Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Про скот:: - Убить словоУбить словоАвтор: Прохфессор Павлов К мемориальному комплексу «Героям небесной сотни» очередь установилась с четырёх часов, а люди всё приходили и приходили. Осеннее утро хмурило брови серыми тучами, и было явно недовольно столь ранним пробуждением. Но это никого не волновало, шли по двое, по трое, пристраивались там, где было свободное место. Осень есть осень, она встречает людей сыростью, изморозью и ветрами. В такую погоду многие начинают ценить домашний уют, сидят дома под тёплым пледом, и не вылезают из дома. Так было раньше, теперь всё по-другому.Мальчик стоял в конце очереди и слушал о чём говорили двое мужчин между собой громко, во весь голос, совершенно не обращая внимания на окружающих. Он дул тёплым воздухом на свои озябшие пальцы, притоптывал на месте и с любопытством разглядывал грязную одежду соседей, стоявших рядом. Особенно его привлекла каска одного из них, на которой была надпись: «Слава Украине!» и рисунок человека с дыркой во лбу. - О смотри, паренёк. Ты откуда такой взялся? – спросил человек за его спиной. - Неоткуда, это моё место. Я здесь стою с самого утра, - ответил мальчик. - Сопливый ещё здесь стаять. Лучше иди домой делать уроки, совсем от рук отбился. И куда родители смотрят? - Кончай приставать к парню, - вмешался, резко обернувшись, один из мужчин, стоящих впереди. - А я что, я ничего, хороший мальчик, - пошёл на попятную задний, делая вид, что достаёт сигареты из кармана куртки. - Этот малец знает толк в книгах, - сказал заступник, позывной Бродяга. – Тебя как звать? - Влад. - Наш человек. Он бросит томик Достоевского в костёр и глазом не моргнёт. Правда Влад? - Правда. Весёлый смех пошёл по шеренге людей сопровождаемый шутками и бодрящими кричалками. Впереди огромная баба в сером плаще и в резиновых сапогах катила тяжёлую тележку по неровной брусчатке, набитую термосом, разными баночками и горячительными напитками. Она шла медленно, тяжело, выкрикивая по дороге: «Кому кофе! Кому чай! Кому чего покрепче!» Женщины брали чай, мужчины, в основном, чего покрепче. То, что покрепче, было отвратительно на вкус, но потребляемо. Алкоголь давно стал не по карману многим стоящим в очереди, но согреть желудок было необходимо, да и для тонуса суррогат и разное пойло вполне подходило. Влад устремил взгляд туда, где очередь пропадала за высокими колоннами мемориального комплекса. Въедливо и горько пахло костром, оттуда шёл дым, украшенный языками пламени и яркими вспышками горящей бумаги. - Скажите, вы получили приглашение на сожжение? – спросил Влад. - Да, мне пришла праздничная открытка с подписью самого губернатора, - ответил Бродяга. - Губернатор поощряет такое? - Да, он лично составлял список писателей, подлежащих забвению. В этом он видит своё предназначение. - Многим книгам двести, а то и триста лет. Все в хорошем переплёте. - Вот именно, поэтому, они кажутся поддельными, ненастоящими. Старые книги писались на пергаменте, а эти испачканы типографской краской. - А как же знания, ведь книги… - Все эти книги, вся эта макулатура – брехня, - перебил его Бродяга. - Вот скажи, какой сейчас год? - Две тысячи тридцатый. - Так говорят, все говорят. Брешут. А почему не трёхтысячный год, или четырёхтысячный. Ответь, почему? Не ответишь. Вся эта катавасия идёт долго. Тысячи лет мы истребляем друг друга в надежде найти ответ. А нет, не получается… Разговор прервал глашатай: «Минутой молчания почтим память Героев Небесной Сотни…». Все остановились, изобразили скорбные лица, приосанились и пошли дальше, в глубь, по холодным камням мостовой. - Скоро подойдём к книгам? - Да, ещё немного и будем у цели. Они везли их на больших повозках, огородили всё бархатной лентой, всё честь по чести, чтобы люди не подходили близко к костру. И запомни Влад, вырывать листы из книг нельзя, за этим секут три полицая. Вон видишь, смотрят в бинокль, - это агенты правды, у них широкие полномочия и власть. Они могут посадить в кутузку, и надолго, если найдут хоть один клочок бумаги неодобренный министерством радости и спокойствия. - Ладно, я всё понял. Солнце поднималось всё выше, размазывая дневной свет по лицам скорбящих, выставляя на показ уродующие лицо шрамы и глубокие морщины. Потеплело, мужчины сбросили с себя тёплые куртки, а женщины оголили худые плечи, выставляя на показ своё тело, рано повзрослевшее и постаревшее. - А зачем мы здесь собрались? – спросил, подумав, Влад. – Зачем мы должны бросать книги в огонь? - Как тебе объяснить? – Бродяга растерянно улыбнулся, протянул руку к карману, в котором лежали сигареты, достал одну, прикурил. – Мне кажется, всё дело в прошлом. Мы научились ненавидеть прошлое и всё, что с ним связано. Как мы дошли до такого состояния? Я не знаю. Города – груды развалин, дороги – сплошные ямы, поля – огромные свалки радиоактивного хлама, вода превратилась в жёлтые помой. Да и вся наша жизнь, сплошное дерьмо. Разве это не подлость, скажи Влад? - Да, конечно. - Вот видишь, человек ненавидит всё, что поломало ему жизнь, изуродовало его. Так он устроен. Глупо всё это, но по-другому он не может. - Почему мы должны ненавидеть, даже хорошее? - Миром всегда управляли идиоты. Новые хозяева дали надежду, вот и стоим здесь, с самого утра, стучим зубами, ждём паёк с сахаром и гречкой, радуемся, если попадает сгущёнка. А наши праздники… Влад старался вспомнить праздники, в которых принимал участие. Вспомнил, как били витрины магазинов, аккуратно помеченные крестиком, шествия с факелами, горящие автомобили. Ловили батанов, забирали у них книги и палили на площади. - … Помнишь, как громили центральный универмаг? Моему другу досталась кувалда, которой он снёс железные двери и стеклянную витрину. Я в то время был на заводе «Антонов», он пытался выпускать самолёты и прочую лабуду… Ох и здорово мы тогда покуражились, нашли цистерну с авиационным топливом и устроили грандиозный фейерверк. Пламя било аж до неба... Здорово, душа радовалась. - Да, помню, - пробубнил Влад и потёр озябшие руки. Стрелки часов приближались к двенадцати, запах становился всё более горьким и удушливым. Многие падали в обморок, но их быстро приводили в порядок волонтёрские бригады из С14. Немного нашатыря, валидола, для надёжности пинок под зад и очередь уплотнялась. - Скажите, прошлое больше не вернётся никогда? – поинтересовался Влад. - Оно ушло вместе с Януковичем. Такое прошлое мне не нужно! - А мне нужно. Я был бы не прочь, чтобы оно вернулось. Были и в нём и хорошие моменты... – сказал один из очереди. - Зачем зря болтать, - прервал его Бродяга. – Пустое это, и не нужное. - Почему, - упорствовал другой. – Вот увидите, придёт башковитый человек и наведёт порядок. Попомните мои слова. Он будет с чистой душой и светлыми мыслями. И мы, как послушные овцы, последуем за ним в царство процветания и благополучия. - Не будет этого! - А я говорю, появится. Зачем упорствовать, придёт человек мысль которого лежит к красивому. Он вернёт нас к жизни и даст надежду. - Завтра будет война, опять россияне двоих наших завалили. Нужно задать им хорошую взбучку, танками и артиллерией. А то совсем обнаглели, - вступил в разговор мужчина, что стоял рядом. - Зачем так говорить, всё обойдётся… Наконец они вошли в святую святых, огромную мраморную залу с выгравированными фамилиям расстрелянных на площади людей во время революции достоинства. Огромная печь напоминала пасть огненного чудовища, пожирающего пламенем плоть человеческого гения. Бродяга и все остальные взяли по книге, продвигались дальше, изготовившись, предвкушая праздничное действие. Сердце Влада стучало, как сумасшедшее, разгоняя жар по всему телу, до самых пят. - Малыш, пришла твоя очередь, не зевай, - радостно подмигнул Бродяга. Отряд национальной гвардии, закованный в латы, стоял поодаль и наблюдал за движением. Он напоминал бронированную черепаху, мирно дремавшую в углу. Гвардейцы должны были следили за порядком и предотвращать мелкие правонарушения, но их это мало волновало. Одни стояли, облокотившись на щит, другие дремали внутри зала. Влад стоял перед бушующим пламенем и смотрел на огонь. Пламя его завораживало, гипнотизировало, влекло к себе, но какая-то внутренняя сила держала его руку и не позволяла выполнить задуманное. - Ну, кидай, - шептал Бродяга. - Я не могу. - Влад, не валяй дурака, кидай, полиция на тебя смотрит. - Так нельзя. - Дай, я за тебя брошу. Книга вспыхнула, как взорвавшаяся сверхновая, и рассыпалась в пепел. - Так нельзя, - повторил он. - Иди уже, полиция…. – Бродяга толкнул Влада в сторону выхода. - Внимание! – раздался громкий голос. Очередь притихла, глаза были обращены к динамику. - Слушайте объявление, - продолжил голос. – Всего осталось пятьсот книг, мы передаём их жителям города для уничтожения… Толпа с криком, с диким рычанием голодного зверя бросилась к последнему лотку, опрокинула его, стала рвать, царапать, жрать оставшиеся страницы… Полицейские первые покинули здание унося ноги. Влад, поддавшись движению толпы успел схватить первый попавшийся лист и спрятать во внутренний карман куртки. В следующую секунду здоровенный детина толкнул его на пол. Пинками и проклятьями его катили к самому выходу, оставляя на теле синяки и ссадины. Оказавшись на улице, он прижал к груди столь ценное приобретение и побежал прочь от этого безумия. Дома он получи взбучку от отца, а мать треснула его полотенцем. - Где ты шлялся, оборванец. Мать вся на нервах, я весь на нервах… Погоди, утром я тебе всыплю, - гремел голос отца на всю кухню. - Ложись спать, - негромко сказала мать. – Утром поговорим. Прошло пол часа, все уснули. Влад успокоился, кругом царила тишина. Он аккуратно развернул листок бумаги и прочитал написанное. «Там, где сжигают книги, будут сжигать и людей…». (Генрих Гейне 1820 год) Странная непонятная тревога охватила его. Он не хотел думать, но страшные мысли, ползли в голову, заставляя искать ответ на один и тот же вопрос: Что будет с нами через…? Теги:
3 Комментарии
#0 00:20 01-10-2018Лев Рыжков
Хороший рассказ, хотя и простоватый. о, профессор по дагеротипам нормально шарит, видел. рад явлению да вот, забрёл Жечь книги нельзя.Но в определенных случаях нужно.Тоько нужно не всем.А хороший текст. И заголовок яркий.+ Варварство и дикость правят в Украине.Я боюсь, что так и будет. Вчера публично жгли книги Бузины и томик Достоевского "О братских народах" ох людёв бы жечь перестали, хуй с ней, с макулатурой Уже поздно Эти бросят в огонь даже младенцев а долбоёбам всегда в радость блестнуть долбоебизмом на публике много их стало уродов всех мастей Еше свежачок Вот раньше помню были случки. Подойдёшь к барышне, рачком её загнешь, головой в дупло упрёшь и оба получают наслаждение. А в дупле ей в это самое время пчелы лицо делают. Она стонет, то ли от того самого наслаждения, то ли от пчел. Потом вынешь, оправишься.... Кот Степан не может быть игривым Коль сестру родную потерял. Постоянно с морды кислой миной Возвращенья кошки ожидал. Из квартиры вдруг сестрёнка Лизка В путь далёкий видимо ушла. Возле дома кошки нет и близко Вот такие грустные дела.... Случилась у Бобика адгезия. Само собой, во всём виноваты бабы. В данном случае, сучка по кличке Мальвина. Тянет-потянет Бобик, а вытянуть не может. Скулит, сучий потрох. Позвал на помощь других кобелей. Смотрят они, ухмыляются, да блох чешут.... Зачем иногда люди плачут?
Затем, что б смеяться потом В тюрьму принесли передачу Чтоб съесть - не глазами, а ртом Сапожник тачая ботинок Не хочет идти на Донбасс Ему далеко за полтинник Он лучше пройдёт мимо касс Студенты идут в магазины Купить колбасу там и сыр Студентки грустны иль спесивы В период сочений из дыр Таджики, продав всё что нужно На стройках мышцой загружась С ножами идут простодушно Чтоб жизнь колесом понеслась И только один Ник... |