и не на что - влететь можешь хоть где. Даже если ты... ну вообще, казалось бы, не при делах. Полетишь куда-нибудь, а самолет...того. Не будешь летать - на концерте зацепит. Будешь избегать массовых мероприятий, что-нибудь всеравно прилетит на голову. Тот же самолет, в который ты не сел. Это не обязательно, но шансы благополучно дожить до старости стремятся отнюдь не к росту.
Терроризм - штука такая... неблагородная. Эффективное оружие отмороженных беспредельщиков. А государственный терроризм особенно. Хочешь - деньги печатай, свои для чужих, или чужие для чужих. А хочешь - отстреливай или отравляй субъектов. От ведущих конструкторов, до неподконтрольных политиков и чиновников. Прямо на территории вероятных друзей.
А закладки? Ну, про Маяк и говорить нечего - сами привезли, сами похоронили. Ладно, хоть снова малой кровью. Во всяком случае, уже было с чем сравнивать.
Когда технологии позволяют в любом гаджете (дурное какое слово - гаджеты-гаджеты, гад же ты!) закладывать достаточное для сноса окружающих голов количество взрывчатки или сигнальное устройство для активации стационарных закладок, простите за масло масляное, о чем еще можно говорить? Вы тут подошвы изотопами мажете, а через тридцать лет нужного субъекта можно будет отслеживать, видеть и прослушивать почти по всему миру. Если он конечно об этом не подозревает... Или вызвать у него острую сердечную недостаточность.
Стоит завод, делает сладкую газированную воду. То ли частично наш, то ли весь не наш - там концов не найдешь. Одна вода, похоже, наша. Сахарозаменители и красители узкоглазых, а главную изюминку, то бишь композицию, везут, чуть ли не из-за океана. И никто здесь не знает, что там за состав. Это ж типа секретный ингредиент фирмы.
В соседней области фабрика шлепает эрзац-сигареты из табачной пыли, водорослей, искусственного никотина и опять же секретных составляющих. Одна из которых, кстати, вызывает помимо обычных неизлечимых болячек еще и жуткое привыкание. Забыл, как называется, ее и в эрзацкофе, и в чипсы, и в пиво, и в кошачий корм клали. Чего вылупился, майор, не слышал, что для кошек специальные корма делают? Так вот, я однажды на таком месяц жил. Выживал. Даже разбираться начал, какой хуже, а какой лучше. У меня в свое время зверюшки тоже нос воротили от некоторых сортов. И если и ели, то только в отсутствие альтернативы, скривив усатые морды. День на третий. Когда уже невмоготу, а хозяин, сволочь, непреклонен. Как я их потом понимал!
Все стало подозрительным. Технологии поменялись. Все ж оттуда пришло. Курицы на птицефабриках сидят в клетках, даже развернуться не могут. Специальным разъемом, как для щуки зевник, клюв раскрывают и пасту им вдавливают. А в ней и антибиотики, и стимуляторы роста и прочая дрянь. Две недели - и готовый бройлер вместо цыпленка. Со свиньями та же тема. Тем-то и вдавливать не надо - сами рады жрать все, что ни дадут.
Только бараны так не могли. Дохли. Да коняшки еще, говорят, но я в этом не уверен.
Какие-то ужасные тяжелые растительные масла, антиокислители, загустители, ароматизаторы, консерваторы, стабилизаторы...
Нет никаких гарантий, что это всё и в мирное-то время... не страшный яд. И по отдельности, и в сочетании. Выпил, покурил... Про бинарное химоружие рассказывать не нужно, так? Геноцид. А в нужный момент легко меняется рецептура и... Понял, да? Страшные времена, майор, если вдуматься.
У любого водохранилища можно прикопать контейнер с чем угодно. И он будет ждать своего часа. Космодром строили, так там, кого только не было среди подрядчиков и субчиков...Субподрядчиков, в смысле. Заранее в раствор засыпали какую-то дрянь, или сразу ли цемент был заряженный. В-общем, через несколько лет, какими-то волнами активировали, чуть ли не со спутника и все. Был бетон, стал сланец.
У вас тут один грамотно заряженный пидор обиделся, видите ли, на несправедливость, сделал каку в топливопроводе, и...ракета не ракета! Абонент не абонент. Местная вообще-то история. Знаете, да? А тут миллионы... обиженных. Со своими тараканами, порою кем-то культивируемыми. А человеческий фактор не исключить. У нас пешки могут со своей кочки судить о преступности приказов! Плюрализм - выполнять-не выполнять. А о том, что существуют размены пешек на ... да хоть, на весь исход игры, этого они не желают понять!
Хотя, следует признать, и люди не пешки, да и те, кто наверху... иногда вообще играют в поддавки. Или в Чапаева.

Глава 24. Странные сказки.
-Следует отметить, что речь Бондаренко засорена нетабуированной лексикой, изобилует не всегда ясными для понимания аббревиатурами и сленговыми выражениями. Характерны упрощения и некоторое косноязычие...
В то же время он регулярно и естественным образом использует редко употребляемые в современном языке слова, выражения и метафоры, характеризующие его несколько иначе, чем обычного начитанного юношу. Да и не выглядит он начитанным. Чужое мнение он, похоже, абсолютно не уважает. Точнее полностью игнорирует. У него на все свои... пять копеек, как он говорит. И это не подростковые максимализм и инфантилизм. Это совершенно другое.
-Инфантильность...
-Что? Ах да, наверное, так... Нередко он склонен терять ход мысли, уходя в пояснения и застревая во второстепенных описаниях. Он говорит много, мы пишем, но... Не знаем зачем ему это надо, и что он такое...Порой интересно, очень похоже на правду, но иногда просто... Стругацкие позавидуют. Например, он утверждает, что был в двадцати с лишним странах, во многих не по разу. Преимущественно в капстранах и развивающихся странах. Западная Европа, Северная Америка, Юго-Восточная Азия, Северная Африка. И рассказывает подробности. Что помнит. Мы проверяли. Что смогли на нашем уровне. Почти все верно.
-Почти, это как?
-Ну, например. Он утверждает, что ездил в Шарм-эль-Шейх. Там вообще-то базы. А он отдыхал, видите ли, в начале века. И на Хайнане он отдыхал. А это, на минуточку, КНР, наглухо закрытый остров. База подлодок и прочего, опять же. И во Флориде. ФРГ толково описывает, про это вообще отдельный разговор. Францию. У нас... все как-то невнятно. Ни автономий, ни союзных республик, все какие-то государства у него! Размером с пару областей. Президенты, Думы, губернаторы, мэры, олигархи! Убийства, теракты, коррупция, присяжные, деньги, наркотики, оружие... Мексика какая-то! И в то же время адекватнейшие оценки всего и вся. И какая-то чудовищная информированность!
Представляете, в Ленинске он был! Не в местном, а в том. В том самом. Из любопытства. Даже примерную схему расположения тюратамовских площадок нарисовал.
- У него отец там служил. Мог от него узнать.
-Он поэтому туда и поехал. Через много лет. Следы искал. Своими глазами хотел взглянуть.
- Я почитаю позже. Да, еще... Штейн его не знает. Это точно.

Глава 25. Вопросы целеполагания аборигенов.
Мы тогда думали, что еще можно резвиться, держа фигу в кармане, что за спиной ого-го какая мощь, светлые головы и заботливые руководители, а оказалось... что всё... Нет стены. Пустыня. Те, на кого мы надеялись и рассчитывали, давно или умерли, или не при делах, или своей родиной считают другие места. Вахтовики, заколачивающие шальную деньгу, безразличные к пожеланиям и чаяниям аборигенов. Которые уже отвыкли думать о высоком. И о людях на этой земле.
И нет больше никого, мы - и есть страна. Всё. На переднем крае, только мы, пожившие и повидавшие, и эти щеглы, с опилками в башке. И нам их мозги чистить. Некому больше.
А знаешь, что самое обидное? Это то, что потомки не оценят. Им расскажут совершенно другое. Те, кто выживет. А мы сгорим, мы ж на передовой. Когда закончилась война, с подвалов вылезли герои... Так кажется? Вот они и поведают. Свою версию. А может вообще... кто-то даст команду все забыть. Не было ничего такого. Так, заварушка, непонятно кого с непонятно кем. Времена, мол, были такие. Больше таких не будет, торжественно обещаю.
И, подумай, как это странно - за что умирать-то, казалось бы? За родную землю? Так она вся распродана не пойми кому и загажена всеми подряд. К воде через заборы не продерешься. За чьи-то дворцы, заводы, за чьи-то шахты-яхты? Тебе - умирать... А они будут жить вечно? А их дети будут в день тратить больше, чем твои за год? За что я должен пойти воевать и резать таких же бедолаг? За чьих-то блядей и их бриллианты? За фуа гра? За что?

Глава 26. О проблемах субординации и сопричастности.
-Как мне знакомы эти ваши глубокие кресла! Думаете, эта байда на всех работает? Ошибаетесь! Мне вот, например, никакого неудобства не доставило. Сидеть нормально, спина отдыхает, можно расслабиться, собраться с мыслями. А прыгать на тебя я и не собираюсь. Я вообще на мужиков не прыгаю, я правильной ориентации. И то, что ты надо мной навис, мне по барабану - ты ж мне ухо не откусишь? Чего опять не так?
-Да просто мне странно наблюдать... пятнадцатилетнего брюзгу, тыкающего офицеру...
-Так я, майор, - ты ж майор? - могу и пересесть... Спиной к тебе. К Вам. Да ладно, чего выёживаться. Ты ж с детьми не выкаешь? Вот и мне непросто. Или сам смотри в сторону, твои коллеги теперь только так и поступают. Ты не наблюдай, ты слушай, если тебе любопытно. А тебе должно быть преинтересно.
-Слушай, Бондаренко, мне-то всё интересно... И это понятно - работа такая, а тебе-то какой интерес... плести все это? Выговорится больше некому, чтобы при этом под трифтазин не загреметь?
-А я не знаю! Да, правда, не знаю. Не уверен. И что с того? Нетривиальная, заметим, ситуация. Но, похоже, догадываюсь... И знобит меня от таких догадок. Даже думать боюсь в ту сторону.
Просто будем считать, что у меня, по сути, единственная возможность что-то решить здесь - это только через ваше... общество "Динамо". Раз сложилось так, как сложилось, то значит так и надо. И для меня, и для тебя. Не боишься, кстати? Соприкасаться с такими вещами - это обязывает! Тут уже надо хорошо думать, что с тобой может случиться, как с носителем. И вообще с причастными. Времена-то наступают лихие. Abducet praedam, qui accurrit prior. А ваши ребятишки всегда к приору стремились. Динамо, вперед!
Кстати, в одном из банков в десятых годах предлагался депозитный вклад исключительно для членов общества, так и назывался "Динамический". Товарищ у меня там свои сольдо хранил. Представляешь, какой юмор.
-Я тебе так скажу, Бондаренко: "Не надо меня раскачивать. Насчет тебя и твоих речей у меня лично очень нехорошие предчуствия. Так что, пока... плети Емеля, твоя неделя".
- Плетут кружавчики, а я выговариваюсь. И как-то не уверен я, что у меня она есть...эта неделя. Тоже чуйка какая-то. То так, то эдак. Тебе начальство наверняка дало команду, типа поспешевствовать, так? Вот и давайте, я-то ваши пожелания учитываю. Так? Так! Вот и чудненько! В общем, майор, везите девчонку сюда и организуйте подход. Всё. Я должен ее увидеть и с нею поговорить. Добавлю условие. Она не должна меня опасаться, не должна от меня... шарахаться. Я сам найду, о чем с ней поговорить, но повод близко познакомиться должен быть абсолютно легитимный, правдоподобный и нейтральный.
-Есть проблемы, Александр. Первая, это ее тетка. Она одинокая самодостаточная женщина. Ей вряд ли будет интересно принимать у себя племянницу.
- Первое, второе! Не надо только нагнетать. Помню я эту тетку. Вчера специально на работу к ней заходил. Сдуру. Чуть не упал, когда ее увидел. Наплел чего-то и удрал по-тихому, она и не въехала. У них отдел такой - все шастают. Самодостаточная она, ага! Там слова одни. А сама, похоже, боится в сорок лет без мужика остаться. Декольте до пупа, духи хорошие. Я б, майор, на твоем месте ее заприметил. Там есть... над чем поработать! Возможно, вообще... целина непаханая. Работайте! Организуйте девочке поездку. Хотя бы на недели две. Я не знаю, как вы это сделаете, но уверен, что все у вас получится. И первое, и второе. И компот с вишенкой.

Глава 27. Подарок депутатов.
Бонда вышел из дверей магазина для гражданских и, озираясь как шкодливый кот, прошмыгнул через открытое пространство. Попадаться было нельзя - в одной руке он нес завязанный узелком прозрачный полиэтиленовый пакет с разливным молоком, в другой - какие-то бланки, за пазухой торчал еще теплый нарезной батон. В таком виде ему предстояло пройти почти через всю часть. Пакеты для продуктов и в городах-то тогда встречались крайне редко, а в поселке отсутствовали как класс. Авоська осталась в котельной. По обе стороны дороги от клуба до центрального КПП шли параллельные заасфальтированные дорожки, обрамленные кустами акации и шиповника. До сворота на укромную тропинку оставалось всего несколько метров, как вдруг вдали нарисовалась фигура в огромной фуражке.
Бонда немедленно развернулся на сто восемьдесят градусов и, словно что-то вспомнив, ускорился. Затылок жгло предчувствием, и вскоре, уже совсем близко, раздался раздраженный хриплый голос: "Я, бля, не понял! Боец, стоять!"
Бонда развернулся, одновременно пакет с батоном полетели в кусты. Офицер приближался.
-Здравия желаю, товарищ майор! Разрешите идти?
- Стоять, бля! А-а, это ты, Бондаренко! - майор заметно повеселел, - и какого хера ты тут шароёбишься?
- Бумаги носил на КПП, вот забыл или не все взял, вроде больше их было, решил вернуться, проверить.
- Ты чего нес, клоун?
- Бумаги, товарищ майор! Мне сказали отдать, я и несу.
- Мозги мне не еби, товарищ солдат, - сказал майор с белогвардейским презрением, - ты ими можешь подтереться.
Следует заметить, что тут он был прав. В целях относительно безопасного передвижения по части Бонда придумал оригинальный способ. Он шел на максимальной скорости туда, куда ему было нужно, нагло сжимая в руке свернутые в трубку бланки раздобытых где-то старых накладных, которые даже не удосужился прочитать. Многочисленные офицеры и прапорщики игнорировали его появление, завидев сосредоточенную рожу и бумажку в руке. Таким образом, он избежал массы различных неприятных поручений и неминуемых наказаний. До сих пор проносило. Однажды Бонда удачно уклонился от переноски фортепьяно дочки замполита батальона.
Прокатило и на этот раз, но только отчасти. Майора Марова не интересовало содержание замусоленных бумаг, в траве он увидел пакет с молоком.
-Ага!- сказал он, - а это залёт! Ты сколько служишь, боец?
- Год с небольшим, товарищ майор, Вы же знаете!
- Я дохуя чего знаю, Бондаренко, и не тебе здесь умничать! С небольшим, бля! А надо с большим! И толстым... У тебя что, до сих пор голодняк? Тебя, блядь, в столовой нихуя не кормят? Ты какого хера поперся сюда? Для вас есть чипок. По выходным. Молочка захотелось? Так ты у меня получишь молочка!
Бонда понял угрозу: по полкружки молока и кусочек субпродуктов (вымя, желудки и прочая несоленая требуха) выдавались за ужином тем, кто работал со спецснарядами. Компенсация потерянным силам была неравнозначная и скорее носила символический характер. Бойся большой пайки. Тем более, что изначально нежирное молоко нещадно разбавлялось поварами-узбеками. Для себя все это Бонда считал уже в прошлом. Но зарекаться и планировать в Советской армии было нельзя.
- Товарищ майор, я же не себе, - не моргнув глазом, ответил он, - товарищ старший лейтенант приказал сбегать.
- Не себе? А нахуя ж ты его выбросил, боец? Не придумал еще? Думаешь, успеешь с Серобабой договориться?
- Я Вас напугался, товарищ майор, - как можно подобострастней сказал Бонда, - вы же разбираться не станете. Я про напильники помню. И про ремень.
Историю про напильники рассказывали деды, бывшие тогда еще молодыми. Вновь прибывший в часть майор немало удивился царящему в казармах бардаку и железной рукой принялся наводить порядок. Обнаруженные в кирзачах шерстяные носки и вшивники из олимпиек под кителями беспощадно резались в клочья. Морды хозяев уворачивались от оплеух. Брага отыскивалась даже в огнетушителях, что, похоже, десятилетиями никому не удавалось. Отсутствующие на тумбочке дневальные и просто залетевшие солдаты преследовались по всей территории части, удирая и уворачиваясь от швыряемых вдогонку подручных предметов. Одному особо борзому абреку в спину прилетел напильник. Все обомлели, но майору ничего не было, джигита, впрочем, тоже не жалели. Тем более ему как-то повезло, не комиссовали, во всяком случае, точно. После этого, говорят, напильник стал постоянным предметом в руках Марова. Дисциплина понемногу восстанавливалась, и к призыву Бонды многие обыденные случаи стали дикостью. Например, раньше некоторые солдаты умудрялись уходить в самоход на несколько дней, а пили вообще прямо в расположении.
Бонда застал только пьяные заезды самого майора по плацу на мотоцикле "Урал", да полгода назад огреб пяток нарядов за подаренный ему уезжавшим дембелем черный от старости кожаный ремень, которым Бонда недолго гордился.
-Бондаренко, - сказал майор на плацу, - выкинь его нахуй, его еще Колчак носил! Это не ремень, это называется - "ебу я, и плАчу!"
Бонда не хотел расставаться с ремнем, это был символический подарок. Тем более весь его призыв ходил в жестких "деревяшках" из искусственной кожи, больно врезавшихся при наклоне в торчащие под кителями ребра. Невзирая на шипение сержантов, он попытался как-то вышутить, аргументировать, но получил пять нарядов и немедленно заткнулся.
Сейчас же майор пристально посмотрел на Бондаренко и сказал:
- Это хорошо, что ты помнишь! Взял эту хуйню в пакете и выбросил вон в ту урну. Бегом, бля! И обратно.
Бонда закинул пакет в урну, заметив, что он вовсю протекает, и вернулся, ожидая неприятностей. Но Маров произнес неожиданную вещь:
- Готовьтесь к дембелю! Скорей всего осенью. Повезло вам - студентов решили возвращать. Нардепы хуевы. Такая вот петрушка! Съебнул отсюда! Еще попадешься мне на глаза в ближайшее время, доложу ротному.
Через несколько минут, дав небольшой круг, Бонда вернулся. Нашел в траве батон и побрел восвояси, раздумывая над услышанным от майора...
Еще много лет ему периодически снился один и тот же сон. Что они вновь собраны вместе. Призваны. Все. Даже те, кого давно отпели. Такие же молодые, девятнадцать-двадцать лет. В той же части. Солнце яркое, березы высоченные шелестят. Запах свежей краски и сапожного крема перебивает аромат серой хлебной горбушки. Недослужили, ребята, немножко, непорядок! Надо бы еще полгодика! А что! Мы - за!

Глава 28. Кассандер.
-Вообще-то это мой дом, я его специально здесь покупал, еще, когда вы, засранцы, айфонами мерялись!
-Слышь, Хромой, ты нам, что предъявлять вздумал? Мы тебя фактически донесли досюда, кормим-поим, перевязываем, а ты бычишь?
-Ну, положим, - сказал я, - жрете вы, в основном, мои же консервы, а вас шесть рыл...
- Э-э, полегче с обзываниями, - сказала Люська, - это у тебя может и рыло, а у нас нет. Ты чего, правда, начал наезжать, все ж хорошо было?
- Я вам сколько уже раз сказал - мне нужно в Поляковку? Один я не доберусь. Скоро зима. Здесь делать будет нечего. Снег топить? А там озеро, рыба, лес покруче нашего.
- Там - стреляют! - сказал Петрович, - Этого уже достаточно, чтобы сидеть на попе ровно.
- Хорошо, найдите мне квадрик, я на нем по просекам, до станции, оттуда... тоже как-нибудь доберусь. Там пятнадцать километров по прямой. Люди помогут, доползу. И канистры еще. И живите сколько хотите. Если мне не доверяете.
-Может тебе сразу отсосать, - спросил Ден, - кого предпочитаешь, Люську или Таньку? А может, на нас рассчитываешь? Умный нашелся, вон велик есть, садись и вали отсюдова!
-Ден, прекрати, ты же знаешь, что он не сможет,- сказала Татьяна, - что вы все такие злые стали, надо как-то по-человечески!
- А чего ты хотела, - взвился Ден, - одни придурки на мародерке... квасят неделями, у другого идея фикс - найти какого-то кренделя... геморрой себе на задницу! Миссия у него! А вы, блин, вшивую кашу нормально сварить не можете! Хозяюшки!
- А сам-то, - возмутилась Люська, - печку растопить не мог, сюрвайер хренов! Просидел полжизни в офисе за компом, в танчики проиграл!
- Он еще татарина читал, - засмеялся Петрович, - все объяснял на работе, как нам жить надо ...
- Если б не я, - гордо сказал Ден, - ты бы сейчас воевал где-нибудь. Или лежал нафаршированный, вонял.
- Да, это точно - уж лучше тут...вонять, чем там... друг друга месить.
- Ну, положим, - заметил я - сейчас уже не столько друг друга...
- Нашли чем гордиться, - сказала Люська, - пока люди кровь проливают, вы тут... ошиваетесь. А татарин ваш любимый давно ром хлещет где-нибудь в Уругвае, пока вы тут воняете, по его заветам...
- А ты сама-то, что тогда с нами попёрлась? - зло спросил Петрович, - сидела бы в городе, или вон патроны подносила... кому-нибудь правильному?
- Куда она без Макса денется, он помаячил, она и подорвалась...Только ты, Люси, ему теперь похоже не больно-то и нужна, - и Ден заржал, глядя на Татьяну.
- Заткнитесь, пожалуйста, - влез я, - все нормально будет, я точно знаю, надо только продержаться. Это не навсегда. Все закончится.
- Хорошо бы, - грустно сказала Татьяна, - а то все как с ума посходили, а ведь это еще только начало, так? - она посмотрела мне в глаза.
-Так, - вздохнул я.

Глава 29. Новости.
- Приветствую, Сергей Андреевич! Как столица?
- Столица столицей. Ботинки вот новые себе... испортил. Посыпают дороги какой-то дрянью, типа технической соли. Снег как каша бурого цвета. Весь глянец съедает начисто. Проехался на "Вольво". Из гостиницы забрали на ней. Внешне очень похоже на новую "Волгу" с квадратными фарами. Внутри впечатляет, не отнять, умеют делать, сволочи.
- Сергей Андреевич, не томи! Что по нашему делу?
-Да не гони ты, Коля, я тоже сначала гнал. Там правда... как будто и не до нас... Контора гудит. Движение по коридорам как в метро - туда-сюда. Все от полковника и выше, кого видел, радостно так возбуждены. Всё в пол-уха, на бегу. Похоже, еще, что чего-то затевается. Чувствуется. По каким-то нюансам, ты ведь понимаешь, да? А меня, как мы и думали, дернули именно по Шатуну. Хотя и не те. А другие... товарищи. Какие-то... совсем другие. Спокойные, как будто... Помнишь, я озвучивал тут версии? Так вот, я сначала подумал - первая, скорее всего. Сложилось, знаешь, впечатлениечто они уже...сталкивались... с подобным. Или не они, но... как-то там не особо... удивились. Я ожидал большего.
- Не торопись с выводами, Сергей Андреевич! У нас тут... много новой информации.
Подожди, я договорю... Все сложнее, мне пояснили, поэтому я и звонил тогда ночью. А вот Москву я не понимаю. Искренне, не понимаю. Формально они продолжают придерживаться тех же... моментов, что и раньше. И по секретности, и по безопасности. Дезинформирующие мероприятия на всех уровнях, особо по нашему Управлению. Особо, понимаешь? Отчет каждый день. Слово в слово. Весь бред. Все матюги. Не давить. Дали список тем и вопросов, но сказали... не настаивать. Помогать ему. Представляешь? В рамках, конечно.
-Похоже, все по-серьезному?
- По-серьезному! Коля? Ты чего? А когда у нас было иначе? Только так и не иначе. Самое странное - человек приедет. Поработать с ...Шатуном. Но не это странно, это как раз нормально. Странно то, что он приедет самое раннее - через две недели. Когда конкретно - неизвестно. Одно понял, человек - очень серьезный. Очень. Вот и соображай, откуда он так долго будет ехать. Из-за какого забора. Не понимаю. Не складывается! Эх! Теперь давай ты, что тут у вас?
- Не знаю, Сергей Андреич... Мы уже... Пока Вас не было. Он тут в ударе был. То, что он рассказал в прошлый раз даже не цветочки. Пыльца какая-то.
- Ну и чего он теперь... плетет?
Многое. Вот, тезисно, события в его словах, нехронологично правда:
Проиграли холодную войну. Проиграли экономическую войну. Выиграли гибридную войну. Проиграли информационную войну. Проиграли гибридную войну. Выиграли экономическую войну. Выиграли третью мировую, хотя есть мнение, что проиграли. Выиграли метеорологическую войну. Проиграли бактериологическую войну.
- О как! И всего-то! Что-то даже неинтересно становится. Раньше у него было поувлекательнее. Это шестая палата. Но, это же не все, так?
- Так. Продолжаю. Развалили Союз. Развалили соцлагерь. Читаю: "Чехословакию разъединят, Югославию разъединят, Советский Союз разъединят. Только Германию объединят. А, еще Корею, но это уже потом. И по-другому".
Уральская Республика. Новороссия. Халифат... казнили Гробачева. Похоронили Ленина. Сбили спецсамолет на Урале. Авария на...
- Самолет? Пауэрса что ли? Так это когда еще было?
- Нет, это уже другой, под Челябинском. Беспилотник, "Астра" какая-то. Ситуация, впрочем, такая же, как и в шестидесятых. Летали безнаказанно. Косили под НЛО. Сбили какой-то суперракетой, гиперзвук, прямо над городом, в пар. Сказали народу - метеорит. После этого, мол, сами стали понемногу... борзеть, с его слов.
-Чушь полная.
-Возможно, тем более парень с черным таким юмором. Воевали, говорит, с хохлами. Воевали с грузинами. Воевали с чеченами. С арабами. С неграми. Воевали с татарами. Воевали с прибалтами, с поляками, с американцами. Сами с собой...
-Бред! Издевается.
-Согласен, бред. Но одновременно он называет такие вещи, которые он не может знать. Просто не может. Хочет, очень хочет, чтоб ему поверили. Хоть, вроде и такой весь из себя независимый. Хочу - молчу, хочу - говорю. Он, в общих чертах, рассказал про изделия на восьми ближайших ящиках, нарисовал схему расположения хранилищ и подсобных помещений на арсенале в U. Включая те, которые пока не построены. Он там, видите ли, служил срочную. Поверхностная, конечно, информация, но достоверная. Про местное порассказывал. Про те же скальпели. На жэдэ. Я сам не знал, что это такое. Только по слухам. А тут выясняется, что целое депо под боком!
-Я тоже не понял тебя сейчас. Ладно, дальше давай.
- С родней и окружением беседовали аккуратно, опосредованно и как обычно. Он вообще нигде дальше Украины не был. Плюс Сибирь в этом году. Доступа к первоисточникам, из которых он что-то мог подчерпнуть, нет! Карта библиотечная почти пустая. А попаданий же - масса! Это, про то, что можно проверить. А если, правда... все?
-Не паникуй. Продолжай воспринимать все это как бред, из которого нужно понять, что он вообще такое. И чего ему нужно. Так проще, у нас здесь не клуб любителей фантастики. Что еще по подтвержденному и по его реальным навыкам?
- Он уверенно, явно не впервые, производит сборку-разборку всей стрелковки, включая пистолеты. Все, что дали. Стечкина-то где он мог видеть?
Просил прислать М16 или глок какой-то, тоже говорит вертел в руках когда-то. И я ему верю, что самое интересное! Он знает, как стрелять из "Мухи" и как укладывать парашют. Он владеет какими-то зверскими приемами допросов и устрашения. За три секунды из веревки делает наручники. Рассказал, причем толково, про пять способов изготовления взрывчатки из химикатов гражданского применения, нарисовал варианты изготовления замедлителей и взрывателей из бытовых предметов. А как он разговаривает? Это нечто Сергей Андреич! Это необъяснимо. Завораживает. И очень страшно поверить, что все это правда.
-Возможно у него феноменальная память. И его все же где-то подготовили. Мы ж даже догадываемся где.
-Нет, Сергей Андреич, это явно другое. Это очень естественно, мы бы фальшь почувствовали. И еще... он утверждает, что как раз память у него не очень. Нарушения мозгового кровообращения и прочее. Да и сознательно он, мол, многое старался забыть навсегда.
-Юлит?
-Возможно. Но, не похоже. Он часто выглядит очень уставшим, с трудом подбирает слова, вы, говорит, все равно не поймете. Но иногда его несет. Не остановишь. Какой-то подвид ностальгии. У него частые перепады настроения. Иногда энергично, напористо, пафосно, иногда просто отрешённо. Похоже еще...
-Ну? Не затягивай.
Похоже, ещё, что в нас он нашёл благодарных слушателей. Мы выбрали удобную для всех форму проведения бесед. Он надевает темные очки, берет кофе, сигареты и садится лицом к окну. Мы видим его почти со спины, это более органично, чем смотреть на подростка и спрашивать его о башкирском сепаратизме или о проститутках Таиланда.
-О как! Так он же не курит? Спортсмен.
-Оба они курят! Но Бондаренко пачку на три месяца, без затяжки и больше на публику, а Бонда может и за день пару пачек выкурить. Сказал, кстати, что через десять лет болгарские сигареты будут стоить в сотни раз дороже, но будут полной дрянью. А еще через десяток уже и американские... станут как водоросли. Пропитанные химией.
-Значит бросим. Ладно, поиграемся пока... Всеравно ждать. Давай мне всё по нему за эти дни, ознакомлюсь подробнее. Давно не брал я в руки сказки!
-
Глава 30. Надежда и будильник.
Развести на нехорошее несложно, если народ тупой, - сказал Бонда не вставая, - тем более, что план как стравить, был сто раз отработан в других регионах. Если уж хохлов умудрились раскачать, то уж наш-то край, где мечетей, пожалуй, поболе, чем православных церквей, а в любом классе половина - татары с башкирами, только в путь.....
- У нас, кстати, так и началось, - согласился Рамиль, - в первую ночь сожгли поклонные, или как их, кресты на окраинах города. На вторую- мечеть.
-Вот даже не удивлюсь, если это сделали одни и те же люди, - засмеялся Бонда, - всегда говорил, что нельзя так демонстративно верить. Настоящая вера и религия пересекаются, но не у всех.
-Циник ты, ничего в тебе святого! - сказал Наглер.
-Продолжай...
-Чего продолжай?
-Ничего во мне святого...не осталось - ухмыльнулся Бонда, - только надежда на будильник.
-На какой еще, нахрен, будильник?
-Да так, не обращай внимания. Туплю маненько. Голова болит. А про провокации, это опыт. Ничто не ново под луной. Вильнюс, Москва, Нюёрг, Киев... Далее везде: казань-рязань и юрюзань. Для подбадривания процесса...
Бонда хлопнул на щеке очередного комара, посмотрел на размазанную на пальцах кровь, и проговорил:
-Надо Спице сказать, чтобы нашла в городе репелленты. Спецмази мы от Ходырева никогда не дождемся, - он помолчал, и, глядя на озеро, вдруг объявил, - а в Германии комаров нет!
-Как нет? - вскинулся тощий парень, с позывным Зяма.
-Совсем нет! Вывели. Вроде как еще в прошлом веке.
-Вранье! Не бывает такого! Ты ж там не был, они тебя и не кусали. А написать можно все, что угодно.
-Я там был. Причем, первый раз еще в конце девяностых, марки застал. Кроликов видел. Диких, прямо в городах, на газонах. Оленей видел в специальных парках. Рыжих, вон как Гиря. Даже пельмени с олениной ел. Крысу видел в Кельне, мельком. Комаров не видел.
-И не ел!
-И не ел! И они меня не ели. Хотя там масса водоемов, Райн, прудики, лебеди, уточки. Но этих тварей не было. И мух, честно говоря, не помню. Зато помню мух в армии. Вот это были мухи!
-А, понятно: в армии ты мух ел? - не унимался Зяма.
Несколько человек засмеялось, но по-доброму, незлобиво. Остальные затихли и прислушались. Возможно, назревал обычный словесный пинг-понг, и в хорошем настроении Бонда близким мог простить и не такое, но кто его знает, чего у него сейчас в башке. Юмор-штука хорошая, но на передовой неловко брошенное слово могло привести к непоправимому. Молодой Зяма похоже в тонкостях окопного юмора не разбирался. Но сегодня ему повезло - Бонда был великодушен.
-Петросян ты, хуев! - заметил он невозмутимо, - решил дядю подъебнуть? Смотри, если у тебя язык острый, то у меня... яйца небритые!.. Не встревай пока, а то мысль теряю...Короче, кто всю жизнь ел мух, так это мой кот... Он это дело любил. Поймать, помучить и сожрать. С хрустом и чавканьем. А кота звали Хулио.
Все заржали. Чечен подошел поближе к столу, встал позади сидящего Зямы. и незаметно положил ему руку на плечо. Тот недоуменно оглянулся. Чечен молча похлопал себя ладонью по губам, и тут же по виску и укоризненно покачал седой головой. Парень отвернулся и насупился.
А Бонда продолжал:
-А когда срочную служили, у нас там, помимо слепней, паутов и прочей нечисти, были мелкие гадкие мушки. Тащишь с товарищем градину. В укупорке ящик выглядит как зеленая шпала, восемьдесят килограмм. Один конец, с треугольником на торце, вот он потяжелее. Цель - загрузить вплотную под крышу два вагона. Это дневная норма на бригаду в пять человек. Четверо попарно таскают ящики с перрона в вагон, один на тачке-медведке, подвозит стопки по пять-шесть штук. Восемьдесят восьмой год. Отправляли в Афганистан. Подарки духам. ... И сами еще духи. Кормили плохо, жара, от усталости мотает к концу дня. Так вот, тащишь эту хрень, а на голую спину, на руки садятся эти мелкие мушки. Укус такой силы, точно тебе иглу загнали, аж мышцу сводит, а смахнуть нельзя, руки заняты. Все делается в темпе, иначе не успеешь вовремя закончить, а значит, вся бригада останется без помывки, а то и без обеда или, соответственно, без ужина. А еще построения, хозработы, строевая, и прочие радости. На ходу орешь возвращающейся от вагона порожней паре, чтоб муху согнали, дергая башкой в сторону, на которую та уселась. Идеально, если бегущий навстречу боец шлепнет ладонью со всей дури. Тогда мышцу перестает ломить. След остается кровавый, и, главное, не дырочка, как от слепней, а маленький надрез. Бежишь назад, сам со встречных мух сгоняешь. Через некоторое время, как это часто бывает, при тяжелых физических нагрузках, большинство слов при погрузке заменило одно: "Муха!" И шлеп, шлеп, шлеп! Все остальное было излишним, даже спасибо. И так все понятно. А работали уже слаженно, появились какие-то навыки. Даже нередко попадающиеся неудобные вагоны с узкими дверями умудрялись загружать вовремя. Квадратное катать перестали.
- А круглое- таскать! Зато, Бонда, теперь нас самих градом херачат, как мух, шлеп-шлеп-шлеп! - не выдержал Зяма и сам тут же заржал.
-Ну не только нас, и мы мало-мало! - возразил Чапа, - Хотя, если по большому счету, то Нас. Друг друга ж херачим, высунув язык, а весь мир от такого кино тащится! Хоть бы у них там вулкан йобнул, что ли.
-На этот вулкан, - засмеялся Бонда, - уже лет двадцать дрочат, ниче там не будет, и не надейся.
-Ну почему? Надежда умирает последней. Скушав Веру и Любу.
-Иногда просто похоронив, - заметил Бонда и вдруг помрачнел, - а, знаешь, у нас ведь случай был забавный. Да...Мне года два назад подкинули список наших местных вышивальщиков. Крестиком по снегу. Сюрреалистичных вайеров. Мы потом...позднее ездили по округе, выявляли, раскулачивали. Беседовали опять же. Не все долбобобы, но большинство. Поколение пепси. Без интернета. И без коммунальных услуг. Кто поумнее оказался, тот конечно компанией оброс, пообжился. Но основная масса только уморили и себя, и родню. И на все, главное, уважительная причина есть, почему у них не получилось так, как они мечтали.
Один такой занятный перец попался. Я, говорит, Вас узнал! Я, говорит, Вас искал! Я все про Вас знаю. И выдает мне полное ФИО и протчая. Где родился, где учился. Но много, следует признать, сказать не успел. Торопился все какую-то муть до меня донести. Так я до сих пор гадаю, псих чтоли?
Бонда замолчал и задумался. Повисла странная пауза, и Чапа аккуратно поинтересовался:
-Помер что ли?
-Кто помер? - встрепенулся Бонда.
-Ну, кадр-то этот, всезнающий?
-Ага, - сказал Бонда, вставая, - вскоре. От многочисленных ранений в области тела. Пойду-ка я, покурю-ка я!
Хлопнула дверь. Потом далеко другая.
-Чего-то я ничего не понял, - сказал Зяма,- чего ему здесь не курится? Бонда как-то непросто выражается, гадай тут его ребусы: какая муть, кто помер, от чего помер?
-Да завалил он его, сто в гору, - ответил Чечен, подмигнув Чапе, - узнал, что хотел, и зарезал. Ножом в глаз. Я за ним такое однажды ... уже наблюдал. Кому понравится, когда про тебя все всё знают. А тебе, Зяма, он точно балалайку оторвет. А мы всем коллективом, с удовольствием, подтвердим кому угодно, что так и раньше было!

Глава 31. Небо Лондона.
Ты заметил, что многие десятилетия, а скорее всего и столетия, у нас здесь все идет по кругу - сегодня хорошо, завтра плохо, послезавтра вроде подотпустило и т.д.?
Похоже, что подолгу Россия хорошо никогда и не жила. Это, как улей с пчелами. Они работают, стараются, строят личные и коллективные планы, потом приходит пчеловод, выгребает мёд, и... вкалывай снова. Чтоб не все сдохли без меда, зимой подкармливают сиропом. И это еще по-божески, ведь может прийти и медведь. А тот не столь деликатен... Проклятие какое-то. Миссия. Бесконечная миссия. Ты карабкался, полз, цепляясь зубами и ногтями, терпел, переносил... Добрался, только выдохнул, а очередной колокол уже будит очередных декабристов.
- Наоборот.
- И наоборот. И колокол, заметим, всегда не российский.
- Детей жалко, внуков. Они и не поймут никогда, как мы жили. И как сейчас с этим всем жить, без будущего...
-Планировать ничего нельзя, тогда сразу становится легче. Всех жалко. Тут бери больше - вся цивилизация наша трещит, и как бы, не в последний раз. Упадем, уже подняться не дадут. Опытные.

Глава 32. О вопросах потребления.
Стою за несколько метров до пешеходного перехода. Успел затормозить. Четырехполосную дорогу по диагонали переходят две пожилые, плохо одетые женщины. Начали движение по проезжей части задолго до "зебры", медленно двигаются по диагонали к автобусной остановке. Нарушая все правила движения и законы самосохранения, по максимальной траектории. Моргаю фарами, из-за стекла рукой показываю на знак перехода. С ненавистью смотрят на машину, беззвучно шевелятся бледные губы. Приоткрываю окно. Слышится: "понапокупают...сволочи, житья не стало". Вот так. И возбужденные пассионарии в свое время разгромили магазинчики на первых этажах своих же домов, а не дворцы в Тарасовке. Конечно, там пулеметы, чревато.
-Александр, опустим про пулеметы. А что значит "плохо одетые"? Бичихи, что ли?
-Кто?! Бичихи?! Не понял... А-а, да нет, конечно! Плохо одетые, это не столько бедно (тут можно и просчитаться), или не по сезону, а скорее безвкусно одетые, неухоженно, у нас это в порядке вещей было, особенно среди старшего поколения. Они не считали нужным одеваться по-другому, и дело было не столько в деньгах. Есть такой термин "возраст дожития". Вот для многих и наступило такое... дожитие. Не жизнь.
А шмотки, что шмотки? Я и сам порой годами ходил в полюбившихся джинсах, старых свитерах и футболках. Но они хоть гармонировали между собой. Да и автомобили, и спутницы выглядели подобающе. Но я мог позволить себе роскошь... одеваться не по протоколу. Я почти никогда не работал по найму, был, так сказать, хозяином бизнеса. Хоть долгое время достаточно скромного. Но у меня был один желудок, и мне хватало. Тех же, кто считал иначе, я не впускал в свою жизнь надолго. В материальном плане мне было достаточно малого: одни джинсы, одна яхта, одна вилла. Шучу. Какая там вилла? Так, домик. Три этажа, триста метров. Машина, и та без крыши.
-Одна жена, одна любовница?
-Ну, зачем Вы так? Что я изверг что ли? Треугольники-то строить...Мы люди солидные, любим фигуры устойчивые, основательные. Да шучу я, шучу! Всякое бывало. Не лезь в мою личную жизнь, я ж в твою не лезу.
Главная проблема была в том, что городок наш с закатом Союза обнищал и стал одним из многочисленных депрессивных населенных пунктов. А это как приговор. И как снежный ком - все нарастает и нарастает. Люди уезжают. Молодежь. Предприятия закрываются. Дороги не чинят, поребрики не белят. Это, знаешь, здорово так удручает, когда ты не видишь будущего в том месте, в котором родился и вырос. Не смертельно, но...очень грустно и обидно...
-А сейчас ты как себя чувствуешь здесь?
- Как во сне. Я прекрасно понял, что ты имеешь в виду. Отвечу, мне бояться нечего. Пусть скажу сейчас очередную крамольную для вас вещь, но мне, же можно, так? Я ж не от мира сего, ха-ха-ха!
Мне, если по-честному, очень неуютно. Многое раздражает. Безверие, беспечность, наивность ваша. Вот эта теперешняя дурная распределительная система. Это ненормально. Понимаю, конечно, что или-или в этих условиях, но... всеравно бесит. Сейчас, если совсем уж упростить, блат имеет большее значение, чем деньги. Какие-то, примерно одинаковые деньги есть у всех. А вот связи ...уже не у всех. Точнее, нет того количества связей, которое позволяет получить необходимый общечеловеческий минимум товаров и услуг. Могу достать приличную колбасу, но не могу купить приличные ботинки. Или книжки. Или джинсы. Да хоть что. Люди воспринимают как данность, радуются удаче достать хоть что-то. Типа туалетной бумаги или квадратных батареек. Нет гарантии, что пошел в любое время, и спокойно купил.
-Ты же говорил, что тебе советское время больше нравится. Противоречишь сам себе, Бондаренко!
- Я, майор, про частности сейчас говорю. А не про общую картину. Не надо вот так по-большевистски - или черное, или белое. В радуге всех цветов хватает. Одного белого - оттенков двадцать. И это, только различимых глазом.
Во всем мире телевизоры давно цветные, а вы все черно-белые картины лепите. О благосостоянии вверенного вам народа надо думать плотно. Дабы не было соблазнов все поправить по-другому. Не люблю я революции. Все они одинаковы. Сначала всеми силами и внешними и внутренними создаются невыносимые для масс условия. Засираются мозги. И подталкивают к горячей фазе. В столице естественно. Народ бузит в предназначенных планом местах, а специально обученные люди захватывают власть и объявляют о победе. Если на местах сразу не присягнут, то там это все воспроизводится в другом масштабе. Если отдавать власть не захотят, то организуется гражданская война. Иногда с религиозной, иногда с политической окраской. Все просто, банально, предсказуемо и ...отлично работает. Хоть в семнадцатом, хоть... сейчас, хоть позднее.
Думать надо про своих подданных, хорошо думать. И насыщать, и просвещать, и ограничивать, где следует. Это важно. Потому что человек по природе своей ненасытен. Если не образован надлежаще. Лучшее - враг хорошего. Потребительство, новое мещанство. Машина - не машина. Телевизор - не телевизор.
- Ясно! Другая крайность.
Да, все так! Скоро, очень скоро, на первое место выйдут деньги. Есть деньги - ты в шоколаде. Деньги есть - Уфа гуляем, денег нет - Чишма сидим. Деньги - главный дефицит. Это грустно, но...нормально. Естественно.
А потом пройдет еще немного времени. И для того, чтобы гарантировать получение качественного сервиса или товара, вновь одних денег станет недостаточно. Даже больших. Народ у нас такой. В тарелку с икрой плюнет с бОльшим удовольствием, чем в миску с супом. Это я и в буквальном смысле в том числе.
Соответственно, с врачами надо дружить, с хорошими юристами тоже, далее - везде. Например, автослесарь должен знать тебя с прекрасной стороны и, согласно регламенту, действительно поменять масло и произвести необходимые работы. А не забить на лоха. А деньги? Деньги - это само собой разумеющееся. Бесплатно только солнышко встает. И еще, деньги - это твоя степень свободы. Горючка. Без них далеко не уедешь.
А вот если их более, чем достаточно, то можешь по жизни двигаться с комфортом. И не один. А со всеми...кого увезешь.
В более крупном городе деньги делались гораздо проще. Потратив меньшие усилия, ты мог заработать совершенно иную сумму, но помимо многочисленных плюсов мегаполиса, существовали и не менее многочисленные минусы.
Уплотнение информации и обычная суета диктовали другие требования к дресс-авто и прочим кодам. Скорость принятия решений заставляла встречать контрагента по одежке. А до "по уму" запросто могло и не дойти. И если ты такой важный в своем непередаваемом полете по жизни, то будь добр, соответствуй! Носи дорогую брендовую одежду, езди на солидных автомобилях, а не на джипе, пускай и новом, питайся в приличных ресторанах, ходи в клубы, общайся в формате...
А иначе, ты поц. Выскочка и ...село. И если ты даже рубашку нормальную себе купить не считаешь нужным, о каких делах с тобой можно разговаривать. Ты ж ненадежный человек, над нами смеяться будут.
У нас же, в провинции, можно было особо и не заморачиваться. Из правильного джипа, ценой в пять нашемарок, ты мог выйти хоть в спецовке. Мало ли какие дела у уважаемого человека. А вот уважение уже требовалось заслужить. Репутация нарабатывалась годами. Слово тогда значило гораздо больше, чем стало позднее. Или чем сейчас. Вы, кстати, так и не выполнили мою просьбу. И другую тоже. А ведь вы все прекрасно знаете, что я не могу без вашего участия решить эти проблемы.
-Еще два дня, Александр, люди работают.
Ага, видел... двоих с метелками... Извините, нервничаю я. Вновь отвлекся. Так вот, у нас репутация складывалась из постоянства людей, от предсказуемости совершаемых ими поступков. Ты мог иметь репутацию бабника или зануды, но при этом и ответственного и порядочного человека. Человека, которому можно доверять. Все, кроме женщин.
А мог слыть пройдохой и раздолбаем. Но с тобой все равно бы общались, могли даже ездить на охоту или рыбалку, зная твой легкий и веселый нрав, хотя денег тебе, скорее всего б не дали.
-Ну, так было и есть всегда!
Наверное, вот только после 91-го ошибки стали стоить гораздо дороже, иногда жизни. Иногда не своей. За метлой следить - это первое дело. Своей и чужими. Ну и протчая. Страну встряхнули так, что мути поднялось - света белого не видно было.

Глава 33. Шоколадное предложение.
- Я что приехал-то, дорогой ты наш: есть шоколадное предложение к тебе - требуется создать и оседлать некоторое специфическое движение...
- Сразу, нет. Можешь не продолжать. А то скажешь лишнего и придется...
- Что придётся?
-Движение придется возглавлять. Так устроит? Проехали. Не мое это все.
- Да ты не торопись...
- Не хочу. Я уже... перебесился. Вообще теперь так считаю - жажда власти и прочего вокруг нее, это патология. Власть нормальному человеку должна быть в тягость.
- Ну, так и взвали на себя, а Бонда? Те ж не слабо? А то бежишь впереди паровоза, перебиваешь, ты просто послушай за условия. Они там сладкие.
- Я сладкое не ем, ты же знаешь. И тяжестей натаскался - надоело... разгружаться. Не хочу даже слушать, вникать...
-Дай мне пять минут...
- Ты не понимаешь, да? Мне ж не тридцать лет - подрываться и бежать! Шоколадное предложение! Знаю за такие: сами на Баунти, а меня здесь в шоколадный глаз! Классная комбинация! Смешно тебе? Не-не-не! Не та у меня ориентация.
- Бонда, а я смотрю, ты меня не услышал? "Подрываться и бежать", ха! Ты, что за новостями не следишь? Скоро все побегут. И подорвутся. Тебе что коллектив не нужен? Поддержка? В такое-то время? Ты же не побежишь...И я не собираюсь.
-А откуда ты знаешь?
- Я знаю, поверь мне. И я знаю, что скоро будет.
- Не сомневаюсь. А что, ужель настолько все грустно?
- Да. Хлебнем по-полной.
- И с кадрами траблы? У вас же есть вроде... лидэр! Старательный. Аж машину себе сжег!
- Ты про... а понял. Отслеживаешь все-таки, значит. Этот черт не рассматривается даже близко. Есть там другой пациент, но... По моему, и не только моему, мнению, он тот еще, козлевич...Ты нам нужен!
-Аргументируй. Пока ты меня никак не убедил.

Глава 34. В бегах.
Краем глаза Бонда уловил какое-то движение сзади слева. Тут же послышался неестественный мощный всплеск. Бонда, не сходя с места, инстинктивно отшатнулся в сторону, присел и медленно развернулся на звук.
В паре десятков метров от него из речушки, опираясь на высокую рогульку, поднимался человек.
Бонда поплотнее переместился за кусты и замер. В лунных отблесках различался только силуэт. Бонда отметил отсутствие каких-либо вещей. Скорее всего, не беженец, и не мародер. Даже рюкзака не видно. Тщедушный профиль, хромает, за палку держится двумя руками. Русло переходит перпендикулярно, по наименьшей траектории. Двигается по направлению к нему.
В двух шагах от берега человека снова качнуло, он взмахнул рогатиной и снова упал в воду. Через некоторое время, на полусогнутых, подволакивая левую ногу, он выкарабкался на сушу, растянулся на траве и замер.
Бонда выждал около часа прежде, чем осмелился приблизиться поближе. Начинало светать, нужно было срочно искать укрытие, но уйти, от греха подальше, почему-то не хотелось. За все прошедшее время здесь больше никого не прошло. Проснулись птицы.
Некоторое время Бонда разглядывал тело с косогора и размышлял. Человек был небольшого роста, видимо подросток. Одна рука, неестественно поджатая рухнувшим телом, белела маленькой ладошкой. Мокрый комбез, камуфлированный древним березовым рисунком, высокие текстильные ботинки на шнуровке, большой нож-мачете в кожаных ножнах на поясе. Больше оружия не видно, но, возможно, есть на теле. Голова запрокинута так, что лица не видно. Затылок и шея закрыты защитным шарфом-трубой.
Бонда подобрал небольшой камень и кинул в скрюченную спину. Реакции - ноль. Второй камешек прилетел в голову, но со странным звуком отскочил в сторону. Бонда осторожно приблизился к человеку и пошевелил его ногой.
После этого вынул и отбросил в сторону мачете, присел на колено и быстро обшарил фигуру одной рукой, немало удивившись результату.
Он без труда перевернул тело на спину и отшатнулся - вместо лица на него смотрела сплошная черная маска с легкой выпуклостью на месте носа и потухшими щелками глаз. Громадные белесые зубы ощерились на полморды...

Глава 35. DENON за девять рублей.
Товарищ, простите... Иван Петрович! Когда он "подключен", мы это так называем, он называет нам пароль. Но иногда он подключается,... но пароль не называет. Шутит он так, но с большой долей вероятности, по глазам ... можно понять.
Однажды мы обнаружили у него незаявленную фазу подключения фактически случайно.
Его тренер был негласно предупрежден, что нескольких пацанов мы будем готовить под себя. Раз в месяц он нам пишет о спортивных и околоспортивных результатах по пяти отобранным нами претендентам. Среди них естественно и по Шатуну. Практика необычная, но... нормальная, всеже человек трое бывших воспитанников здесь в управлении работают. Помогли неформально. А вот боксеров у нас мало, они, в-основном, в УВД. Все-таки бокс не то. Травмы головы имеют свойство накапливаться.
Так вот, три недели назад, после тренировки, прямо в зале произошла... фактически драка. Между двумя ...претендентами. Наш... и еще один, старше на два года и тяжелее килограмм на двадцать. Победил Шатун. Примерно за три секунды. Судя по описанию присутствующих, он провел сильный удар голенью по внутренней поверхности бедра, одним движением другой согнутой ноги с разворота уронил парня на спину, и уже по скрюченному на полу телу обозначил добивание. Ногой же, в голову. Группа в шоке, Бондаренко им сказал, что в кино подсмотрел. Но, там же не кружок шахматистов, выводы сделали все. Каждый - свой. Тренер, например, попросил нас взять с Бондаренко подписку о неприменении боевых приемов, которым мы его здесь оказывается учим. И вот тут-то мы товарища нашего Бонду и подловили... на несоблюдении конвенции. Он поотпирался немного, потом признался, что просто устал, не хотел никого из нас видеть и терять свое драгоценное время на беседы с ... извините, я дословно, "с дебилами, два раза просравшими страну".
Прошу прощения, но мы между собой его между собой зовем и так, и эдак. Кстати, то, что он на самом деле умеет, это просто ужас. Он показал тут как-то Малявину. На спор. Махнул ему полуоткрытой кистью под подбородком. Скользящее движение, как будто бороду потрогал. С первого раза видимо промахнулся. Малявин ухмыляется - он же его за ... абитуриента держит. А Бонда извинился, посетовал на годы, повторил. Малявин завис. Стоит, глаза выпучил. Бонда тут же обозначил ему удар пальцами в глаза, стопой в пах, захватил затылок... и коленом в голову. Все мгновенно. Подстраховал его за воротник. Посадил на пол. Малявин червонец проспорил, но ничего не понял. Мы тоже.
По поводу драки в раздевалке, мы тогда долго разговаривали. И он пояснил, что с большим трудом может себя контролировать, особенно вне татами. Да и в зале бывает тяжело. Рефлексы, мол, на другое заточены. Быстренько убить или искалечить, невзирая на возраст, пол или обстоятельства. Попросил разрешения пропускать тренировки (у них там с посещаемостью строго). Теперь, когда он в режиме "подключения", мы вынуждены писать для тренера справки о занятиях Бондаренко в спортклубе "Динамовец". Можно вопрос? Если конечно Вы ответите.
-Давай, может и отвечу.
-Зачем все это знать, я имею в виду технические моменты. Он же ни черта не может объяснить, что как работает. Если он только, как сам же и говорит, в лучшем случае продвинутый пользователь?
- Послушай, я думаю, ты поймешь. Хотелось бы определиться, на что ставить, что у нас получится. Ты не представляешь, Андреич, сколько сейчас направлений в разработках. И мы не можем разбрасываться народными средствами... на заведомо бесперспективные. Ты чего глаза таращишь? Да, все так, можешь уже и не сомневаться. А поэтому я здесь и сижу с тобой, серьезно все. Но твоим ребятам подробности знать... ни к чему. И у меня ничего такого больше не выпытывай. Приедет...ну, ты понял кто, вообще всех отстранить от бесед.
- Так, Иван Петрович, сейчас это только я. Ребята только снаружи с ним... общаются.
- Вот и ты в поле перейдешь. Все, закрыли тему. Вопросы, которые не обсудили, есть?
- Да, Иван Петрович, еще момент по деньгам. Он ведь абсолютно не шкурный, не азартный человек, но ... не в первый раз уже. Спорит исключительно на деньги, причем тут же их требует. Помните, мы писали, он кассеты наши импортные выклянчил? Так вот он записал их какой-то дрянью и в школе же и продал задорого. Не удивляйтесь, он мне сам простодушно все рассказал. Я даже не нашелся, что на это сказать. Он искренне не видит в этом ничего такого... Да и рассказы у него...какие-то жуткие.
-А ты, Андреич, на минуточку подумай, а где ему еще взять этих самых денег-то? Он вообще-то как бы школьник. У него даже стипендии нет. Помнишь, он сам говорил, что ему всегда было стыдно у родителей рубль-то попросить. Я по первым отчетам сужу. С золотом мы его, как он совершенно точно выражается, продинамили. Динамовцы! Остается со всякими Малявиными на деньги спорить. Надо кстати вопрос этот как-то грамотно решить. Подарите ему коробку этих кассет, что ли. В "спринт" пусть выигрывает периодически. Или как-то так. Подготовьте обоснование грамотно, мы компенсируем. Он должен суметь сделать все, что нужно. В рамках разумного, конечно. И рассказать все, что считает нужным. Мы - только фиксируем. Мне... там... было сказано примерно так: "Если где-то прибыло, значит, где-то убыло. Ломоносов. Если давишь здесь, лопнуть может...где угодно. Наблюдать и помогать, если просит. Но, если что-то отчего-то сразу не получается, то и не пытаться. Это значит - так и надо".

Глава 36. Пресса.
Небо было относительно чистое, но духота усиливалась. У нас в горах климат вообще... не ах, даже вот в такую ясную погоду любую случайную тучку стремительно затягивало между хребтами. А если становилось пасмурно, то надолго. Неделя, две, три. В то же время через километров тридцать-сорок могло быть вполне себе лето. Городок находился как бы на дне огромной чаши, вечно затянутой тучами. В хорошие времена все это усугублялось дымами заводов и горящих свалок. Попасть туда можно было, свернув с федеральной трассы и постепенно опустившись вниз по хребту к блюдечку озера с жиденькой ныне речонкой. Давление здесь постоянно скакало вверх-вниз. И атмосферное и внутричерепное. Постоянная непостоянность. Скорей бы уж, что ли гроза...
Чапа сидел на ящике и чесал языком с корреспонденткой. Он знал - несмотря на то, что ее оператор уже три дня сидит в подвале, эта сучка все равно наверняка его пишет. Методу от этого ему подсказал Бонда. Надо было постоянно говорить много неудобоваримого для прессы - матюки, пошлости, скабрезности, отсылки к внешнему виду и пусть даже не совершенным никогда поступкам интервьюера. Главное, потом ей придется резать текст, а это, как ни крути, будет заметно.
Может, конечно, и ерунда это все, но Чапе понравилось. Потрындеть он любил, а с накрашенными шпионками, тем более. В том, что занесло их сюда не просто так, он был уверен. Во всяком случае, оператор уже все слил и сейчас валялся запертым... в степени крайнего алкогольного опьянения. Признание зафиксировали. Его аппаратуру вчера увез Ходырев. В стальном ящике. Сказал, что техника - стандарт, с другими они сейчас, похоже, уже и не ходят. Раньше б кунг понадобился, а сейчас всего-то два чемодана. Да еще и по назначению работает. Как камера... И хотя особых секретов здесь не было, Бонда не торопился отпускать эту группу.
Девку же, похоже, использовали втемную. Но Бонда допускал, что она тоже... не мать Тереза. Нормально обыскать ее все равно было некому. Да и чревато. Чапа предложил свои услуги, надеясь на допуск к телу при известных обстоятельствах. Таких желающих, впрочем, нашлось бы с полсотни, включая старперов и молодняк, но навыки опера имелись далеко не у каждого.
Впрочем, на успех не надеялся и сам Чапа. Время шло, морду лица следовало соблюдать, и потому снятое на обычный фотоаппарат видео ушло в сеть. Одно с распевающим похабные песни оператором, второе с мирно беседующими корреспонденткой... и товарищами в балаклавах и черных очках... на фоне пресловутого моста и плотины.
- Как тебя по батюшке-то, Регина? Вадимовна? Да-а, отчество у тебя, конечно, не очень. Папку конечно не выбирают, но Вадимовна! Вадим. Что за имя?! В-ад-им, в ад! Им... всем!
Вообще слышится, как Вводимовна. И сразу не по себе. Вводим и выводим, блин! Хуже только Олеговна. Крикнешь - Олеговна! А эхо тебе: "Говна, говна, на-на, а-а..."! А твой клоун уже достал всех, его по ходу прокапывать уже надо, алкоголика! Аж завидно! У нас сухой закон, а он, сука, дорвался! Вчера упал нахрен, поссать видно пошел и навернулся. На косяк. Неудачно. Да не дергайся ты, мы сами за вас беспокоимся. Захуячат вас тут залпом, а на нас свалят. Скажут, изнасиловали Регинку и на клочки порвали. Знаешь, как мне обидно будет? Обидней всего, когда не за что виноватят. Может, тряхнем молодостью, ты ж поди на клубах выросла? Ты без комплексов. Я тоже. Мы идеально подходим друг другу. Пойдем, проверим? Да шучу я, сиди уже, я так... без умысла. У меня тут... хватает персонала. Правда я им только мозги трахаю, это, наверное, не считается? Тем более я не такой, я только женщин люблю! У нас не как у вас! Броня приедет, ты уедешь, а я скучать буду. Плакать буду. А платочка нет! Не подаришь? Любую тряпочку с себя... А я тебе такое интервью дам, тебе сразу премию дадут. И в Монреаль отправят спецкором. Подальше отсюда. Между прочим американцам их девушки, когда провожают, не платочки дарят... А знаешь что? Знаешь? Прямо с себя снимают и бросают...
У тебя мужик-то есть, или ты не по этому делу? Как зовут-то? Сережа? Ха! Не повезло тебе - Сергей, тоже так себе имя. Серый гей. Прикинь отчество - Мария Серая Геевна, Регина Вводимовна. Ха-ха-ха! Бросай его нахер. Никогда не поздно изменить судьбу. У меня знакомая была Елена. Потом в сорок лет поменяла имя на Лена. Но фамилию девичью татарскую не взяла. Оставила от второго мужа. Шильник. ИП Шильник. Ха-ха-ха! Третий муж был Коля Вагин. Помер давно. Его позывные она тоже не захотела. А зря. С юмором у нее все было нормально. С хваткой тоже. Сейчас всяко... где-нибудь в Таиланде пузо греет. Или пупок стирает. Ха-ха-ха!
Эй, боец, сюда иди! Принеси нам с тетей водички, пожалуйста. Так вот и живем, Вводимовна! Моемся нормально раз в пятилетку! Чувствуешь, как от меня вкусно пахнет? Это мужиком пахнет! Не серым геем. Так где, ты говоришь, ваша машина осталась, а то мы её все никак не найдём?

Глава 37. Конвергенция.
-И где же Вы таких слов-то понахватались, а?
-Так у него и понахватались. Прилипает. Он тот еще... балаболка. Дед Щукарь недозрелый! И наглый иногда такой... Представляете, последние два сеанса вообще... бабу просит! Простите, женщину.
-Так у него же есть какая-то подружка? Старцева. Кстати, не затягивайте по ней, тетка там у вас - не тетка! Решайте вопрос. Мы подключимся, если не можете там у себя.
- Решаем. А про Старцеву я ему так и сказал. Но он уточнил: "Бабу. А не тургеневскую девушку. Для физиологических, то есть плотских утех растущего организма". В большом городе он, мол, эту проблему решил бы за сутки, но...поскольку он товарищ невыездной, просит помочь. В качестве алаверды обещал вспомнить по какую-то станцию рядом с каким-то Чернобылем. Кажется про Дугу...
- Стоп! Повиси на линии...
- Алло, Андреич? А точно про Дугу, ты не ослышался?
- Вроде бы так. Возможно, конечно, и Радугу...Но, маловероятно. Надо проверить, как он там вчера сказал, не обрабатывали еще...
- Нихрена себе! Ты чего, Андреич?! И сразу не позвонил! Хотя ты ведь... А, где он сейчас?
- Как обычно. У нас одиннадцать. В школе, скорее всего. Мы не знаем, в каком он сегодня состоянии. После трех может и нарисоваться. На прошлой неделе, например, не звонил четыре дня. После той поездки. Да, вспомнил сейчас, он действительно сказал, что про Дугу это важно, что все на самом деле из-за нее и произойдет, но...
-Что? Что "но"?
- У него же... С его слов - все важно. Он столько всего... обещает. Послушать, так там сплошной коллапс, чуть не каждый день. Беспросветно. Одни аварии, войны, теракты, уголовщина. Команда писать, мы пишем. Ну, не реагировать же на каждый его бред. Даты толком не помнит, говорит только то, что самому ему интересно, какие-то слова попадаются непонятные, так он и не собирается остановиться и объяснить. Дальше мелет. Подождите, Вы что, серьезно?
- Да. Записи за эти дни мне сейчас же... Самолетом. Оригиналы. И фонолисты. Отчеты, какие успеешь. И еще...Короче, сегодня же его найдешь и переговоришь. Если он в ... ну, ты понял, в каком состоянии, то познакомишь его с этой... с Дерницкой. Я решу сейчас с Семеновым по ней, пусть отправит к тебе. Только аккуратно. С ней, я имею в виду. Скажешь ей, что особый случай, моё личное распоряжение. Предупредишь, что клиент с тараканами.
- Но, насколько я помню, ей где-то тридцать... А ему?! Пятнадцать с хвостиком. Совра...
- Стоп! Не договорись мне тут! Мы с тобой не знаем, сколько ему раз по пятнадцать! По моим прикидкам уж никак не меньше чем четыре! Нормальный такой хвостик! Дерницкой скажешь, что почти двадцать, готовится, мол, курсантом в Школу. Ему, кстати, тоже. Заодно английским языком пусть... попрактикуются. Или ...как там. Виктория все ныла, что ее не повышают, все в Ленинград, да к нам хотела, вот пусть и почувствует себя нулем... С палочкой в руке. И синицей за пазухой. Он же, говоришь, английский шпрехает?
- Видимо, да. В школе объяснил учительнице английского, что, во-первых, материться на детей и коллег по-английски неприлично, так как они этого не только не понимают, но и не заслуживают...
-А во-вторых?
-А во-вторых, что так уж вышло, что вот он Алекс Бондаренко лично владеет не только американским матом, но для нее лично, в удобное для Ольги Павловны время, мог бы заняться и языком по-французски. Это дословно, не знаю, что он имел в виду. Это, конечно, он мне сам рассказывал. Мол, надеялся училку склеить. Наглец!
- Языком по-французски?... Да, есть такое выражение...популярное здесь...у некоторых штатских. Извращение, по сути. Юморист он, блин, переросший! А она что?
-А она, говорит, похоже, ничего не поняла, разозлилась, стала его гонять по программе, а он теорию толком и не знает. Но разговаривает и понимает суть. С его слов. Двойка. С угрозой тройки за полугодие. Говорит, что просто не удержался, поумничал себе на голову. Ну и бабу попросил.

Глава 38. Триггер.
- Подъезд. Под ногами хрустят шприцы. Шумная молодёжная компания между этажами. На замечания не реагируют. От слова вообще. Завел ребенка в квартиру, вернулся. Спросил, кто главный. В ответ ржач. Определил самого бесстрашного, позвал за собой. Не обращая внимания на тягучие звуки, завожу в блок-карман, захлопываю дверь, молча бью в живот. Потом открытой ладонью в висок. Вот так, примерно. Естественно не в полную силу. Так, чтоб внял. Потом взял, значит, за горло и нашептал ему в ухо... грозящие перспективы. А пацан ошалело так слушал и, значит, оправдывался, хрипло так: "Мы - не наркоманы, это не мы. Мы недавно здесь, на улице холодно". Я продолжаю: "Мне по барабану, кто. Хоть кто, но пиздить я буду тебя. Возможно кого-то еще, но только тебя в обязательном порядке. Зачем мне всех помнить - я тебя запомнил. Вали отсюда, да не ссы- никто ничего не видел, авторитет не пострадал". И подсрачник.
- Помогло?
- На какое-то время. Потом других уже гонял. Махнулись, поди, подъездами. А лет через десять в другом месте с этим утырком встретились. Он же не поумнел. Не хочу даже вспоминать.
Все задумались, каждый о своем. Бонда решил разрядить обстановку, осмотрелся вокруг и зацепился взглядом за рано поседевшего Лексуса. Тот угрюмо сидел в углу на выломанном где-то грязном автомобильном кресле.
-Лексус, я уже три месяца голову ломаю, ты почему Лексус? Типа везде проеду, с понтом, с шиком? Весь такой проходимец... гламурный?
Народ оживился. Со всех сторон посыпались реплики.
-Точно проходимец. Ходок. Оставил бабу без надежды. Мачо хуев!
- Ей, похоже, первый раз в жизни так повезло, а ты сбежал!
-Серебристый подержанный Лексус вошел в тюнингованную Приору! Зазинзюлил в Зинзилю.
-Зиля ее зовут. Танзиля. Между прочим, парикмахер она хороший.
-Только прижимается сбоку постоянно, я думал, недотягивается, башку наклоняю, а она мне двумя пальцами, больно так - оп, назад. Типа не ломай процесс. И опять лобком о руку трется. Аж на цыпочки встает. Нимфоманка по ходу.
-Да ну, брось, какая нимфоманка. Побежала бы она тогда жаловаться, мужиков дохрена, только свистни. Ей конкретный белый конь понадобился.
-Ты ее как, Лексус? Трусы на морду? Или противогаз надел? Для красоты!
Нормально, - смущенно оправдывался Лексус, - как при задержании, лицом к стене, ноги на ширину плеч, руки на стену. Там же грязища, по-другому никак. Только сзади. Она сама предложила.
-Главное, не увлекайся, - сказал Бонда, - чтобы у тебя это в рефлекс не закрепилось. А то как-нибудь не сдержишься... при задержании. Некрасиво получится. У нас в армии, кстати, тоже была одна... сильно кривоногая. Служащая СА. Лет под сорок. Татрой звали.
-Почему Татрой?
-Грузовики в советское время такие были, самосвалы импортные. Магирусы ещё более-менее, а у Татр, когда незагружены, задние колеса дугой. Как ноги у кавалериста. Забавно.
-А Лексус я, потому что Алексей...был когда-то. Просто в голову ничего не пришло. Машина-то у меня поскромнее была - паскуда, правый руль...

Глава 39. О масках и клеймах.
- Александр, можно я буду называть Вас именно так? Я одного не пойму, почему в Ваших рассказах почти все люди не названы по имени или фамилии, а носят, с Вашего позволения, какие-то клички? Как собаки, честное слово!
-А Вы еще не поняли? Время-то было... собачье! Отвыкли мы от имени-отчества. История ходит по кругу, некоторым поколениям везет, и они живут в скучное время. А кому-то выпадает китайское проклятие - несчастье жить в эпоху перемен. Когда невозможно планировать вперед... даже на несколько лет. Вам сейчас этого не понять. Это страшно - ты не знаешь порою, что будет завтра: очередные судьбоносные изменения в законодательстве, кризис, теракт, война. Ты завидуешь старшему поколению, которое успело довольно беззаботно пожить в советское время. Ты боишься за будущее своих детей, оно такое... мутное, до черноты.
Страшно, когда песня-лозунг "завтра будет лучше, чем вчера", по которой ты жил, становится анахронизмом. Ты уверен, что завтра жизнь в целом будет хуже.Ты пытаешься что-то сделать для своего личного завтра, затормозить, предотвратить, предвидеть. Подготовить детей, близких, спокойно войти в ледяную воду, без судорог и истерик. С минимальными последствиями, которые неизбежны. Ты пытаешься найти какие-то плюсы в новой ситуации. У нас, мол, зато нескучно, это ж непреложный факт, ребята!
Ты уверяешь себя и окружающих, что всегда были в нашей истории недолгие периоды созидания и затишья, что очередной вот-вот наступит, просто он не может не наступить.
А с возрастом, с наслоением многолетнего опыта, с открытием очередных пластов из прошлого, ты уже понимаешь, что привал ненадолго. И в отличие от более молодых или наивных с болью осознаешь, что кризис и война во всех ее многочисленных проявлениях - это норма на нашей земле, это судьба. И приходит отчаяние.
А про "клички", как Вы соизволили выразиться, ладно хоть не "погремухи", за это имею сказать следующее: это не клички, а позывные, аватары, псевдонимы, в конце концов...Старик, Коба...Железный Феликс, блин! Не мне вас учить.
Таким образом, отчасти решается вопрос безопасности субъекта. Ну и опять же скорость коммуникации в полевых и прочих некомфортных условиях. Одно дело, когда тебе кричат: "Александр Иванович! На нас плита падает! Убегаем подальше отсюда!". Причем Александров, Сергеев, Владимиров много. А Бонд, Оберов или Глобусов, так их всегда по одному.
Другое дело, когда слышишь: "Бонда, съёбываем!!!". И ты немедленно подрываешься с места, оставляя на потом пристальное разглядывание предмета угрозы и причиненных им последствий.
Опять же когда эфир слушают русскоговорящие с ограниченным лексиконом, производными из четырех слов можно передать 90 процентов информации. "Шипа, Белка, Лось-хуячат по мотолыге. Гиря-жопы! Обер-небо!" И все пасут свой сектор.
Плохо, что слушали-то обычно как раз бывшие свои. Свои... Хотя, опять же плюсы есть - дурили друг другу головы, путали планы, изгалялись в эфире. И по-злому, и по-доброму. Большинство выросло на одних фильмах, одних книгах, жизнь изучали по одним учебникам, а тут... Я Вас спрошу, много ли надо, чтобы брат на брата пошел? Нет. Надо было гражданскую вот сейчас изучать, чтоб назубок! Как Великую Отечественную. Чтоб иммунитет был. На мутные разводы. Чтобы не идти в третий крестовый поход...на грабли.
У нашей страны опыт богатый, а у наших заклятых друзей еще больше. Технологии рулят, как тогда говорили. Развести на нехорошее несложно, если народ тупой, а план как стравить, отработан в других регионах.
У нас практически Урал. Не Украина. Бандеровцев не было. Москву и Америку не любили одинаково. Даже в середине десятых раскачать на нехорошее местное население было сложно. За двадцать с лишним лет народ стал презирать всех политиков, а особо активных ненавидел и остерегался лезть в непонятное. Но, уж если Украину, где все на морду одинаковые, умудрились раскочегарить на гражданскую войну, то уж наш-то край, где понамешано столько: и мечети, и церкви, русские, татары башкиры, чуваши, мордва, немцы... а смешанных семей сколько, только в путь... Социальное расслоение, образованность, культура, все ж у всех по-разному. У хохлов заполыхало, так внутри семей раскол пошел. У каждого своя пропаганда. Свой телевизор, свои сайты. Своя правда. Пытаешься примирить - получаешь с двух сторон. Дожили!
Всегда считал, что это недоработки вашей конторы. Надо было не активы отжимать и сорняки всякие выращивать, а перевербовывать, запугивать, отстреливать, наконец. Свою созидательную работу вести. Каждый день. Защищать свое жизненное пространство. Не свое личное, а наше. Ведь были ж успешные примеры в истории. Нет, осваивать новые грани в потреблядстве вам оказалось интереснее. Чоповцы с холодными руками, блядь!
Кстати, Железный Феликс, уже и не прокатило бы... за позывной. Непозволительная роскошь называться Благородным Оленем или Быстроногим Ягуаром. А то ведь вымрешь, как тот нерасторопный олень. Или пойдешь в резервацию.
Надо два слога. Просто Феликс, или Филя, это да, правильно. Айрон... тоже ничего, хоть и не по-лапотному.
А по сути, Вы конечно правы. Грустно признавать, что большую часть жизни, точнее наиболее стремительную ее часть, тебя не называли по имени-отчеству.
Впрочем, про отчества при обращениях можете потихоньку забывать. Уже скоро даже на визитках будут писать только фамилию и имя. Не говоря о прессе всех уровней. Лет через цать даже молодежь будет называть тебя по имени. Но на Вы, конечно. И без всякого... уменьшительно-ласкательного. Если заслужишь.
Отчество, было дело, даже на американский манер сократилось до одной буквы с точкой. Я сам писал, помню, Александр И. Бондаренко, телефон такой-то. Пока не задумался и не пожалел своего отца.


Глава 40. Вила с вилами.

Бонда сплюнул, выругался и потянулся за ножом.
Под разрисованной оскалом баллистической скорлупой оказалось вполне миловидное лицо. Женщина, лет тридцать пять, а то и моложе. Короткие черные волосы смяты кевларом. Брови и ресницы грубовато, но обработаны. Губы бледные обветренные. На тонкой шее набит маленький трезубый герб и какая то надпись вязью, уходящая на спину.
Спрей подействовал быстро- она открыла глаза и застонала.
-Терпи коза, а то мамой станешь, - сказал Бонда, - уже не так все страшно, это кетамин. Чего у тебя с ногой, гарна дывчына?
- Пшел нахуй, москаль, - прошептала она и заплакала.
-О, как ожидаемо-то, - засмеялся Бонда, - а ничего, что так-то я тебе, дуре, только что жизнь спас?
- Я сама бы выбралась.
- Я видел, как ты выбиралась. Носом в гальку. Нахрена тебе маска-то? Ты ж вроде не страшная? От комаров?
Девушка попыталась приподняться, но тотчас повалилась на песок.
- Во-во! - сказал Бонда и, схватив ее за капюшон, отволок с берега. Потом наломал ивняка, вернулся, замел следы.
- Короче, ты быстро отвечаешь на мои вопросы, и я тебя попытаюсь вытащить отсюда. Или молчишь, и я сделаю то, что вы там про нас друг другу рассказываете. Якши?
Девушка плюнула Бонде в лицо, но тягучая клейкая слюна только отскочила на пару сантиметров и белесой соплей повисла на подбородке.
- Ясно, - сказал Бонда, - москаляку на гиляку. Зомбиленд. Я кстати, хохол на четверть. Даже обидно.
- Ты хохол, а мы украинцы, - гордо прошептала девушка.
- Да хоть адвентисты, - сказал Бонда, доставая скотч, - здесь тебе не там.
Он взвалил ее на "мельницу" и сделал несколько шагов. Потом остановился, опустился на землю и сказал мычащему извивающемуся свертку:
- Будешь дергаться, дура мокрая, зарежу, прям здесь. Вот этой твоей кухонной трамонтиной. А у тебя еще есть шанс... посмотреть, как можно жить. Не прячась за масками. Никто там тебя хором не употребит. И по частям маме не отправит. У нас нормальных людей побольше.

Глава 41. В пути.
На вокзале было сумрачно и грязно. На каждом шагу, на сумках, на полу, на корточках сидели усталые напряженные люди. Мимо них текли, разбиваясь ручейками, нескончаемые потоки тех, кто еще не нашел себе места. Расталкивая стоящих, сновали какие-то совсем непонятные личности. Время от времени они собирались в закрытую со всех сторон группу. Вскоре оттуда раздавались развеселые прибаутки наперсточников и удивленные возгласы "выигравших". Немногочисленные жертвы заинтересованно подтягивались на "посмотреть" и шоу крутилось уже для них.
Бонда за четыре часа ожидания, от скуки и невозможности читать в тусклом свете, уже начал отличать действительно интересующихся от подставных. Также он отметил двоих парней и неопределенного возраста бабу в разных углах зала, внимательно следящих за публикой и ходом игры. Вмешались они только раз, когда из образованной "зрителями" толпы вывалился игрок с внешностью колхозника и заблажил: "Не, ну ребята, вы чо? Вы чо ребята? Не, ну нельзя же так"
Баба участливо взяла его под руку и, что-то говоря, повела к выходу. Двое парней поодаль следовали за ними. Бонда услышал только "это ж страшные люди...не найдет никто тебя...какая милиция, всё у них повязано".
-Верю, - подумал Бонда, припоминая, как милиционер серой мышкой проскользнул через компанию на второй этаж. Некоторые кивали ему головой.
Бонда в очередной раз поднялся наверх. Света здесь почти не было - лампочки, чтоб не мешали, поразбивали бомжи, вольготно разлёгшиеся на лавках с выломанными подлокотниками. По периметру вытянулся десяток разномастных ларьков. Ночью работал только один.
Бонда купил пару ржавых в угольной крошке беляшей с кисловатым мясом и бутылку тёплого пива. Выдержал взгляд сидящего на корточках побитого жизнью человека, но доедать не стал, а спустился вниз и вышел на улицу. Достал сигарету. После вокзальских помещений воздух казался сладким.
Из скособоченного павильона неподалеку доносились звуки стрельбы - видеосалон работал круглосуточно. Несколько человек, курящих у входа, повернули головы и, заметив Бонду, молча направились к нему. Как огромные овчарки, которые абсолютно беззвучно несутся навстречу жертве. Мертвые их лица выражали какой-то интерес. Первым подошел лысый здоровяк в куртке-пузыре из рыжего кожзама. В руке он угрожающе крутил нержавеющую цепочку с ключами.
-Такси не надо, - сказал Бонда, не дожидаясь, - водки тоже. Просто воздухом дышу.
Лысый так же, молча, развернулся и махнул своим - отбой. Потом что-то вспомнил, и оглянулся.
- Ничего не надо, - вновь упредил его Бонда и добавил, усмехнувшись, - спасибо.
На привокзальной площади ветер крутил куски картона и обрывки газет. На разросшихся за лето тополях висели полиэтиленовые пакеты. Из-за угла дома напротив, пошатываясь, вышла компания из семи человек и, матерясь, загрузилась в подъехавшую угловатую иномарку. Двое при этом задницей сели в багажник, скукожившись креветками и свесив ноги наружу. Водитель вышел из кабины, осмотрел машину, смачно высморкался и вернулся на место. Руль был справа. Таксисты проводили отъехавших взглядами, и по-прежнему, молча, уставились в дверь салона. Пальба ненадолго сменилась визгом шин.
Бонда прошел через арку и оказался на тускло освещенном перроне. Прогорклая чесночно-чебуречная вонь сменилась знакомым ароматом креозотной пропитки. Синие огни, серые пыльные облака цыганских шалей, солдатики в бушлатах, приплясывающие у товарняка с чем-то затентованным. Жизнь, всюду жизнь... Или выживание?
Бонда дождался поезда, не раздеваясь, залез на вторую полку, снял ботинки. Переложил их в приготовленный заранее особо хрустящий пакет и засунул на третью полку над собой. Сумку сунул под голову. Раскрыл складешок и убрал его под матрас со стороны брючной вешалки. Укрылся курткой, привязав ее веревочкой за петельку к скобе в стене. Постель на одну ночь в плацкарте почти никто не брал. В проходах торчали ноги в грязных носках, бегали какие-то бешеные от недосыпа дети, сновала засаленная проводница.
Потянуло табачищем, люди завозмущались, и чей-то бычок полетел в приоткрытое окно. С улицы заорали и несколько раз треснули кулаком по стенке вагона. Внизу на боковушке кто-то рассказывал:
-Спустился в туалет. Нет, не платный, в другом крыле. Встал к стенке, там же вдоль стены лоток идет, наклонный, поливаю, значит, кафель. Тут раз - двое подошли справа и слева. За руки меня - хоп! А сзади шнурок на шее - оп-па! И всё, только шепот в ухо: "Стой, сука!" Страшно, хриплю еле-еле. Вообще ноги подкашиваются. Эти, значит, руки нараскоряку тянут, каждый в свою сторону, не дернешься. И кто-то быстро-быстро по всем карманам, аж трусы прощупал. Потом раз, резко так в угол толкнули, я аж на коленки упал, грязно там. Отпустили. Живой. Повезло. И документы с билетом тут же сбросили на пол. Человек пять, наверное, их было.
Другой голос ответил: "Там зимой шапки срывают, прямо на очках, лучше заранее снимать и прятать, даже если сурок".
Поезд вздрогнул, огни за окном сместились вправо. Бонда уснул.

Глава 42. Песня без гармони.
Вспомним про тех, кто в тылу ошивается, с женами нашими спит. Кто вечерами, сидя в ресторанчиках, "Смерть оккупантам!" кричит. Вспомним про тех, кто командовал ротами, кто умирал на снегу....
Бонда прикрыл дверь, стало тише.
- Игорь, - сказал он, - мне что-то подумалось...навеяло нашими певунами...ты же в городе бываешь...Там действительно... все как раньше?
-Ну, положим, ресторанчики там до девятнадцати, комендантский час никто не отменял. А вот остальное - да, похоже. Местами. Где завод, там вообще без разрушений, ну и в центре подвосстановили почти все. Только что траву не стригут. Толкучка, как в девяностые. Шило на мыло. Я ж патроны на свою иномарку там взял. У какого-то кренделя. Они там ничего не боятся, ни комендатуры, ни полиции. Спица там всех знает. Мне кажется, закажи она ядрен-батон, так через неделю привезут, только башляй. Хочешь, вместе туда съездим? Чего ты себе вбиваешь лишнее?
- А люди, что? - проигнорировал Бонда последние фразы, - Они... чем вообще думают-то? Эта зима уже другая будет. Станция стоит.
- Не знаю. Зимы теплые пошли. У всех печки. Кирпич тачками возят, глину. Дрова с машин. Уже неколотые теперь. Я видел у себя во дворе. У всех из форточек фанерки, железом обитые и трубы торчат. Одну комнату греют и все. Поликарбонат вместо стекол, пленка. Сетки пенят. Генераторы тарахтят. Горючка продается свободно. Понятно, соляры больше. Недорого, кстати, по сравнению с нами. Нормально там все, никто кошек не ест. Детей полно. Большинство решило, что все затухает.
-Это я каждый день слышу. Но только так не бывает. Бывает - не так!
Бонда вспомнил, как проходило то злополучное совещание в городе. В "Арктике". Точнее, в бывшей "Арктике", год назад ее отжал у хозяина кто-то из сочувствующих. Активно сочувствующих. И переименовал, в соответствии с собственными вкусами, в "У Демона". Правильно - с ударением на второй слог. Говорят, что подразумевалось "У Димона", но, ни заказчик вывески, ни исполнитель Гете не читали, да и вообще похоже не читали. Впрочем, и не заморачивался никто по этому поводу.
Стоял теплый вечер, было солнечно и тихо. Ходырев открыл тяжелую дверь. Вой шансона, морганье стробоскопов и плотность запахов на мгновение поразили Бонду контрастом с пыльной и спокойной улицей. Несмотря на ранний час, заведение кишело людьми. Преимущественно в форме различных расцветок. Почти у каждого на груди блестели разномастные медальки и значки, именуемые орденами кого-то и чего-то там. Лоснящиеся и грузные обладатели наград полулежали на красных диванчиках, на низких столиках между нарезками и бухлом валялись портупеи. У многих на боковинах или коленях сидели официантки-консуматорши в стрингах и кокетливых передничках. Несколько таких же вяло танцевали в здоровенной клетке, подсвеченной плавно меняющими цвет светодиодами. Второй этаж был традиционно разбит под "гостиницу" с почасовой оплатой.
Ходырев уверенно прошел через зал и кухню. Засунул голову в какую-то обитую желтой кожей дверь, спросил: "Можно?", и махнул Бонде и Наглеру. Двоих из трех, находящихся в комнате мужчин, Бонда знал. Третий, высокий кудрявый молодой человек откровенно сутенерской наружности, вяло пожал ему руку и представился: "Марк".
-Немарк, - отвечал Бонда. Знакомые ему мужчины переглянулись и улыбнулись, как ощерились. Ходырев засуетился: "Саша, сейчас не время и не место шутить, мы здесь как раз из-за Марка Валентиновича".
-А я думал, как раз самое время, - махнул Бонда головой в сторону общего зала, - мы чего, бухать не будем? А то что-то, - он вспоминал слово, - сушняк не по-детски давит, а у вас стол пустой. А казачки, вон, уже какую-то Любу зовут.
-Это он шутит, - включился Наглер, - Стресс. У нас сухой закон. Самогонщиков и пьяных наказываем жестко.
- Да мне похую, - сказал Марк, - на ваши обычаи. Объясните, что у вас по станции и по Поляковке. Причины срыва. Я это от вас хочу услышать.

Глава 43. Губа.
Ближайшая гауптвахта была гарнизонной, на Малиновой горе. Ехать несколько часов, куча бумаг, позор командованию части, допустившему бардак. В армии было принято мусор из избы не выносить. Поэтому солдат старались наказывать на месте.
Узкое, полтора на три метра, помещение на территории ОГМ подходило на роль карцера идеально. Железная дверь закрывалась снаружи, окон не было. Под высоким потолком горела тусклая электрическая лампочка в черном эбонитовом патроне. Темно-зеленые частично оштукатуренные, исписанные многочисленными разновозрастными "дмб" стены, вялые мухи разных калибров. Пауки и еще какие-то страшные, быстро передвигающиеся, похожие на мутировавших гусениц насекомые. Больше ничего. Ни мебели, ни полок, ни-че-го. Следует отметить, что там было относительно тепло даже зимой - все огромное здание питалось от пристроенной котельной-витка, а тут еще и подвал.
И все бы было не так страшно, чего там - лег на пол да спи. Ну, еще уши забить чем-нибудь типа скомканной газеты и лицо платком или пилоткой от этой живности и света. Но, как бы не так - на полу сантиметров на десять-двадцать стояла вода. Вперемешку с мочой наказанных. Никто не караулил, никто не водил в туалет. Ничего вообще не было. У нас была почти идеальная часть. Даже о самом существовании этой веселой комнаты ходили легенды, и не все в них верили. А тот, кто знал точно, предпочитал такие разговоры пресекать. Перед тем как выпустить провинившегося солдата, закрывший его офицер проводил соответствующую беседу. Следовало повиниться, сказать, что всё. Точно всё, никогда больше. Очень плохо было, товарищ капитан, больше не хочу тут сидеть. Никто не узнает, да, конечно. На работах был, за пределами, конечно, всё, я понял, выпускайте, не повторится.
В первый раз Бонда просидел, точнее, простоял там два часа, и они показались ему адом. Через восемь месяцев он пробыл там уже десять часов, но сумел подготовиться, и было легче.
Ожидая последствий своего проступка, он накануне приволок под дверь пару снарядных ящиков, которые валялись по хозтерритории повсеместно и находили применение самым неожиданным образом - в виде настенных шкафчиков, мест для хранения, столов, лавок и прочего, вплоть до источника дров. Он аккуратно поставил их один на другой, набив ломом кирпича и укупоркой, т.е. фигурными обрезками толстых досок, располагаемыми внутри ящиков для жесткого размещения снарядов и сопутствующих элементов.
Ящики стояли аккуратно рядом с дверью, а значит, появились неслучайно, по какому-то делу. Мало ли. Может проводку чинить собрались, или белить где-то. Стремянок-то нет. И никто внимания не обратил, да и место было непроходное - сам коридор, где находился карцер, запирался на такой же навесной замок. Но ключи у Бонды имелись, он взял их на десять минут у сослуживца-сварщика. Тот - еще у кого-то из своих. Отдавая, посмотрел внимательно и специально предупредил - не подставь меня!
Бонда сломал навесной замок, но сломал аккуратно: открыл ключом и загнул бородком внутренний зацеп. Внешне все цело, но повесишь, а душка не фиксируется. Как будто от старости и сырости внутри что-то лопнуло.
- Ну что, Бондаренко, готов... стойко переносить тяготы и лишения воинской службы? - весело, с какими-то садисткими нотками, пропел капитан.
- Никак нет, товарищ капитан, это как-то несправедливо, - заблажил Бондаренко, глядя на его руки и замок, - можно ж было просто два по пять нарядов и все! Я ж не настолько сволочь, чтобы тут гнить!
- Ты в нарядах будешь балду пинать около тумбочки, да спать в сушилке, а народ на минус тридцати снаряды таскать, - ротный повертел в руках сломанный замок, сплюнул, и продолжил - а мне надо, чтоб ты прочувствовал, короче, стой здесь, в коридоре, жди меня! Сдвинешься с места - просидишь тут до понедельника.
Бонда слышал, что раньше такое не было редкостью. Злодеи могли сидеть неделями, периодически их коллективно били любители бить злодеев и не только. Но признавалось, что это всё же лучше дисбата. Тем более, что можно было после дембеля приехать с товарищами в поселок и выцепить офицера-садиста. Только некоторым следовало дождаться ухода на дембель своей молодежи. Иначе, могла получиться ситуация, аналогичная произошедшей год назад, когда Бонда был еще духом.
Ротный тогда вызвал в канцелярию сержантов и через некоторое время те аккуратно провели беседу со своим призывом. Вечером все старослужащие куда-то пропали, а вернулись часа через два, трезвые, но донельзя счастливые. Позднее Бонда узнал, что в поселок приехал с соаульниками какой-то легендарный бешеный чурка, который беспредельничал тут год с лишним назад и дембельнулся задолго до призыва Бонды. Как с такими персонажами и бывает, произошло это 31 декабря, в 23:59, пинком под зад, с выпотрошенным дипломатом и изрезанной парадкой, густо расшитой аксельбантами. Патруль, встретивший его наутро в поселке, с удовольствием добавил люлей. Что охладило чуркин пыл и желание подзависнуть на пару дней, дабы поквитаться с так унизившими его офицерами.
И вот история повторилась на другом уровне, а метелили компанию приезжих не столько офицеры, сколько бывшие молодые и духи. Отобрали несколько ножей, на трофеи какие-то кроссовки, часы. Сняли подходившие кому-то фирменные джинсы. Деньги и побрякушки предсказуемо не трогали - считалось, что это уголовка, да и пусть будет на что уехать. Сами не пострадали за явным превосходством и лютой мотивированностью. Только один ефрейтор испортил сапог - все сбежались посмотреть на ножевой порез на носке.
Следует признать, что времена сейчас стали более... вегетарианские. Драк стало меньше, свобод правда тоже. Но, подумаешь, заперли, фактически, ни за что, но не убили же, и даже не избили.
Бонда проследил глазами за тщедушной фигурой капитана и быстро-быстро нашвырял досок из ящика на дно карцера, уложив под водой в самом глубоком месте. Придавил четвертушками кирпича, что впрочем, было излишним - распертые доски почти не всплывали.
Бонда затащил один ящик в помещение и поставил посередине. Вернувшийся через десять минут капитан ожидаемо махнул на него: не охренел ли, убрать на место, сунул в руки сборник уставов и захлопнул дверь.
Бонда перетащил доски и кирпичи в противоположный более мелкий угол, быстро соорудил подобие лавочки, еле выпиравшей над водой, достал из кармана несколько ржавых распрямленных гвоздей и повбивал их в щели между кирпичами стены. Залез с ногами на край досок, постелил мятого "Красного бойца", и снял сапоги и портянки. Развесил их по стене для просушки, сел, поджав ноги, на развернутый посередине устав, и достал позавчерашнее письмо.

Глава 44. О жабе и маралах.

- Александр, мы разговариваем с Вами уже достаточно долго, и у меня сложилось впечатление, что при всей Вашей проницательности и некоторой информированности, зачастую Вы совершенно не углубляетесь в то, чем окружающие Вас люди живут, что у них в семье, где они ранее учились, работали? Как-то поверхностно относитесь. Как будто это Вам неинтересно.
О-о, а это действительно хороший вопрос! Всё же изменилось.... Обладать сомнительными по объективности знаниями при таком обилии событий, когда всё, слышите - всё, стремительно меняется, преобразуется, исчезает, появляется? Когда сведения могут устаревать в течение суток? Зачем? И как успеть это все профильтровать?
А каких высот достигло искусство блефа? Какие возможности появились для желающих пускать пыль в глаза? О-о, это отдельная история. Можно было имитировать очень-очень многое. Взять напрокат престижный автомобиль, смокинг. Снять, скажем, соответствующие апартаменты, на какие-то часы или сутки, или яхту с командой. Заказать персональную охрану, девушек-моделей для эскорта, устроить целое шоу с фейерверком. И это все порою на кредитные деньги!
И, пожалуйста, хоть сватайся, хоть задатки бери любого рода. Входи в интересующие тебя клубы. Если не раскусят. Сразу или попозже. Хлестаков и Остап Бендер - жалкие фигляры на фоне новых авантюристов.
Впрочем, иногда, даже не иногда, а чаще всего, выдавать желаемое за действительное приходилось мелким клеркам на службе. Дабы не выпадать из бюджета. Вот, посмотрите, дорогие коллеги, это мы с женой на Мальдивах, вот фото, вот вам сувениры, сейчас некогда, а вот завтра расскажу, что там есть. И про себя: только методичку изучу за ночь, что там такое есть на этих Мальдивах. И где они вообще.
Были целые агентства, предоставляющие все для отчета о "поездках" - от магнитиков на холодильник, до авиабилетов и коллажированного видео.
Естественно, это было находкой для круто загулявших мужей или жен - всегда можно было отчитаться о командировке в какой-нибудь Забобруйск и привести оттуда аутентичных поделок из дерева или местной водки.
При должном уровне фантазии обходились и доморощенными способами. Товарищ один регулярно "ездил" на Алтай, втридорога покупая пантогематоген и бальзамы у проводниц соответствующих поездов.
Так что все стало непросто. Да, конечно же, обладать более полной информацией иногда было бы неплохо. Но...информация информации рознь. Все равно при серьезных раскладах объективные данные получались не от самого индивидуума. А при несерьезных... А зачем?
Зачем мне углубляться в чужие персоналии? Почему меня должна интересовать личная жизнь конкретного человека, если я с ним пересекаюсь, может быть совсем ненадолго. То, что он посчитает нужным сообщить, я думаю, сообщит и так.
Быть же излишне навязчивым и любопытным, кстати, с некоторых пор стало неприличным. Особенно в частной жизни. И это, я считаю, правильно. Некрасиво интересоваться чужими доходами, ведь, как я понимаю, любая, даже правдиво названная, цифра будет относительна. У кого-то горох крупный, а у кого-то жемчуг мелкий. Кому-то будет стыдно за размер, а кому-то стыдно за знание полученной цифры. Сам вопрос может прозвучать как оскорбление. И возможно, после ответа, отношения сторон значительно поменяются. Навсегда. А существует еще и аспект безопасности. И физической, и карьерной, и налоговой, и психологической.
То же самое и по другим... ньюансам. Лучше, без необходимости, не шерудить.
Поэтому об уровне достатка можно было судить косвенно по внешним признакам - марке автомобиля, размеру жилья, одежде, местах отдыха и так далее. Но, не всегда достоверно. Скажем, я мог иметь приличный, но скромный внедорожник, одеваться вообще невзрачно, но в кармане у меня лежало несколько тысяч в валюте. Просто на всякий пожарный. И мне принадлежала пара магазинчиков, каждый из которых стоил в хорошие времена в несколько раз дороже моего джипа. И, главное, производство риссандеров, где аффилированными лицами были мои близкие и недалекие родственники. Жилье еще в пяти регионах. Так себе жилье - гостинки-малосемейки, но тем не менее. А знали об этом только те, кому положено. Я просто не хотел демонстративно переходить на другой уровень потребления.
Во-первых, это влекло дополнительные риски, которых я не хотел. Хватало и имеющихся.
Во-вторых, я не хотел привыкать к хорошему. Даже не так: привыкать к отличному. Более отличному от... всего хорошего классом ниже. Человек ведь натура такая - в гедонизм втягивается махом, а сверху падать больнее, чем со скромного уровня потребления.
Просто я не верил, что хорошие, относительно конечно, для мелкого бизнеса времена, продлятся долго. И имел твердые убеждения, что все это уж точно... не навсегда. И оказался прав.
Хотя, у некоторых моих знакомых, так же не уверенных в завтрашнем дне, было другое мнение. Они считали, что пока есть возможность потреблять по максимуму, надо это делать. Будет, что вспомнить. И они были по-своему правы.
Я бы с удовольствием делал бы то же самое, но существовало моё личное в третьих. А оно происходило из каких-то моих внутренних убеждений в том, что потреблядство - это стыдно. А роскошь - это понятие относительное, но для себя я его определял как приобретение чего-то такого, без чего вполне можно и обойтись. Не особо потеряв в имидже, здоровье и безопасности. Если достаточно А и б, то проживем и без ААА, аа, Б, В, в и т.д. Появится необходимость - купим.
Было и, в-четвертых. Жаба душила распылять ресурсы на потребление в то время, когда ранее можно было сэкономить на кредитах, а в более сытые времена увеличить оборотные средства.
В принципе, все ранее названные мною моменты прекрасно накладывались на последний.
И знаешь, майор, все это в перспективе хорошо работало. Когда-то, совсем давно, я не мог себе позволить кожаную куртку и норковую шапку, но обладал личной квартирой и вазовской копейкой. Потом, я не мог себе позволить крузака и норковую шубу для жены, но жил в большом собственном доме, отдыхал за границей, а в обороте крутились приличные для несостоявшегося инженера суммы.
Однажды наступили времена, когда я не имел почти ничего, но все, кто был мне дорог, уцелели и выжили.
- А что наступило потом?
-А я не отвечу. Но... все имеет свой срок, цикл и рано или поздно заканчивается. Невозможно предусмотреть все. Процентов на восемьдесят ты это сделать обязан. Да. Но нужно оставлять место в жизни и для Всевышнего. И не факт, что он пошлет благую весть.
Для меня иногда было проблемой... понять, что он ниспослал мне - наказание за мои грехи, или испытание, чтобы я стал сильнее для будущих схваток... После испытания обычно наступало избавление от страданий и какая-то соразмерная награда. Просто из ниоткуда. Неожиданная. Чудо. Я расскажу как-нибудь тебе про тигра. Напомни.
- А после наказания?
-Наказание было необратимым. Потеря чего-то дорогого для тебя. Или кого-то. Не всегда физическая. Но навсегда. Иногда изощреннее. Например, утеря тобой каких-то навыков, качеств, здоровья.
Но, иной раз все становилось настолько сложным, что я терялся в догадках... Давай, замнем эту тему.
Со временем, я помудрел, и уже осознанно предпочитал инвестировать в ощущения, а не в вещи.
Никто не отнимет только то, что я видел, и то, что я ел. Так кажется? Добавлю: и память о тех, с кем я спал. Шутка. С долей шутки.
-Хорошо, вернемся к началу разговора. Стало неприлично, как Вы выражаетесь, лезть в чужую жизнь, делится сокровенным и не очень... Но, невозможно же жить в вакууме? Взаимоотношений не избежать.
Скажу по-другому. Я старался не приближать к себе людей настолько, чтобы чувствовалось их дыхание. А вдруг оно окажется зловонным? А вдруг, приближенный мною для более тщательного рассмотрения или приблизившийся по своей инициативе человек, поймет все неправильно и полезет в моё личное? Как ты сейчас.... И зачем оно мне надо?
А опыт разочарований уже давно был богаче... опыта очарований. Приятно удивить меня со временем стало почти невозможным. Иногда, в приватной обстановке вылезало такое! Что лучше б я этого не знал. И тогда мог бы годами ровно общаться с человеком, не думая о размерах и природе его тараканов.
В каждой избушке - свои погремушки... Но, можно же и на крыльце договариваться!
Поэтому, в обычной обстановке, я предпочитал не искушать судьбу, и зачастую, даже с понравившимися женщинами старался продлить конфетно-букетный период, его очарование и легкость.
Степень доверия же зависела от близости круга, в который входил данный конкретный человек. Упрощенно говоря, другу было позволено и дозволялось больше, чем приятелю, приятелю - больше, чем хорошему знакомому, хорошему знакомому - больше, чем просто знакомому, просто знакомому - больше, чем незнакомцу. Но, это в общем! А в частности, я мог продемонстрировать большие искренность и доверие незнакомцу, чем давнему знакомому, которого я знал, как облупленного, и почти был уверен в том, что уж к нему-то я обращусь в последнюю очередь.
Я был уверен, что шанс белого листа, на котором формировалось мое мнение о незнакомом человеке, был его святым правом. Я всегда был против предвзятости. Я учитывал репутацию, но при возможности предпочитал составить собственное мнение о человеке. Давая порою шанс это реноме подправить. Это было благодарным делом.
Со временем, я стал редко ошибаться в людях. Осознал когда-то, что, в конце концов, даже некоторые, очень отрицательные, персонажи могли б где-нибудь да сгодиться. При условии возможности манипуляции ими. Или их добровольного согласия. Было такое. И не раз, и не десять.
В жизни как в тетрисе - любая загогулина, если постараться, может найти свое место. А уж если поработать напильником! А если товарищ эластичный, то загнать его на нужное место, лишь вопрос силы твоего давления. И силы его сопротивления... нахлынувшим на него приключениям. Сопромат - наше все!
А вообще, я могу уже сейчас, так сказать, резюмировать: те, кто эластичностью не обладали, а твердо гнули свое, неважно какое, плохое или хорошее во всеобщем понимании, в результате всех потрясений или поломались и исчезли, или... в итоге встали на свои места. Откуда их уже, просто так, не сковырнешь.
Я ведь и сам ходил... на эти грабли. Но твердость моих убеждений и сила характера соединялись с гибким умом, признающим несовершенство мира и возможности некоторых компромиссов. Со способностью к самосовершенствованию и с изрядной долей здорового авантюризма.
Наверное, в нарисованных мною координатах, я представлял собой классические нунчаки. Вроде палка палкой, но возможностей больше. И в качестве инструмента - более ценное приобретение.
Вот этим и жил, получается... все время. В умелых руках летал со свистом, дурея от собственной лихости, а в неумелых - бил хозяина по его же голове, или заднице, и улетал в сторону. С разными степенями собственных повреждений. И отлёживался там, ха-ха, до лучших времён.
-Про ... женщин. Я не понимаю принципов Вашей морали. Вы же позиционируете себя как высокодуховного субъекта.
- Э-э, вот тут не надо. Мои принципы очень часто расходились с общепризнанными нормами морали и действующим законодательством, даже тогда. Сейчас...
- Мы это наблюдаем.
-Да по барабану. Вы и сами-то...не особо скованы условностями. Почитайте для начала основной закон, вдумчиво, не для громыханий на трибуне, а потом скользите по законодательству вниз по степени важности. Обещаю, откроете для себя много нового. Это, впрочем, всегда так было. Сейчас еще ничего. Очень даже ничего. Миллионы потом даже мечтали... вернуться в ваш застой. Вдруг осознали, что никогда не жили лучше, чем в советское время. Особенно в республиках.
И материальный расчет тут порою не на первом, да и не на втором месте. Нас просто лишили великой светлой цели, к которой вели кругами, а потом столкнули в овраг. В болото. В темноту. Россыпью. Вы уж там как-нибудь сами карабкайтесь. У нас теперь человек человеку лупус ест.
А по семье. По традиционной семье... Все изменилось. Просто однажды наступило время, когда людей, находящихся в браке, стало меньше, чем не обремененных формальными обязательствами.
Я объяснял это для себя "принципом попутчиков". Пока у вас большинство интересов и направление движения совпадают, вы идете по жизни вместе. Встретится развилка, может и разойдетесь. Пойдете с кем-то другим или в одиночку. Возможно, потом, где-то дальше снова сойдетесь - это тоже не редкость.
Я не про любовь, которая, как выяснилось, всего лишь сложная система химических реакций. Гормон играет, да это действительно так. В конце концов, все процессы, происходящие с человеком, лишь взаимодействие веществ.
Но, Вы же понимаете, что даже банальное опьянение опьянению рознь. Можно травиться тысячами разных способов. И реакция на них индивидуальна.
Так и с хороводом чувств. Когда все отходит на второй план, расплывается, а ты видишь только её, думаешь только о ней. Ищешь малейшие признаки взаимности, твоё настроение скачет по синусоиде с бешеной амплитудой. Это настолько сильно и глубоко, что... ради этого стоит жить.
Скажу крамольную во все времена мысль, но я уверен, что слова про "единственную и неповторимую" - это ... всего лишь слова. Та же синусоида рано или поздно снижает свой разбег, становится глаже и глаже, рискуя порою .... ужаться в прямую безразличия.
Более того, я уверен, что если не подбрасывать в пламя любви новые порции топлива, то рано или поздно костёр затухнет. И поддерживать огонь это желательно обоим.
Иногда пытается что-то сделать только один. Из последних сил, постепенно замерзая в поисках новых дров. Жалкое зрелище. Честнее, если мужчина и женщина (да такой вот я нетолерантный, других вариантов не приемлю, не понял да? И слава Всевышнему!), взглянув друг на друга, одновременно уйдут в ночь. Неизмочаленными. К другим...кострам.
А секс - это только секс. Физиологическое действие с ощущениями разной степени удовлетворенности.
Сейчас в это сложно поверить, но однажды наступили времена, когда жены давали мужьям денег и отправляли к проститутке. Иногда. В медицинских целях. Чтобы не было никого на стороне. И ничего, способного в потенциале разрушить союз.
А стареющие мужчины покупали своим любимым молодых самцов. Это значительно реже, но встречалось, в некоторых социальных ... прослойках.
Инвалидам дарили секс-услуги. Скинулись, например, боевые товарищи, купили сослуживцу годовой абонемент. И приходит по понедельникам небрезгливая стареющая гетера. Оказывает посильную помощь.
Молодёжь набиралась опыта у взрослых, годящимся им в родители. Или у специально обученных людей. Состоятельные старики заботились о молодых содержанках. Подолгу заботились, медицина шагнула вперед.
Это все не стало повсеместно распространенным, но перестало являться ненормальным. И даже не резало глаз. Это... вселяло надежду. На нескучную старость. Ха-ха!
Наличие же нескольких партнеров в течение жизни у одного человека, иногда параллельно, давно стало обычным. Мало ли, он или она в поиске. Ищут свою половинку. Пока не нашли, но процесс идет. Для кого-то процесс стал важнее результата. Это тоже нормально. Это - жизнь!
Но все это... обычно не имело отношения к высоким чувствам. Как и раньше - проститутка целуется в губы только с любимым человеком. Не с клиентом. Буквально эта фраза давно стала анахронизмом, но по сути... Замени "поцелуй" на "свяжет жизнь", и попадёшь в точку. Что порою не помешает ей заниматься тем же. Ради заработка или любви к искусству.
Я однажды попытался объективно осмыслить все эти чувства - дружба, секс, любовь, и пришел к интересному умозаключению. Что верна формула "любовь=дружба+секс". Что-то одно исключаешь, и суммы не получается. Позднее, несколько помудрев, добавил еще одно слагаемое, названное мною "неизвестное слагаемое, из другой системы координат". Иногда, в силу его незначительности, любовь можно спутать с сильной привязанностью. Но вдруг... Оп! Вот она искра! Не так все здесь просто!
А порою искрит так, что слепит даже не очень внимательных окружающих. И на этом "электричестве" иногда начинаются или заканчиваются войны

Глава 45. IN CAMERA CARITATIS.

-Ваша честь! У меня большие планы на ближайшие пять лет, и в них никак не входит изучение быта мордовских педерастов! Давайте уже прекратим этот балаган, я думаю, у Вас персонажей и без меня хватает. Более достойных.
- А, Вы нахал, Бондаренко, и хам к тому же! Мне рассказывали о Вас совершенно другое.
- Она Вас не обманывала, Ваша честь! Я хороший, чуткий и нежный. Отпустите меня, пожалуйста! Вон, посмотрите на свидетеля обвинения, по нему ж турма плачет. По теории Ломброзо, это как минимум удушитель, да еще и, как мы все тут видим, лжесвидетель. Делай людям добро, называется. Давайте его порасспросим...
- Бондаренко, прекратите паясничать. Мы все здесь, с интересом понаблюдали Ваше шоу, но не забывайтесь - это не цирк, а арбитражный апелляционный суд. И, по сути, я пока не вижу никаких оснований для отмены решения суда первичной инстанции.
- Ваша честь! А первые тридцать минут моей пламенной речи, это как? Двенадцать решений в пользу предпринимателей по аналогичным делам, это не прецедент?
- У нас не прецедентное право, Бондаренко, и Вам это известно. Тем более, что фискальные органы, в свою очередь, предоставили свежее постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда, а также разъяснения Минфина из которых очевидно, что следует оставить решение Арбитражного суда в силе, а Вашу апелляционную жалобу без удовлетворения. Дабы не нарушать единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права. Что отнюдь не прецедент. Съел, Александр Иванович?
- Блин, ты меня сделала! Хоть и не убедила. Короче, прекращаем эти ролевые игры. Надо что-то другое придумывать, иначе действительно все продуем!
- Вы продуете по любому. И апелляцию, и кассацию. Надеюсь, не лезть выше у тебя ума хватит? Инспекция - это федералы. Им надо наполнять бюджет любой ценой, и судам явно дана установка валить всю мелкую шушеру, типа вас. От олигархов местного разлива они возьмут. И проявят принципиальность. И для статистики неплохо - не все фискалам выигрывать. А вы что? Пыль. Решать надо было на стадии проверки.
- Ты же знаешь, что это было бесполезно. Им с области указивка пришла, они в усердии расшибли лоб. В служебном рвении. Там по любому бы докопались. Хоть до чего. Денег жалко. Это несколько лет работы. Это моё здоровье и время, потраченные зря. Обидно.
- Да ладно, ты мне честно скажи - знал же, что проиграешь? Чай-то пей, остынет. Адвоката поэтому не взял?
- Веришь, нет! Я был уверен, что уж тут-то все очевидно. Все ж по вашим сраным законам. Все прозрачно. Я искренне не ожидал такого беспредела. Я верил, что в суде все решится. Что там нормальные люди сидят. Первые два заседания был уверен. Я, стыдно признаться, и сейчас еще надеюсь...
- Не надейся, судьи не сентиментальны. Ты для них коммерс, с менталитетом коммерса. Не служака. А они - правосудие ! И других государевых людей, без очень уж веских аргументов или звонка, наказать не дадут. А у тебя таких аргументов нет, и то, что ты считаешь таковыми, для них не серьезно. Тут придворные адвокаты гонорары берут больше, чем сумма твоего иска.
- Да ну?!?
- Да, Бондаренко, да! Причем себе они оставляют процентов двадцать. Хотя клиенту втирают, что только пять. А ты тут правосудие побрел искать!

Глава 46. Беседы комбатантов.
- Утверждать, что события, происходящие в мире, не имеют под собой соответствующей подоплёки, это - то же самое, что говорить о случайности, - Наглер в обычной своей манере нервно расхаживал по учительской вперед-назад и скорее рассуждал, чем пытался кого-то убедить,- повторю, это - то же самое, что говорить о случайности событий в конце восьмидесятых...
Он подошел к окну, опустил конспект на перемазанный подоконник, посмотрел вниз и закурил. С седой головой и багровым загаром издали Наглер напоминал негатив самого себя, только несколько лет назад. Разве что залысины на лбу стали отчетливее.
-Очевидно ведь, что Советский Союз не развалился сам по себе, - продолжил он, - этому предшествовал комплекс мер, реализация которых способствовала как непосредственно ослаблению государственных институтов и подрыву экономики, так и запуску процессов, направленных на изменения в сознании людей. В головы вбивались постулаты индивидуализма, стяжательства..., подменялась система ценностей.
- Да это вы со своей конторой все просрали... и слили, - подал голос дремлющий в кресле Чечен.
- Мы? А, вы, блядь, орлы, у себя раскачали и воспользовались! - парировал Наглер.
-Следи за помелом, начальник! - вскинулся Чечен, - время показало, что да, к независимости мы не готовы. Менталитет не тот. Мы воины, а не чиновники. Допускать наших до власти по идее нельзя вообще. На любом уровне. Как, впрочем, большинство... любых кавказцев... и чурок. Азиатов. Касыма нет? Хорошо. Любых. Для нашей же пользы. Назначенный главврачом начнет подтягивать всех своих, неважно какой ты доктор или медсестра. И завтра там нельзя будет лечиться. Директор предприятия назначит главным инженером своего племянника-барана, который купил диплом. Надо чтобы наверху были честные и справедливые, которым без разницы, из какого ты тейпа. Профессионалы, а не по блату.
- Ух, какой ты у нас сегодня самокритичный, - засмеялся Наглер, - чего-то даже страшно. Ничего такого не съел?
- Это потому, что он один тут такой, - заметил Чапа, - было б больше, так только б письками и мерились.
- Завалите свой поганый рот, - не поворачивая головы продолжил Чечен, - Вас не спрашивали. Я очень серьезно. У нас многие понимали, что России будущего нет. Знаешь, когда в зал не приходил тренер, мы назначали тренером кого-нибудь из своих, любого опытного, кто знает порядок проведения разминки и тренировки. Потому что самостоятельно... каждый сам по себе... не шло ничего. Только по команде, все в одинаковых условиях.
Чечен замолчал, достал из гламурного портсигара самокрутку, запалил, несколько раз жадно затянулся и вдруг неожиданно заявил:
- Я вообще считаю, что лучшие чиновники - это немцы! И исполнители, и руководители. Им это еще и нравится до усрачки.
-Вот вы их в ту войну и встречали хлебом-солью! - сказал Чапа с усмешкой.
-Я не встречал!,- огрызнулся Чечен, и повторил значительно, с упором на местоимение, -я - не встречал.
-А ты хорошо ответил, генацвале, - заметил Бонда,- меня во все времена бесило, когда вылезет вперед какая-нибудь гнида и начинает в стиле: "Конечно, мы все виноваты в том, что произошло. Мы все голосовали за Иванова, все голосовали за Петрова, мы все желали победы народу Чуркестана!". А я говорю: "А с хера ли ты за всех говоришь? Я вот себя виноватым не считаю, ни за одного из этих пидоров не голосовал, ничего такого не желал и имею право слать Вас лесом!"
"У нас нет порядка.... Мы должны покаяться"! А у меня, блядь, порядок есть, и каяться я не собираюсь!
В советское время помню, ненавидел субботники по уборке мусора. Я его, мусор, блядь, не кидаю! С хуя ли я его должен собирать! Потом, правда проникся, с возрастом, что проще иногда подмести и подчистить, чем видеть...нечистоты...раздражаться и терпеть.
- Но это ведь не совсем про субботник, не так ли? - раздался сзади тихий голосок.
Бонда вздрогнул от неожиданности, но, не подав виду, обернулся и, глядя в глаза вошедшему Ходыреву, в нарочито блатной манере запел: "Сколько я зарезал, сколько перерезал! Всяких разных тряпочек цветных...Исключительно про субботник, товарищ прапорщик!"
-Почему сразу прапорщик? - поморщился Ходырев, - я человек гражданский.
И тотчас поправился - К воинским званиям отношения не имею.
-Потому что ты у нас кусок, - заржал Чапа,- ты же представитель военторга и овощебазы. Шматко, блядь нерусская.
- На строевого офицера ты не похож ни разу, даже по комплекции, да и возрасту, а подполковники у нас, похоже, со слов нашего кавказского друга, исключительно вайнахи. И все полковники тоже. И один майор,- продолжил Бонда.
-Два майора, - нарочито вежливо поправил его Чапа,- Чечен рассказывал про майора- младшего племянника, и про майора - сына хозяина бензоколонки.
-Я про второго не слышал, - засмеялся Бонда,- но он, конечно же, из спецназа?
- Конечно. Иначе никак. Других не держат.
-И он - чемпион мира по?
-Он был чемпион России по тхэквондо, - спокойно уточнил привыкший к подколам Чечен.
-Охотно верю, - сказал Бонда, - я знавал троих чемпионов по разным версиям разных единоборств. Все они были из моего города... Кстати, вполне достойные люди. Ну, повезло им - ехали в шапито анапском выступать, а оказалось, это целый чемпионат мира. Даже какие-то хорваты приехали. У всех, конечно, по-разному, но соревнований много всяких тогда было. Я сам чуть не стал чемпионом города по кекусинкаю в своем неудачном весе. И проиграл-то обидно - в дополнительное время, по очкам. В 90-м году. Сразу выбил одного, другим уже меньше соперников осталось. В итоге, мне дыхалки не хватило. Я как тигр - долго драться не люблю.
- Товарищ командир, - раздался высокий голос новенького спеца, - а почему у нас на шевронах тигра, а отряд называется "Багира"?
-О! Наконец-то! С почином! - Чапа покатился со смеху, другие заулыбались - вопрос был традиционный.
- А это Вы у Бонды спросите, юноша, - улыбнулся Наглер, - его идея была.
- Для конспирации, сынок, для конспирации, - вздохнул тот.

Глава 47. Угроза.
-Ты просто не представляешь, насколько они оторвались от реальности. У меня родственник, будучи с товарищем по делам в районе Рублевки, решил, что раз уж в столице, да еще и время лишнее есть, то не прокатиться ли. Хоть на заборы поглазеть. Для общего развития.
Как бы ни так! На подступах тормознули менты и очень вежливо посоветовали не мозолить никому там глаза своей шушлайкой. А автомобильчик, на минуточку, был почти новый француз гольф-класса.
Нахера вам нужны часы за полтора зеленых миллиона? Вы, блядь, госслужащие, откуда у вас... И, главное, зачем?!? Нравятся цацки, ну и рисуйтесь друг перед другом в закрытых помещениях, меряйтесь...причиндалами, не раздражайте народ-то! Туфли за триста тысяч, автомобили за двадцать миллионов. Безудержный, а порою бесспысленный хапок. Это я уже про местных. Вам-то зачем? Кого копируете?
В Москве, отравленной миазмами, другая атмосфера. Там мораль - всего лишь препона для рывка вверх, а насаждаемая религиозность - традиционный инструмент для удержания стада. Но у нас-то климат поздоровее! Хотя, когда все ветры веют оттуда, то чего ожидать.
И как вам, там наверху, можно верить? С чего вы решили, что за вами пойдут? Вы не думаете, что бесконечное создание безальтернативной ситуации в стиле "а те, еще страшнее, чем мы", в конце концов, приведёт к тому, что большинство скажет: "Да нам уже похую, пусть хоть кто, только не вы!" И на этот раз, вам уж точно не выгорит...
Из любой безысходной ситуации выход есть. Даже если это самоубийство.

Глава 48. О национальном вопросе.
Меня всегда удивляло, как быстро, попав в соответствующую среду, люди умудряются выучить разговорный иностранный язык. Я даже не про детей, это хоть как-то объяснимо.
Впервые увидел подобное в Советской Армии. К нам в часть на каждый призыв, привозили некоторое количество азиатов из забытых аллахом кишлаков и мелких городков. По-русски, в отличие от более многочисленных кавказцев, они почти не говорили. Помню каракалпака, отказывающегося мыть пол в расположении. Он твердил как заведенный одну неуместную фразу: "Нахюйнужна!". Представляете, мы, блядь, прослужили на полгода больше, и моем. Не пищим. У себя же, в своей казарме, для себя, это же нормально. Что втемяшилось в башку этому чурбану, непонятно. Кто-то предположил, что у них мужчины полы не моют. Я же подозревал, что он был просто неправильно проинструктирован родственниками. А может и правильно, только у него все по дороге повыветрилось.
Я в свою очередь пользовался несколькими тюркскими словами и выражениями в десятых годах, когда нанимал на стройки бригады джумшутов. Русский прекрасно знали только те, кому было за сорок. Кто прошел Советскую армию. Причем большинство из них служило во вполне приличных родах войск, а не в стройбате, как думалось изначально.
Один узбек вообще два года балдел в ГСВГ. Мы как-то легко нашли с ним общий язык. И юмор Алишер понимал как надо. У него на родине была семья, куча детей и потихоньку, зимами, строился дом, раза в два больше моего тогдашнего. Я стоял с ним у скользкого края глубокой и узкой дренажной канавы, аккордно вырытой узбеками за смешное время в сырой глине, курил и разговаривал. Потом он в разваленных туфлях лез на двухметровую чавкающую глубину, а я ехал на работу. Работу с людьми и документами. Подаренные мною ботинки Алишер категорически не надевал, берег. А все сапоги и глубокие татарские галоши отдал молодежи. Тем в принципе было напряжнее. Отдавать хозяину бизнеса, ушлому молодому узбеку, работягам приходилось, по моим прикидкам, до двух третей заработка. Тот, кстати, следил за плотностью загрузки работой, часто перекидывал временно высвобождающихся на другие объекты. Дабы не могли договориться напрямую и подработать, минуя бая.
У Алишера были планы сбить свою бригаду и начать работать на себя, но находилось множество причин, чтобы этого не делать. Я видел, что он просто не смог бы стать предпринимателем. Другая натура. Однажды, шифруясь, принес новую фирменную бензопилу без упаковки. Попросил сохранить ее несколько месяцев у себя, вместе с подержанной электроплиткой, чтобы при случае, с оказией, отправить на родину. Потом как-то простодушно признался, что купил ее тогда с рук, за копейки, у какого-то наркомана.
Мы еще пару лет созванивались по праздникам. Потом он куда-то пропал. Однажды общий знакомый рассказал, что Алишер стал регулярно поддавать и нашел в соседнем с нами городе бабу из местных. Приезжала делегация родни, пыталась образумить. Результат не очевиден. Менталитет у него был практически наш, тот еще.
Я по природе своей интернационалист. Закостенел в этом плане в советском детстве и считаю этот подход единственно правильным. Но! Я нихрена не толерантный, я - трамвайный хам, неполиткорректный, злой на всех, циник!
И в силу некоторой природной наблюдательности, повзрослев, я всегда учитывал, мягко скажем, некоторые особенности, присущие тем, или иным национальностям... Так сказать объективные проблемы конкретного субъекта.
Я знал, что узбеки, это азиатские евреи. И однажды вывел для себя общую черту большинства представителей Средней Азии, их, так сказать, ход мыслей: если есть возможность кинуть, а ты ей не воспользовался - ты ишак. Тот, кто поверил тебе на слово - просто баран, а ты - упустивший шанс, безмозглый ишак!
Я приезжал со Средней Азии и радовался жизни. Радовался нашим социальным отношениям, цивилизации, безопасности, наконец!... Не знаю, как сейчас, но через пару лет студенток-проводниц там уже воровали прямо с перрона. А что стало потом! Эх!
Все конечно относительно, но впоследствии я придумал себе такой психологический реабилитационный выверт - после посещения европейских стран, чтобы родина не казалась совсем уж варварской, проехать ненадолго к джумшутам. А потом уже, с радостью и облегчением назад, в Россию.
Жизнь показала, что обычно именно род занятий сближает несовместимых, казалось бы, людей. Зачастую, гораздо сильнее, чем место жительства, национальность или религия.
Тюменский водила-дальнобойщик имеет больше общего с трэкдрайвером из Далласа, чем со стилистом или андеррайдером, живущими по соседству. А фермер из Канады легче найдет язык с нашим фермером, чем любой из них со своими единоверцами и земляками, работающими, например в банке.
Хотя рост коммуникаций и увеличение свободного времени позволили тому же фермеру одновременно состоять в международных сообществах мотолюбителей и пользователей компьютерных авиасимуляторов. А еще он немного охотник, рыбак, отец троих детей (профессиональный отец), любитель легкого садомазо и кубинских сигар. А там, при развитии автоматических переводчиков, он элементарно может годами общаться с престарелой негритянкой, скрывающейся под аватаром Наташи Фри. И ему по барабану, кто она на самом деле. Повторяю. Род занятий. Всё.
Однажды я зарегистрировался в сети как молодой симпатичный парень, и пару месяцев общался с собственной дочерью. Пытаясь узнать, что у нее все-таки на уме. Подростки - они такие... Скрытные и недоверчивые... с родителями. Но не со сверстниками. Как мне показалось, я даже сформировал у нее какой-то положительный образ. Во всяком случае в будущем почти все ее молодые люди имели что-то общее, и не вызывали у меня сильного раздражения.
-И не стыдно?
-Стыдно! Не представляешь, это хуже, чем читать чужие письма (не читал естественно, просто знаю, что не хорошо). Пришлось прекратить - увлеклась. Похоже, я стал самый интересный в ее круге общения. Тогда я признался, что на самом деле... мне аж двадцать два, я живу на Камчатке, скоро женюсь и вообще мне с ней скучно... А чтобы не было соплей, за неделю до этого, повел себя заведомо некрасиво (пришлось вспомнить способы безконфликтного расставания с надоевшими подружками).

Глава 49. Лиза.
Бонда, не прекращая разговаривать, взял собеседника за локоток и скрылся за углом. Менее чем через минуту он вышел уже один, весёлый и возбужденный.
-А где этот...товарищ?- забеспокоилась Лизавета, помахав ладонью вправо-влево.
-Товарисч чего-то домой засобирался, живот заболел. А еще он узнал много новых страшных слов, - успокоил ее Бонда, - пошли уже, холодно... Руки мёрзнуть. Ноги зябнуть. Не пора ли нам дерябнуть?
- Фу, опять твои дурацкие стишки.
- Это не мои, Лиза, мои другие. Хочешь, почитаю?
- Никакие не хочу. Расскажи лучше что-нибудь.
- Легко! Слушай: однажды ты вырастешь, выйдешь замуж, а потом поумнеешь и...
-И?
-И найдешь меня, дурочка!

Глава 50. Новая Вера.

Сиреневая книга была о том, что всегда есть выбор. Даже когда тебе усиленно внушают, что его нет. Особенно, когда тебе его, казалось бы, не оставляют. Или за белое, или за черное. Предпочитаешь ли ты красное белому, или наоборот, но результат один - ты спиваешься.
О том, что на самом деле нет такого - или-или. Что выбор не заключается лишь между сионизмом и антисемитизмом, шариатом-шиаретом, коммунизмом-капитализмом. И не обязательно определиться за мусульман ты, или за евреев.
Сиреневая книга о том, что над всеми стратами, над национальностями, над социальными различиями, над уровнями доходов, над политическими и экономическими пристрастиями, над родственными предпочтениями и особенно над религией - есть только один позитивный критерий, по которому можно и нужно проводить расслоение общества. Ибо без расслоения не будет разности потенциалов и не образуется ток. Не будет зон высокого и низкого давления, и не возникнет ветер, наполняющий паруса. Не появится живительная энергия.
И критерий этот - ум, интеллект. И ограничен он только рамками новой морали. Новые правила. Новая жизнь.
Я хорошо помню, как это все было. Все стало возможным только после появления возможности неоспоримо и объективно оценить то, что представляет из себя конкретный человек. И возможности поставить его на конкретную полочку...до следующей инвентаризации. После которой, он может сместиться в любую сторону.
Или сохранить свое место. Любой может найти свое место в жизни, если есть такое желание. И занять его, если есть соответствующие способности.
Гении-уголовники творят в комфортных тюрьмах. Не будет результатов - переедут. Туда, куда пармезан на заказ не привозят. И они об этом помнят.
Тунеядцы принудительно заняты тяжелым и не очень физическим трудом. Кто-то ведь должен исполнять и не самые популярные в обществе обязанности. Которые, порою, неплохо оплачиваются, так как требуют определенного уровня, недоступного неленивым, но недалеким ребятам.
Развивать мозги стало выгодно не только ради карьеры и\или денег. Имелись и другие факторы. Тупые мальчики вынуждены жить с тупенькими некрасивыми девочками. Красивые, но необремененные интеллектом, имели больше шансов. Страна большая, работы много. Как утверждал мой товарищ с Севера "поскольку штатное расписание позволяло, то мы предпочитали красавицу с тестером или за мониторами, чем занудный синий чулок, тем более, что все делать по-любому приходилось нам".
Я говорю ему так, с намеком: "А поговорить?" А он мне: "Ты приоритеты правильно расставляй - поговорить мы и с собаками можем. Тем более, что связь круглосуточная и безлимитная, говори хоть с Биробиджаном, если желание и время есть". А я от себя к этому добавлю: "И доступ, разумеется".

Глава 51. Наказание.
Он запрокинул ему голову и, ломая гнилые зубы, влил в горло одну за другой две бутылки водки. Вытер руки, подождал немного и усадил урода на водительское сидение. Просунул левую руку сквозь рулевую колонку и зацепил браслетом часов за кулиску. Снял ботинок и подсунул под педаль. В темноте блеснул осколок бутылки.
-Пошли! - махнул он пацану, - подтолкнем, пока никого нет.
Восьмерка, ломая кусты, неуклюже покатилась под откос и плюхнулась на рельсы почти под мостом.
Послышался шум приближающегося поезда. Тут сплошные повороты, дорога огибает хребты, еще минут семь минимум.
-Время,- сказал Бонда, - валим!
- Почему мы это сделали? - спросил отогревшийся в джипе пацан, - почему так?
- Отвыкай задавать глупые вопросы. Вырастешь - поймешь, - сказал Бонда и, помявшись, добавил, - я же не палач, и не Господь Бог, такие решения принимать. Поэтому, если этой падали суждено выжить, то значит так и должно быть.
- Он бы с тобой не церемонился!
- Наверное. Не знаю. Но, может быть, поэтому я здесь, а он там. Так надо. Чтобы шанс оставался. Не нам решать. Мы на подхвате.
Он плюнул в ладонь, затушил сигарету, но, подумав, достал вторую.
- Я однажды наделал делов. Вроде бы ничего такого, - он махнул за спину, - но... по последствиям гораздо хуже. Здесь-то только чище станет, а тогда....
-Здесь мы тоже еще ничего не знаем...
- Мы вообще с тобой ничего не знаем. Что бы ни произошло.

Глава 52. Аверс.
Вот смотри, предположим, что он говорит правду. Я сказал - "предположим"! Пусть даже не всю. Но мы допускаем, что он действительно прожил еще икс десятков лет. Что, помимо информации, причем недостоверной, мы можем с него снять? Подумай, не торопись, мне это тоже не сразу в голову пришло.
- Сложно вообще допустить такое, абсолютно дикая ситуация, но всё ж таки можно попытаться проанализировать в следующем ключе: первое, по информации. По её достоверности. И поскольку ни один детектор не выявляет фальши, принимаем ее за ... условно достоверную. И делаем соответствующие выводы.
- И как ты себе представляешь наши доклады? Нам тут паренек нашептал, что скоро будет ой-ой-ой и ай-ай-ай? На основании чего? Мы материалисты. Так что информацию собираем, выводы делаем, но подтверждаем другими источниками. Ты меня понимаешь?
- Да.
- И это хорошо. Во всяком случае, направление нам известно, а это уже полдела. Теперь я тебя слушаю дальше.
- Второе, по нему самому. Как по носителю этой информации. Мы имеем факт его успешного дожития до некоторого времени. До того времени, до которого он ...там дожил. Что составляет... икс десятков лет. В течении которых... он может себе позволить... рисковать. Да, правильно, безнаказанно рисковать. Точнее не он, который Бонда, а молодой человек, который не искушен. Личинка, зародыш. Что можно соответствующим образом использовать. В безнадежных ситуациях.
- Правильно, он у нас Кощей... до поры до времени. Только есть два "но". Во-первых, мы не знаем, что у него за спиной. В чем он участвовал и в какое время. Послужной список. А во-вторых, неизвестно - не было... не будет ли у него подобных перемещений, скажем, лет через несколько.
- То есть я Вас правильно понял? Вы именно это имели в виду? Про Кощея?
- Да. А с кем ему биться будем решать мы. Усек, Сергей Сергеевич?
- Конечно. Очевидно, в этом ключе следует уделить внимание поздним периодам. Выяснить его состояние, цели, мотивации. Информация поступает ежедневно со сдвигом на обработку в семь-десять часов. Включая доставку.
- Уточни: при наличии этой информации.
- Да. При её наличии. На сегодня нам известны шесть периодов. Продолжительность достоверно неизвестна, ориентировочно от пятнадцати часов до нескольких суток. Периодичность не вычисляется, вообще никак. А вот ограничения по перемещениям налицо. Но характер локализации и радиус действия выяснять опасно. Считаю нецелесообразным оказывать любое давление... Но вообще, можно что-то и упустить. По таким задачам следует работать с профессиональными аналитиками.
-А вот эту роскошь мы себе позволить не можем.

Глава 53. Шестьдесят девять..
-И что это сейчас было?
-Ликбез, Вика, ликбез. А ты думаешь, камасутру глупые люди придумали? И это только первые пять страниц. Прелюдия. Тебе хоть понравилось?
- А разве по мне не видно? Я до сих пор вся... во впечатлениях.
- Так сходи, помойся. Потом покурим и продолжим.
-Не-не-не! Ехать надо. Мне еще автобусом три часа тащиться. Да и...
-Чего "да и"?
-Мне стыдно, но я уже ходить нормально не могу!
-Не аргумент. Пусть все завидуют. Если все пойдет нормально, ты через неделю сидеть не сможешь. Когда будешь потом на пенсии мемуары строчить, напиши, что секс в Советском Союзе был.
-И еще какой! А почему был? Ты намекаешь, что я старость могу встретить за границей? Или у нас через тридцать лет дети только из пробирок рождаться будут?
-Ни то, ни другое, увы. Но первый вариант поинтересней, да? Среди небоскребов и мерседесов?
-Не провоцируй, Саша. Пожалуйста, не надо. Кто знает, как все сложится. Может быть, мы там встретимся. Через несколько лет. Ты в смокинге, я в бриллиантах. Случайно. Или неслучайно.
- Как Штирлиц с женой? Посмотрим издали друг на друга и разбежимся?
-Ну почему сразу разбежимся, выпьем кофе... поговорим. Не по-русски.
-Вай нот? Поднимемся в нумера, и уже по-русски - эге-гей-гали-гали! В смысле напьемся.
-Слушай, а правда, что вас учат ... пить и не пьянеть? Или таблетки специальные?
-Не, нас всех по-разному учат. Никто не знает, кого чему. Специфика разная. Я вот по женщинам больше, сопромат, ну ты поняла. Кого-то - другому... Но занятия есть общие- стрельба там, языки, физподготовка, технические средства. Короче, я ж не спрашиваю, тебя чему учат. Учат же чему-то? Или тоже...Подписка?
- Конечно, подписка. Только... нечем хвалиться. Один раз Югославия, два - Чехословакия. Сопровождение групп. Наших. И все лето и декабрь - Золотое кольцо. С их туристами.
-Ихтуристы, они такие! Разные. А ты, гидесса, типа?
-Гид и есть. И переводчик. Э! Ты меня не сдай только! Ляпнешь сдуру где-нибудь!
-Не дрожи, я ж как мальчиш-кибальчиш, все тайны забываю. А так, обычно чем промышляешь? Здесь, я имею в виду.
-Бумажки перебираю. Плюс техпереводы. Изредка, занесет если кого, синхроню.
-А давай сейчас языками позанимаемся? Синхронно. Кто первый не выдержит, тот проиграл! Шестьдесят девятая страница...

Глава 54. О реформах.
Маркетинг? Иногда, это всего лишь порождение потребностей, чуждых природе человека. Понуждение к трате ресурсов. В то время как для общества было бы полезнее, чтобы индивид не жрал в три горла, настороженно озираясь, и вызывая неоднозначные эмоции, а приносил пользу. Или хотя бы не вредил.
А неравенство, оно ж... относительно. По сути, человеку для удовлетворения его потребительского эго надо немного. Иногда, чтобы у него фуфайка была синяя. В то время как у большинства других - чёрные. Точно?
Необязательно иметь дворец. Да и небезопасно. И накладно. Ну уж если очень хочется и можешь себе позволить... Тогда и торчи белой вороной, легче отслеживаешься. А ведь мог бы просто арендовать на время. Хотя, конечно, затягивает это все. Мы однажды жили вдвоем с женой... на трех этажах. В своем доме. Дети выросли, поразъехались. И ничего. Нам нравилось. Кошкам тоже. Человеку свойственно быстро привыкать к хорошему. Впрочем, к плохому тоже.
Поэтому, наверное, и рекламировали так называемую теорию естественного ограничения. Как в народе тогда говорили: "Не бывает два желудка, три залупы". Но при этом, от трех баб и двойного обеда никто б не отказался. Как и на большинство аналогичных затей, спущенных сверху, все, конечно же, клали с прибором, но изменения в законодательстве подействовали мгновенно.
И сначала, все шло неплохо. И просто отлично, по сравнению с предыдущими временами. Например, решалась проблема малого, так сказать микробизнеса. Кафе, рюмочные и прочие забегаловки, гостиницы, магазины, пекарни-пивоварни, салоны, парикмахерские и прочие убежища для самозанятых. Двадцать первый век же на носу, причем давным-давно. А зарегулированность хуже, чем в конце двадцатого.
Для начала убрали все виды традиционного надзора - пожарных, санэпидстанцию, и прочее. Если ты людей травишь - к тебе вскоре уже и не пойдут, а отравленные тебя быстренько засудят. Эффективно засудят. Через страховые компании пойдут регрессные иски. Жизнь человека бесценна, здоровье - дорогое. Не оплатил иски - продадут твое имущество... за пять копеек, желающих будет вагон и маленькая тележка. Три копейки заберут на возмещение, а на две оставшиеся пытайся что-то и как-то, но уже без последствий для потребителей. Ты теперь, как сейчас говорят, на карандаше. И это открытая информация.
Это еще хорошо, если нанесенный тобою ущерб покрывается твоим имуществом. Иначе можешь пойти на принудительные высокооплачиваемые работы. На благо страховой компании, решившей твои проблемы с твоими клиентами. Или продать почку. Или взять кредит, если дадут, конечно.
Но главное не эти частности, просто больше ты не станешь травить людей, и все окружающие тоже сделают выводы.
А если твои повара невкусно готовят, официанты хамят, а в зале грязно, посетители к тебе просто перестанут ходить и всё. У них есть выбор.
Был сохранен архитектурно-строительный надзор, при приемке в эксплуатацию проверка объекта идет страшнее, чем сдача наряда в армии. Несоответствие утвержденному проекту хоть по материалам, хоть по исполнению жестоко карается.
Эксплуатационные же процессы поддерживаются на достойном уровне за счет обратной связи - подсадных покупателей-клиентов, скрытно записывающих все, и берущих необходимые экспресс-анализы. Это кстати как-то оплачивается, и некоторые профессионально этим живут. У них там сложная структура и какой-то хитрый отбор.
А еще ведь есть море клиентов, любой из которых, просто из любви к искусству, может сделать почти тоже самое и мгновенно отправить доказательства нарушений куда надо. И это, заметьте, не пресса. Им раздувать подобное, как раз таки, не дозволено, чем сводится к минимуму недобросовестная конкурентная борьба. Просто приедут неприметные люди и тихо сделают свое дело. А на личный счет заявителя упадет соответствующая сумма. Анонимность не поощряется, подстава вычисляется и жестоко карается. Я даже сначала не понимал, почему настолько жестоко. Потом кстати осознал. Расскажу как-нибудь. О главном грехе и о наказании за искажение информации.
А, представляешь, еще и деньги отменили.
-Деньги?
-Нет, не вообще деньги, а наличные. Кэш. Дали три дня, чтобы сдать остатки в банк. Расчет только картами. Они уже были у всех. Вопросы тогда по зачисляемым суммам не возникали, но народ всеравно перестраховывался и обогащал близких и родственников. Помню, что потом как раз проблемы и возникали. Семьи рушились, связи рвались. Ну а что, зачислил шеф на любимую секретаршу пару зеленых лимонов, и нафига он ей теперь нужен. Ей самой теперь кофе носят и все такое.
Налоги, в их обычном понимании, т.е. с доходов всех видов, не со всех, но с большинства, упразднили. Это была революция! Как это сложно принималось!
Налоги стали браться с потребления. Покупаешь в рознице конечный продукт, например батон хлеба, там уже заложен определенный налог. Покупаешь яхту, там то же самое. Двадцать процентов. Они автоматически улетают в бюджет. У производителей товаров и услуг немного по-другому, и в цифрах и в принципах. Но, знаете, большинство производителей оценило эффективность системы положительно. А коли ошибся в окончательном ценообразовании - твои проблемы. Рынок. Не базар.
Вы не поверите, но, несмотря на массу остающихся проблем, за несколько лет картина кардинально поменялась. А сколько людей высвободилось для нормальной жизнедеятельности! Понятно, что раньше, при отсутствии сильного государства и соответствующих технологий тотального отслеживания деятельности физических и юридических лиц, это все было нереальным. А тут, массовое уклонение от налогов стало сводиться к разумному минимуму. Типа бартера между очень близкими людьми. Точнее, стопроцентнодоверяющими друг другу. Она мне испекла пирог, а я ей починил машину.
-Пирог?!?
-Ага, американский. Гоу-гоу. Ладно, проехали, пуритане вы наши. Или, скажем, сделала дамочка мне аккуратную модную стрижку, а я ей быстренько трубы прочистил дамочке...
-Как-то неравноценно у Вас получается!
-А я о чем? Я же сильнее устал. Не профессиональный же...трубочист. Зато без денег. Но это для примера. Подарки. Золото. В тихушку, а потому в несерьезных масштабах. Кому охота рисковать зря. Чтоб потом на какого-нибудь тракториста переучиваться. Для работы в сложных условиях лесотундры.

Глава 55. Плен.
-Э-э-э, какой красивый ты тут, оказывается! Умылся бы хоть, что ли? А мне говорят: совсем ленивый стал, урыска, работать не хочет. Зачем ты нам?
- Как зачем? Обменяешь, хули. За живого больше дадут. А за здорового еще больше. Я же просил, Ханиф. Эти таблетки - не редкость. Я все названия твоему барану написал. Они практически одинаковые, только фирмы разные. Это ж не капельница. Меня реально колбасит, не видишь что ли? Давление, штука такая, раз и все. Инсульт.
-Может проще тебе башку отрезать? А?
- А ты типа уже научился бошки резать? Ты же, блядь, инженер! Ты в институте курсовые в комплексных числах считал! Поверхности кривее, чем этот потолок описывал. Водку жрал, да баб пердолил... Вы тут чего, совсем озверели?
- Ровный здесь потолок, это ты уже плывешь. И, это... кто бы попрекал! У вас на подвале что творят, знаешь? Рассказать?
- Подожди... Я-то - не с подвала. Я за себя отвечаю. За себя. Не за тех-этих. Я не знаю, что там творят. Иллюзий не строю, но не знаю. Может больше понты, чтоб жути нагнать, может реально звери.
-Звери, Бонда, звери.
-Слышь, Ханиф, ты пойми... мне мои или твои бойцы как-то ближе, чем... уроды из подвалов. Из ваших подвалов, или из наших, без разницы. И, поверь мне, у меня своя война, мы тут без фанатизма... тусуемся. И ты это знаешь. А садистов я у себя вычисляю на раз, и все они почему-то долго не живут. Заданий много, мяса мало, ты поймешь... Мне на себя грех брать... за таких не хочется.
-Ты чего самый хитрый, да? Думаешь, всё закончится? Не-е-т! И дело не в наших братьях, как вы себе твердите, дело уже в нас! Вы черту переступили, вы!
-Э, давай ты меня тут... политинформациями лечить не будешь! У меня, в отличие от тебя, по диамату пятерка была. И не только. Черту, блядь! Черту вы себе сами начертили, когда ножкой шаркали перед этими обезьянами. Ты сам себе признайся, ты видел когда-нибудь, чтобы это хорошо заканчивалось? Это средневековье. Самоуничтожение.
- Так остановитесь! Что ж вы лезете-то? Мы хотим жить... так как мы хотим!
-Кто, блядь, лезет? Кто?... Я? Я в одном районе сижу девятый месяц. Я здесь родился и вырос. И ты... И раньше и мне, и тебе было как-то похую, кто там чему молится. У нас другие интересы были... Подожди, договорю...нам было чем заняться. И тогда, и потом. Ты бы сейчас на заводе молодежь гонял, внуков нянчил. Кроликов своих резал, а не людей.
- Ай, давай уже, не лечи... ушло то время. Всё. Теперь уже мира не будет. Мы вместе жить не сможем.
- Сможем, Ханиф, я знаю, сможем. Если выживем. Там, высоко, договорятся и все потушат. Кто не поймет, того толпой... со всех сторон загасят. Потом объявят демилитаризацию, назначат военных преступников, а остальные будут как-то жить. Последние тридцать лет так везде было, где у людей хоть какие-то мозги остались.
- Потушат, загасят... Не на каждом пожаре такое удается, пожарников не напасешься. Тут скорее такое пепелище будет, и дальше гореть пойдет, и... Да весь мир против вас!
- Не-е... Ничего-то ты не понял! Весь мир за нас, только те, кто этим миром вращает, с нами в противофазе.
- Ай, начал опять! Что это дает, поговорили и все...
- Дальше? А ты ничего не замечаешь? Ты думаешь, почему мы здесь топчемся, пиписьками меряемся, а на север не идем? Потому что нельзя там воевать - чревато... Место у нас тут... не для долгих войн. Тут батрачить должны за копейку малую, и ваши, и наши. И станки не ломать. Политика - это концентрированное выражение экономики. Лучше лысого и не скажешь. Когда у хохлов началось, меня очень сильно удивило, как быстро их всех на уши поставили. Я раньше думал, что только джумшуты на такое способны - за такое короткое время быть готовыми друг друга рвать. В силу менталитета. Рассчитались на первый-второй, и понеслась... Хохлы, конечно, тоже заполошные, но чтоб так... Потом, конечно, дошло, что на первый-второй их загодя делили, и объясняли отличия...четных от нечетных.
- А нас с вами... очень давно поделили... Гораздо раньше...
- Мозги вы себе поделили! На ноль. Давно! Ты еще два года назад, поди, только дома разувался? А сейчас вон, башку мне резать собрался! Ты пойми, Ханиф, можешь соглашаться со мной, можешь нахер послать, убить... Мне давно уже похую и ты это знаешь... А я знаю, что надо это все заканчивать. Подожди, договорить мне дай! Я не идиот. И не Лев Толстой. Я просто предлагаю не друг друга по щекам бить, что всем зрителям так нравится... И не в дёсны лобызаться, что у нас и не получится, тут ты прав. А отвернуться... в другую сторону. Или хотя бы себе под ноги посмотреть. Пропасть там. Не надо дёргаться. Это не наша война...
- Это священная война, Бонда! Ты многого не понимаешь. Принесу тебе книги, ты прочитай... Я сам раньше... темный был.
- Знаешь, Ханиф, а ты и сейчас не блондин. Обманули тебя! А если серьезно, то я думаю, что все мы верим в одно и то же. Все на одну гору лезем, только с разных сторон. Ты с одной, я с другой. Какой-нибудь китаец с третьей. Каждый со своими четками. А гора одна, как не называй. Для кого-то Джомолунгма, а для кого-то Эверест. Нам не между собой толкаться надо... Нам всем других надо снизу подтягивать.
- Я одно не пойму. Что же ты... такой, весь типа продуманный, не дёрнул-то отсюда, когда всё закрутилось? Ты же мог.
- Мог. И не мог. Раньше даже оправдание искал какое-то, что не дернул, застрял здесь, кровью перемазался. Сейчас уже причин и поводов искать не надо. Все правильно сделал. Потому что на мою страну напали. Оккупация, немцы. А вы - власовцы, пособники оккупантов.
- Какие немцы? Ты что, Бонда, с дуба рухнул?
-А для меня, чтоб ты знал, в советское время в Афганистане и наши были... заместо немцев. Хоть я сам тогда туда сдуру рвался. Тогда - не понимал. А сейчас мое мнение - нехуй лезть на чужую территорию. Деньгами лезь, туристами, хер с ним, спецслужбами, если уж так хочется. Но не военными. Не мы, Ханиф, сюда весь этот зверинец зазвали. Вы постарались. Поэтому я вынужден был определиться... с цветом флажка, вы-нуж-ден! Порода у меня такая, йобнутая, гены... У меня оба деда воевали, хотя не думаю, что им это нравилось. Уверен - не нравилось, только выбора не было. Положено так. У жены вон все - труженики тыла. Тоже не сахар, но ведь и не под пулями. Каждому свое. У тебя ведь сейчас... по мне тоже вилка. А решать-то надо! Выбирай, кого ты там, за речкой, хочешь видеть - меня, или кого другого. С подвальным запахом.

Глава 56. Прогулка.
-Ты откуда столько знаешь, Саша?
-Я же тебе рассказывал. У нас тех, кто подает надежды и учится неплохо, тренер направляет к мужикам, которые хотят все знать. Из общества "Динамо". А они уже присматриваются, будешь ты простым окошником или Матой Хари. Опыты ставят на нас, тестируют.
-Врёте-врёте, Вы всё врёте!
-Не врём! Знаешь там есть... такие приблуды. Суперзондерсекретные. На ЭВМ. Подсоединяют проводки к голове, усыпляют и... аля-улю. Закачивают всякое. Когда надо, в голове всё потом всплывает. Только последствия есть.
- Какие это? Трепологические?
-Обижаешь, правда всё! Но, после этого очень тянет к женскому полу. Особенно к брюнеткам. Я вчера на вокзале даже на цыганок заглядывался! Чуть-чуть одну не поцеловал!
-Фу!
- А ты, я смотрю не толерантная! Чем тебе цыгане-то не угодили? Те же индусы, зитагитаголовые. Индийки. Индейки!
- Нет!
- Да, Лиза, да! Я тоже раньше себе всякое думал. Что все женщины разные.
- Ну и правильно думал, а сейчас что думаешь?
- Давай, мы к этому разговору потом как-нибудь вернемся.
-Гад! Опять с темы съехал!
- Конечно гад! У меня и яблоко есть. Хочешь?

Глава 57. Все просто.
- Я же сказал, если нет денег, мы возьмем квартирами. Есть физики, у меня доверенности от них, оформляем долевки. И все.
- А деньги? Как мы это проведем?
- Вексель. В договорах напишем, что расчет прошел "до". А не когда-то там.
- Александр Иванович! Но ведь денег же не будет...
- О май гад! Нина Филипповна, голубушка, Вы часом не охренели? Я вам поставил продукцию. Без предоплаты, без дополнительных накруток. Вы все освоили, мне нихрена не заплатили. Теперь я же ищу приемлемые варианты, а Вы включаете дурочку - где деньги за квартиры.
- Это понятно, Александр Иванович, но мы же не можем продать жилье каким-то третьим лицам, и не получить ничего.
- Еще раз, - обозлился Бонда, - они, то есть я от их лица, рассчитаются векселем, который вы вручите мне за прошедшую ранее поставку. Вы что, в девяностые не работали? Что тут сложного-то?
- А как ваше ООО передаст этим людям векселя на такие суммы? За что?
- А вот это, Нина Филипповна, моя головная боль. Не Ваша. И это будет не "Огасавара". Что, кстати, ничего для вас не меняет. Вообще, это мое дело, что эти люди сделают мне за такие деньги.
- За такие деньги и я могу что-нибудь сделать, - неудачно пошутила сидящая рядом Маша, но осеклась под заинтересованным взглядом Бонды и испепеляющим Нины Филипповны.
-И еще, - продолжил Бонда, - рассматриваем только семнадцатый дом и только одно- и двух. И ценник - по тридцать пять.
- Сорок! Вы тоже, знаете ли, не бесплатно для нас работаете.
- Как раз бесплатно, - заметил Бонда, - ну, хорошо, давайте сделаем так - тридцать семь пятьсот, и то ради наших давних отношений. Плюс условие - мы ничего больше Вам не должны. Вы понимаете?
Нина Филипповна внимательно посмотрела на Бонду, покачала головой и немедленно отправила Машу за документами.
- Вы что творите, Саша? - сказала она укоризненно, - она спит с Петровичем. Дура дурой, но передает все. И что понимает, и что не понимает. Как Вы прикажете теперь объяснить, что по тридцать семь пятьсот я не согласна, а по тридцать пять, но на старых условиях, - она нарисовала цифру 5 и спрятала ее в карман, - надо соглашаться?
- Уф, - сказал Бонда, - а я всё думаю, что за спектакль Вы мне тут ломаете. И девушку какую-то притащили. Ну ладно, сейчас что-нибудь придумаем. Можно кофе и покурить?
- Да, курите, господи, мне-то что! Ирина Павловна, сделайте один кофе без сахара, большую кружку, и мне чаю. Зеленого.
- Я помню, Нина Филипповна, - откликнулся селектор, - Александр Иванович, может что-то еще?
- Спасибо, Ирина Павловна, не стоит - сказал Бонда любезно. А про себя подумал: "Что-то еще... на что-то еще ты, пожалуй, уже не годишься. Хотя, как посмотреть... Сидячая работа, застой крови в малом тазу. Необязывающие отношения с командированным...Романтика! Как пять лет назад. Только вот... у меня другие планы на ночь.
Вошла Маша с декларациями и образцами договоров долевого участия в строительстве. Бонда углубился в чтение, не переставая прихлебывать из кружки. Через пять минут он сказал: "Тормозим до завтра - у вас срок сдачи по декларации - второй квартал, а не этот год, как я почему-то слышал!"
Нина Филипповна понимающе усмехнулась.
- Мы сдадимся раньше, - залопотала Маша, - никому же не хочется платить за отопление, поэтому неофициально планируем передавать ключи уже в октябре. Сроки прописаны на случай форс-мажора. У нас по пятому дому люди акты подписали, не дожидаясь запуска лифтов и благоустройства. Ипотечники же, многие на съемных квартирах жили, а тут экономия, и ремонт можно делать раньше, кого наша отделка не устраивает.
- Это только слова, Мария, - сказал Бонда, - я, пожалуй, пойду звонить своим, советоваться.
- С кем Вам советоваться, Александр Иванович, - полила елею разом осклабившаяся Нина Филипповна, - Вы же там диктатор!
- Скорее, модератор, - поправил её Бонда, - я поощряю конструктивную оппозицию. Они грамотно дуют на воду, а обходятся недорого. А вот если слушать только тех, кто радостно... дует в уши, то можно сразу закрываться. Истина рождается в спорах. Но всем нам солидарно не нравится то, что вы не хотите рассчитываться деньгами. Почему я и прилетел. Вы случайно банкротиться не собираетесь?
- Нет, - чересчур поспешно вскрикнули обе, и Бонде поплохело. Опасения подтвердились. Дуры бабы. Хоть и не дуры.
-Подрядчики подводят, реализация встала, - заоправдывалась Нина Филипповна, - у Вас, на Урале, ведь тоже не очень....
- На Урале да, а у нас терпимо. Я схожу, посмотрю на стройку, - сказал Бонда, - Маша, будьте любезны, до вечера скиньте мне на почту, вот на визитке адрес, всё это, - он показал на бумаги.
-Вы можете забрать, это копии для Вас, - сказала Маша, но осеклась - Бонда посмотрел ей прямо в глаза.
- Мне негде сканировать, чтобы отправить все это нашим, - сказал он, улыбаясь, и не моргая, - а айфона у меня нет. Принципиально. В силу ориентации. Потому и прошу.
Она зашла через час. С личной почты. Бонда посмотрел ее фотографии (традиционные позы у кактусов и диванов в отелях), музыкальные предпочтения (однако...впечатляет, видимо что-то в детстве пилила), разномастных облайканных котиков и рецепты каких-то плюшек. Лепит, поди, для Петровича, старается - подумал он, - а в статусе стоит "все сложно".
- Мария, нужно срочно встретиться, не на работе, - набил он, - наберите меня по номеру...
Через два дня долг перед ним превратился в несколько вполне ликвидных в хорошие времена недостроенных квартир. Из расчета по тридцать пять с половиной тысяч рублей за квадратный метр общей площади. Нина Филипповна вскоре вышла на пенсию, застройщик через три месяца обанкротился, а Маша купила эвок и сменила статус.

Глава 58. Вакансии.
Бонда посмотрел на экран. Шел "Клуб кинопутешественников". Сенкевич бродил по набережной с причудливыми деревьями. Негры опасливо отшатывались от камеры. Под мостом лежали люди в коробках.
-А я здесь гулял, - сказал Бонда, - первый раз в 2001-м. Тогда там было неплохо. Потом похуже. Затем еще хуже. Но у нас тоже становилось... все чудесатее, и поэтому там всегда было лучше. Чем там, где мы есть. Во всяком случае, мы себя этим грели. Или, наоборот, мучили? Ты не обращал внимания, что в России никогда не жилось хорошо...как бы сказать-то... подолгу?
Вот вы заелись сейчас, булки расслабили... А я...Я ведь постоянно задумывался: когда, где был просчет. Почему так всегда происходит? У нас периоды относительного процветания через небольшое, даже мизерное, по историческим мерилам, время, сменяются спадами, кризисами, войнами, революциями. Тут, на мой взгляд, присутствуют и действуют две, порою равновеликие, силы.
Первая - внешняя, что естественно. Геополитику никто не отменял. Сильная Россия никогда никому в долгосрочном плане не была нужна. Ни в 17 веке, ни в 21-м. И все становится только изощреннее. Кодексы тают - они ограничивают свободу действий для сильного. А мнение слабых не интересует никого, кроме них самих. Зачем сдерживаться, если ответ ясен? Только по инерции, для соблюдения формальности, и то....
Если в веке двадцатом отчаянно пинались под столом, а потом махали руками (зачастую по другим... туловищам), не прекращая впрочем, сносить и раздавать щипки и тумаки под скатертью, то в двадцать первом картина во многом видоизменилась.
Из-под стола летят брызги крови и ошметки мяса, там носятся чьи-то боевые псы, время от времени очередной ... представитель исчезает под столом, но смотреть принято не туда, а на большой экран, на котором хозяином экрана все безапелляционно объясняется. Звуки с экрана заглушают крики и лязг. Особо громкие вопли слышат только ближайшие соседи. Некоторые из них впоследствии, вытерев салфеткой кровь и предсмертную пену, аккуратно перекладывают в свою тарелку чужие недоеденные куски. Кое-кто отчаянно пытается привлечь внимание на свой собственный альтернативный экранчик, но ... издали видно плохо, да и зачем вносить смуту и злить хозяев банкета... Тем более, что периодически окровавленную неуправляемую собаку пристреливают.
Снаружи давят, расслабиться нельзя. Но ведь есть еще и вторая сила - внутренняя, посконная. Речь не столько о пятой колонне, сколько о почве для возможности ее существования. Россиянину, хоть русскому, хоть татарину, хоть другу степей свойственно сидящее глубоко в крови недоверие к государственной власти, уравновешенное, впрочем, нежеланием что-то кардинально менять. История показывает, что жить в периоды революций намного опасней, чем в периоды эволюций или деградаций. И всегда в период затишья вырастает поколение, нехлебнувшее, в массе своей, горестей и страданий, жаждущее ярких ощущений и перемен. Не ценящее то немногое, но отчаянно нужное нормальному человеку для спокойной жизни. А легко развести на... нехорошее можно лишь поколение, которое не жило в плохие времена.
Тем более что потерявшие меру сильные мира сего (а также местных мирков), а особенно их многочисленное окружение, не скрываясь, запредельным, по сути, уровнем потребления и вызывающим поведением хозяев жизни демонстрируют тебе твое персональное ничтожество.
Ты никогда не будешь ездить на таких автомобилях, летать на таких самолетах, кататься на таких яхтах, отдыхать на таких виллах и драть таких женщин. Да-да! Часть женщин предпочла стать объектами наслаждений и вожделений, чем... Ну, понятно, да? А когда было по-другому. Только вот пропорции поменялись.
Любая же революция - это миллионы вакансий! Кто был никем, тот станет всем! Был Валера... гондольером, стал теперь миллионером... Вчера ты охранник в супермаркете, а сегодня - аж полевой командир! Выживешь, и - в кабинеты! И девушек ваших, и наших - туда!
Зреющее недовольство, грамотно подпитываемое системно планируемым ухудшением жизни, с помощью триггера провокации легко может перерасти в бессмысленный и беспощадный. А дальше, дальше всё - понеслась карета в рай. Лавинообразное падение государственных институтов, здравствуй Гуляй-Поле! И поляризация населения: ты с нами, или ты против нас. В погребе долго не отсидишься, получишь по-любому. В смутное время такие неопределившиеся опасны для каждой из сторон.
А оттого, будь добр, определяйся, или ... лежать тебе с семьей в ровике под хлоркой. А определившись, будь добр, соответствуй - бей ненаших, будешь няшей! Не бойся замараться, чистеньких у нас не любят! Мы ж за всё хорошее...
А через некоторое время, даже не особо скрываемое внешнее управление уже покажется благом. Да подавитесь вы там все, но зато, хоть не будут стрелять. А там...прорвемся как-нибудь,...если не надорвемся.

Глава 59. Игра в кости.
Послушай, а где ты купила себе такие дурацкие ботинки?
-Никакие они не дурацкие. Мама купила. Они удобные.
-Это не одно и то же. Когда выйдешь за меня замуж, напомни, чтобы я купил тебе семь пар. Одновременно. Самых красивых.
-Хорошо. Только я не понимаю, зачем мне семь пар одинаковых туфель?
-Почему одинаковых? Разных! По цвету, по фасону, по высоте каблука...
- Ты такой смешной! Тогда тебе надо стать директором обувного магазина!
-И сменить фамилию на Букин!?
-Что?
-Да так, ничего, это я о своем... Дразнили мы одного так. Обувщика. Забыл уже - почему. Одна только кличка и осталась. Я, кстати, думаю, что директором быть не понадобится.
-Саш! А парень этот противный, который сейчас подходил... Почему ты с ним сразу не поздоровался?
-А я не помню кто это. Наверное, старый знакомый какой-нибудь.
-По нему так не скажешь, он вообще похоже разозлился на тебя. Понял, что ты его специально проигнорировал!
Бонда помолчал, потом вздохнул и произнес сдавленным незнакомым голосом:
-Знаешь, Лиз, ты должна понять и принять одну вещь. Это сначала покажется тебе странным, но...это действительно так... так нелепо. Я завтра... могу и тебя не узнать. У меня провалы в памяти. Что-то помню, а что-то забываю.
-- Я не "что-то"! Меня невозможно забыть!
-И трудно понять! Ага, слышал... Но, я серьезно. Представь просто, что мы не увидимся...какое-то время, а потом снова встретимся.
-Ты все врешь! Тебе со мной неинтересно, ты и наплел тут всякую ерунду. Всё! Проводи меня домой, я замерзла.
-Я никогда не вру. Я недоговариваю. Искажать информацию нельзя, запомни! Но я не могу быть уверен, что ты правильно интерпретируешь то, что я сказал. Да я гарантирую, что ты не поймешь меня. Но ты запомни. Пожалуйста, запомни. А еще я могу шутить и разыгрывать тебя. И не только тебя. Даже так: не столько тебя. Но, всю жизнь надеюсь, что это не грех. И все мои злоключения не из-за этого. В конце концов, у Всевышнего самого ... явно присутствует чувство юмора.

Глава 60. На поправку.
Вешать, конечно, следовало многих. Но было заявлено, что "других людей у нас нет". Цель - не истребить как можно больше народу, а изменить дискурс. Наказать, а не отомстить. Заставить отвечать за себя, свои действия, задуматься о неминуемости последствий. Снизить информационный шум. Срезать поток, формирующий деструктивное сознание.
Игра такая есть - реверси. Там шашки-фишки с одной стороны белые, а с другой - красные. Ну, или другие отличающиеся цвета. Окружил своим цветом чужие фишки, хоть по диагонали, и они переворачиваются на твою сторону. И расклад может поменяться мгновенно. Сделал грамотный ход, раз - и были ваши - стали наши. Но и щелкать клювом нельзя - с тобой могут сделать... то же самое. Не расслабишься. Так и с людьми.
И действительно стало тише. Исчезла куда-то публика, задающая дурные вопросы и раскачивающая лодку. Валом пошли конструктивные предложения в стиле "как нам обустроить...", далее по вкусу от клумбы до клуба, от поселка, до страны.
Несмотря на бредовость большинства пожеланий, было очевидно следующее- вектор изменился. Больной встает на путь выздоровления. Это время так и называли "Оздоровление". Звучало как "Освобождение". По сути это так и было. Освобождение от чужого влияния. Но с учетом конвергенции общемировых технологических и экономических трендов. Могли, например, собираться многотысячные диспуты о том, что из недавнего прошлого нужно захватить в Новую жизнь. И в каком виде.
Нет, какие к лешему митинги? Уже много лет все шло через виртуальные сообщества. На заре социальных сетей это всё, конечно, существовало анонимно. Подписался Умным, и плети чего хочешь, раздражай аудиторию. Потом всё резко изменилось. Личный айди, он же ИНН, он же айпи. Человек должен отвечать не только за свои поступки, но и за свои слова. Если что, то автора - в студию! Многие форумы стали закрыты для тех, у кого КРЛ- коэффициент развития личности ниже определенной планки, такой вот социальный расизм. Ибо нечего засорять эфир тем, что умные люди заведомо посчитают бредом. Или повышай планку, или доказывай в другом месте. Тем, кто располагает временем и желанием тебя выслушать.
Тогда же, с грохотом, опустили так называемый "золотой занавес". Упрощенно: практически все траты физических и юридических лиц производятся внутри страны. Запрещено покупать недвижимость за границей, открывать счета в иностранных банках, еще много чего... Не упомнишь. А, это важно, выездные визы. Разрешен ввоз технологий. Государственная монополия на внешнюю торговлю. Шесть колец безопасности. Ну там, военное, экономическое, политическое, информационное, еще какие-то, забыл уже. Там же все взаимонеисключающее. Песня еще была типа: "Я три забора перелез - в Америку хотел!".
Традиционно, в ближайшее 31 декабря по всем медиа выступает председатель Правительства. И вот однажды, в конце поздравления народа по московскому времени, он заявляет о "часе икс". Этот момент выступления передают на все немногочисленные регионы. Большинство все равно не спит- впереди еще два выходных дня! Название часа Х другое, но в народе запомнилось так: "Час "хэ"! Превед, чучхэ!"
В общем, в течение одного часа с момента опубликования вступают в силу драконовские меры по искоренению преступности, включая коррупцию и налоговые прегрешения...
Все, что было украдено до 23:59 - всем прощаю, ради стабильности и пр-пр-пр. Законы обратного хода не имеют. Тем, кто сидит, но не за тяжкое, не ранее чем через полгода, после дополнительного разбирательства будет объявлена амнистия.
Работы в стране - вагон! Трудоустроим всех! Любой гниде можно найти работу по душе. Других людей у нас нет, будем работать с теми, кто есть! Каждый гражданин получает уникальный шанс стать порядочным человеком и принести пользу Родине.
Следует подчеркнуть, что будет категорически приветствоваться передача на добровольной основе в государственную собственность ранее ... потыренных активов. И вообще ставшего вдруг кому ненужным движимого и недвижимого имущества. Строго на добровольной. Кому стыдно. В специальный фонд. Лишнее - только во вред. Тем более, что грядут изменения в налоговом законодательстве, в части налогов на потребление. Не говорите потом, что не предупреждали. Еще раз напоминаем, что пакет законов обратной силы не имеет. Всем спасибо, вешайтесь, духи!
Это я так, смеясь, сейчас пересказываю. А тогда, тогда это было нечто! Входит Пушкин в летном шлеме, в тонких пальцах - папироса... В другое время бы не прошло. А после всех последних потрясений и лишений... нормально. Даже какая-то детская радость, как раньше, от предвкушения путешествия в дальние страны. В светлое будущее, страшащее и притягивающее своей неизвестностью.
Правительство-это, естественно, прежде всего, олигархи, 12 человек. Один другого пархатее, но ни одной характерной фамилии. Только славянские и тюркские. Но все особым образом просвещенные, и патриотично ориентированные. Мафия, навроде корейских чеболей. Принцип принятия решений неизвестен, но декларировалось, что все по принципу Политбюро. Коллегиально и ответственно. Все телодвижения наверху исходят из ответов на два важнейших вопроса. На первый: Пойдут ли принятые решения на пользу стране и народу? И на второй: Не пойдут ли они при отдаленной перспективе во вред стране и народу. Строго по сиреневой книге. Ну книга не книга... Как объяснить - то? Вот в школе сегодня "Апрельские тезисы" были, это книга? Так и тут - тезисы, постулаты, установки. Ладно, проехали!
Говорили, что у каждого из этих... в груди неизвлекаемый чип. И личный пульт, размером с ядерный чемоданчик, с одиннадцатью именными кнопками. Врали, конечно. Мол, активировать чип у любого из двенадцати могут одномоментно семеро других. И тогда... Нет не смерть. Перезагрузка. И памяти, и жизни. Как это в последнее время происходит у военных преступников и уголовников-рецидивистов.
А потом долгое полурастительное существование бывшего вершителя судеб в кругу разочарованных родственников. А чего им радоваться - это для них и возможные проблемы с семейным бизнесом и пятно на репутации. Точнее, провал на шкале личностного роста. А это важно. Наследование имущества ограничено всего тысячей социальных минимумов. Родственные связи, конечно, никто не отменял, но по многим позициям каждый бьется за себя сам. Благо заработала не идеальная, но достаточно справедливая система социальных лифтов.
Здравствуй, Двадцать первый век. Все же на карандаше. Плюс система обратной связи. И если ты не злодей, бояться тебе нечего. Но все равно неприятно. Хотя некоторым нравилось. Немцам, экспатам, пенсионерам.
Банкиры принимают решение о кредитовании субъектов исходя из их личностных характеристик, а соответственно жизненных перспектив. Поневоле задумаешься, водку жрать, или книжки читать. Тем более выбор у тебя облегчается развитием фармакологии. Съел одну пилюльку, и курить ... уже как-то и не хочется. Вообще не хочется. До отвращения. Скушал другую, а вот уже и алкоголь лезет с трудом. Пиво и вино в гастрономических дозах еще как-то проходят, а все остальное уже ни в какую. Позволить же себе роскошь травиться прочими веществами могли только самоубийцы. На них доносили все. Если ситуация не оказывалась запущенной, то есть окружающие успевали спасти человека, то обходилось всего лишь несмываемым пятном на вышеупомянутой шкале и фармакологическим вмешательством. Иначе же вмешательство становилось уже хирургическим (а параллельно пациент стерилизовался или как там по-гуманному), и - вот она, новая жизнь на стройках народного хозяйства. Навсегда, без сложных эмоций и с чипом в башке. Без возможности покидания особого административного района. Или в армии на пушечно-мясных должностях. Плечом к плечу с отформатированными преступниками.
Отвлекаюсь, забыл рассказать, про пряники. По умолчанию, личностный рост подразумевал и рост личного благосостояния. Если ты был приличным гражданином и не щадил живота своего на благо родной отчизны, ты мог бесконечно повышать свой профессиональный уровень, получать все больший личный доход, брать все более выгодные кредиты, улучшать свои жилищные условия, беспрепятственно мотаться по всей стране, а в некоторых случаях, и поучаствовать в миссиях за рубежом. Мой сослуживец по армии, имея соответствующий допуск и пятую степень по английскому, несколько лет не вылезал из Америки. Слал апельсины бочками. Чистил диаспору. Была б у него седьмая степень, работал бы штирлицем. Но для этого надо было там родиться или, как минимум, закончить МГИМО. А с губернским педагогическим инязом, в качестве первого высшего, только ... русскоязычных мышей ловить. Но тоже увлекательно. Тем более в декорациях никак не сгнивающего Запада.
У тех же, кто изначально не хотел суетиться, или решил по какой-либо причине стать дауншифтером (многие из них называли себя внутренними эмигрантами), всегда была прекрасная возможность поработать на прохладном Севере. Или на горячем юге. Нет, нет, никакого принуждения! Всё достаточно просто и эффективно. В любом кадровом бюро, а это единая по стране сеть, ты вносишь свои данные (а они предварительно уже все собраны и обработаны, т.е. ты только вбиваешь свой идентификационный номер и еще кое-что), а там про тебя уже... все есть. И ты можешь это все просмотреть. Ещё могут государственные, и не только, служащие. Настолько, насколько позволяет их личный допуск. Вообще, там, помимо паспортных, в вашем понятии, данных указаны: вышеупомянутый мною текущий коэффициент КРЛ и диффиренты уровней шкалы личностного роста по позициям интеллекта, достижений и общественной лояльности в цифровом виде, отдельно позиции по формальному образованию, всем имеющимся административным и уголовным правонарушениям, индекс здоровья в привязке к возрасту и в абсолюте, уровень допуска к секретам, имеющиеся профессии, транспортные категории, ВУС, награды, общедоступный номер мобильного аппарата, почтовый адрес и еще много чего периферийного.
Так вот, компьютер считывает данные с твоего персонального чипа, дальше ты заходишь в меню, забиваешь дополнительно (или проговариваешь, если ленив и нескромен) свои пожелания о характере работы, и все. Через секунду ты уже выбираешь, кем ты можешь работать хоть завтра (естественно после глубокого профессионального тестирования), а кем после прохождения переподготовки. Выбрал, подтвердил, и только тогда подходишь к персоналу кадрового бюро. Для окончательного оформления. Красота!
Например, один мой знакомый несколько лет работал смотрителем маяка, метеорологом и еще кем-то по совместительству. Людей не на экране видел два раза в год. И, как он говорил, особо и не соскучился.
Хорошая зарплата, страховка, полное обеспечение, спецтранспорт, ненапряжные, в основном, обязанности, масса времени для созерцания и размышлений - что еще надо уставшему от суеты одинокому человеку почти в 50 лет? Тихо, сам с собою, я веду беседу.
-Неужели там автоматика не дешевле обходилась?
-Автоматика? Вы как-то наивны, для вашей профессии, даже странно. А РИТЭГи или цепочки белый медведь будет обслуживать? Однажды он 5 часов шпарил по пурге на аэросанях до места прорыва цепочки. А потом еще несколько часов нагонял этого... оленя на снегоходе. И это только один эпизод. Догадываюсь, самый безобидный. А так, конечно, у пожарных же не каждый день пожар... А тут еще реже.
Потом, правда, по здоровью он участвовать в этом проекте не смог, но зато продолжил свое затворничество на южной границе. Зампотылом на какой-то точке в океане. Тайги, естественно. И почти по специальности. В молодые годы он был предпринимателем. Сеть ларьков и павильонов, продавщицы, виски, секс...
-А женщины, дети? Он что, был закоренелый холостяк?
-Все у него погибли... Это тогда уже никого не удивляло. Он не стал проходить курс реабилитации. Недолюбливал всю эту химию. Говорил, что такую боль надо помнить. Это был его выбор. Немногие так смогли.

Глава 61. О гигиене.
-Ташкент, ты весь такой невъебенно религиозный, продуманный, аж противно. Какого ж хуя, ты зад свой моешь, а приданное тебе ружжо не чистишь? А мне похую на твои вчера, я за тобой давно наблюдаю. У тебя всё это сиськи-масиськи. Систематически. Здесь, блядь, не партизанские сборы. Подставишь своих, из-за собственного разгильдяйства, пойдешь за Чичей. К сорока девственницам. Только я заранее не поленюсь, сгоняю за наф-нафом, и тебе в простыню потрохов насыплю. Прикинь, какое я суко? Хули ты скалишься? Нахуй ты мне всрался! Иди, блядь, чисти ствол! А не дупло своё. А я раньше думал, почему вас чурками называют, теперь дошло! Ствола нет, дупло осталось!
Пополнение, блядь! Ебу я, и плачу! Все красавцы на подбор, с ними дядька Черномор! Кстати... Мореманище, ты готовил таблички "Мин нет"? А кто? А он сказал Моряк! Чо? В плечо! Мин нет - это вообще-то два слова. И пишутся они раздельно. А на половине табличек пробел практически не заметен. И народ в Сосновке не знает чему радоваться - тому, что мины сняли, или рекламе орально-генитальных услуг. Вы тогда ниже еще б позывной свой написали. Чтобы знать, к какому клоуну обращаться.
Вы все, блядь, должны понимать, что через хуй я с вами общаюсь здесь исключительно из-за ситуации, в которой мы все находимся. Хуёвенькой, заметим, ситуации. А по-другому до вас быстро не дойдет. А с теми, кто выживет, потом будем только на Вы и по имени-отчеству. Не соблаговолите ли Вы, любезный Ташкент Чимкентович, передать мне вилочку для устриц? Но до этого дожить надо. А у вас шансов маловато! А мне вы нужны живые, даже, блядь, этот ебаный Кот. Поэтому, делайте выводы!

Глава 62. Бродский.
Стихи. Слушай, Лиз!
Тили-тили! Трали-вали!
Нахрена вы приходили
И зачем баян порвали?!?
- Фу!
- Сразу фу? Ты знаешь, со стихами у меня не очень. Но тебе они всегда нравились...
-Да, конечно!
-Правда! Слушай еще, только это уже не мои:
Предпоследний этаж
раньше чувствует тьму,
чем окрестный пейзаж;
я тебя обниму
и закутаю в плащ,
потому что в окне
дождь - заведомый плач
по тебе и по мне.
- Вот это я понимаю, уже что-то...
-Что-то? Нам пора уходить.
Рассекает стекло
серебристая нить.
Навсегда истекло
наше время давно.
Переменим режим.
Дальше жить суждено
по брегетам чужим.
- Красиво. А кто это сочинил?
- Ты найдешь, кто это написал. Сама. И еще, Лиза... ты будешь моей третьей женой.
-Уморил! В гареме, что ли?
-Нет, по счету. Последней. И у нас будут дети.
Бонда надолго замолчал. Опешившая Лиза хотела для связки сказать что-нибудь смешное, но не нашлась и просто шла, смотря под ноги.
Бонда, наконец, выкарабкался из собственных переживаний, и почувствовав неловкость, изрек:
-Я тогда уже не мечтал о гареме. И вообще ни о чем больше не мечтал. Я ставил себе задачи. И решал их. В женщинах я тогда...подразочаровался. Все они оказывались проще, чем казались издали. Были и не пустышки, но... Впрочем, вру, вру, вру. Все относительно...Тогда Пустышек то почти и не было, по сути. Советское всеобщее среднее и невсеобщее высшее образования, да и общий интеллектуальный уровень в стране, подтягивали любую особь женского полу до уровня вполне себе собеседницы. Даже те, кто на курсе, казалось бы, не подавал надежд, в десятых командовали неслабыми коллективами. Путь наверх у многих конечно шел как в кино, но ведь тогда это уже воспринималось как гендерное преимущество. Ничего личного. Койка без мозгов не давала карьеры. А новые поколения приносили огромное количество тупейших пустышек и стервочек, тоже не особенно умных. Но абсолютно беспринципных. Немногочисленные умненькие барышни при ближайшем рассмотрении зияли страшными пробелами в картине жизни. Бессистемное образование и системное влияние массовой буржуазной культуры не проходило даром и для них. Иногда было страшно сокращать дистанцию. Чтоб не ужаснуться от откровений, неизбежно сыплющихся при отсутствии снятого фильтра стеснения.
-Ты сам-то понял, что только что сказал?
-Конечно. В общем, на идеал не тянул никто. На ближайшей к нему мадмуазель я женился. В первый раз. Официально. Сразу после развала Союза.
-Саша, зачем ты мне все это рассказываешь?
-А я, Лисафета, кажется, догадываюсь, почему ты вырастешь такой...лисой-лапочкой! Ты не обращай внимания, меня часто били по голове, я ж спортсмен, и поэтому у меня такой своеобразный юмор.
-Но, ты же не боксер?
-Упаси Всевышний! Не боксер и даже не сноубордист. Впрочем, у нас есть такие секретные занятия по карате, точнее по боевому самбо. Там по голове получить проще простого. Иногда ногами. Это по субботам. Только для старших. Причем не всех. Под подписку о неприменении. Нас же потом в ОКО включат. Буду, как сейчас, вечером по улицам ходить, только не с тобой, а с повязкой.
Лиза обернула красной варежкой рукав бондовой аляски и спросила: "Вот так?"
-Гораздо хуже! - засмеялся Бонда,- потому что повязка-это не варежка и не подвязка. Она пахнет не девушкой, а гулагом.... Ветер свищет. Выпь кричит. Дятел ворону стучит.

Глава 63. Кино и немцы.
- У меня телевизор стоял. На работе, значит. Работал иногда. Для фона. Помню, сериал шел про студентов, реклама, значит, на каждом щите еще была, в каждом журнале. Только посмотри. Я и посмотрел. Со своей колокольни. Думаю, гляну хоть, чем нашу молодежь, значит, так усиленно потчуют. Может опять очередная "Бригада"? Нет, там все хитрее оказалось! Куча, значит, действующих лиц, причем главные молодцы - это вечно пьющие остроумные армяне и евреи, трахающие, значит, туповатых русских студенток. Которых, кстати, играют еврейки. А, опять же, есть еще деревенский валенок с интеллектом гусеницы. Объект насмешек. Спортсмен. Русский. Актер, его играющий, угадай кто? Еврей. Есть умница-еврейка, которая играет... еврейку. Это как вообще? Там и других закладок была масса! Как это понимать-то! Да это просто, значит, подрывная деятельность. И почти везде так.
- Возможно, - согласился Бонда, - я телевизор почти не смотрел. Некогда было, да и ... чего я там не видел? Чьи-то позывы? Так, иногда, зверюшек гляну или РБК.
- Да я тоже, знаешь ли, не телезритель. Только когда такое...от мультфильмов, до новостей...взвоешь ведь. Это ж какой-то ИзраильТВ. Ни одного ведущего славянской наружности!
- Ходырев, да ты какой-то антисемит, как я погляжу, - ухмыльнулся Бонда, - только непоследовательный. Чего ж ты тогда при Марке-то... так прогибаешься? Да и с Наглером у тебя... вроде как все нормально?
- Игорь - немец, просто поверь мне, уж я-то это знаю,- уверенно сказал Ходырев, - а Марк, что Марк? Он же наш...
- Ага, - подумал Бонда, - наш, скорее это ты - их!
- Благодаря Марку тебя оставили здесь, - продолжил Ходырев, - ну, и благодаря мне конечно, так как именно я, значит, его в этом и убедил. Хоть ты и ведешь себя... отвратительно.
- Спасибо, вот радости-то, - усмехнулся Бонда, - а то мог бы в городе жить... значит, как человек!
Сам при этом подумал: "Сказать или не сказать, что все он знает, что, где и благодаря кому?". Подумал. И промолчал.
- Здесь тебе безопаснее, чем в городе, - заметил Ходырев, - и ты это знаешь!
- Не всегда, - уточнил Бонда, и добавил, - и, надеюсь, что не навсегда.

Глава 64. Оздоровление.
Для эмигрантов в Россию ввели десятимесячные учебно-трудовые курсы. Русский язык, история, культура, действующее законодательство, особенности менталитета и пр. Плюс параллельное обучение (или переобучение) на одну из трех с лишним тысяч низовых рабочих специальностей. На любой вкус. От штукатура до парикмахера. От кассира до бармена. От медсестры до осеменителя КРС. Но! Строго с учетом первоначального владения языком, здоровья, профотбора и, уже после всего этого, как говорится, учитываются пожелания собственно самих радиослушателей. Опять же учитывается Коэффициент Развития Личности. Про это потом расскажу, ох уж этот коэффициент! Ваши коллеги любили иногда его поднимать, для особо равных. Оттуда. С особыми заслугами. Потом на местах сталкивались...с несоответствием занимаемой должности. Но, не об этом.
Хочу просто сказать, что, несмотря на некоторые издержки, вся процедура была продумана знающими людьми. И работала, и эффект был хороший.
А что? Почти год в других условиях сдвигает сознание и обогащает личность. Заставляет задуматься, что-то переоценить. Моя б воля, я бы и для аборигенов ввел нечто подобное, типа нынешних партизанских сборов. Только не в стиле милитари. Чтобы не отрывались от корней. И ценили то, что достигли.
По окончании, при условии сдачи тестов, гарантировалось трудоустройство на один год. По-прежнему, желающим предоставлялось социальное общежитие. Азиаты кстати пользовались активно. А европейцы, как правило, сразу покупали собственное жилье, они в большинстве своем приезжали с серьезными деньгами, частично впрочем, замороженными на год. Разрешалось тратить только на скромные дом-квартиру-средство передвижения. В рамках приобщения к большинству. Потом, конечно, уже появлялись возможности...
Деньги - вообще в моем понимании, дополнительная степень свободы. Так сказать, увеличенная, пропорционально количеству дензнаков, длина поводка. Возможность дотянуться до более вкусных листочков и до большего количества самочек. И до чужих или безхозных мисок. Возможность убежать от агрессивных соплеменников, обладающих более короткой цепью. И иметь дополнительное время, пока тебя издалека будут за твой ремешок подтягивать.
А в молодости я считал деньги только ресурсом. Как топливо. Ну, например, бензин. Мало его у тебя - ездишь только на дачу и по округе. Много - можешь поехать на море. Причем не один. И не раз в жизни. Нет горючки - сиди на попе ровно и ищи, как ее достать. Ходи пешком.
-Помимо бензина, Александр, надо еще иметь автомобиль. И права.
-Во-во! Я добавлю, и дороги. И определенный уровень здоровья, чтобы выезжать на дороги общего пользования. И навыки. И топор под сиденьем. Но тогда я этого не понимал.
Отвлекся, в-общем, через год, при отсутствии проблем, эмигрант считался условно ассимилированным и получал почти все права гражданина. Кроме права выбирать-голосовать и быть избранным, иметь более 49% акций созданного им же или иного предприятия, ну и еще чего-то не самого существенного для безбедной честной жизни. Гетто и прочие компактные поселения по национальному признаку преследовались и разгонялись. Никаких чайнатаунов. Преподавание и все делопроизводство велись только на великом и могучем. Национальные языки преподавались факультативно, но зачастую родители предпочитали изучение их перегруженными занятиями детьми китайского, а не татарского или немецкого. Тем более, что хорошие синхронные переводчики стали стоить копейки. Детишки забавлялись -выберут режим синхрона с русского на русский (потом эту опцию повсюду убрали), поставят голос взрослого мужика и разыгрывают друг друга или пугают окружающих. А то, бывает, болтают друг с другом на каком-нибудь корейском, а ты, пока не подключишь свою балалайку, и не поймешь, о чем.
Несмотря на декларируемую повсеместно заботу о народах, населяющих необъятную, коммерционализация коснулась всех отношений. И, прежде всего, личных. Быть отсталым стало как-то неприлично. Престиж образования вырос неимоверно. Ленивые умники становились миллионерами на почве рационализации и изобретательства во всех сферах общественной жизни. Придумал хитрые стельки - ты в шоколаде. Нашел способ сократить издержки в разведении ракообразных - тебе процент с дополнительно полученной прибыли по всей стране.
А ленивые балбесы оставались лузерами, составить которым пару по жизни считалось верхом глупости. Выбиться в люди им было почти невозможно. Говорили, что после 25, при отсутствии положительной динамики личностного роста, их вроде как негласно лишали возможности иметь детей. В обмен на продуктовые талоны. Но трудиться они все равно были обязаны, тунеядство вновь стало уголовно наказуемым. Работали они, как правило, в мобильной торговле. Курьерами, логистиками, упаковщиками. Однажды мы с ребятами заказали пироги и напитки. Заказ привез мужик, который до этого пятнадцать лет проработал охранником, два через два терзая мобильник. А в войну, весь такой камуфлированный, распределял гуманитарку.
-Фашизм какой-то! Евгеника!.
-Э-э! Вот тут, пожалуйста, герр майор, поосторожнее. Я готов поспорить. Подмена понятий. У нас уже было такое, что одни фашисты с другими фашистами воевали. В конце десятых. Друг друга фашистами клеймили, чтобы противник погрязнее выглядел, приелось слово в итоге.... Потеряло сакральный смысл.
Подмена понятий, это ведь, если вдуматься, элемент информационной войны. Знаешь кто такой Бетховен?
-Композитор. Или очередной позывной?
-Нет, для детей уже через несколько лет Бетховен - это будет сенбернар, из одноименного фильма. А Микеланджело, Рафаэль и еще кто-то - черепашки ниндзя. Я еще тогда возмущался, сняли мультик про червяка, летающего на листике, назвали его "Гагарин". И это только начало.
Прежние поколения еще помнят, что на самом деле чем является. Или кто - кем... являлся. А молодежь уже и не подозревает. У них своя система понятий.
В конце десятых компьютерная информация стала придатком личной памяти. Не надо ничего запоминать. Задай вопрос компьютеру, а его поисковая система все тебе расскажет. В той версии, которая на данный момент необходима хозяевам этой системы.
- Но это как-то сложно. По множеству сиюминутно возникающих вопросов ходить в ИВЦ? Как-то... Проще в библиотеку, как сейчас.
- В библиотеку, блядь! В прачечную! У каждого с собой. ИВЦ. На кармане. У любого карапуза, у любого желающего. У большинства. Вход в глобальную сеть. Доступ... к любой информации. Только спроси. Тебе ответят. Если все принимать на веру, как большинство, то можно довольствоваться первым же выданным ответом. Невзирая на плюрализм, про который ты пока не слышал. Школьники в ушах горошины на экзамен носили. "Операцию Ы" смотрел? Та же тема. Только подсказывать можно хоть из-за океана.
Ладно, хотите вообще потустороннюю вещь расскажу? Соглашайтесь, только это лучше не записывать, а то Вас точно по макушке не погладят. Сейчас же вроде как уже начали писать про летающие тарелки, похищения людей зелеными человечками и всё такое? Ну, короче, вскоре это будет на каждом углу. Чтиво для подростков и маргиналов.
Не про то речь. Нормальные люди всегда считали это бредом, высосанным из пальца журналистами жёлтых изданий. Так-то оно так. Тема-то щедрая - плети, не хочу, кто проверит?
Так, да и не совсем так. Были основания. Просто тогда еще не было беспилотников. И перегрузки на экспериментальных летательных аппаратах компенсировал специальный зеленоватый обтягивающий костюм плавно переходящий в огромный шлем. Издали пилоты и выглядели тщедушными гуманоидами с огромной головой с блестящими раскосыми немигающими глазами. Несмотря на преимущественно ночные полеты, аварийные посадки были нередкими, и не всегда удавалось скрыть оные от населения.
От непосредственного контакта помогали врожденный страх перед необъяснимым и, в некоторых случаях, химические препараты для временной амнезии особо невезучих.
Американцы к тому же отличались повышенной половой возбудимостью (издержки специфических перегрузок и применяемой фармацевтики) и своеобразным чувством юмора. Иногда уже специально приземлялись и затаскивали отключившихся свидетельниц к себе на борт "для опытов".
Некоторые женщины потом заканчивали дуркой, некоторые рожали. Наши же "пришельцы" отличались менее гламурными костюмами, более брутальной техникой и тем, что изредка тырили скот... для шашлыков на базе. Повернутые на всем этом уфологи даже относительно неплохо систематизировали, кто есть кто по типу аппаратов и внешнему виду. Соответственно спецслужбам заинтересованных стран пришлось накидывать дезы. Набросали мощно и грамотно, и с некоторых пор разговоры про НЛО стали уделом людей недалеких.
-И что потом?
А потом алиены пропали. Потому что появились дроны - и в воздухе, и под водой. Уже без субъективных ограничений по перегрузкам. Фактически дистанционно управляемые роботы. Всех размеров - на системах жизнеобеспечения можно было значительно экономить полезное пространство. Боевые, разведывательные. С гиперзвуковыми скоростями, с возможностью работы на любых глубинах, при любом давлении. С экипажами из бывших геймеров, часто победителей разных хитрых чемпионатов.
Да и на суше, правда гораздо реже, могла оказаться какая-нибудь тележка, типа багги с пулеметом или огнеметом вместо водителя и пассажира. Гусеничный эвакуатор, так тот вообще не выше письменного стола. И немногим его пошире. Хотя у него два манипулятора.
Были еще шары, та еще дрянь. Те, правда, одноразовые, но тоже из-под оператора могли двигаться. Хотя чаще на автопилоте. Получили сигнал с маячка, прикрепленного к танку, скажем, и все. Стая медленно покатилась. Когда-нибудь они его догонят. Будет на полпути препятствие, может сработать алгоритм его уничтожения, если так заложено. Один шар взорвется, другие дальше покатятся. Их издали не видно - полметра в диаметре. Так что сейчас по вооружениям еще хорошее время, более предсказуемое и честное что ли. А потом все: все средства стали хороши. Вплоть до геноцида.
-Это как?
По-разному. Например, все дети конкретной национальности рождаются бесплодными.

Глава 65. Вика.
-Ты куда пропадал? Я уже соскучилась.
-За две недели? Да здесь я был, просто занят очень. Но ты-то время не теряла? Попрактиковалась?
-Конечно! Я же прости господи, да? А ты лучше всех? А если не шутить, то ... соскучилась. Причем повсеместно. И это, слушай, я...бриться больше не буду.
-С чего это еще?
-С того. Это все-таки извращение. Я ж не девочка.
-Извращение? Ты не девочка? Ты мальчик? Самой-то разве не приятней?
-Да... Но... Это как-то...ненормально. И поддерживать все это в форме самой ... тяжело.
-А чего ж ты косметикой пользуешься?
-Это другое. Это на виду.
-А это не на виду. Ладно, я. Ладно, твои ...промолчу. Но на пляж, в бассейн-то, в конце концов?
-Ты дурак? На меня в бассейне в душевой вылупились так, как будто у меня там мандовошки завелись, что я все посбривала. Наврала, что подогнали новый импортный купальник. Эластик, я, кстати, видела в Болгарии. Мол, порвался, пока мерила. Поэтому в старом.
-А ты керосином их! Не пробовала? Это, говорят, помогает.
-Идиот! У Вас у всех шутки казарменные!
-Конечно, мы ж грубые солдафоны. Курсанты и гусары. А ты у нас гимназистка румяная... От токая чуть пьяная. От такая от Токая.
-Ты английский не сдашь. Ты и по-русски-то... как с Урала. Ха-ха-ха!
-Да! Я, в отличие от Вас, мадмуазель, не полиглот! Какое смешное слово. И горжусь этим! Кстати... Вика! А Вика? А твоя мама знает, чем ты тут занимаешься?
-А твоя?
-Подозреваю, что догадывается, я, похоже,... в папу. Кстати, слушай, Дерницкая, а у тебя ... случайно... папа... не юрист?
-Нет, дядя - юрисконсульт. И все.
-Дядя по отцу?
-Ну да.... А как ты догадался? Он вообще на Украине живет. В Евпатории.
-Просто подумал. Фигура у тебя такая, юридическая. Должны быть, значит, корни...
-Не поняла! Что тебе не нравится?
-Мне-то нравится. Тем более ясно, в кого ты такая... вредная. И предпочитаешь... подмять под себя. Сверху тебе естественнее что ли? Я просто уже и не понимаю ты меня, или я тебя?
-Ты же сам говорил, что в постели все равны.
-Да я согласен... Но ты ж явно... предпочитаешь...Впрочем, ты старше - тебе можно.
-Вот гад! Хам трамвайный.
-Вика, прекращай. Ну, хамлю, но это ж... правда. Во всех почти смыслах. Но! С другой стороны, на сегодняшний момент... Я вот тебя как бы... намного старше...
-Чего ты мелешь, тебе максимум лет двадцать! Юноша!
-Старше, Вика, старше. Просто на мне испытывали таблетки для омоложения. Я единственный из всех выжил. Спецзаказ для Политбюро. А то они мрут, а опыт теряется. Как там? Если бы молодость знала, если бы старость могла! Думаешь, почему я такой умный?
-Ты? Умный? Весьма спорно. И язык ты... практически не знаешь! Я думаю, ты с родителями жил там. Недолго. Поднахватался... А наглости, кхе-кхе ...это да...не занимать. Мне б такие спецкурсы!
-Тебе что, генов мало? И вообще, курсант Дерницкая, Вы собираетесь по жизни двигаться, или через десять лет будете с полосатыми сумками за трусами летать?
-Я иногда не понимаю твой дебильный юмор, но это еще не значит, что ты... умный. Где здесь смешно? В наборе абсурдных фраз? Летели два крокодила: один зеленый, другой налево? Это еще хоть условно смешно. Но то, что ты иногда говоришь... дает какой-то смысл, настроение, но фраза семантически построена неправильно. Я ж немного филолог. Так не шутят. Ты же понимаешь. У тебя иногда отлично получается. Но не сейчас.
-У тебя тоже иногда отлично получается. Особенно сверху!
-Ну вот! Уже что-то. Ха-ха-ха. Прямо Жванецкий. Ты зачем телефон выдернул, мне позвонить должны.
-Жванецкий. Портфель зеленкой оболью, и в путь. Завтра тебе будут и три, и большие. А теперь дуру выключи, я серьезно...Ты можешь мне помочь? Есть одно деликатное... личное дело... Некого мне больше попросить. Ты тем более не местная. И... она тоже. Пересечься тяжеловато будет.
-Личное? Не поняла? Ты ж вроде ненадолго здесь? У тебя тут... пассия что ли?
-Вопросом на вопрос не отвечают. Тем более четырьмя на один. Это тебя идентифицирует, шифроваться сложнее будет... Ничего сложного. Скажешь одной маленькой девочке, что ты моя сестра, и что я- странный, потому что ...
-И сколько маленькой девочке лет?
-Четырнадцать. Около. Она там нафантазировала всякого, а я...ну, понимаешь, сам себе не принадлежу, и вообще. Но! Она не должна подумать, что я... того, в смысле ку-ку. Или, что у меня кто-то есть, и я сволочь. Она не должна разочароваться во мне. Это важно.
-Она в тебя влюбилась что ли?
-Я влюбился. Она пока нет. Но...так надо... Не время еще... нам встречаться. По-взрослому. Подрастет, тогда. И расставаться плохо, тоже нельзя. Надо, чтоб она поняла. Что если я себя как-то не так веду, то это просто дурь у меня в голове, а сам я хороший.
-И как ты это себе представляешь? Этот типчик, который вокруг тебя крутится, мой брат, он идиот и бабник, но ты жди его, он перебесится и одумается?
-Ну, скажешь, что я правильный такой. Комсомолец. Но глупый еще. И обязательно скажешь, что она мне очень нравится, что я только о ней думаю. Но, мол, никогда он тебе в этом не признается и так далее. Надо оставить жирный шанс. Не хочу я ее терять. Дорога она мне. Просто я ... пока еще не всегда... это способен понять. Надо это сделать. Я не останусь в долгу. Ты это поймешь потом. Просто послушай меня. И сделай, как я прошу.
-Еще раз, поподробнее с этого места.
-А это не надо... конспектировать. Это не для отчета. Что ты так смотришь? Я ж понимаю, что ты наверняка обязана отчитываться. Но, ты ж филолог, слов знаешь много. Можно ведь по-разному тексты писать. В различных, точнее, жанрах. Так вот, я тебе расскажу сказку, лично для тебя. Даже не сказку, а байку. А зачем в отчете разный ворд дрек? А ты ее запомнишь. Просто запомнишь. Понимание придет позднее, и тогда ты сможешь сделать правильный выбор.
-Как загадочно... И глупо! Я ведь не школьница. Может не надо? Я и так тебе благодарна, можешь не извращаться, я помогу, мне несложно.
-Да по барабану, что ты там себе думаешь. Это мне нужно... А как ты поступишь, мне неведомо. Но, насколько я понимаю, ты, вроде как, молодчина. Способная. И ещё... Просто запомни. Понимаешь, я завтра могу тебя встретить и... не узнать.
-В смысле? Виду не подашь? Так это нормально. Или что?
-Или что. Память. Представь просто, что мне дадут таблетку, и я тебя забуду. Насовсем. Специально. Даже пытать будут, а я не смогу тебя вспомнить. Нет воспоминаний. Спецтаблетка. Для провалившихся нелегалов. Чтобы яд не жрать.
-Не поняла, а в чем смысл ее тут принимать? Шутишь опять?
-Я же объяснял, на мне опыты ставят. Технология ж не отработана. Для омоложения я уже принял - работает, как видишь.
-Вижу. Можно потрогать?
-Нужно, но продолжай слушать. Просто представь, что я теперь буду другие... вещества пробовать. Интересно ж. Над всеми анекдотами можно заново поржать. Э-э, ты там поаккуратней, пожалуйста, оторвешь - новый не вырастет! Могу многое забыть. Короче, стать как Будулай. Так понятней?
-Хватит сочинять. Не очень смешно. Честно. Не хочешь - не говори. Давай лучше про свою зазнобу. Черт, я даже ей немного завидую!
- Да ладно! Неужели? Я тебе тоже не верю. Получила? Обидно? Во-о-т, взрослые ж люди. Да, да, вот так нормально. Продолжай. В-общем...Просто, я не знаю, что тут еще можно придумать.
-Я подумаю. Я, если ты сможешь себе представить, тоже когда-то была ... наивной девочкой. Лет до двадцати.
-А я думал, ты сразу в бюстгальтере родилась. Мэйд ин поллена.
-Это не польский.
-Да мне пофиг. Главное не такой страшный, как тот раз. У меня, между прочим, тоже лифчик польский был. Трофейный. Красивый, но неудобный. Пластины хрен заменишь.
-Снова юмор пошел, да? Подружка очередная забыла? Или спер...трофей?
-Не, это я совсем про другое. Игра слов.
-А. Ясно. Две таблетки назад ты типа был женщиной? Память возвращается? Белье вспоминаешь ... неудобное?
-Какой женщиной!?! Фу-фу-фу! Не дождетесь! Женщины живут долго, не разве ж это жизнь? Не я сказал. Переворачивайся!
-Еще бы! Один идиот сказал, остальные повторяют. Не буду. Мне и так хорошо.
-Ладно, Вика, все это лирика. Давай ближе к теме нашего разговора. Все, о чем я прошу, надо будет сделать на следующей неделе. В конце. Потом она уедет домой.

Глава 66. О собаках.
Я в детстве всегда был Чапай. Ходил с палкой на плече, гордился, - Чапай же всегда впереди, на лихом коне. Кстати, я потом даже усы носил. Лет двадцать. Хотя они больше белогвардейские были, но ведь и флаги поменялись. А Чапа... В нашей пятиэтажке жила здоровая псина. Нагадит за нашей беседкой - сразу видно, чья работа. Порода типа алабая. Свирепая на вид, но по слухам вроде как добрая. Проверять только не хотелось - там что хозяин, что собака - взгляд как у ящера. Зато кличка... как у болонки - Чапа. А я тоже... комплекцией не маленький был, и также мячик погонять любил. Снизу орут: "Чапай, выходи!". И тут же: "Чапа, Чапа, ко мне, сука!". Вот так... как-то наложилось, подсократилось, я и привык. Не обидно - Чапа была собака солидная, не пустобрех, все по делу. И здесь я... тоже записался Чапой. А то был бы каким-нибудь Змеем, и не сразу врубишься, что это ты.
-Тяв-тяв, -сказал тут же Лысый,-тяв-тяв-тяв!
-Вау-у-у, -заскулил Чечен.
-Фу! Тубо, - крикнул Бонда, - заткнулись... кобели! Главное, чтоб мы не сдохли как собаки. Все мы тут... не Чапаевы. Героизировать нас никто не будет, это уже понятно. Не те нынче Фурмановы.

Глава 67. Прощание.
- Э, брателло, ты, я смотрю, борзый стал, не здороваешься, нос воротишь! Крутой чувак, да? - с напором продолжал наезжать парень.
- Да не помню я ни хрена, - искренне взмолился Бонда, - чего те вообще надо от меня? Давай завтра расскажешь, некогда сейчас.
- Ты по ходу не догоняешь, некогда ему. Занятой, да?
- Слышь, - Бонда поискал слово, - мущщина, ты граблями перед лицом не маши. Попутал ты меня с кем-то. Давай на завтра забьемся, расскажешь о своих проблемах.
- Проблемах!?! У тебя сейчас проблема начнется, Земля - она круглая, не борзей, а то...
-А то что? - перебил его разозлившийся Бонда, - чем ты меня собрался удивлять, чучело?
-Да я тебя порежу, щегла, - сказало чучело запросто и тихо сунуло руку в карман.
Тут уже Бонда не смог сдержаться, на нервяке сработал рефлекс. Он плюнул утырку в глаза и тут же пробил ногой в пах. Захватил ладонями, показавшийся из-под слетевшей под ноги шапки, затылок и добавил коленом снизу. И еще, и еще, и еще...
Оттащил за мохнатый капюшон в тень между железными гаражами неподалеку. Пошарил в карманах. Паспорта не было. Ничего не было. Год то какой? Кто ж ты, урод? - пробормотал Бонда, добираясь до правой руки, так и оставшейся в аляске. Тело невнятно замычало. Татуированная солнышком кисть сжимала зажигалку, больше в кармане ничего не было.
-Блядь! Блядь! Блядь! - Бонда сильно зажмурился и резко выдохнул, - чего делать-то, кто это вообще?
Он осмотрелся и, взяв недавнего оппонента за правую руку и правую ногу, закинул его на плечи. Дотащил до входа в подвал пятиэтажки. Вроде никого. Спустился, чуть не упав, снял ремень, связал руки за трубой повыше кистей, ботинки шнурками друг к другу.
-Скотина, как ты не вовремя нарисовался! - Бонда аж заскулил от досады, - Лиза уже в поезде. Все. Не успел.
Он выбежал на улицу. Такси, конечно же, не было. Их тут за километр никогда не было. Редкие частники шарахались в сторону. Бонда посмотрел на часы - все, дергаться бесполезно. Он сел на заснеженную скамейку, обхватил голову.
-Лиза, Лиза... Все, теперь уже... похоже, навсегда. Надо было не витийствовать по кабинетам, не в школе сидеть, не бегать за этим, как его сейчас, ... Штейном, а быть с ней. Второе легкое дыхание...
Нет, нельзя. Все ты сделал правильно. Был шанс, была возможность, ты их использовал. Вошел в реку дважды. Ты просто и не смог бы... ничего изменить. И сейчас должен был опоздать. Даже обязан. Поэтому так и шло: то вдруг выясняется, что уже наступило сегодня, потом автобус, тут еще этот... урка. Кто такой, вообще не помню его. Вылез как черт из табакерки. Сколько ему, лет тридцать? Меньше? Сложно определиться с границей возраста, если ты ушел от нее далеко вперед. Надо проверить, да сдать его этому... Сергею, пусть сам репу чешет, кто на их инсайдера покушается. Хотя какое там покушение, зажигалкой? Ухо хотел прижечь? Не смешно даже. А получил жестко, по-полной, с плевком еще и унизительно. Такое не прощают. И как я до таких лет умудрился дожить... с такими-то знакомыми?
Он спустился в подвал. Никого не было. Ремень валялся в пыли. Бонда всмотрелся в темноту, медленно присел, затылок вдруг резко обожгло, и он потерял сознание.

Глава 68. Работа.
Я ездил на переговоры. В-основном. Это мне было ближе и ... приятней что ли. Вообще, есть у меня такая черта - я уважаю разруливать ситуации. Вникнуть в обстоятельства, сформулировать проблему и найти оптимальное решение. Это моё. Видимо, сказывается инженерное мышление. И образование. Вот и ездил. Решал на месте. Иногда изящно, иногда...как вышло. Уговаривал. Угрожал. Соблазнял. Вербовал по трем позициям. По ситуации. У меня были исполнители. Группа.
-Три позиции вербовки, это как?
-Первая - заронить сомнения в верности выбранного... пациентом пути. Сюда же - зародить интерес, сочувствие и/или уважение к идеологии его теперешних врагов.
Вторая- стать нашим пассивным помощником.
Третья - соответственно помощником активным.
-Поясните разницу между вторым и третьим.
-Пожалуйста, пример из 90-х. Это, когда я приходил по надуманному поводу к человечку в налоговую инспекцию, типа проконсультироваться, и между трепом про погоду и природу спрашивал как там наши дела. И получал полупрозрачный ответ про то, куда дует ветер. Это вторая позиция.
А при третьей мне звонила инспектор и сообщала о завтрашней проверке. Правда, тогда я с ней периодически спал.
Я не думаю, что вас удивил. Человеческая натура не особо изменилась за последние лет двести. Меняются декорации, а люди такие же. Я давно перестал делить их на плохих и хороших. Зачастую все зависит от обстоятельств. Будь ты хоть трижды герой, но попав в умелые руки, ты сдашь любые государственные и не только тайны. Физически невозможно выдержать. Еще и гипотез и предположений настроишь по любому спрашиваемому поводу. Поэтому, надо стремиться не попадать... в вышеуказанные обстоятельства. А попавши, молиться, чтоб ты попал к опытному... оператору. Который достоверно узнает у тебя все и убедится, что ты не только все рассказал, но еще при этом ничего не нафантазировал. Узнает без необходимости серьезного членовредительства и вынужденного затем сожжения мостов. И это закон не только в полевых условиях, но и в так называемое мирное время. Я, в молодости бывало, на вызовы в УВД без анальгина не ходил. Потому, что по горячке, могут сильно избить, до того, как убедятся... в твоей непричастности. И всех, кого мог успеть, старался загодя задействовать. А ведь это были, по сути, вегетарианские времена.
Во время войны для того, чтобы ты заговорил, перед тобой забивали "барана". Того, кто уже не нужен, или просто неудачно подвернувшегося мирняка. Иногда из своих. Горло ему никто не резал, во всяком случае, при жизни. Водили кусок пластиковой трубки в зад, через нее кусок егозы. Удаляли по очереди. Сначала трубку.
Отрезанный член в собственный же рот, пузырящиеся кишки распинывались на несколько метров. И все это снималось на несколько камер. Все это могло быть выложено в сеть, послано родственникам, любимым. Только ради, того, чтоб это не произошло, ты готов был сразу все выложить...или спровоцировать их на быструю смерть.
А для активного твоего сотрудничества брались заложники из близких. Из тех, кто дорог. Им грозили все эти радости. Если ты, допустим, не внедришься. Или у тебя не получится. Потому и отказывались от родственников, разводились, уничтожали документы, меняли имена на клички. Иногда помогало. А что в тридцатые было не так? Я только тогда понял тех людей, добровольно открещивающихся от "врагов народа". Чтобы уцелеть. А, главное, понял, что врагам народа это было даже нужнее.

Глава 69. Про кота.
-Послушайте, мои неприятные собеседники, вы, похоже, грубо говоря, не догоняете! Я ведь не раздражен, я, если угодно, в бешенстве! Вы что, не понимаете, что все в любой момент может закончиться?! У нас с вами нет времени проводить эксперименты, а у меня лично нет желания в них участвовать. Или у вас тут масса таких как я ... кроликов? Один подохнет - другой есть?
Вы не заметили - вокруг отнюдь не пустыня. У меня, парня молодого, здесь родители, друзья-приятели, девушки всякие, тренировки...Что вы порешаете? Предметная олимпиада? Да какая ему еще нахрен олимпиада! Не помню я никаких олимпиад, в которых бы в детстве участвовал. Тем более в Москве. Сын, тот да... Но это уже другое время было...будет.
Ну ладно, не о том мы... Я, конечно, не знаю, не уверен, но похоже не стоит меня перевозить отсюда. Как вы уже поняли, это дает одни лишь минусы.
Вы вывозите отсюда меня, а привозите в Москву... ничего не понимающего пацана. То есть территориально мы можем гарантированно, относительно гарантированно, общаться только здесь. Не знаю почему. Догадываюсь, но не уверен. Как вы помните, я однажды уже попал... впросак. Благодаря чему и сижу тут с Вами, время жгу. Свое, заметьте, время. У вас-то его ... у вас оно есть. Хоть и не в коня корм. Постойте-ка, а ведь месяц назад вы, получается, уже попытались?... Втёмную. Так, господа-товарищи? Это мы козьими тропами в аэропорт, получается, поехали, когда меня снова вырубило?
Теперь ясно. Короче, если подобное повторится, я прекращаю все это. И нихрена вы мне не сделаете. Уж я-то это точно знаю! А вот что будет с вами двоими - понятия не имею.
А что вы мне про свое место говорите! Это еще вопрос, что вы ничего не решаете на своём конкретно месте... Большой вопрос. А не думали, что, может быть, у вас дхарма такая - достучаться до того, кто решает? И чтоб он вас выслушал. И принял меры. Заложил основы.
Впрочем, ничего не изменится. Я просто уверен. Просто кто-то сорвет инсайдерский куш, заняв место другого, не оказавшегося в нужное время в нужном месте. Может быть, боком ему этот куш выйдет, скорее всего, даже.
Ведь кому какая, в сущности, разница - какая была кличка у кота господина Шредингера?

Глава 70. Серьги.
-Ты знаешь, мне приснился сон. Будто бы мы вместе, через много лет. Взрослые. И я говорю тебе: оставайся и жди меня здесь. Я вернусь.
-И я послушалась?!
-Да,- горячо продолжал Бонда, не обращая внимания на издевку, - ты осталась. Ты мне верила. Время было такое, сложное. А не надо было меня слушать! Надо было уходить, бежать оттуда сломя голову!
- Но, ты же вернулся?
-Да, я вернулся. Несколько позднее, но вернулся.
-И я тебя дождалась,- скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала Лиза.
-Да...но правильным было уйти вместе и... возвращаться вместе. Я тогда привез тебе сережки. Старинные, золото, чернь, змеевик. Красивые. Большие.
-Я б не стала такие носить.
-Ты не стала, Лиза.
-Плохой сон.
-Очень плохой.
Бонда вспомнил, как, угрожая стволом, заставил вскрыть ящик, и, закрыв глаза, аккуратно положил небольшой сверток внутрь. Он помнил, что почти сразу затрясся и упал на пол, Игорь, наступив коленом на грудь, вливал ему в горло водку прямо из бутылки. Кто-то держал за руки и за ноги.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой

Глава 71. Абзаково.
Мы познакомились случайно. Зима 2000 года. Башкортостан. Бывшая Башкирия. Горнолыжный центр. Недавно его посещал новый президент. Я промахнулся на один день, а так мог бы пожать ему руку на подъемнике. Мне рассказали об этом те, кто катался вчера. Охраны было немного, все в одинаковых с главным комбинезонах. На время президентского спуска подъемник останавливали и закрывали трешку, самую интересную и широкую, хотя и не самую крутую, третью трассу. Ненадолго. У подъемника он отвечал на вопросы и пожимал руки. Очень демократично. Да и катался он вполне сносно, как признавали видевшие его на склоне мои знакомые спортсмены, а для президента так и вообще прилично. Мы тогда очень верили в него. Связывали надежды на лучшую жизнь. И действительно жить стало легче. Значительно легче. И спокойнее. До 2008 года вообще казалось, что "завтра будет лучше, чем вчера", причем навсегда. А тогда я лично гордился, что сам-то "изучал дзюдо и до". Причем задолго "до". И это давало мне, как казалось, дополнительное понимание поступков нового президента, его "гибкий путь" в политике. Впрочем и на горные лыжи я встал за несколько лет до того как впервые услышал его фамилию.
Выходной. Стоит легкий морозец, градусов 17. Снег искрится на солнце и особенным образом скрипит под лыжами. Под шлем пришлось натянуть толстую черную балаклаву, защищающую лицо. Тогда это был просто спортивный подшлемник, по-моему, даже у ОМОНа их еще не было. Я поднимаюсь на гору на бугеле-тарелочке, алюминиевая труба зажата между ног и через пружинный переходник прикреплена к тросу. Пластмассовая тарелочка, упертая в зад, энергично тянет в гору. Наверное, одновременно с подъемом идет массаж простаты. Солнце настолько яркое, а ветер злой, что очки не снимаешь вообще, хотя обычно на подъемнике я их предпочитаю перемещать на лобовую часть шлема. Из алюминиевых динамиков на стальных опорах гремит оркестр Поля Мариа и прочий неназойливый романтик колекшн. Кстати, через десяток лет из тех же репродукторов стала звучать такая отвратная современная "музыка" (контингент в радиорубке явно помолодел), что многие катающиеся перешли на персональные наушники.
А тогда, поднимаясь все выше и выше и крутя головой по сторонам, я разглядывал огромные валуны под снегом и веселый солнечный березняк, рассекающий трассы и подъемники. Я вдруг ощутил себя таким счастливым... Мне было всего тридцать с небольшим. Казалось, что все плохое уже закончилось, а ведь вся жизнь еще впереди. И там, после тридцати меня ждут невероятные приключения и чудесные открытия.
Где-то я оказался прав. Именно в тот день я познакомился с Лизой.
Точнее, это она со мной познакомилась.

Глава 72. О возрасте.
-Так сколько же тогда Вам лет?
-Шестнадцать, вроде, у меня ж докУмент имеется, - ухмыльнулся Бонда.
-А все же?
-Скажем так - сильно за пятьдесят...или очень сильно за тридцать, как говорят про женщин. Все ж относительно.
В школе мы дискотеки 25+5 игнорировали по понятным причинам. Я в свои двадцать лет считал, что тридцатник - это какой-то совсем уж серьезный возраст, а вечера "Для тех, кому за 30" у нас тогда слыли пенсионерскими.
В тридцать пять я не представлял себе жизни на пятом десятке и не был уверен, занимаются ли в этом возрасте сексом. Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе...Науке это неизвестно. Так, кажется?...
А в пятьдесят с небольшим я реально считал себя еще молодым. Ну, скажем так, вполне еще ого-го. Я в меру сил и здоровья вел активный образ жизни. Во всех смыслах. Я уже тогда понял, что движение - это жизнь. С тридцати лет научился жить относительно нормально, имея букет хронических заболеваний.
Бонда усмехнулся, вздохнул и достал очередную сигарету из пачки "Амбасады".
- Главное, майор, дотянуть до пятидесятого года. Тогда придумают волшебные таблетки. Упрощенно говоря, съел одну - выросла новая печень, съел другую - поджелудочная. Шутка. Придумали все это конечно раньше, только вот относительно доступным и безопасным это стало только тогда. А вот с зубами по-прежнему засада - очень дорого и ненадолго. Ну, я-то всегда подозревал, что это стоматологи - это мафия, они никогда никакие технологии к себе не допустят. Это ж многовековой бизнес!
Бонда прикурил, затянулся, понюхал тяжелую зажигалку и положил ее на подоконник.
-Все станет по-другому. Даже зажигалки станут одноразовыми. На двадцатипятилетии выпуска из школы у нас было несколько одноклассников и одноклассниц, имевших младших детей в возрасте собственных внуков. И даже младше. Нам тогда уже перестал казаться маразмом брак 90-х - сорокачетырехлетней Аллы и двадцатишестилетнего Филипа. У нас, к тому времени, были уже свои примеры из ближнего круга общения. Не то, что бы это стало нормой, но... уже не удивляло. И я знавал людей, сделавших себе детей на седьмом десятке.
А вообще-то, как говорят китайцы, тебе столько лет, на сколько ты себя чувствуешь! Так что мне пятнадцать!
- А разве говорят не "насколько ты выглядишь"?
-Это про женщин. И то не про всех, а про тех, кто сам в это верит. Впрочем, как Вы точно подметили, я ведь выгляжу на пятнадцать!
- Александр, а Вы не задумывались, для чего Вы здесь? Вы же никому, кроме нас, не сможете открыться. А мы относимся к Вам, как Вы видите, очень серьезно. Почему Вы здесь? Зачем?
- Первое время я думал, что сошел с ума. Минут десять. Пока физическая боль не вернула меня на Землю. Потом я был вынужден искать для себя какое-то объяснение. Говорил уже. Не раз.
Я даже некоторое время думал, что все это своего рода ямочный ремонт, работа над ошибками. Но, не-е-ет!!!! Ни хрена! Это скорее закрашивание белых пятен, взведение пружин, развешивание ружей по стенам. Вот что это. И поэтому я отпустил ситуацию: все, чему должно произойти - произойдет. Все чего быть не должно - не будет. И поэтому я говорю и делаю то, что мне втемяшится в голову.

Глава 73. Незнакомка.
Бонда всегда обращал внимание на тех, кто катался красиво. К тому времени карвинговые лыжи еще не вошли в массовый обиход. Настолько, что даже редкие их обладатели, пересев с прямых как палки "карандашей", катались по старинке - коленки вместе, полуприсед и вправо-влево. Карандашовая классика! Но красиво! Как в заграничном кино!
Бонде же специально обученные люди, по счастливому совпадению являющиеся его приятелями, растолковали возможности нового уширенного на концах профиля, научили новым телодвижениям и продали собственные спортивные желтые фишера. Специально обученным людям даже тогда было зазорно кататься в новом сезоне на прошлогоднем оборудовании. Бонда всегда считал, что лучшее - враг хорошего, и откатался на этих лыжках лет десять, передав впоследствии сыну. Которого поставил на гору еще до школы.
Считая себя в области горных лыж продвинутым пользователем, а не профессионалом, и сознательно отказавшись от участия в любых соревнованиях и тусовках, что зачастую было неразделимым, Бонда мог позволить себе даже катание в обычных куртках и штанах. Горнолыжные понты для него не существовали. Было достаточно того, что он достаточно неплохо и красиво катался с любых трасс. Тем более, что почти все время физиономию закрывали очки и балаклава, а апрески у Бонда заключались в чаепитии и поедании блинов.
Вечером в шале со специально обученными людьми он пил коньяк, вел беседы и шел спать. Дискотеки и бурные пьянки его не интересовали абсолютно. Да и отрывались на них тогда так называемые горнофляжники и горнопляжники. Которые, в отличие от горнолыжников, толком не катались, а занимались дефилированием в шикарных комбинезонах и распитием разных там отверток или вискариков. Фраза "Я сегодня ни разу не упал" или "упал всего пару раз" означала у них наивысшую степень спортивной крутизны. Понимающие снисходительно улыбались, вздыхая по бездарно эксплуатируемому снаряжению.
Поэтому Бонду удивила недурно катающаяся стройная высокая дама в приталенном бело-голубом комбинезоне. Это точно была дама - из-под черного матового шлема торчал задорный рыжий хвост. Лицо её скрывал тонкий белый подшлемник, глаза - модные коричневые очки с фотохромными стеклами. На спине красовался маленький плоский рюкзачок. Каталась же она как бы и не лучше его самого.
-Старуха, - подумал, Бонда, - ей лет 45, не меньше. Насобачилась в советское время на Домбае каком-нибудь. С романтичным усатым инструктором. Лыжи у печки стоят...мат-перемат-перемат... Вот и гарцует, как Джеймс Бонд в Альпах, технику-то видно, мастерство не пропьешь, давно катается, переучиваться по-новому уже не может, точнее не хочет. А лыжи ей наверняка муж-барыга купил, причем не самые лучшие. Зажал. Прикид роскошный, а на лыжах сэкономил. Гулять рядом с ней чтоб солидно было. А на лыжах она одна... Значит сам и не катается. Трус. Сейчас, наверное, шпилит кого-нибудь, пока она гарантированно на горе. Или бухает, что вернее в его возрасте. Интересно, а если ему под пятьдесят, он еще может что-нибудь? Бонда впервые задумался, во сколько лет положено сходить с дистанции и обеспокоился. Но быстро успокоился, прикинув, что у него-то лет 10-15 по любому есть, а там, глядишь, медицина и фармакология уж всяко помогут. Чай двадцать первый век!
Солнце припекало, народу на горе становилось все больше. На подъемниках образовались приличные очереди, очевидно, подтянулись магнитогорские и выспавшиеся... туристы. Удовольствия от слалома вокруг чайников Бонда не испытывал и, как обычно в таких случаях, перешел кататься на черную немноголюдную обычно трассу. В силу меньшей раза в три ширины она не давала возможности закручивать длинные пируэты, которые он так любил, но зато был этот спуск и круче, и опаснее... по некоторым позициям. Проходить его следовало на скорости. Тогда, особенно на безопасном расширяющемся выкате, можно было заложить чудесные карвинговые виражи под такими серьезными углами, что распрямляющие под нагрузкой лыжи выталкивали тело, совершенно игнорируя гравитацию.
Тетка тоже перешла на эту же трассу, и Бонда решил от греха подальше пропускать ее вперед, давая фору, и опасаясь оставлять за спиной. У него был опыт, когда его на бешеной скорости на пересекающихся траекториях обгонял какой-нибудь чудик в развевающихся пузырем штанах. Палки зажаты под мышками, поворотов почти не делает, колени трясутся, прокатные лыжи смотрят вниз. Любитель скоростного спуска. В постели и на горе. Гремучее сочетание бесстрашия, тупости и отсутствия техники. Эта рыжая конечно не такая, но ведь...женщина. Гендерные тараканы никто не отменял.
Когда Бонда спустился к подъемнику, тетка еще не уехала, а сняв малиновую перчатку и зажав ее коленями, что-то искала в боковом кармашке комбинезона. Увидев подтягивающегося к турникету Бонду, она убрала скипасс в карман и надела перчатку. Бонда отметил наличие единственного кольца с крохотным зеленым камушком на мизинце правой руки. А мужика-то, похоже, нет. И это подчеркивается. Львица на охоте. Берегись, геронтофилы!

Глава 74. Приказ.
-Послушай, требуется пропустить группу. Через твой участок. Порядка взвода. Никакой стрельбы, никаких вопросов. Пароль-отзыв. Плавающий, как обычно. Всё. Приказ оттуда, понял, да? Завтра, ориентировочно в четыре-ноль-ноль. Плюс-минус. Посты должны быть извещены, и только посты.
- Ну и какая проблема? Дээргэшники что ли, как обычно? Так зачем здесь-то?
- Ты, я вижу, меня не услышал...Они оттуда зайдут. Сюда. И ты их пропустишь.
- Здрасьте, блядь, я ваша тетя! Это наши ... кто-то... возвращается?
- Наши. В нашей форме. С оружием.
- Не понял. Почему здесь-то?
- Здесь. Не ссы, они тихо зайдут, там пропустят.
- Как это так - пропустят?
- Там тоже наши люди есть. Такой ответ тебя устроит?
- Нет. Ты мне чего предлагаешь!?! Это кто вообще зайдет? Муслимы что ли?!?
- Это те, кто надо зайдет. И не ваше здесь собачье дело, кто они и куда пойдут дальше. Может Бонда ваш возвращается, я сам не знаю. Есть приказ, ты его выполняешь, понял? Не забыл, кому ты здесь подчиняешься? Список лиц... на посту на это время, ко мне на стол... через полчаса. Выполнять!

Глава 75. Кафе.
Кафе "Апрески". Рядом с центральным подъемником. Всегда полно народу. Незатейливое меню, высокие цены. Длинные столы, лавки, пар, гомон. Но рядом же! И весело! Перекусил, выпил чаю, пошел дальше кататься. Есть алкоголь на разлив. Пятьдесят грамм водки или коньяка стоят как бутылка того же самого в поселке, но спрос есть всегда. Зима, холодно. Особенно некатающимся. Расстегиваешь клипсы на ботинках, выдыхаешь от наступившего кайфа, снимаешь шлем, бросаешь в него перчатки. Лыжи ставишь в пределах видимости к стене между окон или на деревянную стойку у входа, если есть место. Поверх носков за темляки вешаешь палки, тут же моешь руки и идешь к стойке с витринами. Если компания, то кто-то караулит места на всех. Если один - то, как повезет. Место может освободиться, пока ты стоишь в очереди. Бросишь туда свои перчатки и шлем, и возвращаешься за тарелками.
В тот день народу было больше обычного - праздничные дни соединили с выходными и народ предпочел активный отдых в Абзаково субботним шашлыкам в пригороде. Ехать за сотни километров на одну ночь и два полудня выходных могут только фанаты. А их пока немного. А тут получился не то, что полноценный уикенд, а настоящие миниканикулы. Хорошо, когда власть увлекается зимними видами спорта, а не каким-то там теннисом! Четыре дня - это вас\м не хухры-мухры!
Понаехало только...всяких-разных. Бонда стоял со шлемом на голове и дымящейся тарелкой борща в руках и не видел места, куда можно было приткнуться. На стойке дожидались остывающие второе и чай.
-Присаживайтесь, а мы подвинемся! Правда, ведь, женщина?
Звонкий голос с вызовом и напором. Тетка с кольцом. И тетке этой лет тридцать. Или еще меньше. Ее соседка в темно-зеленом пуховике неохотно сдвигает к окну ребенка, придвигается сама. Недовольно звякает посудой, но молчит. Да, господа некатающиеся, здесь кафе, прежде всего для отмороженных горнолыжников и сноубордистов, а не для туристов.
А вы можете пройти каких-то триста метров и покушать псевдокавказской кухни, причем дешевле, чем здесь! Но там нет такого шикарного вида на гору, а вы желаете его лицезреть. Вот поэтому подвиньтесь-ка к окну и потерпите наше общество. Мы подкрепимся и пойдем далее радовать ваш взгляд своими завораживающими виражами.
Бонде высвобождается место на лавке рядом и сектор стола. У незнакомки наглые зеленые глаза. Рыжий хвост закручен на голове в подобие шиньона, чтобы видимо не лез в сметану. Комбинезон расстегнут и снят до пояса. Вязаный бело-голубой свитер со скандинавскими узорами. Матовый круглый черный шлем с пристегнутыми и сдвинутыми наверх очками стоит на столе. Как у военного летчика, подумал Бонда. Только у летчиков он кажется белый. Хотя у негров может и черный. Впрочем, ни в одном западном фильме Бонда не видел черных лётчиков. Видимо их не существовало. Сержанты, это да. Полицейские там, пожарные...Летчиков и пилотов не видел.
Тарелка с блинами, плошка со сметаной. Большой пластиковый стакан пакетированного чая с лимоном. Может быть она даже красивая, но сидя рядом невозможно ее разглядывать...
Бонда, спохватившись, сбегал за вторым и чаем, умышленно задержался с торца стола и снова натолкнулся на прямой насмешливый взгляд. Он отчего-то неожиданно для себя растерялся, буркнул спасибо, и, нахохлившись, стал быстро есть. Не чувствуя, впрочем, ни вкуса ни запаха.

Глава 76. Возвращение.
Игорь, я не знаю, как я тогда оттуда выбрался. Очнулся уже один. Развалины. Не помню ничего. У меня это иногда бывает. И раньше такое случалось. Редко. Осмотрелся, руки-ноги, спрей валяется кетаминовый, не мой, кстати. Болит всё, понимаешь? Дал дёру оттуда. Просто с места уйти, не ориентируясь. Потом уже петлял, отлёживался. Я еще думаю в город сегодня съездить - пусть просветят посерьезнее, может, что и проглотил. Не фольгой же мне заматываться! Кстати, смотри, что нашел! Там еще кое-что было, но теперь уже пустое - пока добрался все оставил на постах. Чтоб пристально не всматривались. В мою опухшую морду. Сначала, прокатывало, а потом на одном по-умному поступили: обшмонали грамотно - и выгребли все. Под зад ногой - приноси еще, валерман! Я, знаешь, так обрадовался тогда. Могли ведь сдуру ... что угодно. И решили, что все, что намародерил, с собой ношу. Только я как знал - сережки вот эти заранее в ....спрятал. Оставлю, ладно?

Глава 77. Знакомство.
-А я Вас, кажется, знаю. Вы ведь Александр? - она слегка отстранилась, чтобы видеть его лицо. Волнующий запах незнакомых духов, мокрой шерсти свитера. Под которым вздымалась высокая грудь.
Бонда сглотнул непрожеванный кусок и охотно подтвердил:
-Александр, он самый. Только не представляю, где мы с Вами встречались. Я бы Вас точно запомнил.
-Это было давно, - она сделала многозначительную паузу и вдруг, глядя ему в глаза, тихонько пробубнила: "Коньяк в графине - цвета янтаря, Помнишь"?
И выразительно покрутила остатками чая по стакану.
Ошалевший Бонда промолчал, его ни разу не клеили так откровенно и нелепо. Он вообще привык жить с инициативой в зубах. Доминировать. И за понравившимся цветком наклонялся сам.
-Давно, - повторила она, - на семинаре каком-то... или на тренинге. По личностному росту... Коньяк вас превращает в бунтаря. Что не практично. Да, но романтично. Он сильно обрубает якоря всему, что неподвижно и статично.
Ребята, сидящие напротив, засобирались, натянули шлемы и поцокали по кафельному полу на улицу. Бонда мгновенно переместился на их место, сохранив на некоторое время волнительное ощущение большого бедра. Рядом с ними тут же сели.
-На семинаре, так на семинаре,- думал Бонда,- только вот не посещал я последние лет цать никаких семинаров. А групповой тренинг у меня был единственный, и тот в Советской Армии. Не было там таких...красивых. Все ж прочие тренинги... личностного роста были сугубо индивидуальные. Выжил-прошел! Врете, сударыня, врете! Но вслух он сказал:
- Допускаю. А Вы, я смотрю, почитаете нашего, так сказать, глубокоуважаемого Иосифа Александровича?
- Местами. Был один типчик...,- она полностью развернулась и снова посмотрела Бонде прямо в глаза, - подсадил. Я тогда даже и не знала, что это не просто... его шутки-прибаутки.
Бонда ничуть не смутился, сказал что-то типа "бывает", а сам облегченно подумал, что на поэтессу-алкоголичку эта спортивная особа ну никак не тянет. Возможно, это просто оригинальный феминистский способ кадрения перспективных бледных юношей. Со взором горящим. Способных еще и на "поговорить"? Теоретически такое возможно. Практически, в наших суровых регионах .... вряд ли.
По жизни недоверчивый Бонда еще раз все сопоставил и пришел к выводу, что мадам (или таки мамзелька?) целенаправленно ищет подход. Плотный подход конкретно к нему. Медовая ловушка? Но нахрена он ей сдался? В это время года... Да и в другие тоже. Замуж она с такими данными может раз в месяц выходить. Деньги? А откуда она про них знает, про них никто знать не может. Да и не та сумма... для такого персонажа. Сейчас все пути открыты - с её внешностью, возрастом и напором даже и мозги-то не особо нужны. А у нее, похоже, еще и голова соображает.
Может она от...этих мутных типов, с казенными и странными вопросами, которые периодически искали с ним встречи, и которым он почему-то не подошел?
Бонда решил включить дурака и плыть по течению. Разберемся на месте, что там за ловушка, и какой там мед. Может быть просто нимфоманка. Коллекцию собирает. Пожалуйста. Мы - за! В конце концов, все сейчас лечится. Анонимно и быстро. Хотя у таких и болезни наверняка благородные, типа весенней дэпрэссии.
А имя? А имя его она пробила на регистрационной стойке. Или угадала. Он же не Альфред какой-нибудь. Надо было сказать ей, что ошиблась, на самом деле он - Елисей. Но растерялся и ...опоздал. Да...Лиса...Красивая такая лисонька. Все это мгновенно пронеслось у него в голове, а наружу он выдал достаточно тупую, как ему тут же казалось шутку:
-А я, зато знаю Вашу фамилию!
И не дав открыть ей рот, а она явно что-то хотела сказать, на одном дыхании выпалил: -Рыбакова!
Девушка осеклась и вытаращила зеленые глаза. Бонда продолжал, его уже несло:
-Спросите, как я угадал, а я отвечу: я тоже Рыбаков. Не Волков, и не Соломонов!
И кивнул на стоящие на стойке фишера. Девушка, наконец, поняла и засмеялась. Её прислушивающаяся к разговору и ничего не понимающая соседка собрала свою посуду, осуждающе покачала головой, и неуклюже выбралась из-за стола. Закутанный ребенок поплелся за ней. Девушка переместилась по скамейке к окну, и оказалось точно напротив Бонды. Она вдруг снова вцепилась в него взглядом, не отрываясь, поднесла стакан к бледным потрескавшимся губам, сделала глубокий глоток, и сказала, как всхлипнула:
-Меня зовут Лиза. Ты действительно меня не помнишь?!?

Глава 78. Регистрация.
-А какая, Вам, в сущности, разница, что последнее я там помню? Какая разница, что я отвечу? Ну, например, могу сообщить, что как порядочный человек, я завещал свою тушку науке. На органы.
Или органам, для науки. И возможно, эти высоколобые гады... просто промывают мне мозги. Методично. Сектор за сектором. Ищут зацепки. Проматываются... сенсоры, все ощущения, записанные за всю мою жизнь. Так сказать, реальность, данная мне в ощущениях. И, все здесь - это моя воспаленная иллюзия. Вариация на пройденные темы.
Иногда склоняюсь к тому, что я умер. А здесь... всего... на сорок суток. Для ремонта кармы. В этом месяце дали несколько часов, а в следующем- уже не надо...вмешиваться. Через пару лет - опять на несколько минут. В нужный момент. И так, пока свой лимит не выберу.
Системы-то все самоорганизующиеся, обратная связь...все дела... Сами за собой подтираем... Ну и всяких раздавленных бабочек.
А еще, могу я вам сказать, закажите и посмотрите фильму, что-то типа тотал реколл. Запомнился он мне. Должны были вроде к этому времени снять. Или еще снимают. Так там предлагалось, не выходя из кресла, путешествовать даже туда, где ты никогда не был. Другие миры. Во всех красках и запахах. В своей же башке. Знали б они... до чего дойдет прогресс...Просто б траву курили.
Так вот, я, например, человек уважаемый и хотя немного, но обеспеченный. Смог себе позволить... пошалить в собственных воспоминаниях. Вон, какое качество! Даже капельку пота у тебя на лбу вижу! Нормальный симулятор омега-поколения. Для омега-самцов! Ты ж поди телевысер смотришь? Ну вот!
Или...все сон, бред, гиль. Зазвенит будильник, и все мы проснемся. Каждый в своем времени.
А вообще не знаю. Но, для меня все это не выглядит как флешбек. Флешбек, говорю, слово такое, не сбивай... У меня все линейно, но почему-то хуже я помню отрезок времени, который отстоит дальше... отсюда. Видимо объективно больше времени прошло.
А конец вообще не помню, как блокировка какая-то стоит. Чтоб не свихнуться. Как про детство, помнишь куски. И с каждым годом их все меньше и меньше. Уже и подростковый возраст - пятнами, и дальше-какие-то провалы... Но где-то же это все сохраняется.
Мультирегистратор, по сути то же самое. Только на внешних носителях. Причем эти дендритные флешки, по сути те же блоки памяти.
Кстати начиналось все с автомобильных регистраторов. Они писали звук и видео. Сначала так себе, потом уже ничего так. Память на несколько последних часов, более новые снятые куски стирали более старые. Потом произошла революция в аккумуляторах энергии, появились эффективные полуорганические топливные элементы, почти одновременно открыли новый принцип хранения больших объемов информации. И все! Понеслось!
Прогресс как ручей, постепенно ширясь и набирая скорость, если и столкнётся с препятствием на своем пути, то или снесет его со временем, или найдет другое русло и все равно обойдет. Иногда весьма затейливо.
Появились носимые мультирегистраторы. Мульты. В очках, спецукрашениях и так далее. Непрерывно писали видео, звук и, в спецверсиях, по желанию, запахи. Пришел домой, отмотал утреннюю встречу на нужный момент, пересмотрел, возможно, заметил что-то новое. Захотел, вернулся на месяц назад, уточнил что надо. Но не это было революцией. В конце концов, это была продвинутая версия старого авторегистратора. Но просуществовала она почти двадцать лет. И не очень дорого, кстати. Большой минус, что ты должен обозначать наличие регистратора окружающим. Скрытая фиксация запрещена. Естественно, были варианты. И все про них знали. Особый признак доверия - на встрече все демонстративно складывают мульты в специальную коробочку. Только у каждого остается еще масса всякого - в запонках, пуговицах, часах, серьгах, в ручке, в блокноте. Даже в зубах. А потом, это все сводится по времени, и выходит приличная картина происходящего. Во всех красках и звуках. Появилась масса желающих поделиться собственными интимными переживаниями, в духе "вот так у нас с ней все начиналось, и..". А также всевозможными экстремальными переживаниями.
Настоящая революция началась, когда создали технологии эффективного считывания обработанной мозгом информации с естественных сенсоров: глаз, ушей, языка, и так далее. Полное погружение. Даже тактильные ощущения целиком и полностью.
Специфика в том, что полное воспроизведение возможно только в голове у автора. А вот изображение и звук можно было вывести на куб. Для всеобщего обозрения. Или на очки, для индивидуального потребления.
Но я это уже... немного застал, мало интересного, снимать жизнь старика. Во все времена. Да и ограничения там всякие.
Эх, знал бы ты, что мы все из себя представляем. В двадцать первом веке копнули, глубже, казалось бы, некуда, а там...Космос. Невозможно представить, где там границы...
-А во время, как Вы сказали, провала я не знаю, где я... был. Повторяю, у меня субъективно время течёт линейно. С детства и до старости...зрелости, блин, мать её! Вот я здесь. Позавчера помню. Вчера помню. Сегодня помню. А то, что между вчера и сегодня прошло две недели - не помню. Не понимаю. Догадываюсь только, что выше головы не прыгнешь. Выше своей головы. Видимо только она для такого и подходит...
Ну и что я успел натворить за это время?

Глава 79. Под чужим флагом.
- И я так понял, Бонда, что все из этого списка, как и мы с тобой, смертники. Точнее я. Про тебя эта сука еще не знает.
- Ну почему сразу за плохое? Может быть наоборот, медальки дадут. Или целые ордена имени кого-то там... Как там у них сейчас заведено-то, тебе ж лучше знать?
- Ты не понял что ли? Это же не штирлицы зайдут. Повзводно и поротно. С оружием! В форме! Оттуда!!! Погоди...Ты придуриваешься опять, да?
- Придуриваюсь. Все я сразу понял. Здесь прошли, всех вырезали, как тогда в Казахстане. А виноват боец. Рэмба Рэмбаев в пятьдесят килограмм. Или даже пускай гладко прошли, но нас потом накроют по любому. Другие.
-Точно. Я тоже так думаю. А дальше все - иди на станцию и сноси ее нахрен. Там же никакого второго эшелона нет. Гуляй не хочу. Не вторая мировая, чай. Там мирное небо. Еще цветами встретят. С них станется. Подумают - пересменка.
- Только не "сноси ее нахрен", а занимай, и все дела... понял, да? Это очень серьезный аргумент, если они ее займут. И вытребуют всю сопутствующую инфраструктуру. Тут территория скукожится до пары районов. И все согласятся.
- Ну да, и человек тридцать самый раз. Для изнутри.
- И еще не факт, что тридцать, там и рота зайдет, и две. Если первую коробку пропустим, и они нас обработают.
- Так, и чего будем делать? А, Бонда? Валим Ходырева, а потом остальных?
- Правильно. Но! Но сначала соглашаемся, иначе зайдут в другом месте. Ходырева отпускаем. У меня есть... чем его зарядить, через пару дней сам загнется.
- Да ты оказывается страшный человек! Не врут про тебя...
- Знаешь, эта гнида... Давно надо было, да все тянул, думал - эта тварь хоть прозрачная. Можно хоть как-то использовать. А тут, похоже, все, финал. Яснее ведь некуда. Момент истины.
- Это понятно, но речь не за него. Он торпеда. Как на заводе - представитель заказчика. Даже не так, доверенный посыльный, вот. Меня больше волнует, как нам гостей встречать.
- Да элементарно! Оголяем пост, ставим реально одного Касыма, он мне все равно никогда не нравился. Чего ржешь? Нихрена с ним не случится, такая живучая падла, сам удивляюсь! Запускаем вглубь, почти до сворота, блокируем и давим со стороны домов. Валим всех наглухо, но, если будет безопасно, берем и живых. Хотелось бы побеседовать.
- Я думаю, что это-то как раз и бесполезно. Там задачи ставят последовательно. Зайдут, тогда им и озвучат. Тут же сплошь населенные пункты. Может они просто мирняк резать начнут. Под нашим флагом. Их стиль. Вряд ли что узнаешь... Не стоит даже рисковать. Оповещаем всех о вероломном и жестоком... А вот что мы будем делать дальше, теряюсь... Там, я как понимаю, команда свысока прилетела.
- А что дальше, Игорь? Там кабинетов много, правая рука не знает, что левая делает. Одно управление с другим воюет. Ты сейчас включай дурака, и под это дело стряси с этого урода чего-нибудь по расходникам. Людей попроси, продукты. Нет, этого мало... О, чупа-чупсы попроси, фентониловые. Кстати, надо по ним решать и по назальникам тоже. В общем, для усыпления бдительности, просишь внаглую все это дело, наркош у нас нет, он знает, что действительно надо. Услуга за услугу, он только так и понимает. И посмотри на реакцию, будет ныть, как обычно, или на все сразу согласится. И мы с тобой поймем, какие у них на нас виды.
- А он наверняка детали и не знает. Сказали - сделал.
- Естественно. Но эта блядина... он же все понимает и догадывается обо всем лучше нас. Только он - провод, а мы - на конце. Мы - конечный абонент. А телефон глухой. Не так поняли. Не то сделали, может у вашего представителя своя игра была. И мы можем копать, а можем и не копать. Закопав представителя. Еще и трубкой можем треснуть... Тебе его жалко, что ли?
- Бонда, прекрати! Нормальный мужик сразу бы дал понять, что не лезьте, не надо! Не ходите в этот лес - ничего хорошего! Меня, мол, только не подставляйте! Подсказал бы чего, со своей колокольни глядя, прикрыл.
- А ненормальный сам себя приговорил. У него выбор был, он его сделал. Всё. Работаем. Всё правильно сделаем. И будем считать, что мы свою амбразуру в очередной раз закрыли. Только рассказывать об этом никому не будем.

Глава 80. Оборот.
-Меня зовут Лиза. Ты действительно меня не помнишь?!?
Бонда покопался в памяти и смутно вспомнил только одну Лизу. Из позднего детства. Назойливая, странная какая-то. Она, кажется, была приезжая, с Уфы. Авария, диоксин. Жила временно у тетки, с младшей сестрой. Девочка ни о чем - младше него года на три, несформировавшийся гадкий утенок. А Бонда уже тогда подозревал, что из гадких утят обычно вырастают... гадкие утки. И рисковать не стал. Он как-то не очень ловко отвязался от этой Лизы и тут же про нее забыл.
-Не помню, - сказал Бонда, - я контуженый на всю голову, не всё помню. Тяжелое детство, деревянные игрушки. А что хорошего надо вспомнить? Я готов начать. Только не здесь.

Глава 81. Передастия.
Я кое-что слышал об этом. С другой стороны. Правда покажется это вам настолько...фантастичным, что... Я и сам знаю только со слов. Но, склонен доверять источнику.
Наука сильно шагнула вперед. Но... Будущее наступает неравномерно для разных людей и регионов. Кто-то живет в двадцать первом веке, а кто-то в девятнадцатом. Или раньше. Войны, деградация, натуральное хозяйство... много чего нехорошего.
И тут же, в нескольких часах лета - оазисы благополучия. И достижения, от которых порой не по себе.
Помните извечную мечту человечества о мгновенном перемещении в пространстве. Зашел в будку в Лондоне - вышел в Нью-Йорке! Так вот... это все стало достижимо. Правда, не совсем. И не всем. Сначала поясню принцип работы, не поймете или не поверите - значит так и надо, но я попытаюсь. Только без дурных вопросов.
Представьте факс. Они исчезли как вид уже в самом начале нулевых, но принцип похож. Телефакс, телекс - это не совсем то. Ты вставляешь документ в приемник, информация преобразуется в цифровой код и по проводам устремляется в пространстве к другому факсу. И на новом месте из такого же аппарата выходит аналог посланного документа, в идеале без потерь информации. Теоретически, можно добиться стопроцентного совпадения подлинника и копии. Можно автоматически уничтожать подлинник при подтверждении успешной передачи, и заявить, что документ был перемещен в пространстве.
Теперь представь, что уже довольно скоро появятся принтеры, машины, способные из цифрового кода воссоздавать объемные предметы. Из пластика, металлов, органики. Чуешь, к чему я клоню.
А клоню я к клонам.
Время шло, технологии и знания шагнули вперед.
И вот уже засунули злые дяди простейший организм в гигантский факс, отсканировали во всех известных измерениях, оцифровали и ...скопировали. Стало два организма. На первый взгляд ничем не отличимых друг от друга. И на второй тоже. Стали усложнять.
Только вскоре выяснилось, что не все идет гладко. Что-то остается у оригинала и отсутствует у копии. Не знает новая мышка некоторых элементов лабиринта. А должна знать. И у старой становится... не все в порядке. Хотя сразу и не поймешь.
Допустили, что что-то недопередается, удерживаясь в подлиннике. Или теряясь при передаче. Уничтожение оригиналов на разных стадиях ничего не дали - копии не изменялись. Жили недолго.
Видимо дошли до логического тупика - стали нужны субъекты, которые способны к описанию самоощущений и ... всякого разного. Но это уже были домыслы. Клонирование человека было законодательно запрещено в две тысячи мохнатом году или даже раньше.
Только уже много десятилетий все подобные эксперименты проводились на гигантских океанских лайнерах-клиниках, не подчиняющихся законам никаких государств. Какие-то левые флаги. И подлодки неподалеку. Там издавна делались операции по омоложению, проводились бесчеловечные опыты. Вечная молодость - достаточный стимул для чего угодно.
Говорили, что тысячи людей, пропадающих по миру, служили всего лишь источником биологического материала для стареющих и слабеющих... сильных мира сего. Глаза, почки, кровь, лимфа, плацента и так далее... по прайсу. Зачем ждать донора, попавшего в аварию и не имеющего шансов, когда его можно вычислить и привезти. Призывников воровали вместе с медицинскими делами. Прямо с поезда. А кто дезертиров искать будет. Они ж сами прячутся. Это в наших прериях-пампасах, а где-то могли просто пригласить на высокооплачиваемую работу. На запчасти или, если немного повезет, в инкубатор. Типа суррогатной матерью. Для девушек, конечно. Рожать, рожать, рожать. Биоматериал. Страшные времена. И все шито-крыто.
Представляете, какую поддержку могла вызвать возможность оцифровать сознание, опыт, память и поместить их в новое молодое тело? Ведь теоретически факс можно распечатать и на бумаге другого цвета. Без потери содержимого документа.
Только, видимо, не заладилось. Что-то терялось. Какая-то искра. Возможно душа. Найти и взвесить ее не представлялось возможным. Хранилище блуждающих и успокоившихся душ было недоступно для бренных тел.
Поверил? Я и сам не очень в это верю, но были утечки. Авария была. Мутная такая. Теракт видимо. Может даже месть. Прогресс позволил даже одиночкам совершать такое, что Герострат обзавидуется. И ведь не вычислишь иногда таких. В-общем титаник отдыхает. Кое-что тогда всплыло. Во всех смыслах. Информацию стало ж ...не утаить. Не всю, конечно, но процентов на девяносто. Человеческий фактор и передовые технологии. Все же изменилось.
В девяностых мы терли по баням. Спрашивается почему? Девки, водка- пиво и прочие удовольствия? Отчасти. Только истинные любители бани пить не станут, да и проститутки, это больше для веселящихся менеджеров. Главная причина - в том, что можно было пошептаться в парилке или в бассейне, видя перед собой контрагентов без микрофонов скрытого ношения.
А через лет десять-пятнадцать у меня уже были брелки, ручки и зажигалки, пишущие не только звук, но и высококачественное видео. Иногда я использовал сразу несколько устройств одновременно. Все это было незаконно, но... порою необходимо. Мог снять хоумвидео с собой в главной роли, а мог записать подготовку к тендеру. Так на всякий пожарный. А профессиональная техника могла снимать не то что в парилке, а хоть и под водой. И все про это знали.
Разговоры велись нейтральные, схемы и цифры писались на бумажках, передаваемых друг другу. А иногда просто набивались на калькуляторе и предъявлялись собеседнику. Эзопов язык, сленг и мат заменяли и характер действий, и ФИО, и врио. Без персоналий, но доступно. Примерно так:
-Пусть наш общий друг передаст этому...передасту, что он, возможно, передаст... наши (на калькуляторе шесть щелчков кнопками) поздравления своему лысому хрену. Если мы никого не заметим на этой полянке, кроме наших клоунов, якши?
И это еще не идеал, так как неплохо читается "лысый". Следовало заменить на "этот..., ну ты понял, да". Телефоны зачастую отключались, из них вынимались аккумуляторы. Их оставляли в машинах, разговаривали на улице. Только прошу, можно я сегодня без пояснений, а то потеряю нить?
Важный разговор мог произойти в коридоре администрации мимоходом на лестнице, а мог и в лесу в охотничьем домике. Быстро и без свидетелей, или при огромном стечении народу, но вполголоса. И тут же следовали отвлеченные темы. Природа, погода, бабы, машины, футбол. Впрочем, с кем попало, никто ни о чем не говорил. Да и паранойей страдали только самые опытные. Хотя и они понимали, что если будет отмашка, то ...сам признаешься, да еще и столько вспомнишь и додумаешь, что Конан-Дойл обзавидуется. Даже если ты чист, аки стеклышко
Один молодой, но мудрый чиновник заметил однажды, что в таком случае, наверное, особенно обидно. Я согласился, включив дурака. Он повторил, с уклоном на то, что предлагаемая мною сумма настолько незначительна, что можно считать ее несуществующей. Пришлось подарить свою визитку. Через месяц с ней пришла его молодая теща и ее неотложные проблемы обошлись мне еще в три первоначальные суммы.
А вообще, какими забавными стали борзые щенки! От переуступки прав аренды некоему лицу до негласного абонемента на услуги любого рода. Пришел, и пользуешься. Безвозмездно, то есть даром. Пока ты нужен, у тебя если и не коммунизм, то платиновая карта постоянного клиента с хорошим бонусом.
Я хлебнул проблем из-за своей Лизаветы, которую один нужный перец принял за мою секретаршу-референта. И настоятельно хотел с ней выпить кофе. Я сказал, что она кофе не пьет. Она сказала, что кофе не пьет. Он сказал, что я немного его не слышу. Закусился. Пришлось сказать, что вообще-то мамзель не мамзель, а мадам. Причем принципиально непьющая кофе, ни с кем кроме меня.
Он сказал, что ему это индифферентно, он предложил, его предложение пока в силе. Мы с Лизаветой заржали и удалились. Через день этот идиот имел глупость перезвонить. Мы еще немножко похихикали, хотя деньги тогда были б не лишними. Очередной кризис. Но не такой же ценой!
Через пару лет мужчина заматерел, перешел повыше, потом по горизонтали в область. И вскоре пропал. Говорили, что повесился в каком-то лесу. И чего он там делал?
Ладно, хрен на них, хапуг. В конце концов, при тогдашнем всеобщем бардаке коррупция порою играла роль циатима, или вазелина, если так понятнее. Не так больно было двигаться... при существовавшем тогда кривом и несовершенном законодательстве. Но обидно. Особенно лет через десять, когда стало ясно, что все это не только не затухает, но и усугубляется.
Но я ж разговор-то вел за технологии. За технический прогресс и его роль в доступности информации. Стремительно наступили времена, когда утаить что-либо стало почти невозможным. Любой непрофессиональный крендель, получивший на мгновение доступ к, ну допустим, секретным чертежам, мог сфотографировать их на свой телефон и тут же отправить их к конкурентам. Или профессионалу, который превратив схему вечного двигателя в фото любимого кота, мог послать его дяде Сэму. Или Киму. Да кому угодно! Всё! Не скроешься. А чего ты так смотришь? Сфотографировать на телефон? Ну да, глупо звучит. Сюрреалистично. Впрочем, не более странно, чем наблюдать бывшего генсека и единственного президента Союза, рекламирующего пиццу.
При желании можно было найти почти все. Вопрос времени, таланта и везения. Скажем, я шпион поганый. И надо мне узнать, как некая вундервафля крепится к хренотени обыкновенной. Я ищу соответствующий завод, институт, персоналии. Просматриваю форумы и аккаунты, регистрируюсь, вливаюсь в обсуждения, спорю, провоцирую, беру на слабо, усомняюсь в квалификации, обидно смеюсь, удивляюсь и восторгаюсь. Шоу!
-Вы у себя в Задрищенске балаболы, - пишем на каком-нибудь форуме с интересными персонажами, - семнадцатая вундервафля не может крепиться таким способом в принципе! Хренотень тупо не выдержит её биения на конечной стадии!
-Конечно, не выдержит! Это же не обычная пятнадцатая, и не восемнадцатая, которую никто, даже я, не видел. Тут все сложнее. Для этого и существует обходная технология ее замены на этом этапе. Смотри сюда: берем... и т.д.
И это все, порою, не выходя из кабинета, на какой-нибудь оклахомщине. Надо только знать процесс и людей. А они стали гораздо беззаботней.
Таким же макаром можно узнать раскладки и по фигурам, принимающим решения, их связям и тайным интересам. Вплоть до чтения интимных смс. Вчера, кстати в хозяйственном на порошке читаю-СМС-синтетическое моющее средство. А я и забыл! Но не об этом. В деталях погрязнем ...
Там потом еще краше стало, расскажу как-нибудь. Я о доступности и уязвимости любой информации. Представляете себе такое, товарищи чекисты? Этого не может быть никогда, потому что это редкий и неправдоподобный бред, да? А идиотизм ведь скорее в том, чем, спрашивается, занимаются в тот момент ваши коллеги? А хрен их знает! Но, наверное, что-то отжимают, делят или уже... переваривают. И феликс, это всего лишь кошачий корм. Да и не поможет уже традиционное "запретить и не пущать". Вы много сейчас контролируете магнитофонных записей? А представьте, что видеомагнитофон будет в каждом доме, и смотреть по нему можно будет не только "Укол зонтиком", но и ... проповеди в любой художественной форме. А если у каждого будет и телефон, и видеомагнитофон, и телевизор, и фотоаппарат, и проигрыватель, и все это в одной коробочке, размером с сигаретную пачку? Хочу - звоню в Австрию, хочу в Австралию. Хочу, сфотографирую вот этот документ и за пять секунд отправлю туда. Страшно? Это вы еще не слышали про реалии второй половины века. Хотя, и в первой-то... Цирк и кони! Каменный век вперемежку с двадцать первым. Не веришь?
Знаешь, что для меня стало, скажем, так, особенно символичным? Помнишь, есть такое устойчивое выражение, про "микроскопом гвозди забивать". Почти дословная цитата, слушай.
У нас были всякие приспособления, для безопасного наблюдения из укрытия. Иногда в условиях городской застройки, например из-за угла. Но иногда приходилось изгаляться с подручным материалом. В общем, в мирное время были такие телескопические палки, как ручной штатив, снимать себя любимого, одного или в компании. Чтобы соблюсти расстояние, попасть в кадр и все такое. Монопод кажется. Вот и у нас была такая хрень, с аппаратом на конце. Как дубина двадцать первого века. Высунешь ее, экранчик к себе развернешь и смотришь. В режиме реального времени. Или она тебе передает по беспроводному протоколу на дисплей в укрытие. А сама, допустим, привязана к дереву. Но чаще в руках. Высунул, посмотрел - перебежал. Или затаился. Так вот один боец попал в такую ситуацию, что отбивался этой штукой, как дубиной. Город, тесно. И не такое бывало. Но именно это было как-то очень уж символично.

Глава 82. Счастье.
Сибирь. Вечер. Снег по-особенному скрипит под ногами, искрами переливается в свете фонарей. Множество студентов, группками и по одному. Девчонки, ребята - все вперемешку. Их гомон немного заглушается плавной инструментальной музыкой из динамиков. По краям широких тротуаров, идущих по центру проспекта, высокие сугробы - чистят трактором. Китаец, типа беларуса. Он стоит тут же под светодиодным фонарем. Снега много. Около домов давно чистится (или вытаптывается?) только тропинка и люди идут гуськом, притормаживая перед встречными. Одной ногой в сугроб, другой вперед. Так и дальше не снижая темпа. Никто не раздражается. Прохожие улыбаются. Предновогоднее настроение. Кафе. Усталая вежливая красавица, неужели сама хозяйка на кассе? Почему бы и нет? Хорошо... У вас так уютно! Неожиданно просто. Отвык. Солянка, чай с лимоном и два по пятьдесят вот этой вашей хреновухи. Только сразу. Нет, достаточно. Я ж просто покушать. А потом определимся. Спасибо.
- Привет, дорогая! Да еще здесь. Возможно завтра, значит, уже в среду буду. Нет, почему? Утром. Такси возьму, не беспокойся. Потом к тебе на работу заеду. Побреюсь только. Этот раз бритву забыл, а скребок что-то не хочется. Приеду таким вот бабаем. Кстати, смотри, где я! Здорово, правда? И атмосфера такая! Смотри, видишь ребятишки сидят, две девочки и за ними... Сейчас увеличу. А, нет, они все вместе. Или уже познакомились. Неважно. Студенты. Тебе вон тот глазастый никого не напоминает? Точно! Я прямо аж ... Сначала даже думал подойти, угостить их. Всю компанию. Они там так монеты считали, что ... самим смешно стало. Потом думаю, только испорчу все, не поймут или поймут неправильно. Не стоит. Сижу и наслаждаюсь. Хорошо.

Глава 83. Путь.
- А куда пропадает сознание Бондаренко-подростка? Я не знаю. Помню лишь, что в детстве, да и позднее у меня были какие-то провалы. Это помню, и это помню, и позавчера, и два дня назад, а вот вчера, и даже сегодня с утра не помню. У Вас что, никогда не было такого, чтобы Вы не помнили, что с Вами происходило? Детство, юность, позавчерашний день в деталях? Послушайте, уважаемый, я готов поклясться, что в Вашей жизни есть события, о которых Вы уже ничего не помните. Какого цвета была блузка у девушки, которая в приемной? А ведь Вы её видели. А попробуйте уйти в запой, недельки на две. Для человека при должности сейчас это еще простительно. И повспоминайте потом... детали. Уверен, что частичная амнезия Вам гарантирована.
Вот и у меня так. Примерно так. И почему-то никогда всё это не вызывало у меня никакого напряжения. Не заморачивался абсолютно. Я жил тогда по принципу "смотри вперед, там тебя ждет интересное и счастливое будущее!". По сторонам-то не очень смотрел, а назад вообще не оглядывался. Каждый новый год жизни приносил мне новые открытия и давал новые возможности.
Вчера я еще стеснялся подойти к понравившейся девочке или ... опасался вызвать нездоровый интерес у дворовой шпаны, а сегодня я запанибрата беру их за воротник и почти искренне расспрашиваю "за дела". А девочки? А девочки пока удивляют. Дуростью и пустотой. Представляешь клумбу? К 16 своим годам я уже без церемоний выбирал самый, на мой взгляд, интересный экземпляр, оригинальным, как мне тогда казалось, образом знакомился, а потом неожиданно обнаруживал, что орхидея только издали кажется прекрасной. А желтая роза выгодно выделяется лишь на фоне сплошных белых. Пустота и простота прекрасных созданий - вот что тогда меня удивляло. А гадкие утята даже не рассматривались, позднее жизнь показала, что большинство из них превратились в прекрасных или не очень... но уток. А лебедушки видимо или улетели, или изначально росли в другом...водоеме... Нет-нет, не было никакого интима! В Советском Союзе секса не было! Кстати спасибо за Дерницкую. Мы до поцелуев-то не со всеми доходили! Гулять под ручку, или просто рядом было более волнующим мероприятием, чем полноформатный секс лет через десять. Я искал тогда идеальную полутургеневскую девушку. А о том, что должна представлять из себя вторая половина идеала, я не имел ни малейшего понятия. Думалось, что это станет понятно сразу, без слов. Пока же и на первую половину при ближайшем рассмотрении не тянул никто. Но я не унывал: впереди расстилалась необозримая в этом возрасте жизнь, широкая и ненаписанная как заснеженная степь. А там впереди было всё. И были все.
Ошибся, конечно, во всём. Было там совсем не так. Не лучше даже, и не хуже. Не так. Люди вокруг поменялись. Кто-то навсегда ушёл, кто-то изменился.
В сорок с лишним я взял дурную привычку...пялиться назад и копаться в прошлом, искать там всякое хорошее, такой ретро-фм-стайл. Потом, слава всевышнему, прошло. Но тогда...Я уже не видел перед собой чистого белого поля. Как шоры у лошади, как при движении в автомобиле на бешеной скорости...Пространство сузилось до уходящей перед собой серой, не лучшего асфальта, дороги. На то, что творится на обочинах, смотреть уже невозможно- там все слилось в мельтешащее разноцветное пятно, а оторвать взгляд от серой ленты дороги невозможно. Опасно. А в зеркале заднего вида - кресты, кресты, кресты.
Из моей жизни к тому времени ушли почти все старшие близкие и родственники, многие приятели, пара друзей, одноклассники, однокурсники, сослуживцы. Далеко не все из них лежали на кладбищах, но крест над ними уже стоял. Я его поставил. За личные заслуги. И навсегда вычеркнул из жизни. Изредка, случайно (чего старался не допускать) пересекаясь с ними, я искренне удивлялся их существованию. Иногда вспоминал их прежних, молодых, когда они для меня еще были живы. До их предательства, до их разложения, до того момента, когда они перестали для меня существовать. Я охотно вспоминал их прежних, наши общие проделки или приключения, и те, по-своему дорогие для меня люди не имели ничего общего с попадающимися изредка их постаревшими клонами, по недоразумению носящими те же имена и фамилии.
Дни тогда сливались в недели, недели в месяцы, месяцы в годы... Первый звонок у дочери. Закрыл глаза. Открыл - а она уже на выпускном... Вчера она маленькой крохой радовалась любой тряпочке, а сегодня ты стесняешься предложить ей купить что-то, чтоб не услышать...даже не услышать, а не увидеть иронический грустный взгляд: ну, папа, ты и сморозил, разве Я могу такое надеть!
Вчера ты меняешь колеса на жигулях, и твой детсадовец сын подносит тебе болты и в восторге от возможности покрутить домкрат. Сегодня он играючи перекидывает колеса на твоем джипе, а ты только предполагаешь, а что же будет завтра? Ты станешь ворчащим, но счастливым, администратором в его офисе и практикующим дедом? Или будешь день за днем ждать его недолгого звонка, понимая, что ты у него давно в прошлом?...
А в молодости жизнь казалась такой бесконечной. Тягучей и плотной, как карамель.
Когда организм пошел в разнос, и я обнаружил, что со всей дури лечу в непонятное, не глядя по сторонам, не замечая толком своих пассажиров, не видя приборов и почти уже не чувствуя удовольствия от поездки... Тогда я решил затормозить.
Спрыгивать было уже нельзя. Чай, не двадцать лет. И не один. И остаться без колес и багажа посреди того непонятного пейзажа, что яркими пятнами переферийно мелькал на сетчатке, не хотелось. А вот попытаться по возможности плавно затормозить стоило попробовать.
Получилось ли? Отчасти. Притормозил, огляделся, привел себя в порядок...и помчался дальше. В другую сторону. Но весь этот процесс заслуживает отдельного рассказа. И осмысления.

Глава 84. Про цыгана.
-Ты, конечно, меня прости, но... Я всё же предлагаю вернуться к истории нашего знакомства.
-Вернемся к нашему барану? И прекрасной незнакомке? У которой оказались такие замечательные ноги?
-Не придуривайся. Сейчас это уже необязательно. 1985 год. Конец зимы.
-Уфа? Эвакуация? Симпатичная девочка с толстой косой?- уточнил Бонда.
-Точно, - сказала Лиза,- только ты тогда имел другое мнение.
-Вряд ли, я даже тебя вспоминал, переживал, - соврал Бонда, - но я тогда был робкий и стеснительный юноша. Неуверенный и скоромный.
- Я этого не заметила.
-Был, был! У меня даже кроссовок тогда нормальных не было! А, главное, отсутствовал мотоцикель. Чувствовал себя полным засранцем.
-Ну, а как сейчас? Купил себе наконец-таки... двухколесного друга?
-А то! Причем вскоре. Как-то срослось тогда... удачно. Планету-Спорт. Восемьдесят пять рэ. Бэу, конечно. Прав не было. Мозгов тоже. А кто догонит? Но через год менты отобрали. На озере. Там не разгонишься, по единственной грунтовке-то. И перегородить ее раз плюнуть.
Лиза терпеливо слушала. По всему номеру валялись разбросанные в спешке вещи, сквозь куцые перекошенные шторы пробивалось солнце. Бонда лежал на спине и вещал в потолок.
- А сегодня, для самоудовлетворения, нужна уже, наверное, как минимум, яхта. И свечной заводик.
- То есть ты снова... не удовлетворен?
- Да нет. Видимо я... как бы...несколько помудрел, так что на эту тему больше не парюсь.
-Почему ты не отвечал на мои письма?
-Письма?- искренне удивился Бонда, - не было никаких писем. Честно! Я точно помню всех, кто мне когда-либо писал. Тебя среди них не было. Могу поклясться чем угодно.
-Правда? Впрочем, как я сейчас понимаю, вполне может быть. Ты знаешь, я встретилась несколько лет назад с твоей сестрой. Случайно. Но я ее сразу узнала.
-Какая к лешему сестра? У меня сестер отродясь не было! Даже двоюродных.
-Я знаю. Она рассказала. Я ей сказала, кто я, и когда она меня узнала... Она вообще такое рассказала, у меня просто шок был. Я думала, что она сошла с ума. Что мне все это кажется. Солидная женщина. Несет бред. И, главное, зачем, какой в этом смысл? Ранний климакс? Фантазии? Увлечения эзотерикой и все такое? Это была очень странная встреча. Но теперь... теперь я знаю, что все это правда.
-О-о, подруга, да ты еще и с таракашками, - с горечью подумал Бонда, - но почему мне так не везет? Если умные, то страшные. Или невыносимо нудные. Или старые. А если, раз в веки, попадает такая... лапочка, то... оказывается со свистом! Ладно, хоть с художественным.
-Я, честно говоря, во все такое не верю, - сказал он вслух, - и гороскопы не читаю. Чего себя программировать. Прочитай их задним числом, в конце недели, и становится ясно, что не попали. Ну, или пятьдесят на пятьдесят. Типа - или живой, или мертвый. Все равно половину, да угадаешь.
- А если не гороскопы. И двести из ста? - произнесла медленно девушка, глядя ему в глаза.
-Это как,- картинно озадачился Бонда, - я в смысле про двести?
-Неожиданный джекпот! Ну, два кота в одном мешке. И оба живы! Не понимаешь? Да-а, ты действительно...Будулай!
Бонда пожал плечами и подумал: "Однако!" Она уже точно не от... мутных козлов. Тут... свои опилки, доморощенные. Да и ладно. Будем надеяться, что она так оригинально придуривается. Для поддержания интриги. Таинственная знакомая незнакомка. Почти без комплексов. А что? Где-то даже оригинально. Женская логика, она такая... своеобразная. Будем посмотреть, куда вывезет.
-Хватит на сегодня шарад, - сказал он, - пошли на гору, еще успеем часа три покататься.

Глава 85. На выборы.
Низовая демократия, самоуправление - вещь замечательная. Саморегулируемая система с обратной связью. На уровне небольших коллективов, поселений и пр.
Но не в стратегическом плане.
Мы пытались создавать такие системы. Для решения конкретных задач. Получалось не всегда. Нужно же учитывать еще и многие факторы, которые совсем не лежат снаружи. В теоретических моделях их порою просто нет.
Старались учесть вещи, которые возможно раньше никому не приходили в голову. Дабы по максимуму исключить субъективные проблемы.
Например, почти все чиновники стали невыездными. И их ближайшие родственники, дети до тридцатилетия. Сложная там схема была, но суть такая: ты хочешь гарантированных доходов и карьерного роста, властных полномочий, и прочих вкусностей для заурядных людей? Тогда ты, сука, работаешь на государство, и оно тебе все это дает. С тебя спрашивает и тебя защищает. Но работаешь ты только на свое государство. И ты знаешь, на что идешь, и чего теряешь. Наворовал - спрячешь неподалеку. Мир большой, а страна - нет. Все на карандаше. Найти легче. И ты это знаешь. А ведь соблазн может оказаться внеплановой провокацией, очередным тестом на лояльность. И стоит ли рисковать? И большинство выбирало - не стоит! А статистическая погрешность позорила родственников на стройках народного хозяйства.
-Почему до тридцатилетия? А возраст допуска... для голосования - от 30 до 65 лет. И это не единственный критерий для доступа к терминалам выбора. Идиотам всех типов, например, вход закрыт. А к некоторым видам голосования фактически допущены только лица с коэффициентом не ниже... Не ниже какого-то, заранее объявленного. То есть формально выбирают все допущенные, только учитывается выбор самых-самых. Остальные, получается, поучаствовали в соцопросе. Поскольку система работает хорошо и это заметно, то особо никто и не парится. В конце концов, есть варианты... для выражения особого мнения. Не просто пар выпустить, и засветить маргиналов, а больше для пользы дела. Конструктивная критика. Бывало иногда, что действительно не все учли.
- А выбор, как вы уже поняли ... это не только выборы власти. Это череда референдумов и социальных исследований. Например, требуется выразить свое отношение к запрету на продажу определенных неполезных продуктов в магазинах общего доступа. Ну, например, эрзацсигарет. Не сигарет, заметим, про те давно молчим в тряпочку, а безобидных муляжей, с имитацией дыма. Просто подобные модные штучки здорово раздражают бывших курильщиков, дети опять же начинают интересоваться.
Так вот, если 80 процентов проголосовало "за", то любители порисоваться (не на улице, заметим, или в общественных местах) с вонючей палочкой в зубах будут вынуждены ехать на окраину мегаполиса в торговую точку для избранных. Что, мягко скажем, неудобно. И, возможно кто-то и бросит...маяться дурью. Такие вот несерьезные голосования бывали, что говорить о судьбоносных.
Кстати, ты можешь отказаться от волеизъявления. Тебе даже будут немножко приплачивать. Но...это вообще-то клеймо. В моем понимании.
И, конечно же, это разумно - отсекаются люмпены всех мастей и просто недалекие люди. Они ведь искренне считают идиотами остальных, отказывающихся от регулярной халявы, ради сомнительного удовольствия еженедельного изучения предложенных вариантов.
-Ходить к терминалам? Нет, никуда ходить не надо. Все свое ношу с собой. У нас же тоталитарная демократия, у каждого свой номер, как в концлагере, можешь проголосовать, не выходя из дома.

Глава 86. Письмо сыну.
Жизнь, сын, - это как спускаться с горы на горных лыжах. Можно по прямой, со всей дури, как говорится: ужасное сочетание - страха- уже нет, а техники - еще ноль. И летит такой... на полусогнутых... Одежда пузырем, тесемки за спиной развеваются. Рот полуоткрыт. Страшное зрелище. Окружающие в ужасе расступаются. Если успевают заметить. Иначе, такой и приземлить может. И тебя, и себя. Иногда надолго, иногда навсегда.
А можно с удовольствием, где-то ускоряясь и взлетая, а где-то закладывая сложные виражи. И даже останавливаясь. Чтобы оглядеться, передохнуть, полюбоваться пейзажем и другими... достопримечательностями, и может быть выбрать для себя другое направление для спуска. Ну, допустим, некоторые предпочитают ехать не по-русски - на сноуборде. Боком. И живут также...коряво. Но суть не в этом, я хочу сказать, что главное - не внизу. Не там оно, это главное. Ты должен получать удовольствие от самого процесса, изящно скользя по склонам. Внизу все. Приехали. Подъемник не работает. Доживай, как получится. Может быть, получится и неплохо. Только о полетах ты будешь уже вспоминать. И наблюдать за другими.

Глава 87. Вызов.
-Тук-тук, командир, я к тебе, - сказал Чечен, - понимаю, что не вовремя, но тут такое дело...Ты чего?
Бонда стоял сбоку от окна, затянутого армированным полиэтиленом и защищенного сеткой-рабицей, и пристально вглядывался вниз.
-Иди сюда, - сказал он Чечену, - вот тут внизу еще дырка есть. Смотри... дерево и левее... Видишь? С Глобусом. Кто это? Кто с Глобусом!?
- А... это новенький, из возрастных. Я его запомнил, он какой-то мутный, я еще хотел у Наглера поинтересоваться... Вроде не блатной, но что-то в нем такое есть... И на руках явно свел, что было. Поломаный. Говорит странно. А ты чего...такой?
- Да это... Предчуствие какое-то...нехорошее. Забей, у меня такое бывает. Но лучше перебдеть. Так, ты мне доверяешь? Короче, тащи его в Малиновку. Пустого. Сегодня. Ты смотри, он сюда смотрит, сука! Кого-нибудь еще возьми из молодых. Даже двоих. Чтоб не заподозрил. Там разделишь их по работам. Этого отдельно. Закроешь. Понял, да?
-Да. Совсем?
- Нет, конечно! Просто свяжи. Это моя тема. Я приеду, поговорю с ним. Там может быть интересно. И еще. Кота заряди туда же, но отдельно, на подстраховку. Для тебя. А ты чего хотел-то?
- Бoнда, муслимы тебя на какие-то разговоры требуют. Тебя. Одного. По вайберу, или как его там сейчас. Сказали, что ни с кем больше разговаривать не станут. Никому передавать тоже. Вроде как важное. Очень срочно.
- У нас здесь серьезной стрельбы пока нет. И не надо. Зачем встречаться и что-то менять? Встречались уже, хватило.
-У них что-то есть. Дали понять, что для тебя лично. Просили поторопиться.

Глава 88. В пробке.
-Помнишь, ты тогда заявил... про женщин?
-Что заявил? Когда?
- Тогда, давно. Когда мы только познакомились. Что все женщины разные.
- Конечно разные, а как иначе-то? Есть беленькие, есть черненькие. Есть крашеные. Я даже знаю совершенно точный способ узнать... правду.
- Это как?
- Элементарно, вот ты, например, от природы брюнетка.
- Ты это и так знал! А вон та, допустим, в красной машине? Не крути головой. Слева, сейчас опять поравняемся. Она, если и прокрашена, то ничего не поймешь - корней не видно.
- Да легко! Хоть пусть чепчик с тесемками наденет!
- А как?
- Ну, сначала надо с ней познакомиться. Поужинать. Потанцевать. Или наоборот...
- Короче, Бондаренко! Мне уже не нравится...
- А мне нравится...Тише ты, я ж за рулём! Короче, утром, когда рассветет, одеяло откидываешь и... удостоверяешься - в девичестве шатенка!
- Сволочь! Ты - сволочь. Но я тебя спросила вообще о другом. Ты тогда дал понять, что, мол, женщины разные, но ты уже так не думаешь... Или думал... что-то подобное. Я себе потом черти что насочиняла!
-Ну... думаю, что теперь я уже не так категоричен. Все вы... слегка похожи. Местами. Во всяком случае, поперек я еще ни у кого не видел... Тихо ты! И зубов я там ни разу не встречал, что бы там кто не говорил... Да шучу я, шучу! Встречал, но не там! Э-э-э, девушка! Не надо меня цапать своими коготками! У меня встреча через час!

Глава 89. Связи.
Технические новинки, безусловно, занимали определенное место в моей жизни. Они просто меняли эту жизнь.
Та же связь...Как это выглядело раньше? Учась во втором классе, в субботу после обеда, я садился на трамвай, через полчаса пересаживался на другой, доезжал до вокзала. Покупал билет до деревни, умудряясь протиснуться в электричку между едущих на выходные домой пэтэушников и дачников с рыбаками. Через час выходил на полустанке и полчаса брел (порою один и по темноте) до бабушкиного дома. Родители узнавали, что со мной все в порядке только в воскресенье вечером. Когда я возвращался в город. А в каникулы еще позднее. Телефона не было ни у деда с бабкой, ни у нас в городе. Поставили в 83-м. Я после этого еще полгода сдуру звонил всем подряд и глупо пытался всех разыгрывать. Такой вот хреновый пранкер.
Как мне казалось, родители вообще не парились по моему поводу. Тем более я всегда доезжал. И возвращался. Спокойно. И в армию отправили как в пионерлагерь. Я через год нашел возможность оттуда позвонить домой, трубку взял брат и решил, что его кто-то разыгрывает. А родители были на работе. Отец, как назло, не во вторую смену. А позднее, в их поясной вечер, я не имел возможности перезвонить. И на работу не мог. У меня была возможность сделать только один звонок. Окно возможностей, так сказать, хе-хе. Я сказал брату, что пусть на его взгляд я и не тот, за кого себя выдаю, но нужно передать родителям... и сказал общие теплые слова. Письма тогда шли неделю-две. Если бросить в поселке в платном конверте с маркой, то быстрее. Цензура в части тормозила сроки.
Примерно через десять лет я располагал двумя радиотелефонами, один лежал в кармане куртки, второй полустационарно валялся в машине. На крыше девяностодевятой торчала антенна, из прикуривателя тянулся провод к усилителю сигнала в бардачке. На крыше многоэтажного дома стояла мачта антенны, второй усилитель и база находились в квартире, там же эта самая база была подключена к городской телефонной сети. Трубок на ней "висело" несколько штук. Квартира и телефонная точка были не мои. А аппаратура - моя личная, привезенная контрабандой из Эмиратов. Говорили через пилотов. И, скорее всего, не врали. У базы можно было вообще не появляться, так как зарядные стаканы для трубок стояли и в офисе, и дома. В той квартире даже кто-то периодически жил, и я страшно ругался, когда очередной арендатор нарушал запрет и звонил с базового аппарата как с обычного телефона, занимая линию. Впоследствии, во избежание соблазна, я тупо замотал базу изолентой, скотча не оказалось. Поднять трубку стало затруднительно.
Город стоит на горах и удачно выбранная крыша давала возможность разговаривать почти везде. На некоторых домах подобных антенн стояло по нескольку, редколесьем. Сотовой связи тогда у нас не было. Мобильник в Москве стоил дороже моего автомобиля, а разговоры по нему - как с Америкой. Размер сотового телефона был сопоставим с моим радиотелефоном, предназначенным "для фермеров", как писали по-вражьему в аннотации. И все это счастье за дешевую тогда безлимитную абонентскую плату для стационарных городских телефонов. Ибо нелегально.
Эта, безусловно, неполезная для здоровья, но по-настоящему мобильная связь впервые показала как плюсы, так и минусы постоянного нахождения "на линии". Весь технический прогресс, шедший впоследствии в данной области, всего лишь вносил в картину несущественные штрихи и менял декорации.
Плюсы были очевидны: скорость реакции на любое важное и не очень событие возросла ... до одного нажатия кнопки набора номера. Опять же понты, которые тогда стоили дороже денег. Потому что на статусные вещи тогда обращали внимание. И делали выводы. А вот потом, гораздо позднее, судить по одежке стало чревато... И непрофессионально. Да и понты вскоре уже стали социально дифференцированы, порою в миллионы и более раз. Как можно было сравнивать суперяхту с золотыми часами. Тем более, если кроме часов ничего "крутого" по сути больше-то и нет. Но я про связь.
Теперь до тебя в любой момент могли дозвониться все кому не лень. А это чаще минус, а не плюс. Вот когда ты можешь названивать кому угодно хоть из сугроба, это обычно плюс. Но когда тебе... Из того же, допустим, сугроба...мы улетели, приедь, спаси, достань нас...Или любимая...достала... Или по работе...Уловки же, с отключением, типа "вне зоны доступа", со временем становились все нереальнее. А прибавлялись новые вызовы времени.
Если в двухтысячных я мог имитировать свое присутствие в регионе, находясь в другой части света, бодро отвечая на входящие звонки и грустя только на тему тарифов в роуминге, то через десяток лет картина поменялась. Даже так: нужно уже было и декорации приводить в порядок, так как звонки стали с видеоканалом. И заинтересованные лица как раз предпочитали видеть тебя, а не только слышать. Не редкой стала фраза: "А подойди-ка к окну, мне интересно, что там!" или "А покрути-ка трубу по сторонам, я посмотрю, чем вы там занимаетесь!".
Потом добавилось безусловное позиционирование абонента на местности и возможность детализации вызовов по требованию близких (в пределах семьи) родственников. Стало возможным определять твое местонахождение с точностью до пяти метров в трех координатах и наличие в непосредственной близости от тебя меток других абонентов. И их количество.
А введение через некоторое время чипирования устранило возможность "забыть" аппарат индивидуальной связи и идентификации дома или на работе. До этого как было? Носишь с собой. Хоть браслетом на руке или ноге, хоть брелком, хоть кулоном. Можно даже вшить под кожу, вот здесь. Или здесь, но тут есть свои плюсы-минусы. Потом расскажу одну историю... Впрочем, через несколько лет это вживление вообще сделали обязательным. В целях "личной безопасности и защиты от краж и перекодировок". В общем, Оруэлл отдыхает!
Конечно, это ж так удобно: больше не надо никаких документов, удостоверяющих твою ущербную личность, полисов, прав на вождение транспортных средств, денежных карт, сенсоров состояния здоровья - все заменил чип с АИСИ.
Тебе стало плохо, в неотложку улетел сигнал о параметрах твоего недомогания, местонахождении и возможностях твоего страхового полиса. Твой драндулет, скорее всего, никто не угонит, а твою дверь, даже в подъезд, никто чужой не откроет. Ты не сможешь выхватить оружие у полицейского и начать из него стрелять - у тебя просто нет соответствующего допуска к этому оружию. А вот если из твоей пушки кого-то завалят, то крайним на 99.9 процентов станешь ты. Или чувак, хакнувший твой ствол или шокер. Если он умудрится спалиться. Случаи были. Это ж идиотизм хакать чужое оружие, когда проще сделать свое. Напечатать и "прописать" по региону. А у идиотов может быть только один талант. И если он знатный хакер, то во всем остальном он... тот еще лузер. Кто? А-а, в смысле...рохля. Лопух, валенок, баран, так понятно?
Отвлекся. В общем, с этой дрянью в организме или на нем ты хрен куда незаметно свалишь. И не стоит забывать про многочисленные видеокамеры. Твоя дражайшая может отследить текущий маршрут на трехмерном экране и обнаружить тебя на 22 этаже конкретного отеля в непосредственной близости еще двух розовых меток, а это значит субъектов, заявленных как женщина, а отсмотрев доступные камеры холла или, например, коридоров, определить даже их национальную принадлежность. А еще она может просматривать твое давление, температуру тела, сердечный ритм и жалеть, что не в силах мгновенно, нажатием кнопки внести коррективы в твое здоровье. Подобное, по слухам, могут делать спецслужбы. Поэтому, даже с полицией, не говоря уже о других серьезных ребятах, лучше не сориться. Зато безопасность. Реальная. Только повернувшиеся совершают преступления. Если успевают. Но их немало.
Люди без чипа вычисляются на раз в любом аэропорту, банке, общественном транспорте или даже магазине по наличию теплового и ГФ-излучения и одновременному отсутствию хрени в своих полостях. Обманки чипов не существует. Скорее всего. Даже если и есть, то не для простых или полусерьезных смертных. Если ты Бонда, а не Бонд.
-Почему в магазине?
-А там, на выходе, стоят встроенные в двери или наклеенные на боковые стекла считывающие устройства, они и палят всех. И тех, кто, не располагая средствами, набрал излишек товаров, и тех, кто в розыске. И тех, кто попытался стать свободным от общества,...но зачем-то приперся в общественное место.
А в магазине интересно... Одно время, давным-давно, была мода все через компьютер заказывать. В магазине посмотрел, а заказал из дома. Дешевле. Конечно, чего ж не будет дешевле: под товары не надо торговых залов, промежуточных складов, завозить все это в город, разгружать, логистика упрощается, персонал сокращается, а про налоги вообще молчу. Продал состав, заявил тележку...
Естественно, со временем государство прикрыло лавочку. А что ты хочешь - тоталитаризм с человеческим лицом! В "целях борьбы с наркоманией и финансированием панкратизма". Тех же, кто пытался умничать, наказали. И продавцов и покупателей. Показывайте свои таланты народностям Крайнего Севера... при натуральном обмене.
И вот теперь существуют только торговые заведения, никаких виртуальных покупок, совместных закупок и сетевых магазинов. Ну, еще комиссионки, они же антикварные магазины. Обезличенные заказы на дом, или на работу стали невозможными. Только через курьера из обычного магазина и с наценкой за доставку. И не любой товар. Но это, как всегда, только у нас такое. Но зато хоть от дивана оторвешься.
В магазинах ты смотришь, чего тебе надо, тут же у товара фиксируешь количество покупаемых пачек, пакетов, бутылок и прочего. С собой ничего не берешь, ходишь с пустыми руками, только пальцем тыкаешь: этой рыбы -два кило, этих пельменей- три пачки. На выходе забираешь пакеты или коробки. Или тебе доставят куда скажешь, но это обычно подороже. Ты даже вроде и не платишь нигде, только ходишь, да смотришь, но у тебя уже все списали.
Я для удобства контроля лицевого счета все выводил на часы. У меня такие легкие фильдеперсовые часы, там все отражается, что мне надо. Чип с АИСИ все передает на них. Дома могу по ящику посмотреть подробно, хоть про здоровье, хоть про покупки. Во внутреннем ухе месяцами лежит горошина телефона. Через нее неведомым образом передается и моя речь. Кажется через кости челюсти.
Кстати, говорят, что вначале эта штука должна была называться прибором индивидуальной связи и идентификации. Но Панкратов со товарищи сочли неблагозвучными получившуюся аббревиатуру.

Глава 90. Про политику.
-Послушай, Бонда, если ты такой упертый, я задам тебе один вопрос: "Кто такие политики?" На твой замутненный взгляд, а?
- А я тебе отвечу, Игорь. Это беспринципные твари. Вчера они колебались с линией партии, сегодня будут аплодировать ее развалу. Завтра, в свете новых веяний, будут пытаться создать ее жалкое подобие.
- Но это же так... возможность прислониться к косяку. Простейшая система определения свой-чужой. И то, для шоу. Игра.
- Игра игрой, шоя шоей, реально никто в это все не верит, согласен, Маргиналы не в счет, это хорошо, если наберется пять процентов убежденных.
- В советское время примазавшихся было большинство, но уж никак не девяносто пять процентов.
- Ну, согласен, раньше скажем так, относительно убежденных, а не голимых циников и карьеристов было побольше, но потом уж точно стало ноль целых пять десятых. Игорь, но и ты сравни - где КПСС, и где эти ... шахер-махер шудзи-лудзи!
- Бонда, я тебя пытаю про другое, про реальную политику. Не про статистов, и не про телешоу. Ты же заявил, что понимаешь действия наших... правителей, так?
- Я сказал немного не так, я сказал "где-то понимаю", разницу чуешь? Так вот, раньше я ненавидел цинизм и бесхребетность, а сейчас убежден, что в ряде случаев, это всего лишь реализм и гибкость. Настоящий политик использует все возможности для реализации своих планов, и если эти планы реально направлены на улучшение жизни его подданных, то это хорошо.
- Ага, а фюрер тогда как?
- Не обобщай! Давай спустимся вниз и поскольку у нас, по-прежнему, политика - это концентрированное выражение экономики, то немного расконцентрируемся. Возьмем наш конкретный завод. Что произошло в девяностые? Большая Общефедеральная Жопа. Но если б наш директор был нормальным циничным политиком, что бы он сделал?
- Ну, пофантазируй...
- А он бы не вылезал из Москвы, наводил и развивал связи, валялся в ногах по министерствам, пресмыкался, орал и угрожал, убеждал, шантажировал, давал взятки и обещал откаты, но! Но он бы сохранил госзаказ по оборонке, людей и оборудование. Он бы быстренько переобулся в новых условиях и нашел бы и хоть какую-то рыночную нишу. Так делали далеко не все. И он не стал. Он же принципиальный. Был! Пока все не рухнуло. Так он опять же не застрелился, а фактически отдал завод на разграбление. За долю малую. На магазин в столице для доченьки хватило. А мог бы, сука, на личном вертолете летать, иметь бешеную зарплату, но завод бы жил и это бы ему прощали! Люди все видят...
-Бонда, он бы просто продал все гораздо дороже и свалил бы в какую-нибудь Испанию! Как следующий генеральный!
Оба твари! У второго, правда, шансов выкарабкаться уже было в разы меньше... По мне так все они... как олешинские три толстяка. Но ведь я по другим регионам покатался, есть с чем сравнить. Фонды сохранили, где-то даже обновили. Да, мухлевали с налогами, да, поскидывали социалку, да, где-то сократили штат, но и тут же новые возможности появились. И города не повымерли, как здесь. Вспомни, это ж жуть, а не жизнь!
- И это мне говорит человек, люди которого на прошлой неделе убили около пятидесяти мирных жителей! Знаешь, как про вас написали? Бондобанда!
- Бондобанда? Занятно! А то, что у мирных жителей было с собой, не сообщили?

Глава 91. Высоцкий и окно.
Ты не заметила? Сейчас слушаешь Высоцкого, военные его песни, вроде все хорошо, слова правильные, только вот сейчас уже как-то... не задевает. Ассоциации идут не с войной, а с безоблачными семидесятыми. Когда казалось, что беда навсегда ушла... из наших мест. Что не будет больше никогда этой дикости - убивать людей в промышленных масштабах, этого варварства, разрушений... А тут живешь, и не знаешь, когда это все к тебе прилетит. Но догадываешься, что уже вот-вот... на ближних подступах. Твоя война. И мы ближе к Великой Отечественной, чем они тогда. Хотя у них прошло всего-то тридцать лет, казалось бы, ерунда, еще живы и повсюду трудятся участники. Но тогда был откат, а сейчас накат. А гражданская, по сути, уже идет. На окраинах бывшей империи.
- Тогда уж не на окраинах. Но я не верю, что у нас здесь будет такое! Обгоняй, там чисто!
- Хохлы тоже не верили. Наверху ж не допустят! Такого ужаса быть не может, потому что не может быть! Теперь вот имеем несколько десятков миллионов ненавидящих нас бывших братьев.
- Хохлы вечно были заполошные! Они же полутона не различают. Загораются с малейшего повода.
- Лиза! Они от нас всегда отличались только местом жительства. Более комфортным. Во всяком случае, раньше.
- Только потом подросли их детки, которые про это не знали.
- И у нас такие же подросли. Послевоенное поколение просрало Союз, эти сейчас просрут все остатки.
- Наши хорошие! Осторожно, пропусти ты его!
-Сейчас! Просвет будет, сам рвану. А этот лезет зря, ему видно хуже, чем мне. Потому и не пускаю. Может я ему жизнь спасаю? Конечно хорошие. Только легковнушаемые... Какую музыку им поставь, под такую и замаршируют. Без сердечника.
-Это наши ребята бессердечные? Ты чего мелешь-то!?
- Не наши конкретно. Наши-то, я думаю, хоть что-то уяснили. Я про молодежь вообще... И не "бессердечные", а "без сердечника". Аморфные. Как амфора. Что в них нальют, тем и пахнут. А льют сейчас, в-основном, нехорошее. Ладно...Как время-то провела? Развеялась?
- Ты знаешь, Саш, встретила я там знакомую, давно не виделись. Ну, поговорили про то, про сё. Долго сидели, все обсудили, всех вспомнили. Но я о другом. Про одного нашего знакомого спросила. Где он и вообще. А она мне говорит: "А ты что, ничего не знаешь? Он же из окна выбросился! Что-то видимо дали покурить такое. И там все мутно - отец же непростой у него. Уже два года как".
И мне так не по себе стало. Я-то его считала живым. Хоть и не общались. Знала, что он где-то есть... и все. А его на самом деле не было.
- Лиза! Я сейчас важную вещь скажу, подумай про это. Он умер для тебя в тот день, когда ты об этом узнала. Хотя из окна он вышел два года назад.
- Я как раз это и пыталась тебе донести, но не смогла так точно сформулировать.
- А я тебе так скажу: это не только про него. И не только про смерть. Если не заглядывать в мешок, то там можно предполагать и кота и зайца. Когда откроешь - выбор исчезнет. Я, скажем, мог в твое отсутствие, напиться до потери пульса и перебить всю посуду. Мог?
- Маловероятно.
- Но, теоретически, же мог? Мог. И ты узнаешь об этом только когда откроешь дверь. Прибраться я еще, скажем, тоже мог, а посуду уже не склеишь. И все станет явью. А сейчас только домыслы. То есть, узнаешь когда откроешь дверь. Или не узнаешь никогда, если мы вдруг... до нее не доедем...
- Сплюнь, дурак!
- Три раза тьфу! Я объясняю тебе, что все это вполне допустимо. И иногда не нужно пытаться узнать, была ли у твоего отца любовница. Или что прячется в том лесу. Там не зайчик, там целый динозавр поместится.
- Не понимаю.
- Не стоит иногда заглядывать за угол. Не ходите в этот лес - ничего хорошего!
- То есть, если бы я не спросила про этого Андрея, то...
- То он был бы жив. Может быть только для тебя. А возможно ты бы его встретила случайно, а не подружку. И, с малой долей вероятности, можно допустить, что он и сейчас жив. Такое бывает.
- Как!?!
- Ты же не была на похоронах. А подружка наврала. Или ей наврали. Или непростой папа имитировал, что, впрочем, уже совсем ни в какие ворота. Кто-то же выпал из этого окна. Если уж совсем непростой этот папа. Но для тебя он уже умер. А если ты умерла (тьфу три раза!) с этим знанием, то умер сто процентов навсегда. Даже если он приедет на сорок дней.
- Да-а. Я, Саша, даже начинаю кое-что про тебя понимать.
- Не смейся! Все это работает!!! Скорее всего, не для всех.
- Не для всех...
- Я с детства ненавидел ходить одними и теми же маршрутами. В течение дня. Не знаю почему. Может просто скучно. Хоть криво, но как-нибудь, да обойду. А иногда прямо сила какая-то заставляет - сверни за угол!
- Я всегда подозревала, что ты параноик!
- Ха-ха-ха. Смешно. Кралановигова, блин. Я вполне серьезно. Однажды, в такой ситуации я свернул, но взял, да тормознулся... и заглянул за угол.
- И?
- И вскоре увидел знакомого, встреча с которым могла бы изменить мою судьбу. Слегка или не совсем. Но сдвинуть точно. Он всегда появлялся не просто так. Ничего таинственного. Просто постоишь с ним, потрындишь, а по итогам совершаешь что-то такое, чего бы точно не сделал, если б не увиделись. А иногда, наоборот. Получаешь информацию, которая предостерегает от уже готового и созревшего в голове шага.
- Это только один у тебя такой...знакомый был?
- Нет, Лиза, но этот какой-то непростой. И тогда шел, помню, оглядывался даже, ноги заплетались, видимо очень хотел исподволь меня встретить, а что-то не так пошло.
Я и сам для кого-то являюсь таким. Ну, например, из последнего. Встретились тут с одним шапочным, поговорили. Я собираюсь уходить, но он чего-то ждет. Явно ждет, тянет резину. И зачем-то я ему рассказываю что-то такое, про общего знакомого ипэшку, уезжающего навсегда в Белоруссию. Устал он здесь. А через месяц узнаю, что этот шапочный купил сеть его магазинчиков. Понимаешь?
А встретились мы совершенно случайно. Неожиданно образовались какие-то неважные дела в том районе, зашел перекусить в местную забегаловку и оп-па! Говорю, а ты типа, каким здесь...ветром. Да, говорит, колесо проколол, первый раз за лето, вон, напротив шиномонтажка. Опоздал, думаю, хоть тут перекушу. А ты? А я, говорю, специально видимо сюда приперся, тебя увидеть.
- Получается, что даже и не пошутил?
- Выходит так. А однажды, еще до... нашей с тобой эры... ехал на девять-девять своей. Из М. И заблудился. В трех кварталах. Тупо свернул не туда, что на меня нашло? Помутнение. Пришлось на трассу выезжать в другом месте. Крюк в пятнадцать-двадцать минут. Еду злой...
- Ты всегда злой.
- Не, тут по-настоящему, злой. Кассету воткнул с Бахом в современной обработке, сиденье полулежа, не как здесь, лечу. Вдруг, у поворота на К. - гайцы, машины три, мигалки, все дела, дорога перегорожена, направляют в объезд. Ничего не объясняют, а сами бледные какие-то. Через пару дней, интернета тогда не было, узнал - авария была там страшнейшая, куча машин, головы по асфальту, говорят, катались. По времени прикинул - как раз за минут двадцать, до того, как я подъехал. Вот тебе и помутнение.
- Тогда уж просветление.
- Да какой там! Попробуй, пойми иногда, чего делать-то? Или не делать. Вот смотрю на тебя и думаю: сейчас в лес свернуть или до дома дотерпеть?
- Ехай... уже! Или хочешь, я сяду?
- Не-не-не! Вот свернем на второстепенную, тогда... может быть. Или ты другое имела в виду? В смысле на меня присесть? Тогда паркуемся?
- Рули, похотливое животное! Дома. Все дома, там кроватка! Большая, хорошая!
- Я в последнее время чего-то в ней засыпаю сразу, пока ты бродишь. Даже страшно становится, вроде не пенсионер.
- Потому что высыпаться надо, а не сидеть до двух ночи!
- А когда сидеть-то? Бумаг прибавляется и прибавляется...
-Да ладно, больше бумаги - чище ... что?
-Фу-фу-фу! Но если уж ты на эту немецкую тему, то правильнее будет так: больше бумаг - больше геморроя!

Глава 92. Видение.
Ты думаешь, что такое дрон? Кто? Птица? Синица, блин! А ПВА - клей естественно.
Я тебе расскажу, не поверишь. Кино и немцы! Картина маслом - лес, горы. Солнышко светит. Ну, как и сейчас, только ранняя осень. Гул. Непонятный такой. Резко возник и усиливается. Головы развернули, ждем. Солнце низко уже, в глаза бьет, и очки не помогают. Секунды какие-то прошли, и тут... Мы аж ахнули хором. Из-за горы, низко к земле, с утробным ревом выныривает делегация - здоровенная, метров на тридцать, блестящая дура с четырьмя крыльями, а рядом еще три маленьких черных в сопровождении - по бокам и над ней. Самолет - не самолет, ракета - не ракета. Видно только, что беспилотники. Даже непонятно, зачем столько, с какой целью. И промеж хребтов прямо над деревьями ушли. Повторяя складки местности. Как бы неспешно, торжествующе. Все менее, чем за минуту. Прямо над нами. Аж волна прошла. Нас тогда сложно напугать было. И удивить тоже. Но тут. Все сразу - звук, вид, запах такой... Огромные рули, цифры, мерзкий горячий выхлоп. Жутко. Оторопеешь. А потом далеко... шарахнуло. Вспышка слева. Километров триста от нас.
Я после этого всякое видел. Лично, конечно. Даже как блин ПВА висел на уровне второго этажа и жег там. А это тоже, на минуточку, две тонны и почти десять метров в диаметре. И ничего ж не сделаешь, просто нечем. Но...та картина, это было просто что-то потустороннее. Даже не думалось, что где-то очень далеко, может даже в простом с виду кунге, сидят расхристанные жирные операторы, в очках и с длинными неуставными патлами, и, попивая кока-колу, смотрят на экраны. А может даже мослатые некрасивые девки в облитых кофе растянутых майках с джойстиком управления в одной руке и чьим-то хуем в другой. Или симпатичные, что еще невыносимее. Умники и умницы, блядь! Но, как я говорил, про это вообще не думалось. Казалось, что никто из людей не был причастен к этому...видению.
Мне показалось, что это была...Смерть. Со свитой. Бог войны, недобро обходящий дозором... Не знаю, как сказать, только Некрасов в голову лезет. В общем, сущность не из этого мира.

Глава 93. Наваждение.
Она смотрела в его лицо и улыбалась. Но глаза ее были в таком детском отчаянии, казалось, что она вот-вот заплачет. И эта диссонирующая маленькая улыбка. Это было очень, очень завораживающе. Когда Бонда впервые увидел ее такую, ему неожиданно стало жутко. Нашло оцепенение, заныло где-то в позвоночнике. Он не знал, что делать. Она бы не поверила ни одному его слову, ни одному движению.
Эта любимая, что уж там, молодая женщина, выглядела... как маленькая девочка, вдруг столкнувшаяся с несправедливостью такого прекрасного и доброго, как казалось, мира. Она еще продолжала, мило улыбаясь, бежать ему навстречу, а он уже явил ей свое беспощадное и бесстрастное нутро.

Глава 94. О правде.
-Что рассказать? Ну, например, американцы не были на Луне!
-А мы знаем...
-Ну да, ну да... А почему мы про это сразу не раструбили, знаете?
-И про это знаем!
-Да-а, поговорили... Но, мое мнение, раструбить надо было раньше.
-Знаешь, Бондаренко, наверное, наверху всегда свои резоны. Резать правду-матку надо с умом. А иногда вообще лучше мешок не открывать. Мало ли что там?
-Согласен. У нас был один товарищ... Короче, когда он погиб, друг... Был у него корешок, хороший пацанчик, кстати, тоже не дотянул... Так вот он писал от его имени девушке и родителям. Достаточно долго. Общие ожидаемые фразы: все нормально, люблю, целую, здоров, все закончится, вернусь... Двадцать первый век. Поколение ЕГЭ. Вся молодежь пишет эсэмэски с одинаковыми ошибками. Звонить запрещено, все запрещено, сообщения-то исподтишка с одного заныканного телефона на десяток симок, по очереди.
Я еще думал тогда - нельзя так, надо было признаться. А теперь понимаю: парнишка своим враньем продлил им жизни на несколько месяцев. Пока сам был жив.

Глава 95. Отпуск.
-Ну что, - спросил Бонда, глядя на планшет, - открываем, или подождем всех?
-Подождем кота,- сказала Лиза, - а вот кстати и он... Явился, не запылился, король джунглей. Давай уже, пока не разошлись!
Бонда нажал комбинацию букв и цифр и электромагнитный замок через пять тысяч километров открыл дверь в душевую. Три кошки и большой сибирский кот одновременно повернули голову на щелчок. Увидели приоткрывшуюся створку и немедленно ломанулись в образовавшуюся щель.
Кот сразу же обнаружил пакет с кормом и разодрал его меньше чем за минуту. Остальные присоединились к пиршеству, забыв о распрях. Рыжая кошка внимательно посмотрела на камеру в углу. Как на мгновение показалось Бонде - с укором.
-Все они понимают, эти куски меха, - удовлетворенно пробормотал он, - итак, осталось еще четыре нычки. Я ж тебе говорил, что так поприкольнее, чем банальная автокормушка. Тем более кот бы с ней точно что-нибудь сделал. И сидели бы сейчас голодные.
Бонда вспомнил, как однажды кот выследил, что купленный пакет с сухим кормом был убран в шкаф под мойкой на кухне. Ночью Бонду разбудили ритмичные гулкие удары непонятного происхождения. Он спустился вниз - кот бил башкой в дверь шкафчика, пытаясь зацепить лапой отскочившую кромку. Кошки сидели полукругом, распустив хвосты. Все ненадолго повернули головы на спускающегося Бонду, но никто не сдвинулся с места.
-Совсем обнаглели, - пробормотал тогда он, - ну успехов вам, магнит там сильный.
И ушел спать. Наутро его ожидали следы удавшегося-таки пиршества - разбросанные повсюду гранулы и многочисленные следы рвоты. Воду выпили всю. На столе виднелись следы лап и перевернутая сахарница. Найти кого-то из хвостатых чудовищ было сложно - все заблаговременно попрятались. Наверное, было стыдно.
Лиза некоторое время смотрела на экран, потом встала и надела купальник.
-Надо было просто оставить ключи маме. И все. Никуда бы она к тебе не полезла. Она не такая любопытная, как некоторые. И никаких квестов для бедных зверюшек. Жлоб ты, Бондаренко! Уже полдевятого! Пошли на море!
- Трусишки зайки серенькой под ёлочкой лежат..., -потянувшись пропел Бонда, - или под пальмою?
- Отдай, дурак!- закричала Лиза, - не надо трогать мои вещи. Пусть лежат, где хотят!

Глава 96. В глаза.
Ты знаешь, случалось ведь и смешного много. Человек - такой гад, что без юмора ему в этой жизни совсем уж было б невмоготу... Поэтому, старался я как-то с позитивом...дни проживать. Когда это получалось. Тебе, наверное, это покажется диким, но мы находили, над чем посмеяться. Даже в очень тяжелое время. И ценили это, и людей таких, кто помогал жизнь облегчить, хоть так. Видимо требовалась организму ...такая защита для психики.
У меня тогда было плохое зрение. Последствия срочной службы. До армии то более-менее, а вот потом очки для дали уже стали необходимостью. Комплексовал жутко - в семье первый очкарик. А я ж спортсмен, мне надо соответствовать. Первое время страшно дергался.
Операции по исправлению близорукости вскоре стали доступны, но я не хотел ничего подобного делать, опасался последствий. Разных, от неудачного дня у хирурга до невозможности несения определенных нагрузок, истончения роговицы. Боялся вмешательства в такую драгоценную вещь, как собственный глаз. Тем более, что вести активный образ жизни помогали контактные линзы.
Когда пришли нехорошие времена, я прилично запасся ими. И всяким сопутствующим барахлом - жидкости, капли, контейнеры.... Благо, тогда никто не считал это предметами первой необходимости. По моим подсчетам ближайшие лет пять в этом плане я мог не беспокоиться.
Но... В общем, случилось так, что я оказался отрезан от своих запасов.
Были конечно очки, и не одни, но... В них неудобно... бегать, стрелять и командовать. Морда у тебя сразу такая добрая становится. Интеллигентская. А должен выглядеть ...опасно...
На определенном этапе жизни я вдруг понял, что слыть "плохим парнем", еще не значит быть им на самом деле. Но это значительно облегчает жизнь. Многие просто не захотят с тобой связываться. Когда я это осознал, жить стало намного легче. Помню, даже несколько расстроился, что не додумался до этого раньше.
Но...Через достаточно продолжительное время жизнь нанесла мне ответный удар. Те, кто не сталкивался со мною раньше и не знал меня настоящего, не оставляли мне никаких шансов. Ведь я был той еще сволочью. Циничной и опасной. И церемониться со мной... ужо нисколечки не следовало. А ведь люди эти были приличные, персонажи положительные. Только я в их картине мира... конченый злодей.
Отвлекаюсь... Короче носил я изредка очки. Но не простые, а сильно темные, как обычные светозащитные с виду. Только с диоптриями.
Заказал я себе линзы через Спицу. Ошивалась там у нас одна...волонтёрка. Чтобы, значит, проверили фойе в бизнес-центре. Там раньше стояли соответствующие автоматы по продаже. Я бывал там, даже регулярно, в свое время. Думаю, вряд ли кто такую ерунду дербанить стал, ну деньги пусть вытащили, а требуха-то явно на месте. Банкоматы, те понятно - увезут в спокойное место, а эти ж как кофейные аппараты. Там хоть сахарозаменителем поживиться можно, а тут на любителя. А любители такого, как правило, на мародерки не ходят. А может и ходят, я не знаю, но считал, что нет, и мне повезет.
Отнюдь. Все там сгорело... И центр, и автоматы.
Через пару недель, находясь в рейде, мне все же удалось нарваться на частную аптеку-оптику. Естественно, все там было раздеребанено, под ногами стекло хрустело, но в подсобке неожиданно для всех нашлись какие-то мази, таблетки-дженерики и, самое главное, тампаксы. Коробка тампаксов! Не спрашивай, что это такое, все равно шло не по прямому их назначению. А также несколько паллет с контактными линзами.
А главный цимес в том, что все они были с эффектом "кошачий глаз". Черный вертикальный ромбик зрачка на оранжевом фоне! Для розыгрышей. Но с диоптриями, как положено. Я подобные покупал в нулевых. Только бельма. Гаишников в них было хорошо разыгрывать. Тормозят, а ты в темных очках. Медленно их снимаешь, а вместо радужки и зрачка - белесый мутный сгусток, как у слепого. Жуть. Но держишься гоголем, мол, так и ездим, слепой, но слух-то хороший и экстрасенсорные способности развиты. Зассал, сержант? Чувствую, что твой товарищ тоже хочет посмотреть... И уже второго вместе разыгрываем. Так и забыли, глядишь, зачем останавливали...
Вот и ходил я в этих линзах. Днем под рейбеном не видно, а на ночь снимал. Никто и не знал сначала. А я естественно не афишировал. А то начнется... А поскольку смеяться над начальством положено не всем, то выяснения отношений не избежать, а выглядеть это будет глупо.
И тут приехали какие-то черти лощеные с Ходыревым, мост смотреть, гуманитарку местным привезли. Нам чего-то по мелочи. Все такие тактические, охрана, все дела. Глазки умненькие, в глазках страх вперемешку с презрением. Чистенькие. Вот как в фильмах про войну. Там же все в форме с иголочки, ухоженные. И люди, и техника. Конечно, а то им костюмеры башку снесут.
А мы... ну скажем так, не Гуляй-Поле, но подрасхристанные. Небритые. В кроссовках. Камуфло - чуть ли не костюм рыбака. Флора, блядь, фауна! Не комильфо камуфло. А я еще в черных очках, с сигаретой, чисто Пиночет. И не снимаю. Он меня представил, я с ходу сказал, мол, здорово, буржуи, когда замиряться-то будем? А то, говорю, что-то подзаебла уже эта война. Они естественно охренели. Ходырев мне шипит, мол, заткнись, дурак, люди нужные! Видите, говорит, господа, я предупреждал, они тут без смены, уже озверели. А один мне гордо так: "А Вы очки-то снимите для начала, прежде чем нас тут провоцировать!". Я говорю, мол, ты этого точно хочешь? Он смотрит так, как на клоуна, с усмешечкой. Я к нему приблизился вплотную, дым сигаретный в морду выдыхаю, и очки слегка приподымаю. Чтоб только он видел.
-У вас, блядь, ответственные должности, - говорю, - и интересная работа, а у нас тут, за речкой, за язык к столбу прибивают и жгут живьем.
Повернулся и ушел. Ходырев так и не понял ничего, все расспрашивал, когда те уехали. Тот-то, правильный, ему ничего не сказал, видимо сам не понял. До того охренел от глаз моих. Мне его потом даже жалко стало. Может они и нормальные ребята были. Не знаю. Не доехали они тогда до города. Нас потом еще трясли по ним с месяц.
А линзами я после этого... приноровился новеньких пугать. Вызывал по одному, кого в очках только выслушивал, а на кого и по-нехорошему смотрел. Ох, они потом спорили! Казах меня вообще за шайтана держал. Еще со случая с контузией. Уж больно подозрительным ему показалось, что я живой остался. И еще раз случай со мной был. На грани. А потом еще. А тут такое!

Глава 97. Мой компас земной
-Покроется небо пылинками звёзд, и выгнутся ветви упруго.., - Бонда нажал на экран, и взорвавшая тишину песня смолкла. Привлеченные было непривычным рингтоном, пассажиры отвернулись. Бонда поднес телефон к уху.
-Да, - сказал он, выходя из купе, - конечно. Видимо завтра. Или послезавтра, если Казахстан не пропустит. Тогда через Тюмень. Ты же понимаешь, что творится. И не факт, что будет связь. И еще, с генератором поаккуратнее. Бензин - через марлечку, а то опять свечу засадишь. И заводи только, если полдня света не будет, поняла? За это время не выстудишь, просто закрывай все, когда уходишь. Даже вытяжку. Хоть скотчем. Кто приходил? А ты что? Правильно, пусть так и думает.
И еще, послушай... Если форс-мажор...любого рода...сиди на месте и жди меня. Никуда не едь - разминемся. Хоть месяц, хоть два, пешком буду идти, дойду-приползу. Сиди и жди. Да не нагнетаю я! Просто... как-то всё совсем уж грустно... На окраинах это ещё сильнее чувствуется. Знаешь, я постоянно тот наш разговор вспоминаю. И, наверное, я был неправ. Насчёт "хоть таксистом, хоть официантом". Сейчас не двадцатый век и не двадцатый год, и мне не двадцать. Иллюзий не питаю. Возможно, всё ж как-нибудь между струек, между струек... да и пронесёт, а? И ведь знаю, что нет, а надеюсь... Алло? Алло? Ну, что за связь!

Глава 98. Отбой.
-Бонда, ты?
-Чего надо? Две минуты у тебя!
-С тобой Салават говорить будет, подожди маленько.
-Он рядом?
-Подожди маленько, э!
-Слышь, укурок! Пусть он будет на связи лично, через двадцать, отставить, двадцать пять минут. Скажешь ему эти слова: Дзю-ку! Отбой, секретутка!
Бонда захлопнул крышку лэптопа, выдрал аккумулятор, и сорвался с места: "Киндер, меняем дислокацию, пока от этих козлов не прилетело. Давай в Ермильево, успеем".
Через полчаса, Бонда, услышав "Си-сан", включил камеру и пару минут выслушивал традиционные упреки Салавата. Про его, Бонды, недоверие и прочее. В руках он держал карту и карандаш.
-К делу, - сказал Бонда, - я так понимаю, что ты чего-то хочешь. Не еби мозги. Что случилось?
-Я нашел их, Бонда. Обеих. Практически случайно. Там уже было всё... очень плохо. Это не наши. Не знаю кто. Ты меня услышал?
-Да... Наглухо?
-Хуже. Намного, блядь, хуже. Без комментариев. Я вышлю машину, пусть твои заберут в ... смотри сюда, на руки...здесь, у леса, сегодня же. Взамен отдашь наших, которые с того месяца и корреспондента этого сраного... Иначе меня не поймут. Засветло только, как тогда. Отбой, Бонда, держись, оставайся... человеком.

Глава 99. Вектор.
А ты не думал, что Бог он... Представь, он высоко-высоко, за облаками, на вершине огромной горы. И люди, стремящиеся к нему, карабкаются в эту гору. Кто-то всю жизнь, кто-то нет. Кто-то знает, что нужно делать и, главное, как... и двигается вверх ловко, как альпинист... А кто-то...
- А кто-то, матерясь, падает сорвавшись...
- Не кощунствуй, Саша.... Это, конечно, тоже, но я имела в виду другое. Кто-то старательно, из последних сил, срывая ногти в кровь, цепляется за холодные злые камни. Но неотрывно смотрит вверх, надеясь и веря.
- И что? А люди внизу, в тепле, смотрят на таких и говорят: "Жалкое зрелище"?
- Люди смотрят под ноги, а те немногие, кто смотрит вверх, видят солнце и волшебную гору в облаках. Страдания и искушения идущих сможет увидеть только тот, кто сам двигается наверх.
- А можно идти не в рубище, а ... потеплее одевшись, экипировавшись, с плейером? Весело и с песнями?
- А почему нет? Надо только двигаться в нужном направлении. И оставлять глаза и уши открытыми. А то с плейером... не услышишь крики о помощи. А ты можешь быть единственным, кто сможет помочь. И еще, я думаю, что всю свою экипировку ты пораздашь по дороге.
- Чего-то, грустная картина получается. Я, конечно, добрый, но жадный. И я тогда никуда не дойду. Обессилею, замерзну и сдохну по дороге.
- Ну, во-первых, тебе тоже могут помочь. Делай, что должно и... будь, что будет. Я от тебя это впервые услышала. Тогда. А, во-вторых, не это главное...
- Не понял! Ты чего, мать? Какое еще, во-вторых?
- Главное, чтобы ты лежал по направлению в гору...

ПОСЛЕСЛОВИЕ. (Начало второй книги).
Бонда снова проснулся рано. Проклятые лекарства. Грань между сном и реальностью изменилась. Исчезло так любимое ранее Бондой состояние полудремы, когда уже видишь сны, но еще слышишь все окружающие звуки. Осталось две фазы: пустая бессмысленная жизнь, которую он силой заставлял себя проживать, то есть явь, и скомканные больные сны, из которых хотелось убраться. И резкая граница. Вроде спишь, а откроешь глаза - нет. Как будто просто прилег.
Он подошел к окну и махнул рукой над панелью сбоку. Старомодные березки исчезли, и проявилось изображение снаружи. Старая крепость, мрачное море. Судя по раскачивающимся деревьям - очень ветрено.
Бонда съел натощак ложку меда и принял сухой душ. Потом он сел перед зеркалом, почистил зубы и нанес бреющий крем на дряблую кожу. Включил спецлампу, закрыл глаза, поводил пучком по щекам и шее, просветил все складки на подбородке. Протер на два раза салфеткой. Проверять не стал. Зачем?
Он спустился в зимний сад прямо с чашей из мультиварки. Поклевал какие-то ростки вперемешку с пресной скрипучей крупой, запил прямо из крана в стене. Вода шла из скважины и на входе в дом проходила через несколько фильтров. Пить можно было хоть откуда.
Приходящая домработница, очевидно, ненавидела одинокого старика - пыль в саду не убиралась месяцами, некоторые цветы погибли от перелива. Что-то по мелочи постоянно пропадало. Инструкции, как все наши люди, она наверняка не читала. Зато однажды привела в дом туповатого бойфренда, и Бонда впоследствии не без интереса наблюдал записи издевательств над своей мебелью. Он тогда улетел на родину, задержался аж на сорок два дня. Форс-мажор. Добила его терпение упавшая в столовой видеопанель со слайд-шоу детей. Панель естественно не разбилась, и даже была наспех присобачена на своё место, но остался осадок, как будто дети это все видели.
Жаловаться рекомендателю Бонда не стал, просто показал шоу главной исполнительнице и удовлетворился возросшими качеством и ассортиментом оказываемых услуг.
Бонда натянул шорты и малиновую толстовку, переобулся в уличные сандалеты, включил связь с внешним миром и вышел к машине.
Пока он летел, пыля по грунтовке, до перехватывающей парковки, ему удалось ответить на все входящие запросы. Благо было их всего три. От Игоря. Традиционно вежливое "как ты там, зови сам или приезжай в любое время, знаешь, что всегда буду рад". От Эскулапа. Напоминание о предстоящей операции и запрос результатов самостоятельно взимаемых экспресс-тестов. И третье: пафосное приглашение на юбилейный слет-тусовку ветеранов. Подобные мероприятия Бонда не посещал.
Он запарковался и пересел в тесную капсулу общественного транспорта. Какая-то не очень молодая дама уступила ему свое место. Бонда не стал отказываться: во-первых, в голове по-прежнему шумело, а во-вторых, напротив уселась настолько откровенная деваха лет сорока, что пришлось положить на колени заблаговременно снятую толстовку.
Оторвать взгляд от густо запартаченных ног и пышной груди было сложнее. Бонда сильно нажал языком на нёбо и дождался вспыхнувшего на внутренней поверхности очков снимка. Подумал немного и скрипуче спросил что-то про погоду, заодно похвалив эскизы тату.
-Я сама все делаю, - ответила деваха и кокетливо добавила, - жалко только, что набивать самостоятельно не везде получается. Поэтому всегда рисую только там, куда дотягиваюсь.
Бонда вежливо покивал, не вдумываясь в слова - таким образом, он записал еще и ее голос. Подумал только, что английский у нее тоже не родной. Пробить, скорее всего, не проблема, даже штатным поисковиком. Через полчаса - час у него такая возможность представится. Бонда не хотел делать это прилюдно. Однако судьба распорядилась иначе - расписная пассажирка достала винтажный стилос и, бесцеремонно взяв ладонь Бонды, черкнула розовую галочку. Прямо под средним пальцем.
-Моя визитка, Алекс,- сказала она по-русски, - обращайтесь, я обещаю, будет интересно.
-Вот как надо работать, - подумал Бонда, - пробила на раз. Похоже очёчки-то у нее покучерявее моих. Раза в два. И тариф соответствующий. Включила режим субъектскана, посмотрела на меня, и все у нее проявилось. Вся общедоступная информация. Что, для имеющих мозг, немало. А проститутки в этом возрасте - девки грамотные. Даже если у них такое нестандартное нынче и тупое во все времена хобби - расписывать ляжки кошками.
Когда она вышла, Бонда нетерпеливо развернул вспотевшую ладонь и считал метку. Ожидая увидеть характерную рекламу с откровенным роликом, он немало удивился, и даже проскочил свою остановку, о чем не преминул прогундосить встроенный навигатор.
-Заткнись, Кирюша, - сказал ему Бонда вполголоса, - едем дальше, до эспланады. Оттуда пешком к Кляйн.
Выйдя на улицу, он присел на скамейку, нажал на кнопку на душке очков и приказал: "Всё - на последние фото, голос, метку". Развернул стилизованную под "Ньюсвик" портянку дисплея и углубился в чтение.
Через два часа он огляделся и, не заметив никаких явных ушей, дал команду на аудиосозвон.
- Мейри? Это Алекс. Мне действительно интересно, приезжайте ко мне сегодня вечером. Сразу с документами. Адрес, как я понимаю, Вы знаете. Если хотите вина, скиньте марку. Гарантирую рыбу и сыры.

Оглавление