Зверолюб

Автор: Юраан Максим Хренассер ненавидел свою фамилию. И ладно бы он был евреем – за принадлежность к этой благородной нации можно было как-то простить предков. Но нет! Он был обычным русским парнем с каким-то немецким прадедом в анамнезе. Фамилия оного прадеда потерялась где-то в бурные годы гражданской войны, безбожно переделанная неграмотным писарем в эту собачью кличку. Приходилось терпеть и нести свой крест, крепко сжав желтые прокуренные зубы.
Кроме фамилии, Максим не любил свою работу. Согласитесь: охранник магазина «Перекресток» и для более молодых и безмозглых – не предел мечтаний. А в свои сорок Максим мог бы занимать и более теплое место, тем более, что и образование было, но… Ему категорически не везло. Фирмы, в которые он устраивался, разорялись. Друзья брали у него взаймы последние деньги и – «Абонент не абонент». Девались куда-то, оставляя в душе воспоминания о приятных моментах совместного просмотра футбола и неприятных годах последующего безденежья. Устроенный по великому блату уставшей от него тещёй в штат налоговой полиции, он был сокращен через три месяца при упразднении некогда всесильного ведомства.
Тогда Максим впервые задумался о неизбежном суициде.
На самом деле, если рассматривать его жизнь беспристрастно, лучше бы он умер в роддоме. Всё детство Максим болел. Все возможные детские болезни, а также часть взрослых красной нитью прошли через его юные годы. Не было, пожалуй, только триппера, потому что он терпеливо ждал его как разочарование от первой любви. До восемнадцати лет. В школе его беспощадно били все – от самых задроченных неудачников до молодого учителя истории, однажды отметелившего Максима в школьном туалете. Нередко его били и одноклассницы, словно готовя к будущей семейной жизни.
Жену, которая сперва показалась ему шансом хоть как-то выпрыгнуть из колеса прижизненных бедствий и унижений, Максим тоже недолюбливал. Милая в двадцать лет барышня экстренно превратилась в классическую мегеру средней полосы – квадратную по форме и злобную по содержанию. При своем чудовищном характере и внешности бака для нагрева воды, жена умудрялась постоянно обновлять его развесистые оленьи рога матерого карибу-семилетки – с массой стволов и отростков. Максим иногда видел любовников своей дражайшей половины и больше всего удивлялся: ладно, он муж, но зачем им-то это? Ответ на вопрос найти не получалось.
Детей у них, разумеется, не было. Сперва его напрягал этот факт, но, по прошествии лет, он смирился и даже немного обрадовался: появившееся чадо было бы либо чужим ему по крови, либо унаследовало череду кармических проклятий, ставшую родовым знаком Хренассеров. Наверняка кривое, косое и с заячьей губой. Нет уж, лучше так.
Создается впечатление, что в жизни Максима вообще всё было плохо? Вы совершенно правы.
Единственной отдушиной было умение играть в карты. Не просто умение, но какая-то затаенная любовь нашего героя к этим цветастым бумажным прямоугольничкам. Сев за стол и взяв в руки карты, Максим преображался. Нет, к несчастью он не становился пресловутым «другим человеком», но уверенности в себе прибывало на глазах. Он не только умело играл в более или менее известные всем дурака, тысячу, буру или преферанс, но и на хорошем уровне мог сразиться в бридж. Жаль, обычно было не с кем.
Вот и сегодня Максим отпросился с работы за час до окончания смены под предлогом посещения уролога. Замдиректора, сам имевший заметные проблемы с простатой, сочувственно покивал и отпустил без особых вопросов. Играли сегодня, как и всегда, у Никодима – неопределенных лет мужика, державшего пародию на карточный салон. Сам Никодим был равнодушен к игре, абсолютно не азартен и влюблен только в одно вещество на свете – умело разведенный спиртовой раствор. Покупать бутылку, которая шла в оплату участия в игре, в своем же «Перекрестке», отпросившись перед этим к врачу, было чересчур даже для Максима, поэтому пришлось забежать по дороге в «Магнит» и прихватить с собой самый дешевый вступительный взнос. Если бы было время, еще дешевле было затариться самогоном у соседа с третьего этажа, но делать крюк до дома и обратно было некогда. Как и переодеваться.
Никодим открыл дверь после первого же звонка и требовательным взглядом просканировал фигуру Максима – от нелепой пародии на полицейскую фуражку на голове до зажатого в руке пакета.
- Опять «Штрафной удар»? – слегка недовольно уточнил Никодим, рентгеновским зрением угадав не только содержимое пакета, но и марку спиртового раствора.
- Ну… Не «Абсолют» же!
- «Абсолют» бы не помешал, - уверенно ответил Никодим, забрав пакет прямо на пороге и пропуская гостя в квартиру. Глаза при упоминании о хорошей водке у него стали масляными. В них появилось выражение любви и какого-то отеческого тепла. – Или «Финляндия».
- Хуеляндия, - не сдержался Максим. – Кто сегодня играет?
- Проходи, проходи… Там Витёк пришел. А больше пока никого – да, может, и не придет никто.

А на кой черт приходить играть именно сюда, да еще и платить за это жидкой валютой? - подумает вдумчивый читатель.
А - куда?
Клубы для джентльменов и прочие карточные салоны в нашей стране уже с сотню лет как не прижились, разогнанные революционными матросами под кокаином и не менее революционными, но чаще пьяными солдатами. Играть на деньги где-нибудь в кафе вызывает нездоровое любопытство посетителей и официантов, что было проверено, и не раз. На ступеньках в подъезде или на детской площадке? Совсем бред, не алкаши же с плавленым сырком. Равно как и дома у кого-либо из игроков, например, у самого Максима под вертикально-сверлильным и весьма таки циркулярным взглядом дорогой супруги.
А Никодим давно был холост, жил вдвоем с кошкой Земфирой, до окончания игры не пил ни капли и предоставлял столько времени гостям, сколько было необходимо, что весьма кстати при игре в преферанс, к примеру, когда пуля дли-и-инная. Сам при этом сидел на кухне и пил чай. Может, он вообще не пьющий? А водку, когда все разойдутся по домам, выливает в унитаз?
Максим хмыкнул и зашел в комнату.
Витёк уже сидел за столом, лениво тасуя карты. Когда он появился в их компании, как и все остальные непонятно откуда, сперва играть с ним не хотели. Белобрысый и лопоухий, он производил впечатление школьника, и только гордо выложенный на стол паспорт, из которого следовало, что Витьку - двадцать два, решил дело.
- Здорово, Максим! – обрадовался Витёк. – Я уж думал, с Земфирой буду играть. Никого сегодня, хоть ты зашел.
Максим тоже поздоровался, хотя и не так приветливо. Его немного коробило, что этот пацан почти вдвое младше, но на «ты». Так, конечно, было принято в их компании, но в данном случае – напрягало.
- Во что? – уточнил он, перехватив ловкими пальцами колоду.
Витёк на секунду задумался.
- Вдвоём? Да в очко, чё тут больше-то. По сто за кон.
- Двести, - предложил Максим, веером крутнув колоду в воздухе и снова сложив пачкой, словно причудливую шкатулку.
Ставки были невеликими, но и люди собирались поиграть небогатые.
- Попрёт, - буркнул Витёк. – Банкуй.
Игра сразу пошла в пользу Максима. За каждый проигрыш принято было расплачиваться сразу – это иногда отрезвляло самых азартных, видевших перемещение денег из своего кармана транзитом через стол к чужому дяде. Витёк без разговоров выкладывал деньги, лишь иногда возвращая себе их малую часть. Кстати, разговоров вообще не было – очко не та игра, которая располагает к беседам, да и о чем Максиму было с ним говорить? Молодежь сейчас какая-то странная, сплошные планшеты-телефоны, сидят в них, как зомбаки. И молчат, суки. Этот хоть в карты играет, но ни где живет, ни чем занимается – всё это было неинтересно.
- Давай ставки поднимем, - кисло предложил Витек, проиграв за час несколько тысяч.
- На кой хрен их поднимать, Вить? – поинтересовался Максим. – Не прёт тебе карта. Разориться хочешь?
- Я предложил. Ты против? – как-то зло уточнил Витёк, начав слегка раскачиваться на стуле. Стул тихонько поскрипывал. Уши у Витька раскраснелись, показывая досаду и раздражение.
- Да мне похер. Давай пятьсот за кон?
- Давай… - процедил Витёк, перестав скрипеть стулом. – Может, отыграюсь.
Боднув дверь головой, в комнату зашла кошка Никодима. Она давно привыкла к разнообразным гостям хозяина, поэтому, не стесняясь, запрыгнула на стол и свернулась шапкой на углу, свесив вниз хвост.
- Мне.
- Ещё.
- Ещё.
- Блядь!
- Мне.
- Мне.
- Хватит.
- Очко!
- Ёбана жизнь…
На щеках Витька, дивно дополняя алеющие уши, красовались два красных пятна. Максим в уме прикинул, сколько уже выиграл и довольно прищурился – там уже пара его зарплат, не меньше. Витёк заметно злился, доставая совсем уже тощий бумажник, и выуживая очередную купюру.
- Витя, домой доехать-то хватит?
- Не подъебывай! Продолжаем!
Через полчаса всё было закончено. В бумажнике были ощупаны все отделения и потайные кармашки, но без толку.
- Всё, блядь, Макс… Пусто. Всё проебал. Давай на телефон? На часы?
Максим сгреб и выровнял в руках увесистую пачку денег и посмотрел на Витька. У того теперь равномерно полыхало всё лицо.
- Нет, Витя. Что я – грабитель какой? А это проиграешь, штаны с себя снимешь? Хватит. День у тебя такой. Неудачный, наверное.
Витек вскочил, немного напугав заспанную кошку, и почти закричал:
- Слышь, чё! Я отыграться хочу!
- Будут деньги – отыграешься, - спокойно ответил Максим, соображая, придется сейчас драться или можно спустить всё на тормозах.
- А давай… Давай на желание?
- Ебать, ты умник. На какое желание? Я на деньги играю, - проворчал Максим, представляя, на что можно потратить выигрыш. Получались новый холодильник и неплохой телек взамен ровесника века, жутким коробком стоявшего у него дома.
- Да на любое! – не сдерживаясь, заорал Витёк, спугнув таки Земфиру. Кошка тяжело плюхнулась на пол, задрала хвост и неторопливо пошла в угол, где для нее подстилкой лежала старая куртка Никодима. – Ты ставишь весь выигрыш, а я – исполнение желания. Попрёт?
- Любое?
- Любое! – в запале крикнул Витек, но потом как-то замялся. – Только, это… Без гомосятины.
- Удивил… Нахрен мне твоя тощая задница? Садись, играем.
- Мне. Еще мне. Сейчас, погоди… Ладно, давай ещё мне. БЛЯ-Я-Я!!!
Витёк бросил карты, рассыпавшиеся по столу и на пол, и схватился за голову.
- Вот же, с-с-сука, как оно…
- Ну, не переживай, пацан, - пряча в карман выигранные деньги, наставительно сказал Максим. – Что бы мне пожелать-то?
- Что хочешь… - глухо ответил Витёк, не поднимая глаз.
- Ага. А что ж я хочу? О, придумал. Трахни кошку.
Витёк оторопело переспросил:
- Чего?!
- Глухой, что ли? Кошку выеби.
Максим с удовольствием наблюдал, как красное лицо Витька медленно белеет, приобретая какой-то землистый оттенок.
- Ты чё, Макс, серьезно? Я ж это, ну, короче…
- Какой я тебе Макс, сучёнок? Меня зовут Максим Александрович, и на «вы», еблан ты комнатный! – теперь уже он начал злиться, вымещая на молодом пареньке все свои сорок лет безнадежности и бед. – Максим Александрович Хренассер, ебать в ноздри этого писаря!
- К-какого писаря?! – растерялся окончательно Витёк.
- Да неважно. Кошка вон она, приступай!
Витёк с тоской посмотрел в угол, видимо, прикидывая – то ли процесс соития с хвостатым питомцем Никодима, то ли просто присматривая путь к отступлению. Скажем прямо – к бегству из комнаты от этого явного сумасшедшего. Потом встал и подошел к Земфире, косясь на Максима.
- Макс… Максим Александрович! А можно мне не это…
- Нет, - коротко ответил Максим, с удовольствием глядя на растерянного и униженного Витька. Не всё жизни его полоскать, пусть и другим достанется.
Витек покорно стал расстегивать штаны, путаясь в ремне. Потом спустил их вниз до колен, вместе с трусами, забавно отсвечивая бледной задницей. Наклонился к кошке, с удивлением разглядывавшей эдакий неожиданный стриптиз.
- Никодим! – неожиданно заорал Максим. – Тут над зверем твоим сейчас надругаются, поторопись!
Раздались тяжелые шаги хозяина квартиры, и в комнату вошел Никодим.
- Это что за херня, Витенька? – почти ласково поинтересовался он у нервно натягивающего трусы парня. – Тебе, блядь, башку пробить? Яйца выдрать?
- Это всё он! Это Макс! Мы тут на желания игра… - договорить Витёк не успел, потому что получил смачный удар в подбородок от Никодима, стукнулся затылком об стену и сполз вниз, нелепо растопырив ноги.
- Убей его нахуй, извращенца, - лениво сказал Максим и встал из-за стола. – А мне пора. Жена, небось, заждалась.
Никодим ласково вытянул из-под Витька слегка придавленную кошку и посадил ее на стол.
- Убить не убью, а поговорим напоследок - от души, - так же спокойно сказал хозяин квартиры, закатывая рукава давно не стиранной домашней рубашки. Волосатые руки Никодима оказались украшены татуировками, явно сделанными по ту сторону колючей проволоки. О, как! Не знал…
Максим вежливо кивнул ему на прощание и вышел в прихожую.
Да: холодильник, телевизор и еще, наверное, смартфон, как у этих. Хоть узнать, что они там так внимательно и молча разглядывают.