Полковник

Автор: Прохфессор Павлов До отправления поезда два часа, на улице дождь, а мне захотелось по малому. Громкие голоса, мат, запах пота и табачного дыма - привокзальное кафе, именно оно мне и нужно. Полумрак, грязный пол, заляпанные столики, водка и пирожок - важный элемент интерьера. Пробираюсь на ощупь через гражданских, нескольких дам и музыканта на сцене к заветному клозету. Слава Богу, успел.

Разбитый унитаз и ковшик с водой порадовали меня не меньше, чем очередная звезда на офицерских погонах. Аккуратно пройдя между лужами и дивными надписями на стенах, я занял дальнюю кабинку. О, кажется, всё.

Пора осмотреться и немного перекусить. Протискиваюсь между столиками, усаживаюсь за первым свободным. Подходит барышня неряшливого вида, в белом передничке, и вопросительно смотрит на меня.

- Дамочка, принесите водки и бутерброд с ветчиной.
- Бутерброда нет, есть пирожки с мясом и капустой.
- Тащи оба.

Барышня растворяется в табачном дыме, словно приведение, мерцает между столиками и появляется, но уже с графином и пирожками. Ставит на стол с таким видом, будто делает мне невиданное одолжение, и с таким же видом уходит. В графине белая жидкость с жутким запахом и, кажется, муха. Пробую, отвратительная гадость со сладким привкусом. Достаю сигарету, закуриваю, начинаю оглядываться.

За барной стойкой сидит компания: три молокососа призывного возраста и дама в парике с большими губами. Они громко шумят, задевая соседей локтями. Один из них здоровый детина в кожаной куртке с эмблемой правого сектора. Явный переросток с куриными мозгами. Его всё время заносит, показывает свою наглость и задиристость. На столе тарелка с соленьями, бутылка водки и пирожки. До меня долетают слова, обрывками фраз.

- Этих донецких давно пора раздавить, как клопов… Я бы их напалмом… сто тысяч не проблема, всех в лагеря…. Какая мораль, они животные …
- Донецк… Мариуполь… недочеловеки, … мы нация…
- Почему наши не стреляют… артиллерию… танки… огнемёты…
- Боже, какой ужас… - говорила дама, но её мало волновала армия, танки, люди, нация, она с обожанием смотрела на молодого красавца и желала его.

Идиоты, они даже не подозревают, что их пасёт полковник. Именно мне поручено провести полную мобилизацию и упаковать штурмовые отряды отборным упитанным мясом. Приказ главнокомандующего за номером сто один давал мне самые широкие полномочия, вплоть до расстрела за неповиновение. Ну что, повеселимся. Я выпил стакан, закусил, и подойдя к самому здоровому, сказал:

- Сынок, ты желаешь исполнить свой гражданский долг?
- Простите, - опешил от удивления переросток.
- У тебя плохо со слухом? Повторю. Слушай меня внимательно, говорю медленно, по буквам. Ты, желаешь исполнить свой гражданский долг.
- Я не знаю…
- Я слышал ваш разговор. Ты так беспокоишься за Донецк, хочешь надрать задницу этим недочеловекам. И в оружии неплохо разбираешься, танки, напалм, артиллерия… Ты готовый солдат. Не слышу ответа.
- У меня мама, она больна.
- Это делает тебе честь, сынок. Мама, больна, - мой сарказм он не заметил.
- Я бы с удовольствием, но…
- Так в чём дело. Пойдём со мной, я дам тебе автомат и кучу патронов, можешь разрядить хоть всю обойму в первого попавшего сепаратиста.

Здоровяк неприлично заёрзал на стуле и выдал мысль, мне кажется первую за сегодняшний вечер.

- Простите, я один кормилец в семье…

Блядь, он кормилец, а по роже не скажешь. Здоровенный хомяк, такого прокормит не каждый. А одеть, тем более. Дорогие шмотки, тойота на улице. Папаша, наверно, грёбаный фермер, набрал рабов. Те пашут за похлёбку, а сынок по кабакам гуляет. Денег куры не клюют и у каждого отсрочка.

- Не парься, за казённый счёт будешь жрать, спать, срать, денег хватит на содержание матери. Покажешь себя героем, тридцать штук получать будешь, А завалят, мамаше страховка плюс пенсия до конца жизни.

После этих слов, молодому человеку стало совсем нехорошо, в один миг он утратил свой чудесный румянец и пирожок, который выпал из рук и укатился под стол. Оправившись немного, он начал бормотать что-то несвязанное.

- Простите, у меня почки… возможен приступ… Мама говорит, я до сих пор мочусь в постель…

Ёбанный карась, никогда бы не подумал, оказывается, этот здоровенный бычок болен… Тяжело, неизлечимо, вдребезги, мучается коликами и диареей, просто ходячий мертвец. Всё-таки, Бог есть, если он до сих пор жив и не отправился на кладбище кормить червей. Аллилуйя… Последним доводом было медицинское свидетельство и справка с военкомата «Непригоден».

- Какие мелочи, у меня таких пять, и каждая подписана министром обороны. Война не прошла даром, Два ранения и фугасная мина. Меня резали на куски и собирали обратно. Сынок, на моём теле шрамов больше чем у Франкенштейна. И тем не менее я ношу офицерскую форму. Я готов прыгнуть в танк и устроить ад в любой точке мира. Плюнь на бумажки, пора показать сепарам свою доблесть.

- Простите, капитан…

Вот щенок, ни одна тварь не понижала меня в звании на две позиции, сельский недоумок. Ты подписал себе приговор. Богом клянусь, ты будешь драить сортиры, пока не узнаешь, откуда выходит дерьмо.

- Я, полковник, сынок. Запомнил? А ты – новобранец.

Тут у идиота проснулось красноречие, он с жаром стал доказывать и приводить примеры, как любит отечество, свой народ, с каким усердием занимается волонтёрской деятельностью, уже встал на трудовой учёт и активно работает в тылу. Его вклад в оборону страны просто неоценим, лично он изготовил пять маскировочных сеток для наших героев. Блядь, я прослезился, два раза высморкался, слушая бред.

- Молодец, такие люди нам нужны, - ответил я. – Работа в тылу, неприличное занятие для такого парня, как ты. Тебе нужно сняться с учёта и пойти на фронт. Твоя сила и интеллект нужны стране, как воздух. В этом твой долг, твоё призвание. Я лично буду заботиться о тебе. Чтобы ты рос над собой, крепчал…
- Мне кажется, я полезен здесь, а не на фронте…

Решил со мной поспорить, молокосос, а я этого не люблю. Ох, как не люблю.

- Ты ошибаешься. Папаша устроил тебя работать в администрацию, и вы набиваете себе карманы баксами и прочим, до чего могут дотянуться ваши вороватые ручонки. Это, во-первых. Во-вторых, вы разлагаете общество своим пьянством и блядским поведением. Чем разрушаете тыл и нашу оборону. В-третьих, вы заражаете всех страхом и сеете смуту. Ваш разговор о наших потерях под Дебальцево я записал на диктофон, и могу предъявить военной прокуратуре. Напомнить, какие цифры ты называл? Десять тысяч, а это противоречит официальным сводкам, цифра завышена, как минимум, в тысячу раз.

Парнишка явно обосрался, пришло время ухватиться за последнюю соломинку. Он заявил, что у него есть льгота - он пацифист, и автомат ни разу в руках не держал. Война противна его убеждениям и религиозным канонам. Сам он любит разную живность и даже открыл бесплатную столовую для кровососущих гадов, комариков и прочих букашек на своей левой руке. Чем и заработал болезнь о которой не принято говорить в приличном обществе.

- Не смеши меня, какая льгота? Какой пацифизм? Автомат в руке мужика - детская безделушка, и стрелять ты научишься быстрее, чем ходить строем. Я тоже был таким, любил всякую дрянь, пока не подцепил гонорею. И что? Медсанбат, пара уколов пенициллина и всё, я снова в строю. Поверь, армия сделает из тебя солдата. Не стоит особо напрягаться по поводу двух, трёх покойников, на большее тебя не хватит.
- Но, я не могу этим пользоваться…
- Мне жаль, но тебе и мне придётся принять участие в столь увлекательном приключении, как война. Иначе придёт Путин и всем настанет пиздец.
- Но я не могу… не хочу… не буду… - Он срывался на крик и готов был бежать.
- Жаль, ты хороший парень, не хочу тебя расстраивать, но придётся. Сегодня ты пойдёшь со мной в военкомат, а завтра на фронт.

Бедолага пытался дёрнуться, но подсечка уложила его на пол. Он взвыл, то ли от наручников, то ли от страха и безысходности. Недалеко проходил патруль, он подхватил упирающееся тело, как муравей букашку, и утащил в казарму.

Не могу понять этих говнюков, шумят о героизме, о силе оружия, о необходимости воевать до победного конца. Всё поют: «…москоляку на геляку…», «… ще не вмерла Украина…», ручонки к сердцу прикладывают. И каждый готов пролить кровь, за родину, за отечество. А пришло время, где они? ... А они все свалили, пока я вёл душещипательную беседу с новобранцем. Расползлись, тихо и незаметно, как тараканы…