Грязный Гарри и колесо жизни

Автор: Легче Легкого Первый час я держался молодцом. Шампанское лилось рекой, и я в этой реке был как лосось, идущий на нерест - плыл против течения.

Тосты за новорожденного, за молодых родителей, за бабушек и дедушек, и всё сначала. Из окон на шум выглядывали новоиспеченные мамаши в цветастых халатах, растрёпанные и красивые. Несколько раз к нам выходила сестра-хозяйка и костеря на все лады пыталась прогнать. Без шансов. Мы хохотали и облили бабулю шампанским, как будто она выиграла гонку Формулы 1.

К нашей шумной компании периодически присоединялись компании поменьше и потише, однако, не менее счастливые. Кто-то принес гитару, и мы плохо, но от души спели несколько песен Цоя.

Не знаю, уместно ли было петь под окнами роддома «Мама, мы все сошли с ума», но логика пьяниц проста и незамысловата. Мама имеется, да и не одна, мы ведем себя как психи, почему бы не спеть?

Позже я понял, что именно вновь прибывающие граждане выпили наши, казалось бы, нескончаемые запасы шампанского. На сцену, недобро прищурившись и слегка покачиваясь, в кожаном плаще на голое тело, вышла водка.

Мы встретились глазами, и я не выдержал ее взгляда. Теплая водка из пластиковых стаканчиков, после шампанского. Мама, мы правда сошли с ума. Мне хватило буквально пары стаканчиков и все веселье как рукой сняло.

Водка, как провокатор, сеяла смуту в государстве моего организма. Ногам она шептала «Присядьте, вы сутки не отдыхали», голове что-то невнятно бубнила и кружила и кружила и кружила ее. Но основные протестные мероприятия проходили в желудке. Судя по всему, водка собиралась вывести всех на улицы.

Устраивать революцию у прилюдно я не хотел. Зашел за угол роддома, нашел закуток потемнее, очистил организм от тлетворного влияния несовместимых жидкостей и задумался.

Итак, я у роддома, праздную рождение сына товарища своего друга. Сложная схема, сын товарища моего друга. Я-то тут причем?

Безделье – игрушка дьявола. После недели абсолютно одинаковых дней, даже предложение отпраздновать у роддома рождение сына товарища друга кажется взвешенным и разумным.

Теперь я хотел домой, принять душ, немного поненавидеть себя и лечь спать. Но уезжать, не попрощавшись – невежливо, а попробуй попрощаться – никогда не отпустят.

Поэтому я стоял у стены и читал надписи. «Рома 22.12.2014» «Арсамаг 19.03.2005» «Светлана 31.10.2009». Надписей было очень много, от совсем свежих, до почти неразличимых, хорошая стена. Стена радости.

-Герман! Герман! Где ты?- Гарри объявился.

Гарри огромный, как медведь мужик, с мощным носом и веселыми глазами.

Гарри - это прозвище, как-то раз, на одной из очередных пьянок, кто-то усомнился в том, что Гарри сможет разбить себе об лоб стакан из-под виски. Стаканы из-под виски отличаются от обычных стаканов очень толстым дном, а Гарри отличается от обычного человека невероятной устойчивостью к любым дозам алкоголя. Вот они и встретились. От этой встречи у Гарри на лбу остался шрам в виде молнии и прозвище.

Гарри – это образ жизни.

-Я здесь, Гарри.
-Друг мой, ты грустишь, что расстроило тебя?
-Я не грущу, я поблевал и отдыхаю.
-Отчего ты поблевал?! – Гарри нависал надо мной, как утес.
-От водки с шампанским.
-Это же полярное сияние!
-Но я не Фред Кук.
-Это которого туземцы схавали?
-Нет.
-Ты превращаешься в Печального Германа, а Грязный Гарри не любит печального Германа.

Грязный Гарри это альтер эго моего друга, он появлялся, когда обычный Гарри напивался в дрова.

-Грязный Гарри здесь?

Мой друг немного отступил и попытался сделать что-то типа реверанса, но не рассчитал угол наклона и упал. Это его нисколько не смутило. С земли, хорошо поставленным голосом, но слегка заплетающимся языком он объявил:

-Дамы и господа, Грязный Гарри здесь и он желает наркотиков и шлюх.
-Передайте Грязному Гарри, что здесь ему светит максимум марихуана и рукоблудие.
-Гарри не устраивают ваши предложения, Гарри предлагает поехать в Пятигорск, забрать закладку, а с закладкой шлюхи сами найду Грязного Гарри. Пока ты тут грустил, я уже нам даже машину организовал.
-Какую еще машину?
-Арсик согласился нас подвезти.
-Это тот Арсик, который лежит у крыльца?

Гарри приподнял голову с земли.

-Мдаааа, -разочаровано протянул он, - измельчал мужик.
-Давай домой поедем, я такси вызову, нам же на свадьбу завтра.
-Ты знаешь, я тебя люблю и восхищаюсь твоей силой воли.
-Сила воли тут не причем. Если бы мы не начали пить водку, то горизонтальный Арсик не стал бы для нас препятствием на пути в Пятигорск. А так я протрезвел и понимаю, что лучше поехать домой.
-Ладно, - согласился Гарри, - тогда я люблю тебя и восхищаюсь твоей честностью.
-Избалуешь ты меня, дружище.
-Купишь мне пива?

Как я уже говорил, алкоголь в любых количествах и любых сочетаниях не смущал Гарри ни на секунду. Там, где другие валились без сил, он только набирал ход.

-Конечно куплю, вставай.
-Щас, немного еще полежу, здесь аура хорошая, здесь много счастья было и будет, поэтому я полежу на земле и послушаю, вдруг счастье близко, ты же не прям здесь настругал?
-Нет, лежи себе.

Но полежать Гарри не дали. Между двумя компаниями завязался конфликт. А если есть на свете вещь, которую Грязный Гарри любит больше наркотиков и куртизанок, то это конфликты. Внушительные габариты должны были по идее быть подспорьем в драках, но чтобы Гарри захотел подраться, напиться ему надо до потери мелкой, средней и крупной моторики, а без нее в драке никуда.

Драка, к счастью, получилась шумной, но не кровавой. Проезжающий мимо наряд ДПС погубил конфликт в зародыше. Пока Гарри матерился и пытался встать с земли, нескольких бузотеров погрузили в экипаж и увезли. Мы с Гарри благополучно отсиделись за углом. Я отсиделся, а он отлежался.

Ехать домой Гарри отказался. Мы прогулялись до набережной, где присели на поваленное дерево. Свежий ветер с реки приятно холодил лицо, Гарри пил пиво, я курил, мимо гуляли красивые девушки. Гарри предпринимал попытки познакомиться, но его устрашающие размеры и нарушенная координация преобладали над природным обаянием, девушки шарахались от нас как от прокаженных.

-Знаешь, что я заметил Герман?
-Что?
-Я всегда с огромным удовольствием приезжаю во Владик и с не менее огромным удовольствием уезжаю из него.
-Интересная теория, друг мой.
-Ты понимаешь, о чем я толкую?
-Понимаю, я же понятливый.
-И свадьба эта мне покоя не дает, я же не хотел сейчас ни с одной из этих девушек знакомиться, ну может только с последней, жопастой.
-Хорошо, когда всё взаимно.
-Ой, заткнись, - Гарри закончил с одной бутылкой и принялся за вторую.
-Продолжай, друг мой.
-Но если даже Груз женится, то может и мне пора?

Груз Кастильо, он же Давид, наш друг, на чью свадьбу мы были приглашены. Мизантроп, грубиян, ворчун и женоненавистник влюбился, как школяр. Еще пару месяцев назад, он смеялся над прелестями семейной жизни, а сейчас бегает по магазинам, подбирая занавески для кухни и прочие атрибуты совместного быта.

-Если женишься, потому что пора, ничего хорошего из этого не выйдет.- сказал я.
-Тебе легко рассуждать, у тебя Липа есть.
-Нет идеальных отношений, частенько глядя на Липу, я думаю «Сука, если ты не заткнешься, я выброшу тебя в окно», но молчу, потому что она стоит того, чтобы промолчать.
-Она про тебя и похуже думает.
-Она и молчит реже, но она же девочка.

Закатное солнце золотило верхушки гор, Терек ворчал за парапетом, из парка за спиной слышны были детские крики. Ветер шумел в листве, мы молчали, будто загипнотизированные звуками жизни. Сизый дым сигарет поднимался к небу замысловатыми вензелями и таял без остатка. Казалось, я понял взаимосвязь всего в мире, но я знал, что стоит попытаться озвучить свои ощущения - все волшебство пропадет. О чем думал Гарри, я не знал, но видел, как он приложился к бутылке и сдержал отрыжку, значит, тоже проникся.

Такие моменты не могут быть долгими по определению, зазвонил телефон. Груз на проводе.

-Есть анаша? – спросил он.

Это что-то новенькое. Груз не зря так зовется, он и трезвым тяжелый, как трехтонный грузовик, а уж под воздействием травы превращается в совершенно невозможного человека. Невозможного, как для окружающих, так и для самого себя, в общем, если Груз хочет накуриться, значит, дело принимает крутой оборот.

В пачке сигарет, среди стройных рядов солдатиков смерти, затесалась кривоватая папироса. Косяк давно стал атавизмом, в современном мире люди предпочитают более быстрые и экономные способы жизни. Но я все еще люблю читать бумажные книги, звонить, а не писать сообщения, и курить по старинке.

Груз приехал очень быстро. После московских расстояний, наш синий город кажется компактным, как перочинный ножик.

Гарри начал было, по привычке, подзуживать товарища, но осекся, споткнувшись о полный вселенской тоски взгляд Груза. Мы зашли вглубь парка, уже стемнело. Парочки на скамейках перешли от легкого петтинга к тяжелым приставаниям. Гарри неодобрительно цыкал и ворчал.

-Вы посмотрите, он ей сиськи уже вывалил, куда мы катимся?
-По-моему ты просто завидуешь, - сказал я.
-Я не просто завидую, я завидую по-черному. Какие мы старые и некрасивые, я тоже хочу юную деву на скамейке зажимать, чтобы дыхание перехватывало, и домой с распухшими яйцами идти.

От нахлынувших воспоминаний юности мы снова замолчали. Пока Груз, наконец, не сказал:

-Лучше бы я геем был.
-Что?
-Сначала взорви.

Со временем я превратил курение в ритуал, сравнимый с китайской чайной церемонией. Сначала косяк надо облизнуть, чтобы он не слишком быстро тлел. Но не сильно, чтобы он не намок и не сломался. Потом поджигаешь. Осторожно, чтобы ровно занялся. После каждой затяжки, надо смачивать палец слюной и проводить по линии тления, продлевая жизнь косяку. Парни завороженные следили за моими манипуляциями. В этом, несомненно, есть своя красота.

Я пустил папиросу по кругу. Груз с непривычки кашлял, мы с Гарри справлялись на ура. После пары кругов пришло время паровоза. Джордж Стефенсон в начале девятнадцатого века придумал механизм на паровой тяге, наркоманы в неизвестно каком году усовершенствовали его изобретение. Горящей стороной косяк вставляется в рот, снова осторожно, чтобы не обжечься, набираешь воздуха и выдуваешь дым. По ту сторону мундштука товарищ принимает продукты горения в свои легкие. Со стороны похоже, будто мужики целуются, но процесс гораздо более интимный.
Паровоз Гарри, потом Грузу, снова Гари и опять Грузу, потом Гарри сменяет меня на топке, и уже я принимаю составы. Все хорошее быстро заканчивается, косяк не исключение.

На легкость, которую я чувствовал после очищения организма от водки с шампанским, наложился эффект травы. Гарри побледнел, Груз слегка расслабился. На лицах глупые улыбки. Накурило, как следует. Мы вернулись к своему дереву, присели, закурили по сигаретке.
Звуки воспринимаются иначе, объемнее. По коже будто пробегают легкие разряды электричества. Сигарета кажется невероятно вкусной. О чем мы говорили?

-Я раздумал жениться, - сказал Груз.

Я сдержал смех, но не все в нашей компании так владеют собой. Гарри хохотал, как безумный, чуть до драки не дошло. Груз материл нас и призывал богов в свидетели того, что это последний день, когда он тратит время на столь ничтожных личностей, не достойных носить гордое звание друзей.

-Груз, у нее же братья злодеи, они тебя вздернут. – Гарри не успокаивался
-Менты они.
-Ну я и говорю – злодеи, наркоты тебе подбросят, в шпионаже обвинят, а тебе нельзя в тюрьму, ты вон какой ухоженный.

Здесь уже и я не выдержал. Невеста нашего друга настояла на косметических процедурах перед свадьбой. Неделю он занимался пилингом, скрайбингом, и другими непонятными словами. Созвучный пилингу фистинг Гарри обязательно включал в комплекс процедур ухода за телом.

Минут через десять мы перестали смеяться, а Груз материться.

-Дружище, это нормально, что ты нервничаешь, но обратного хода нет,- я пытался быть серьезным.
-Понимаю, но мне кажется, что я ошибся, мы еще не поженились, а она уже меня задолбала. Звонит по сто раз в день. Это не забыл? То сделал? Сюда сходил? Тому набрал? Отсюда забрал? У меня голова взрывается.
-Ну если бы она тебя не доставала, ты не то что позвонить забыл, ты бы ресторан не нашел, в котором свадьба. Зато ты завтра муравьем козырным будешь расхаживать, все тебя обнимать будут, каждый с тобой выпить захочет. А она с утра до ночи в углу простоит, пока твои бабушки ей в лицо плевать будут.
-Герман молодец, умеет найти положительные моменты, - сказал Груз, мысль о выпивке явно его взбодрила.
-Герман опытный каблук, не одну набойку пережил. Теперь вас двое, сапожных изделий. А я остался один, свободный, как мустанг - Гарри совсем размяк, съехал с бревна, и снова сидел на земле. Все его жизненные функции, кроме сарказма, были практически отключены.

-Ты ишак, а не мустанг, издалека можно перепутать, но когда ты начинаешь говорить, ничего кроме иа-иа, не слышно,- ответил Груз.

Впервые он улыбнулся. Гарри растрогался, снова признался нам в любви, пытался облобызать, но ноги его уже не держали, а мы отказывались подходить для получения поцелуя.

Просидели на бревне до глубокой ночи. Даже книги обсудили.

Гарри заснул, я тоже клевал носом, только Груз, взволнованный предстоящим торжеством сидел как на иголках. Но потом ему позвонила невеста, обругала его, что он еще не спит и мы разъехались по домам.

На следующее утро я встал пораньше, сходил в парикмахерскую, подровнял прическу и бороду. Забрал из химчистки костюм, вернулся домой, принял душ, оделся, посмотрел на себя в зеркало. Ничего такой, добавил к образу солнечные очки – восхитительно. Не сдержался, сфоткал себя на телефон, сзади раздался мамин голос:

-Ути мамина принцесса, нарядилась, пофоткалась, а ночью, небось, опять пьяной припрется, проститутка.
-Мама, вы не справедливы.
-Неделю ты дома, и каждый вечер пьяный приходишь.
-Я творческая личность.
-Ты проститутка и творчество у тебя проститутское, сплошные пьяницы и наркоманы в рассказах.
-Это художественный прием.
-Это совести у тебя нет.

В дверь позвонили. Гарри пришел. Очень вовремя.

Трезвым он очень представительный и милый. На мамины претензии к нашему образу жизни он дал слово гардемарина, что выпьем мы чисто символически, а веселиться и танцевать будем исключительно на ясную голову. Мама, как ни странно, не поверила.

В ресторане мы накидались за полчаса. Куча знакомых и друзей, объятия, смех, встречные, штрафные, новые знакомства. Как тут не напиться? Шрам на лбу Гарри как индикатор. Если молния краснеет, значит, Гарри набрался. Молния алела, как закат.

Я ослабил узел галстука, глянул на часы, чуть больше часа мы на мероприятии, еще даже Груза не увидели, а уже хорошенькие. Гарри несколько раз порывался станцевать, но я его не пускал. Во-первых, танцы без музыки привлекают много внимания, а во-вторых, старшие произносили тосты, и не пристало младшим в это время трясти булками.

Жених мелькал то там, то тут, нарядный и взволнованный. Присоединиться к нам он пока не мог, родственники все прибывали и прибывали, каждого надо обнять, с каждым перекинуться хотя бы парой слов, Груз бросал в нашу сторону уничижительные взгляды, мы веселились и продолжали пить.
Ближе к четырем часам произошла наша встреча.

-Скоты, вам еще за невестой ехать, а вы уже лыка не вяжете.

Мы не обиделись на грубости. Обняли по очереди друга. Тут же выпили за здоровье молодых. Груз наших порывов не оценил, продолжая нас стыдить.
Гарри поплыл. Между трезвым Гарри и его грязным альтер эго живет трогательный и нежный персонаж.

-бля.. дружище, - всхлипывал он, - я тебя так люблю, каблук ты мой ненаглядный, будь счастлив.
-Герман, ты видишь, во что он опять превратился?

Но я не видел, слезы застилали мне глаза.

В четыре руки мы снова обняли друга и разревелись от души. Люди стали обращать на нас внимание. Груз сдавленно матерился и пытался освободиться. Куда там? У братской любви стальные мускулы.

Наконец он смог от нас избавиться. Мы еще немного поплакали, и я сказал:

-Гарри, он дело говорит, нам за невестой ехать, а я уже Гришка Невменько.
-Все нормально будет, Гера, я отвечаю.
-Что ты отвечаешь? Посмотри на нас, я в таком виде никуда не поеду.
-Нормально будет, - повторил Гарри, вытер слезы и продолжил, - я вчера доехал до Пятигорска.
-Сука, - сказал я, но глубоко внутри очень обрадовался.
-Ты особо не гарцуй, - сказал Гарри, - на «первый» у меня денег не хватило.
-А на что хватило?
-Меф.
-Сука, - снова сказал я. И глубоко внутри повторил «С У К А»
-Я знал, что ты не оценишь, и не говорил тебе пока ты трезвый.

Чертов интриган. Грязный Гарри, а передо мной сейчас стоял и улыбался именно он, был неразборчив в выборе веществ. Себя я считал снобом и гурманом, и кроме травы и кокаина по праздникам ничего не употреблял. Кокаина в наших провинциях не достать. И мысль, что Гарри смотался за сто пятьдесят километров и привез «первый», который снимет все симптомы алкогольного недомогания, очень меня взбодрила.

Но Гарри привез синтетическое дерьмо, от которого я всегда отказывался, но он знал, когда доставать козыри из рукава. Я был очень пьян, нам ехать в другой ресторан за невестой, можно было гордо отказаться, поехать домой и завалиться спать, но кого я обманываю?

В туалет заходили два шатающихся туловища, а через несколько минут вышло два максимально собранных и четких персонажа. Я надел очки, которые во избежание лишних вопросов об огромных зрачках, снимать до темноты было противопоказано. Мы вышли на улицу покурить.

Внутри меня будто запустили ядерный реактор. Двадцать минут назад я не стоял на ногах, а сейчас эти же самые ноги несли меня в пляс. Сигарету я скурил в две огромные затяжки, и сразу прикурил другую. Хотелось говорить, смеяться, кричать и обниматься. Но я держался, я человек опытный. Просто улыбался, как умалишенный.

-Гарри, что это такое?

Гарри хохотнул.

-Чуешь? А это только начало, надо срочно баб каких-нибудь найти, меф без баб-деньги на ветер.
-Скотина, ты же знаешь, какой я падкий, и знаешь, что мне понравилось, я же могу подсесть.
-Давай лучше обнимемся, о плохом потом поговорим.

Сказано-сделано.

-Какие вы скоты, я не устаю поражаться.

Груз, уставший и недовольный, смотрел на нас бодрых и счастливых.

-Грузило! Брат! Мы же только ради тебя. Мы - твое лицо, по нашему состоянию будут о тебе судить.
-Вы хотя бы обниматься перестаньте, уроды, – устало сказал Груз.

Мы нехотя перестали.

-Там уже за невестой едут, соберитесь по-братски, вы как два гея активиста, Герман, перестань лыбу тянуть, ты будто неполноценный. Гарри, усмири свою челюсть, она у тебя своей жизнью живет. Умойтесь, и езжайте на такси, в таком состоянии ни к кому в машину не садитесь, вас выкупят за секунду, все, пиздуйте, я на вас рассчитываю.

Уильям Уоллас позавидовал бы такой мотивационной речи. Мы были воодушевлены до крайности и готовы на любые подвиги самопожертвования ради дружбы.

Мы покурили еще по паре сигарет, вызвали такси и поехали в другой ресторан. В машине мы пели, кричали, даже станцевать умудрились. Старенькая «шестерка» раскачивалась, как ялик во время шторма.
Гарри высунулся по пояс из окна. Глеб Жеглов для бедных. Для полноты образа ему не хватало нагана. Меня подбрасывало на заднем сиденье. Время летело гораздо быстрее нашей колымаги, мне хотелось на ходу выскочить из машины и дальше двигаться своим ходом. Свадебный кортеж гудел клаксонами далеко впереди.

-Гони! Нам надо их догнать, - Гарри ввалился обратно в салон. Тараща глаза и страшно скрежеща зубами, он явно напрягал таксиста. Мужичок средних лет, будто выцветший. На такого хоть день смотри, отвернёшься на секунду - забудешь навсегда.
-Вы под чем, пацаны?
-Под небом голубым, - проблеял Гарри и машина снова зашаталась от нашего гогота.
-Не волнуйся, дружище, мы безобидные, просто шумные, на свадьбу торопимся, прибавь, сколько можешь и сделай музыку погроме. – сказал я.

Тарахтя глушителем, мы неслись по городу, звук был такой, будто мы вот-вот преодолеем скорость света, но стрелка спидометра дрожала на скромной отметке в семьдесят километров в час. Доехали до ресторана почти вовремя.

В машине я понял, что с Гарри надо что-то делать. Зрачки у него расширились настолько, что радужки и видно не было, вкупе с его непокорной челюстью картина представлялась достаточно веселой. Я был такой же, но я был в солнечных очках. И водитель был в солнечных очках. Долго уговаривать его не пришлось, мужичок даже денег за них не взял, быстрее бы от нас избавиться. Очки у него были дешевые, потрепанные, с круглыми линзами, но главное – они скрывали глаза.

На крупном лице Гарри эти кругляши смотрелись комично. Дуэт у нас получился что надо. Кот Базилио и Лиса Алиса, ну или Леон и его фикус.

Следующие несколько часов вспоминаются мне фрагментарно, вспышками.

Вот мы врываемся в ресторан, как гунны в Византию. Вот мне наливают водки в рюмку, я презрительно хохочу, выхватываю бутылку из рук виночерпия и пью с горла. Вот Гарри делает сальто назад, под восхищенные аплодисменты меня. Вот я встречаю свою бывшую. Вот Гарри пляшет с моей бывшей. Вот я не обижаюсь и знакомлюсь с новыми девушками. Вот Гарри распускает руки, и моя бывшая отпускает ему пощечину. Вот я обижаюсь, бросаю новых девушек, и пытаюсь объяснить своей бывшей, что она не понимает от чего отказывается. Вот она и мне отпускает пощечину.

Вот мы стоим на улице. Нас трое, к нам прицепился какой-то старичок, чем мы ему приглянулись, я не знаю. Старичок пьян в дрова и стоит только благодаря нам с Гарри. Мы устали, наркота почти закончилась, а без нее лошадиные дозы алкоголя берут верх. По слухам невесту должны вот вот увезти. Значит и нам пора.

Старичок рассказывает о своем родстве с невестой. Родства как такового нет, он то ли сослуживец, то ли сосед деда девушки. Уверен, он ее даже не видел, но по его рассказам она выросла у него на руках. Мы вежливо киваем. Старик болтает без умолку, на самые разные темы. Гарри глазами показывает, что неплохо бы добавить. Я глазами соглашаюсь.

-Старший, мы отойдем на секунду, - сказал Гарри.

Старичок начинает хрипеть.

-Да не злись ты так, мы сейчас вернемся, - Гарри попытался его успокоить, но старик не унимался.
-Гарри, он не злится, ему плохо, – сказал я.

В подтверждение моих слов старичок упал на землю и затих.

-Герман, скажи, что мы перебрали и нам это мерещится, – попросил Гарри.

Я присел на корточки, проверил старику пульс. Тишина. Приложил ухо к груди. Снова тишина. Достал свой телефон, вытер рубашкой дисплей и поднес его к лицу старика. Экран не запотел.

-Гарри, он умер.
-Вот старый мудак. – сказал Гарри, и в принципе я был с ним согласен.
-Что делать?
-Вызывай скорую, но пока невесту не увезут, никому ничего не говори, нельзя свадьбу прерывать.
-Серьезно?
-Да, мне дед рассказывал, ну типа торжество жизни даже перед лицом смерти.
-Мудро.
-Хуюдро, давай поднимем его, пока никто не увидел.

Мы подняли старика, перенесли его на отдаленную скамейку. Посадили его, а сами сели по обе стороны от тела. Я вызвал скорую, и мы стали ждать.
Мимо проходили люди в различных стадиях опьянения. Из ресторана гремела музыка. Запах нагретого за день асфальта мешается с ароматами трав и цветов. Настоящий летний вечер. А мы сидим, подпираем мертвеца плечами.

-Ты помнишь его последние слова? – спросил Гарри.
-Нет, - ответил я.
-А я помню, он сказал «ибиомат, я в свое время весь отдел кадров перетрахал»
-Не самый плохой вариант. Если бы мне осталось жить несколько секунд, моей финальной фразой было бы «тебя тоже отпустило?»
-Вообще, даже будто не пьяный, может догонимся? У меня пара дорог осталась.
-Ага, и пляски тут устроим, тормози, я слышу гармошку, походу увозят невесту.

Мы выкурили по сигаретке, пока делегация с невестой грузилась по автомобилям. Выкурили еще по одной пока они уезжали.

Скорая помощь не показывалась. Мы подкинули монетку, чтобы решить, кто пойдет объявлять о мертвеце. Выпало идти Гарри, я сначала обрадовался, но когда остался один на один с трупом загрустил.

Как же тебя звали, старик? Какой страшной кажется смерть, и какой обыденной она оказывается. Умер не в окружении любящих детей и внуков, а в компании двух кайфуш. А вдруг он был еще жив, и его можно было спасти? Искусственное дыхание, массаж сердца, что там еще? Но если ты затесался в компанию кайфуш, то своевременная медицинская помощь – это последнее на что ты можешь рассчитывать. Зато ему было весело, я помню, как он смеялся и хлопал меня по спине. А теперь умер. И будто спит. Перебрал, уронил голову на грудь и отдыхает.

Гарри все нет и нет. Что там у него происходит? Вдруг мы затупили, что сразу не сказали про старика? Мало того, что он при нас откинулся, так мы еще и таскали его туда-сюда, на скамейку посадили, устроили тут уик-энд у Берни.

С каждой секундой я волновался все сильней. Зачем мы вообще остались? Уехали бы с невестой и никаких проблем. Старика рано или поздно все равно бы нашли, а мы его не убивали, не спаивали и не просили с нами тусоваться.

Послышались взволнованные голоса. Я встал со скамейки.

Похороны Сталина, а старика, оказывается, звали Сталин, были через три дня после свадьбы.

Нас с Гарри все очень хвалили. В этот раз мы все сделали правильно. Родственники Сталина просили нас присутствовать на похоронах. Я хотел вежливо отказаться, но Гарри сказал, что знает двор, в котором хоронят старика, и там мужик делает невероятный плов.

На следующий день после свадьбы мы отмокали в бане, пили пиво, покурили травы, в общем, занимались восстановительными процедурами.

После бани я вернулся домой, выспался, и до похорон из квартиры не выходил, чем порядком напугал маму.

Валялся на своем старом диване, болтал с женой по телефону, читал рассказы Томпсона про животных, ел фрукты и салаты, ничего не пил, не употреблял, даже курил редко.

Сначала, конечно, нравилось, но на второй день аскеза стала меня тяготить. Я жаждал движухи. Поэтому на похороны я пришел в приподнятом настроении.

Гарри был уже на месте, крутился возле котлов. Пахло действительно очень вкусно, Гарри специально утром позвонил напомнить, чтобы я не завтракал.

Я подошел к мужчинам, стоящим у подъезда, принес свои соболезнования, потом поднялся в квартиру, по обычаю положил руки на гроб. Сталин лежал желтый и очень серьезный. Бывай старик, надеюсь, в раю тоже есть отдел кадров. На этом официальная часть мероприятия для меня закончена.

Спустился во двор. День был просто потрясающим. На небе не единого облачка. Птицы поют и ветерок прохладный.

Похороны, без сомнения, печальное явление, но Сталин был уже старым мужиком, и его уход особо никого не шокировал. Соседи, сослуживцы, односельчане, все они, конечно, пришли проститься, но волосы на себе никто не рвал и лицо в кровь не царапал. То там, то тут я слышал тихий смех, деловитые разговоры. Жизнь продолжается. Вот только есть хочется.
К людям вышел солидный старик в костюме и соломенной шляпе, митинг начался.

Если обычно митингом называют массовые собрания с целью обсуждения злободневных вопросов, то в Осетии митинг - это когда на похоронах несколько человек, в основном старших, друг за другом рассказывают людям, каким замечательным человеком был покойный.

В этот раз говорили не только о Сталине, но и нас отметили, дескать вот молодежь молодцы, не растерялись перед лицом старухи с косой и все сделали как того требуют обычаи. Мы скромно потупились

Сталина увезли на кладбище, мы с Гарри прогулочным шагом подтянулись к котлам. Плов был выше всяких похвал, ради такого и умереть не жалко. Мы плотно поели, умылись из-под шланга холодной водой, и ушли с похорон. Доехали до центра, Гарри взял пива, я кофе, сели на лавочку, закурили и заскучали. Вечер только начинался, а чем себя занять я даже не представлял.

У Гарри зазвонил телефон. Он поднял трубку.

-Здорово, брат! Нормально, ты как? Серьезно ты говоришь?! Поздравляю! Конечно приедем, я с Германом,- он прижал трубку к плечу и обратился ко мне:

-У Арсика дочка родилась, давай до роддома доедем, поздравить надо.

Круг замкнулся.