Декорация

Автор: Сергей Гошевич Волков (история гордой женщины)

Вчера ей открытым текстом сказали, что она – декорация! Во всяком случае, сегодня она сообщила мне об этом. Она вот так и произнесла – четко, по слогам: «Я – де – ко – ра – ци - я!!».

А вообще, у этой декорации, даже есть имя – Регина Устюжанина. Ей почти 40. Возраст, конечно, серьезный и критический, но, как декорация, она весьма неплохо сохранилась.

Сегодня она жалуется:
- Мою настоящую жизнь почти никто не знает. За ширмой она. Зато внешне мой мир похож, и правда, на лубочную картинку.

Она вдруг замолкает и активно трет виски. Я предлагаю ей выпить анальгин.
- Бесполезно. Поможет мне только гильотина.

После этого она, как будто у нее не было никакого недомогания, продолжает рассказывать:
- Вот посмотри, - она показывает на тахту. – Представь, здесь мой счастливый сын, которому еще вчера стукнуло шесть. А тут, видишь, поодаль, белоснежный авиалайнер, который периодически везет меня к красивым городам и дальним странам. А вот, – она взглянула в другое окно, - уютный офис в центре города, где я тружусь. А везде много–много людей, которые уважают и обожают меня. Я счастлива и безумно любима как минимум половиной человечества, которая обитает на нашей голубой планете. Но это было вчера. А сегодня я – декорация.

Ее вчерашний день не задался с самого утра. Первым делом она подняла сына с кровати и вручила ему радиоуправляемую гоночную машину:
- Happy Birthday!
- Мама, посмотри, я так ждал!!! Это папа подарил! Точно!
- Ну, он же обещал!! - авторитетным голосом сообщила она. - Я ж тебе говорила: он сказочник и умеет держать слово!

С бывшим мужем она разведена уже несколько лет. В свое время ее замужество казалось безмерно счастливым. Она была любима и сама искренне любила. Избранником был неплохой и заботливый парень, из хорошей семьи. Он перевез ее малочисленный скарб из общежития в его квартиру. А когда брак полетел в тартарары, также тактично помог вернуть ее баулы с уже более большим количеством вещей в ту же комнату, где она обитала несколько лет назад. Вместе с их общим крохотным сыном.

Собственно, в наследство от бракоразводного процесса она получила только его, отпрыска. А в качестве бонуса в единоличную собственность – воспитывать этого чудо-ребенка, кормить его, не замечать тотального отсутствия алиментов и ежедневно отводить сына в детский сад.

- Одевайся быстрее! Мы опоздаем в садик! Не забудь, вечером – в детское кафе. Будут твои друзья, – сказала она и вручила ему очередную коробку:
- А это от меня!
Чадо внимательно рассмотрел, что это за подарок и, даже не открыв, сказал:
- Спасибо! У меня такая же железная дорога была!
- Ты ж предыдущую разбил и ныл, что хочешь новую?
- Да!

…Они довольно быстро оделись. Над городом нависла зловещая свинцовая туча. «А зонт не взяли», - вздохнула она.

Когда они уже подъехали к зданию детсада, ей пришлось припарковать свой автомобиль под запрещающий знак из-за столпотворения машин, которые стояли на обочине. Кстати, свое авто она называла «Ласточкой».

Она сдала ребенка воспитательнице, когда дождь уже лил стеной.

- Представляешь, - сегодня говорит она, - из садика бегу к автомобилю и, на свою беду, ломаю каблук. А он, зараза, падает в самую большую лужу в этом чертовом городе. А дождь идет и идет. У меня всегда все так получается! Почему? Я еще попыталась дотянуться до него, до каблука, но смотрю, за квартал, где была моя «Ласточка», стоит эвакуатор, а рабочие уже поднимают мой автомобиль.

По словам Регины, она еще что-то кричала им, этим слугам ада. Пока она мчалась к ним, эвакуатор уже исчез за поворотом вместе с ее любимой машиной. Теперь ей надо было срочно выкупать ее из штрафстоянки. Она просто была ошеломлена и побрела в сторону своего офиса, благо он находился неподалеку. Потом плюнула на все и пошла босиком.

Я живо представляю Регину, бредущая босиком по лужам, и начинаю смеяться:
- Ну правильно. Погибать, так с музыкой!
- Конечно, - говорит она. – У меня даже соответствующая мелодия для звонков в телефоне имеется. Она называется «похоронный марш».

Кстати, она приобрела свою «Ласточку» недавно, как и квартиру. После развода, вернувшись в маленькую каморку общежития, она ощущала, что время повернулось вспять. И она снова окунулась в нищету. Но, как стойкий оловянный солдатик, она никогда не ныла и, как мантру, твердила себе:
- Ничего, прорвемся! Все пройдет!
И благодаря такому заклинанию, на время, становилось легче. А потом понимала, что просто так, безболезненно, ничего и никогда не проходит. Тогда ее настигал очередной приступ отчаяния, когда хотелось выть от тоски. К счастью, это происходило не так часто.

Короче, ей было очень скверно. Однажды ее сосед, как будто невзначай, вручил пакет с одеждой. Она еще тогда ему жестко ответила:
- Вам не стыдно? Предлагать мне эти джинсы, как нищенке?

А она тогда, в действительности, была гордой нищенкой. Но, тем не менее, именно после этого минутного диалога с милым соседом она начала воздвигать «стену» между ней и всем населением планеты, которое вчера обозвало ее, минуточку, «красивой декорацией».
- Ну и пусть декорация! – злится она сегодня. - И теперь я, тем более, должна и обязана соответствовать ей, которую однажды сама придумала!

Я соглашаюсь. На самом деле Регина всегда была собрана, активна и выглядела на «пятерку с двумя плюсами». Она никогда не жаловалась вообще. Все знали, что у нее всегда можно одолжить денег. Она вальяжно отстегивала кому-то нужную сумму, чтобы потом побежать занять средства у лучшей подружки. И, несмотря на это, она сама практически была без работы. Нет, она трудилась, но за это платили сущие копейки или вообще ничего не давали. Но она всегда верила, что все образуется.

…Своему сыну она начала покупать отличные игрушки и вещи, потому что по праву считала: отпрыск - ее и априори он - лучший человек на планете. Да что там – во всей вселенной.

По вечерам она вела душеспасительные беседы с сыном о том, кто такой настоящий мужчина. Иными словами, с честными глазами вешала лапшу на уши своему ребенку. Она рассказывала ему о чести, о рыцарстве, о бесстрашии, о подвигах во имя женщины. То есть того, чего уже не найдешь во всем белом свете.

- Настоящий мужчина – это как папа? – поинтересовался отпрыск однажды.
- Конечно, - уверенно сказала она ему и, скрепя зубами, добавила:
- Он еще даже лучше! Хотя не живет с нами.
Разумеется, ей очень хотелось добавить - «к счастью», но вовремя остановилась.
- А почему тогда папа не приходит к нам? – не мог успокоиться ребенок.
- Как почему? Он очень и очень сильно занят. Из-за этого порой не живет в нашем городе. Да и вообще у него ответственная и серьезная работа.
- А чем он занимается?
- Спасает человечество! Самое главное, ты должен знать: он всегда помнит о тебе и искренне любит. Просто ему сейчас очень тяжело.
- Из-за его работы спасать людей?
- Да! Точно.
- Мама, я все понимаю. Зато он на прошлый день рождения такого робота передал через тебя! В садике все завидовали.

Она была готова закричать от возмущения, но взяла себя в руки и, горько улыбаясь, произнесла:
- Он всегда дарит то, что ты хочешь. Мы же договорились: пиши ему письма, а я буду их отправлять. Он ответит сразу и потом все сделает то, что ты желал. Повторюсь: он волшебник.

Она хотела еще добавить, что «злой», но почему-то не произнесла это прилагательное, зато напомнила сыну:
- Ты хотел увидеть море? Ты написал ему письмо, я отдала его папе. И он купил нам билеты, и мы полетели на Черное море. Помнишь? А год назад ты сказал, что мечтаешь увидеть настоящие старинные замки. И, да, благодаря папе, мы поехали в Германию. Он держит слово. Он настоящий мужчина!

…Тем временем с работой у нее стало гораздо лучше, и ежемесячно она получала фиксированные деньги. Конечно, не брезговала и мизерными подработками, так как содержание такой «декорации» обходилось в копеечку. Также она приобрела немаловажную для нее деталь – как раз подержанную «Ласточку». Она купила ее в рассрочку.

Ну а когда она расплатилась с долгами, приобрела и квартиру, где вчера с утра поздравляла сына. Она говорит, что за нее расплачивается и поныне, и жилище станет ее лет через двадцать.

- Но зато к этому времени, - смеется она, - эта «декорация» приобретет совершенно новые детали, о которых я еще даже не задумывалась!
- Не иначе даже появится принц на белом коне? – хитро спрашиваю я.
Она буквально хохочет, а потом начинает стонать и хватается за голову:
- Мне нельзя так смеяться. Голова еще сильнее болит.
Она пытается улыбнуться:
- Вообще-то, я не сомневаюсь, что этот принц встретится на моем пути. Он обязательно будет трепетно относиться ко мне…
Я перебиваю ее тираду:
- Да-да-да, и эти любовные отношения когда-то перейдут в категорию «вечность»!

По большому счету, воздыхателей у нее было и так достаточно. И пока еще ни один из них не обзывал ее декорацией. Один предложил руку и сердце. Зимой, напившись для смелости, он пришел к ней и сурово сказал:
- Я устал греться у чужих костров!
После чего буквально сразу уснул сладким сном на детской кроватке, возле работающего обогревателя, который, казалось, просто обязан согреть всех теплом одиноких путников на ее пути.

Другой был всем хорош, но на него абсолютно нельзя было опереться. Он все забывал, он был чересчур необязательный и невнимательный.

- Рассеянный с улицы Бассейной? – спрашиваю я.
- Хуже, - говорит она. – Однажды он назначил свидание в кафе. Я прождала его там целый час. Потом все выяснилось. Он, разумеется, все перепутал и находился напротив, в другом заведении. Также он не мог позвонить, так как забыл свой телефон...

Последним ухажером Регины был Максим Викторович. Весь положительный, вдовец. Воспитывает один своих двух девочек. Постоянно улыбается, как американцы, у которых по жизни хэппи-энд.

- У меня все тоже ОК, - объясняет она сегодня. – Но я ж не могу улыбаться везде и всем. Да и все эти хэппи-энды - только в Америке. А мы – на шестой части огромного материка. Так что этих «хороших концовок» на всех не напасешься.

…Регина с ним познакомилась, когда в ее конторе дали заказ для серьезной фирмы. А ее руководителем был Максим Викторович. Она тогда сделала все своевременно, но не могла понять, почему ее работу он так долго согласовывал. И пока шел этот ненавистный ей процесс, она практически бегала в его солидный офис, как на работу.

Максим Викторович оказался очень внимательным заказчиком. Он вникал во все детали, правил и правил созданное ею. И, как будто невзначай, расспрашивал о ее житье-бытье. А Регина отвечала его же замечательной и самодовольной улыбкой:
- Все отлично, - а мысленно усмехалась:
- Получишь, фашист, свою гранату.

А потом он предложил ей работу в его фирме с хорошим окладом. Но Регина тогда замялась и невнятно призналась, что на данный момент не готова к финансовой дискуссии.

А через некоторое время Максим Викторович начал дарить ей цветы в своем офисе, привозил букеты через подчиненных, когда она была с коллективом. Он даже вручал их в садике, куда она каждый день отправляла своего любимого отпрыска! Такого сомнительного подарка от судьбы она еще не была готова принять. Одним словом, он начал часто материализоваться в ее жизни.
- Я ощущала себя голым королем, как в книжке. Ну да, пусть голой королевой, – восклицает сегодня Регина. – Господи, как мне было стыдно! Все – в офисе, в доме – шушукались и улыбались.

А несколько дней назад он вытащил ее в ресторан под благовидным предлогом: в срочном порядке надо было расставить все точки над «i» в заказе. Точки расставили до такой степени, что провожая, он попытался неловко поцеловать ее. Она очень сильно ударилась головой об открывающуюся дверь ее подъезда.

- Вот поэтому я и мучаюсь головной болью, - признается она сегодня.
- Зная тебя, ты, наверное, сразу же морально уничтожила несчастного Максима Викторовича? – интересуюсь я.
- Еще как!

Регина тогда многое сказала в его адрес, а в конце выпалила, чтобы он вообще должен забыть о ее существовании. А он улыбался и напомнил, что его предложение о работе в силе. Правда, добавлял: пока еще в силе. Вчера был бы крайний срок.

- Так что с суженым у меня пока проблемы, - вздыхает она. - Работаю на износ, и времени для романов категорически не хватает. Соответственно, нет и такого человека, который был бы готов стать деталью для моего существования.
- Мне кажется, - говорю я. - Максим Викторович все-таки неплохая кандидатура.
- Только не это. Он совершенно не в моем вкусе. Да и второго удара по голове я не выдержу. Видишь, какая шишка! – она предлагает мне внимательно посмотреть на ее голову. А потом, задумавшись, признается ни с того, ни с сего:
- Зато боль от разрыва с супругом прошла. Что говорить, время – лучший лекарь. Сегодня вот в себя прихожу потихонечку, а вот вчера мне было так мерзко. И мокро, когда в ливень забрали мою «Ласточку» на штрафстоянку…


…Вчера тот дождь закончился довольно быстро. Стоило ей добраться до офиса, как ее озадачили срочным заказом. Отказаться было трудно, так как обещали хорошие деньги. Переодевшись, она размышляла: если гонорар сразу отдадут, то тотчас можно выкупить «Ласточку».

«Только надо все успеть. Но я не могу не успеть! Я ведь самая лучшая!» - твердила она.
Она созвонилась с заказчицей. Голос принадлежал строгой женщине. Одним словом, бизнес-вумен. В конце беседы она напомнила, что работа должна быть у нее завтра, в полдень. И ее можно выслать по «электронке».
До пяти, как проклятая, она трудилась над этим заказом. Но она успевала.

«С утра доделаю последние штрихи, - думала она. - И – вуаля: можно все высылать заказчице».
Я прекрасно знаю, что в стрессовых ситуациях она поистине способна горы свернуть!

С чистой совестью она помчалась за ребенком, потом в детское кафе, куда гости уже начали стекаться. Сын демонстрировал всем свою гоночную машину. Ему завидовали, а он гордился.

Потом она, такая вся окрыленная, услышала, что телефон сигнализирует ее любимой мелодией - да, шопеновским похоронным маршем. Звонила заказчица, которая сообщила, что сроки изменены и работу надо сдать сегодня же, к девяти вечера.
Она попыталась достучаться до сердца этой железной женщины, но та не была намерена смилостивиться над ней и просто бросила трубку.

Тогда она попросила знакомую из числа гостей, чтобы та последила за счастливыми детьми, а сама побежала в тихий скверик со своим ноутбуком, благо он практически всегда был у нее под рукой.

Спустя некоторое время, когда она уже вовсю трудилась на лавочке в скверике, снова телефон зазвонил. На этот раз буквально кричала испуганная приятельница. Она доложила, что дети разбили большое зеркало в кафе и подаренную гоночную машину.

Регина успела кое-как доделать работу и выслать результат заказчице. Про себя высказала о ней все, что возможно, пожелав ей, чтобы этот заказ вечно горел бы синим огнем.

…В детском кафе огромного зеркала, в действительности, уже не было. Она открыла кошелек, чтобы возместить руководству заведения непреднамеренный ущерб. Денег практически уже не было.
- Завтра мне перечислят большой гонорар, и сразу расплачусь с вами, - объясняла она ситуацию.

…Вечером Регина с сыном, наконец-то, оказались дома. Отпрыск взахлеб рассказывал о празднике в честь его дня рождения и о том, что ему все очень понравилось. А подарки, по его словам, были просто великолепные. Ну а потом он вспомнил, что папина «гонка» разбилась.
- Такая машина была! – горевал он.
- Ничего страшного. Пиши папе. Завтра же отправлю ему письмо.

Она села за стол и обхватила руками голову. Ей было так тоскливо и больно в прямом и переносном смыслах слова.

Пока ребенок сидел в детской и корявым почерком строчил письмо нерадивому отцу, снова звонила та заказчица. Она орала, что ее работа – это не работа, а халтура. Эти последние слова – «халтура» - она повторила. Также трижды она сообщила, что о гонораре теперь не может быть и речи. Четыре раза она пролаяла, что она подвела всех. После чего она напомнила о бренности ее существования - короткими гудками в трубке.

Потом сын передал ей свою рукописную нетленку и, счастливый, пошел спать. А она, как ответственная мать, начала сочинять очередное письмо папы ее отпрыска.
- Кажется, я даже плакала, - горько улыбаясь, признается она мне.

Она сказала, что ничего не утаила в письме. Но почему-то свой спич она адресовала бывшему мужу, который не видит и не слышит их годами.
Она поведала ему, ни с того ни с сего, о штрафстоянке, о каблуке в луже, похожей на океан. Она написала о том, как была вся мокрая и о том, как ей было себя жалко. Она рассказала ему о злой заказчице, о разбитом зеркале, о сломанной игрушке, о большой шишке на голове и, конечно, о Максиме Викторовиче.

В общем, она скомкала свою писанину и бросила ее в помойное ведро. Затем взяла чистый лист, мысленно собралась и начала снова фантазировать. Ей не писалось и не думалось, поэтому она ограничилась несколькими предложениями:

«Дорогой сын!
Я так соскучился по тебе. Не переживай, что мой подарок разбился. Обещаю, что вот-вот передам тебе новую гонку. Она будет еще лучше!
Я очень люблю тебя. Ты самый лучший.
Целуй маму.
Твой папа»

Она что-то хотела еще приписать в качестве постскриптума, но ей снова позвонили. Как всегда, звучала бессмертная музыка Шопена, а на дисплее высветился номер Максима Викторовича. Она не хотела отвечать, но когда все-таки нажала на кнопку вызова, ледяным голосом произнесла:
- Здравствуйте, вас слушает бюро ритуальных услуг «Регина: вечность и покой». Чем мы можем помочь вам? У вас похороны или вам необходимо установить памятник? Нерукотворный…

Повисла пауза, после чего Максим Викторович засмеялся:
- Регина, с юмором у вас все хорошо. Надеюсь, вы успокоились. Я о вакансии. Вы приняли решение? Сегодня – крайний срок.
- Забудьте о моем существовании, говорила уже, - жестко ответила я.
- Регина!!
- Вы разбудите моего сына своим ором!
- Я вообще не ору, это вы кричите. Регина, успокойтесь!

Она свирепела и что-то говорила ему зло и нелицеприятное, а тот, выдержав паузу, буркнул:
- Театр вы устроили тут. Цирк просто. Бутафория, – она поняла, что он сдерживался из последних сил:
- И жизнь ваша – лишь красивая декорация.
Потом он повторил:
- Де – ко – ра - ция, - после чего также повесил трубку.

…Долго она еще думала. Сперва ее рука сама тянулась к телефону, чтобы набрать номер Максима Викторовича. А потом поняла, что страшную глупость совершит, если позвонит ему. И не позвонила.

- Так что вчера был день открытий, - аккуратно потрагивая ушиб на голове, говорит она сегодня. - Ну и пусть я декорация. Зато красивая и гордая.
Потом на мгновение задумывается и добавляет:
- А вообще-то они, декорации эти - существительные, неодушевленные… Как и я с некоторых пор…