Старуха

Автор: Дикс Сегодня Наум выспался от души, потому что что родители уехали на картошку без него.

Спасибо новенькой доброкачественной опухоли в башке, из-за которой папе Падло пришлось оставить его в покое.
Можно валяться хоть до обеда, хоть и давление в голове зашкаливает и сны снятся какие-то уж чересчур красочные.

Однако, всему хорошему наступает конец и Наум проснулся от густой вони, которую устроил Умка, наевшийся с вечера немытых фруктов.
Прямо у кровати лежала свежая горячая ярко-жёлтая куча, от которой валил пар, а Наум во сне свесил руку с кровати и залез в неё пальцами.

- Фу! Умка, гадкий пёс!! - раздосадованно орал Наум через плечо, отмывая в ванной испачканную руку. - Не получишь сегодня жрать!

Однако, когда Наум пришёл на кухню, то даже захныкал от досады - жрать сегодня не получит он, ведь Умка сожрал оставленную ему на завтрак тарелку пельменей, хотя сами пельмени и не тронул. Он просто рассыпал их по полу.

- Негодяй!

Седой в сердцах распахнул ворота и выпнул Умку в подъезд, после чего, злой как чёрт, отправился одеваться.

Натянув рейтузы, он вспомнил про данное себе обещание делать по утрам зарядку, но заулыбавшись решил на него наплевать, ведь сейчас уже начинались воскресные Твинисы по телику! Седой побежал в зал, включил заляпанным пультом их Тошибу и уселся жопой на жесткий кучерявый ковёр.

Как назло, сегодняшняя серия поролоновых имбецилов была посвящена зарядке и гимнастике. Синерожие подростки старательно гнули горбатые спины под аккомпанемент старой учительницы музыки, игравшей на аккордеоне, а за окном на стройке с гулким стуком заколачивали сваи.

Седой в сомнениях и подозрениях, встал и подошёл к своему окну, отодвинул тюль - в их дворе тоже велась стройка, втискивали одноподъездную двадцатиэтажку на то место где раньше была песочница. И машина заколачивающая сваи ухала в такт с той, что виднелась в трансляции Твинисов.

"Уж не в моём ли доме их снимают.." закралась шальная мысль в голову Наума, но он отмахнулся от неё как от плотоядной вороны. "Совпадение"

Решив что он всё равно не станет делать зарядку, Наум переключил канал, но там шла передача "Фитоняшки", в которой коровы, разодетые в чёрные лосины с кислотно-розовыми майками, изгибали свои белёсые телеса с отвратительным резиновым скрипом. Тошнота подступила к горлу, так что Наум в спешке снова защёлкал каналами.

Передача про грузовики! Вот это да! По телевизору грузовики были не под стать тем, что Наум видел во дворе - все увешанные бирюльками, с цветастыми наклейками и управляли ими не хмурые щетинистые мужики с перегаром, а какие-то женоподобные пидоры, слащаво скалящиеся на камеру белоснежными улыбками и поправляющие трико, впивающееся им в задницы.

- Тьфу! - громко выругался Наум, потому что он всегда матерился вслух, когда родителей не было дома.

Из подъезда послышался Умкин скулёж.

- Ну щас, щас запущу - пробурчал Наум и потащился к дверям, прислушиваясь к урчанию в животе.

Однако, распахнув дверь, пса он там не обнаружил. Лишь вся лестница была усыпана Умкиной желтоватой кучерявой шерстью.

Заинтригованный и взволнованный, Наум стал одеваться, но случайно нашел в кармане отцовской куртки дарственную на их квартиру, оформленную на неизвестного таджика и принялся её читать.

Снова послышался приглушённый скулёж Умки. Звук был глухим, словно проходил сквозь мясо.

- Умка! - хрипло проблеял Наум, отбрасывая дарственную. - У-у-мка-а-а!

Он накинул куртку, одел кеды и побежал вниз, перескакивая через ступеньки.

Навстречу ему поднимался соседский карлик, увешанный здоровенными баулами с продуктами и Наум чуть не сбил его с ног, а карлик в ответ его грязно обматерил.

На бегу показав истоте язык, седой наконец преодолел все этажи, выскочил на крыльцо, залитое осенним солнцем и оглушительно чихнул. От револьверного чиха в его глазах всё покраснело, а в ушах возник медленно затухающий писк, как от вблизи разорвавшейся гранаты. Наум, шатаясь, присел на сломанную лавочку и продолжил шататься сидя. Такое происходило с ним буквально каждое утро, если солнце было достаточно ярким.

- Умка-а! - снова жалобно проблеял он, однако собаки не было слышно. Тем не менее, откуда-то сверху послышался старушачий возглас:
- Сдохнешь, падла!

Седой задрал голову, щурясь от яркого синего неба, попятился назад, всматриваясь в окна и балконы.

- Вы все сдохнете! Поко-ойники! - на балконе пятого этажа стояла старуха, лицом подозрительно смахивающая на Пугачёву и одетая чёрт знает во что, и орала не своим голосом. Как ей это удавалось она и сама не знала, но такая вот способность - своим голосом только разговаривать, а чьим-то чужим орать. Наверняка этот чужой в такие моменты вообще не мог говорить, пока голос занят, но её эта мало беспокоило, потому что она много пила.

- Пидорасы! Вы все умрёте! - снова зашлась в проклятиях старая ведзьма, но тут гнилые перила балкона подломились и она тяжелым кулём полетела вниз. Упала с жутким чавканьем, зашпаклевав своей плотью все щели в асфальте. Её пердак взорвался от удара как газовый баллон, отчего загорелась клумба, а зубы со стуком полетели изо рта во все стороны словно игральные кости.

Опешивший Наум замер в глупой позе, вытянув руку вверх, словно статуя Свободы и стоял бы так и дальше, если бы внезапно наступившую мёртвую тишину не прорезал щенячий визг.
Визг доносился из-под того, что не так давно было этой самой старухой.

Седой неуверенно сделал пару шагов по направлению к отслужившей своё биомассе и увидел Умку, выбирающегося из лопнувшего чрева.
За ним выскочил косой заяц, несколько опоссумов с хвостами словно сельдерей, запутавшийся в сетевых проводах и страшно матерящийся карлик-монтёр, выкатилось несколько кочанов капусты и выполз пожилой уж.

Весь этот зоопарк нисколько не интересовал седого. - Умка! - он с криком подхватил измазанного в старушачьих внутренностях пса на руки и стал кружиться с ним по двору, а Умка радостно лизал его лицо, вертел хвостом и так они кружили по двору пока оба не провалились в открытый канализационный люк.

Конец.

29 октября 2015