Разнорабочий 1

Автор: akimov_sasha «Большие начальники предпочитали нанимать меньше людей и заставляли их вкалывать сверхурочно, вместо того чтобы взять больше людей, и тогда каждый мог бы работать меньше. Смена длилась восемь часов, но начальству казалось, что этого мало. Например, я не помню, чтоб меня хоть раз отпустили домой пораньше. Нет, ты должен работать. Все оговоренное время и еще сверх того».
(Чарльз Буковски «Фактотум»)

Надел хлопчатобумажные перчатки с поливинилхлоридным напылением на ладонях. Нужно защищать свои лапы, а то появится слишком много мозолей или можно словить занозу. Я запрыгиваю в фуру, которая наполовину въехала задом на склад. На вилах автопогрузчика мне подают гидравлическую тележку. В простонародье ее называют рохля, это ставшее нарицательным название фирмы, как когда-то все называли любой копир ксероксом. За рулем погрузчика Андрей, он пьяный, всегда. Если он трезвый, то начинает дрожать и не соображает. Поэтому с утра перед работой он заправляется самым дешевым, но достаточно крепким пойлом, чтобы прийти в норму. Дальше он потихоньку добавляет в течение дня. Также Андрей срёт несколько раз в день, потому что его однажды порезали в пьяной драке, после чего его кишечник стал короче.
Закатываю тележку под паллет с товаром внутри фуры. Дергаю ручку вверх-вниз, паллет весом в тонну поднимается, разворачиваю его и тащу к дверям. На краю плавно опускаю. Андрей подбирает его погрузчиком и ставит на пол. Паша фотографирует со всех сторон. Петр забирает электрическим штабелером и увозит его на место. Дима бегает вокруг, придерживает товар, чтобы не качался. Комментирует все наши действия. Снимаемые паллеты загораживают обзор Андрею, поэтому Дима вовремя подсказывает ему, когда поднимать или опускать вилы, кричит «вира» или «майна». Естественно, мы много материмся друг на друга во время всего этого процесса. Мне становится жарко находиться внутри кузова. Он нагревается на солнце. Снаружи температура под тридцать, а внутри словно в бане. Жаркий выдался август. Я снимаю футболку и работаю с голым торсом. Пот течет со лба и повисает на кончике носа и бровях.
Когда фура выгружена – у нас перекур. Мы садимся на оградку возле склада. Парни закуривают. Андрей стреляет сигарету у Паши, потому что своих у него не водится. Он по уши в долгах. Понабрал мелких кредитов на бухло под 800%. Петр бросает, поэтому сосет мятные леденцы. Дима делает самокрутки из ароматного табака, дым которого даже у меня не вызывает отвращения. Я вообще никогда не курил, поэтому просто сажусь рядом за компанию. Андрей сам себя называет помором, он из каких-то диких мест вроде Териберки. Паша, как и я родился в Ленинграде, с ним мы постоянно меряемся силой и выносливостью. Петр особо о себе не говорит, известно только, что он закончил ПТУ, а после этого грузил мебель. Дима скользкий тип, который много врет, так что сложно понять, что из его рассказов о себе правда.
Наш склад – это небольшой ангар советской постройки, в котором плохо залили пол и установили стеллажи когда-то. Мы на территории некогда крупного завода. При развале Союза, большинство предприятий города должны были перестроить мощности и перейти к более современному менеджменту. Но руководители были такому не обучены, поэтому просто развалили все заводы, разворовали что-то. А оставшееся стали сдавать в аренду под складские помещения и офисы.
Прибежала псина, которую мы зовем Маруся. Собака потыкалась мордой каждому в ладони, понюхала, полизала пальцы, упала на землю перед нами и повернулась кверху брюхом. Она постоянно выпрашивает еду, хотя у нее лоснящаяся откормленная жопа. На самом деле, я однажды проследил ее маршрут. Рано утром она бежит к автомобильному салону, где ее кормят в первый раз. Иногда ее там же моют, поэтому шерсть всегда чистая и нет колтунов. Потом она пробегает через проходную на территорию завода и сразу к местной столовке – где ее кормят еще раз. А уже затем она направляется к нам. Мы кормим ее редко, чаще просто треплем за уши и чешем пузо. Наш заместитель начальника Костя постоянно ее подкармливает и даже отвозил к ветеринару, чтобы стерилизовать.
Костя усатый и ему около пятидесяти лет. На Косте держится склад. Он занимается всем, знает, как лучше поступить в любой ситуации, как решить любую проблему. Начальники склада сменяются один за другим, а Костя остается всегда, и по сути выполняет все их обязанности. Начальники нужны лишь для того, чтобы лакействовать перед вышестоящими. Всего лишь звенья в длинной цепи взаимного подхалимства, за не такую уж и высокую плату продающие совесть и достоинство. К сожалению, в России все структуры, в том числе и государственные, построены по такому вертикальному принципу. Где вопрос личного доверия важнее, чем профессионализм команды и качество работы. Лояльность ценится выше, чем профессиональные качества.
Сейчас к нам назначен очередной дурачок, именуемый начальником. Он никогда не работал на складе и ничего не понимает. Бывший вояка. Костя упорно рассказывает ему, что к чему. А мы, кладовщики, и сами знаем, что нам делать. До этого три месяца вообще прекрасно обходились без начальства. Предыдущий начальничек не продержался и месяца, слишком уж был недалекий. Проблема в том, что руководство не ищет на склад умелого и грамотного начальника – они ищут удобного жополиза.
Товар выгружен, теперь нужно проверить его соответствие накладным, посчитать все и разместить на стеллажах. Петр, Дима и Андрей предпочитают заниматься только крупными вещами. Они считают ванны, унитазы и душевые кабины. У нас склад сантехники, если что. А мне всегда достаются мелочи, я считаю смесители, душевые лейки и шланги. Их сотни и тысячи. Мне помогает Паша. Начальничек задается вопросом, почему мы принимаем товар дольше, чем остальные. Я ему объясняю на пальцах, как младенцу, что посчитать десяток унитазов явно быстрее и проще, чем отыскать и сосчитать тысячу шлангов. Ему не нравится мой тон, он заикается о субординации. Я смеюсь ему в лицо, и поясняю, что он уже не в армии, и что на гражданочке тебя могут и нахуй послать, вне зависимости от должности.
Удостоверившись, что количество товара соответствует заявленному в накладных, проверив нет ли пересортицы, я подписываю бумаги и принимаюсь размещать мелочевку на полки. У меня все разложено по алфавиту, и в течении дня так удобнее собирать заказы, и во время инвентаризации не приходится тратить лишнее время на поиски. Раньше прибывающий товар размещался хаотично, просто втыкались коробки куда-нибудь, где в момент прихода было место. Я с такой системой покончил и навел порядок.
Пришло время обеда. Мы идем не в заводскую столовую, которая ближе всего к нам. Мы направляемся в лавку Якуба. Его жена готовит вкуснейший плов и лагман. Вся их еда по-домашнему вкусна, потому что сделана не по гостам или стандартам. Мы покупаем плов, пару сосисок в тесте и минеральную воду «Ессентуки №4». Возвращаемся на склад. Под кухню у нас отведено место на втором этаже. Там стоит микроволновая печь, чайник, столик и диван. Когда я только устроился и взял с собой еду из дома в контейнере, хотел использовать микроволновку, но она была так изгажена внутри, что мне пришлось сначала ее тщательно отдраить. Почему-то никого плачевное состояние техники не волновало. Также был сломан сливной бачок унитаза в туалете и почему-то это тоже никого не беспокоило. Я и его починил, закрыл дверь туалета, оказалось, что и она сломана. Ее я тоже починил. Первую неделю работы на новом месте, я только и делал, что что-то чинил и организовывал рабочее место под себя. Поначалу ребята принимали в штыки, все что я говорил или делал. Но вскоре стали спокойнее относится к моим причудам. Особенно после того, как поняли, насколько проще искать какую-нибудь мелкую штучку, если она располагается не случайным образом на стеллаже, а по алфавиту. Раньше Дима любил читать вслух гороскопы из бесплатной газетенки во время обеда. Но я ему объяснил, как тупые астрологи составляют таблицы на основе неработающей Птолемеевской системы сфер и не учитывают прецессию, и что расположение небесных тел никак не коррелирует с происходящим в нашей жизни. Разве что луна влияет на приливы и отливы своей гравитацией. Петр обычно быстро кушает и ложится на диван. Вряд ли возможно задремать в таком положении, он просто лежит с закрытыми глазами. Паша рассказывает, как он, будучи в армии, ушел в самоволку и отправился в бордель. А там ему попалась проститутка с огромной задницей. Когда зашел разговор о жопах, я вспоминаю мою любимую девочку и не слушаю рассказ Паши. Мечтаю о том, как женюсь на своей малышке, надо лишь подождать пока ей стукнет хотя бы шестнадцать лет. Сейчас она поехала в Анапу в лагерь. Я представляю, как там дети, предоставленные сами себе, ходят по дискотекам с плохой ритмичной музыкой и шалят. Но я уверен, что моя любимая достаточно благоразумна, чтобы ни во что не вляпаться.
Отобедав, мы продолжаем работать. Приехал клиент, который хочет купить большую чугунную ванну. В среднем, одна такая ванна весит сто килограммов. Ванны стоят стопками по десять штук, чтобы снять одну нужно два человека. Мы подходим с Пашей с двух сторон, берем ванну за края, поднимаем и аккуратно ставим на ножки. Все эти манипуляции необходимо производить максимально нежно, чтобы не поцарапать эмаль. Также нужно поднимать тяжесть не спиной, а ногами. За день мы множество раз повторяем такие же действия, поэтому наши ягодицы и бедра крепки как сталь. Некрупные, но тяжелые вещи, вроде унитазов, мы не носим в руках, а ставим на тележки и катаем. Неторопливо собираем заказы, которые уедут на следующий день по розничным магазинам. У всех разные требования. Кому-то удобнее, чтобы мелкий товар был просто в коробках. Кому-то необходимо чтобы товар был на паллетах. Кто-то требует, чтобы все было замотано черной пленкой. У иных строгие требования к высоте паллетов, поэтому приходится замерять их рулеткой. Придется завтра выйти раньше на час, чтобы успеть загрузить все.
Когда рабочий день подходит к концу, я принимаюсь за уборку. Пол плоховато залит, поэтому каждый раз, когда мы проезжаем на погрузчике или штабелере, в воздух взметается бетонная пыль. Она смешивается с занозами от паллетов, с принесенными с улицы песком и грязью, с чешуйками нашей кожи, которые мы неизбежно роняем. Я из пульверизатора опрыскиваю пол водой, а затем заметаю в совок обрывки бумажек, кусочки пленки и картонки. Я люблю порядок и чистоту, прячусь в безопасной каждодневной рутине.
Рядом с воротами мы поставили два огромных короба. В одном копится использованная пленка. Мы комкаем ее и бросаем туда, чтобы влезало больше кто-то запрыгивает в короб и топчет пленку ногами, трамбует. В другой короб мы выбрасываем ненужные картонки, разрезаем их ножом, если не влезают. Возле коробов стоит стопка поддонов, соответствующих европейским стандартам. На них клеймо EUR. Пленку, картон и паллеты – мы продаем, а деньги делим на всех.
До конца рабочего дня остается еще полчаса. Заняться уже нечем, поэтому я предлагаю поиграть в лесенку. Мы подтягиваемся по очереди на перекладине стеллажа. Андрей выбывает первым. Он разваливающийся алкаш. Петр слишком тяжелый, хоть и сильный, он выбывает следующим. Дима держится подольше, все-таки жилистый парнишка. В итоге остаемся только я и Паша. Но мы оба делаем одинаковое количество подтягиваний, поэтому решаем перейти на отжимания. Стелю на пол большой кусок картона. За одну ступеньку мы считаем пять отжиманий. Доходим до 95. Я, честно говоря, отжался в этот заход из последних сил. Уже думаю, что проиграл, но Паша падает на картонку без сил на 89. Он лежит с красным лицом и тяжело дышит. Теперь я номинально самый сильный на складе и мне это нравится.
Мы ставим на зарядку штабелеры и идем переодеваться. Вообще, на складе есть душ, но никто его не использует. Все стремятся поскорее убежать домой. В раздевалке распространяется густой запах потных носков. От Андрея воняет особенно сильно. Я поскорее сменяю рабочий комбинезон на цивильную одежду. Надеваю шорты цвета морской волны, белые кеды «Динамо» и светло-желтую рубашку поло.
Беру свой велосипед Fuji classic track. У него желтые покрышки, а сами колеса собраны на не лучшей насыпи. Я недавно перебирал втулки и у них уже начался износ конусов. Стальная рама черного цвета, с желтыми надписями. Это мой первый велосипед с фиксированной передачей, взятый для того чтобы попробовать. Но к обычному велосипеду, я больше не вернусь. Фикс дарит мне ощущение полного контроля, заставляет быть внимательным и собранным на дорогах.
Быстро еду домой, попадаю в пробку, но меня это не сильно задерживает, ведь я на велосипеде. Руль-баран достаточно узкий, чтобы проезжать между рядов стоящих прогретых на солнцепеке автомобилей. Какие-то придурки сигналят в истерике, будто от этого пробка тут же рассосется. Внезапно во втором ряду открываются двери автобуса и из него вываливаются люди. Я врезаюсь плечом в какого-то хлюпика, и чуть не падаю с велосипеда. Чтобы удержать равновесие опираюсь на капот едва двигающегося рядом джипа. Еду дальше и чувствую себя счастливым. Я погряз в простом обывательском счастье. У меня есть работа, которая неплохо оплачивается и не слишком сильно напрягает. У меня есть самая красивая девочка на свете. У меня есть молодость и здоровье. Такое тупое счастье переполняет изнутри, что у меня совсем не осталось боли, которую можно было бы излить на бумагу. Но когда ты утопаешь в этом счастье для простаков, становишься слабее. Тебе есть что терять.