Крах комсомольской ячейки . Ч.1. Сок

Автор: Timer Крах комсомольской ячейки.
Часть 1. Сок.


Эх, играй-гуляй, колхоз передовой «Заветы Ильича»! Ван Финогеныч, агроном главный, юбилей свой полувековой справляет. Перестройка, мать ее в душу, ускорение с гласностью! Девчата все колхозные – бойкие, так и норовят в хоровод затянуть да закружить в плясовом омуте. А в глазах – чертенята! Весело! Всем хорошо и радостно сегодня. Ан, нет, оказалось, не всем…

Комсомольцы за столом чернее ночи сидят. Еще бы! Вчера всей ячейкой на собрании единогласно принято – «На юбилее Ивана Финогеныча - спиртного в рот ни капли!» Принять-то приняли в порыве молодом, горячем, а выполнять-то потом, сами понимаете…Хорошо другим – знай, себе подливают да еще и издеваются к тому же.
– Я вот вам, мои трезвые друзья, что, значится, скажу? – бригадир Егорыч важно поднял свой грязный палец вверх. – Без водки вообще, куда? Да, никуда! В водке – она, вся самая сила, значится, и есть! Кто, как говорится, не пьет, так и работник никуда не годящий. Не работник, а, скажем, так себе – работничек! Я уж пожил, знаю…


Василий, секретарь комсомольской ячейки, хмуро посмотрел на строившую ему через стол глазки доярку Катьку. Василия душила злоба. Он был готов сейчас схватить трехлитровую банку с березовым соком и треснуть ей прямо по башке Егорычу, этому Цицерону, пропахшему соляркой. А ведь винить, собственно, и некого. Только самих себя получается. Никто ведь за язык не тянул перед старшими товарищами, так нет же вот надо, бля! А может, вообще, этот комсомол, ну его в баню? Не расстреляют ведь - год стоит уж не тридцать седьмой на дворе. Вон, Сашку-комбайнера из партии выпнули пинком под жопу, и че? Да, ниче, сидит себе в углу да, знай, наливает…

Однако, эти невеселые думки Василия за праздничным столом не получили развития. Ворвавшийся в зал как ураган, Петюня, напарник Егорыча, а по совместительству – зам Василия по комсомольским делам, закричал: - Прошу всех комсомольцев срочно в Ленинскую комнату на экстренное комсомольское собрание, посвященное юбилею Ван Финогеныча!
Тонька-егоза со свинофермы влезла: - А девушкам нельзя ли простым, непартейным?
- Нельзя! Только комсомольцы! – Петюня был суров и серьезен как никогда.

В Ленинской комнате Петюня строго посмотрел на присутствующих.
- Товарищ Василий, можно начинать?
- Начинайте.
- У меня, товарищи комсомольцы, к вам только один вопрос сегодня на повестке дня. Не ослабел ли у вас, товарищи, дух несгибаемый комсомольский?
- Ослабел, товарищ Петр! Совсем тяжко!
Василий пока еще не совсем понимал, к чему все эти выкрутасы с собранием, но чутье подсказывало, что Петюня движется в правильном направлении.
- А что, товарищи, если у меня есть предложение - дух наш боевой взять, да и поднять назло всяким прихвостням фашистским и прочим империалистическим гадам ползучим? Прошу голосовать! Кто «за», товарищи?
- Единогласно!

Петюня заправским движением фокусника отдернул багровую занавеску и застыл в ожидании. Радостный гул прокатился по Ленинской комнате, местами переходя в громкие крики «ура» и «мы спасены». Петюня от души наслаждался произведенным эффектом. Десятилитровая бутыль чистейшего самогона переливалась своими круглыми боками так заманчиво, что каждому тут же захотелось обнять ее и расцеловать.
- Да тише вы, разобьете сейчас!
Петюня достал из сейфа граненый стакан, налил до краев и подал Василию.
- Давай, товарищ Василий, тебе, значится, по старшинству.
- Ну, спасибо, Петр, выручил, так выручил! Будем, товарищи!

Когда все комсомольцы получили по небольшому количеству живительной влаги, Петюня снова взял слово.
- Ну, что, товарищи, дух я вам поднял немного?
- А то! Поднял, товарищ Петр!!!
- Теперь, у нас на повестке дня вырисовался еще один момент. Как нам поднимать сегодня вечером дух стальной комсомольский и дальше? Прошу ваши предложения по существу вопроса.
- Проводить собрания почаще!
- Товарищи, но мы же не можем удаляться из банкетного зала каждые пять-десять минут. Еще, какие предложения будут?

В наступившей тишине Василий обвел взглядом присутствующих и сказал только одно лишь слово - « сок ». Авторитет секретаря, и так, надо сказать, немалый, вырос среди подчиненных в разы. Все-таки партия знает, кого надо на руководящие должности расставлять. Не дураки там, в райкомах сидят, ох, не дураки…

Притащили моментом из кладовки три трехлитровых банки с березовым соком.
- А что, товарищ Василий, куда сок-то девать?
- Да куда-куда? Куда угодно. Не пить же его! Хочешь цветы здесь полей, а, хочешь, Тобику в корыто у крыльца вылей.
- Не, ну, я Тобику лучше отдам, пусть хоть полакает скотинка за праздник-то…


Грохочет юбилей, правление гуляет, передовики социалистического труда тосты поднимают – за надои, за центнеры с гектара, за поголовье скота, за Иван Финогеныча, наконец. А комсомольцы – пуще всех веселятся. Сели за один стол длинный отдельно, чтоб увидели остальные, как крепка настоящая дружба комсомольская. Сок березовый, знай, себе попивают. Пример показывают, как отдыхать надо, значит, по-новому, по-перестроечному – и речи зажигательные произносить про подряд бригадный и танцевать «диско» модное – «юмахо-юмасо», и частушки петь актуальные под гармонь-хулиганку.


Егорыч почти сразу что-то учуял после возвращения молодняка с собрания.
- Сок мутноватый у вас. Че это, Петька, а?
- Нормальный сок, Егорыч, настоящий. Наш, ррррруский сок! Беррррезовый! – Петюня увидел картинку на банке, и у него выступили слезы умиления.
- Берррезки наши ррруские, родные… Березка белая, матушка наша, кормилица, слезы нам свои отдала, а мы… Ээхх…
Петюня вытер слезы рукавом и залпом жахнул стакан сока. Егорыч подозрительно посмотрел на него, но ничего не сказал…


Ночь на дворе уже почти, тьма кромешная, непроглядная. На крыльце правления секретарь комсомольский. С замом своим. Курят.
- Ответь мне, вот, Петька, на один вопрос. Ты ведь не стукачок, часом? - Петька аж протрезвел моментально.
- Ты, чо, Вася, совсем сбрендил, что ли? Чтоб я, да на тебя, кореша своего, барабанил как паскуда последняя? Ну, задавали мне вопросы, конечно, было. Че, мол, там да как, кто да куда…
- А ты че?
- Ну, я че? Ниче. Взвейтесь соколы орлами, мол, все путем. Партия сказала: «Надо!». Комсомол ответил: «Есть!» Ну, и все такое…
- Спасибо, Петька…
- Да, ладно, че ты, Вася…
Друзья крепко обнялись. Петьку опять пробило на слезу, второй раз за вечер.

- Слышь, Петька, я тебе чего хочу сказать? Мотать я собираюсь с колхоза нашего, а может, и вообще с комсомола. Я тут в городе недавно был, с Андрюхой райкомовским разговаривал. Он мне много интересного подсветил. Дела там творятся новые, только держись. Областной центр, как-никак. Они с пацанами студию сделали, звукозаписи. Кассеты за деньги пишут, продают сами тоже. Японские, настоящие – «Сони», «ТДК»…
- Да, ну? Клево.
- Меня зовут к себе. Я ведь, сам знаешь, в аппаратуре хорошо волоку. Починить там мафон какой, усилок, да все такое… Видик у них уже привезли, фильмы американские хотят еще за деньги крутить!
- Че такое видик ?
- Ну, видеомагнитофон. Шикарная штука. Ставишь кассету такую большую и смотришь кино прям по телевизору.
- Ух, ты, вот это да!
- В общем, в город мне надо валить как-то, сам не знаю еще, че председателю сказать. Ладно, пошли уже, сок надо допивать…


Праздничный вечер подошел к концу. Уже давно унесли почивать самого юбиляра Ван Финогеныча. Отправили в районную больницу дядю Васю-пенсионера, который внезапно позеленел и упал на стул во время произнесения очередного тоста. Молодежь вся разбилась по парам и убежала зажиматься по баням и сараям, а старшие потихоньку поплелись кучками по домам горланя «Ой, мороз, мороз». Юбилей удался на славу. Остались за столом только самые стойкие – двое верховых комсомольцев и Егорыч.
- Ну-ка, молодежь, дайте теперь и мне вашего соку изведать.
- Ладно, Егорыч, уговорил. Немного тут осталось, ну, на троих и разольем как раз.
- За вас, молодые! Вам теперь, как есть, говорится, и карты в руки.
Егорыч выпил, крякнул.
- Хорош сочок, ядреный. Молодца, Петька.
- Ну, дак ведь, дядя Егорыч, все для товарищей!

У Петьки внезапно так закружило в животе, что он пулей выскочил из-за стола. Только в коридоре Петька понял, насколько все-таки сильно его развезло. Да еще какая-то сука свет выключила. Он пошарил было по стенке в поисках выключателя, но куда уж там! Двери подряд были закрыты, но тут вдруг удача улыбнулась Петьке. По очертаниям, в тусклом свете луны, он нашел, наконец, цель своего похода. Петька забрался на приступок, кое-как стащил штаны и сделал свое черное дело. «Да и хер с ним, если чуть и промазал мимо. Баба Дуся не узнает ведь кто. Да и вообще, она за это зарплату получает», - примерно такие мысли роились в его тяжелой голове. Петька стал искать по карманам какую-нибудь бумажку, но ее, как назло, не было. Тогда он нащупал в кармане носовой платок и использовал по назначению. «Наплевать, у меня их у матери куча целая», - Петька напялил кое-как штаны и побрел к выходу…

(продолжение следует)

Timer ©