Оратор

Автор: Прохфессор Павлов И занесла меня нелёгкая в Ялту, в то самое время, когда море штормило, на улице было холодно, и не было никакой возможности нежиться в лучах адского солнца, есть похвалу, пялиться на задницы голых девиц и предаваться грязным фантазиям и блуду. Побродив по набережной, я отправился к себе в комнату, где меня ждал сосед, молодой человек, который вставал очень поздно, любил ходить в поддёвках, по вечерам пил пиво и говорил о высоких материях страстно и убеждённо.

Мы жили в саду, в небольшой пристройке к барскому дому. Общая кухня, две комнаты и большая веранда с видом на море было нашим пристанищем на ближайшие две недели. Во время грозы всё сооружение приходило в движение, дом содрогался от раската грома и пугал его обитателей чудовищным треском деревянных балок. Но меня это мало волновало. Обречённый судьбой прозябать в постоянном унынии и дискомфорте я лежал на диване, читал томик Вольтера и решительно ничего не делал. По вечерам, выходил из своего убежища и бродил по узким улочкам в поиске маленького, уютного заведения с выпивкой и закусками.

Иногда, мы вдвоём заползали в какой-нибудь ресторанчик и предавались общему безделью и пьянству со всей нашей неутомимой фантазией и неуёмным аппетитом. Молодого человека звали Влад. Ему не было тридцати. Он рано женился, но семьянином так и не стал. Супруга не успела оставить на его теле уродливых шрамов, следов животной страсти и безумных истерик. С его слов, жена была большой, волевой женщиной с тёмными бровями, склонной к феминизму и размышлениям. Она любила читать, была в курсе всех тем, обожала банкеты и требовала объяснений по каждому поводу. Изменять он ей стал почти сразу, изменял часто и по многу. У него о женщинах сложилось весьма нелесное представление. Он считал их низшими существами, животными, склонными к поеданию жизни и совершенно невосприимчивыми к прекрасному. Себя же он боготворил и поощрял разными шалостями.

Любое сближение с женщиной он расценивал как необходимый жизненный опыт, старался держаться холодно и оставаться свободным. Любовные романы были скоротечными, а связи неразборчивыми. Ему удавалось легко заполучить расположение женщины и добиться взаимности, но не на долго. Он быстро остывал, терял всякий интерес, становился скучным, тяжёлым на подъём и в конце концов уходил тихо, не стукая дверью.

Свои злоключения он старательно записывал в дневник. Ему нравилось, он находил в этом особый смысл. Бесконечные ряды уродливых букв поднимали его статус в глазах окружающих. Но не дай бог, сделать ему замечание, он бросал всё и вступал в жаркий спор, доказывая свою правоту и становился совершенно невыносим. Вот и сегодня, недослушав до конца, он обрушил на мою голову свои размышления и умозаключения. Беспредметная беседа быстро переросла в спор и отступать было уже поздно.

- Любезнейший, - назвал меня Влад, после третьей рюмки водки, – довольно странно звучит ваше убеждение, что женщины наделены дивным воображением и фантазиями. Я с вами совершеннейшим образом не могу согласиться. Разве животное может обладать чувством прекрасного? Конечно, нет.

Говорил он, пережёвывая остывшие телячьи рёбрышки, громко чавкая и запивая съестное узваром.

- Но, позвольте… - старался возразить.
- Нет, не позволю, - возбудился он, ибо тема его задела. - Я не буду с вами спорить, они действительно способны создавать мифы и искренне в них верить. Но исключительно исходя из своих личных, корыстных интересов. Рассмотрим, к примеру, миф о принце на белом коне. Абстрактнейший образ идеального мужчины, объект поклонения и безумной страсти. Если внимательно изучить столь странный предмет, обобщить данные, и сделать несложный анализ, мы получим обличие весьма непривлекательного субъекта… Вы со мной согласны?

Стоит отдать должное, ему удалось вызвать интерес. Более того, я попался на уловку и окончательно запутался.

- Вы не могли бы пояснить ваше предположение.
- Поверьте человеку, бывавшему в браке и не спорьте. Перед вами появится мраморная статуя греческого атлета с загаром и кубиками на животе. Он будет иметь княжеский титул, презирать всех баб идеальной внешности, боготворить даму сердца, носить на руках, исполнять её прихоти, содержать мамашу и прочих родственников… Что касается принцессы, желания принца её не волнуют. Исполнять супружеский долг он должен сразу, с любовью, именно так, как она хочет.
- Господи, какой ужас.
- Да-да, любезнейший, именно так всё и будет...

Слова произвели на меня тягостное впечатление, я был повержен. Осталось добить изящной концовкой. Он крикнул официанту: «Ещё графинчик!» размял плечи и нанёс сокрушительный удар:

- А вы что ожидали услышать? Баба будет желать нищего поэта с прекрасным сердцем и пегаса вместо белого коня с рессорной коляской. Нет, мой друг, ошибаетесь. Современная женщина существо практичное, целеустремлённое, она будет хотеть всё и сразу.

Бутылка водки и неоспоримые доводы положили меня на обе лопатки, пришлось подписать пакт о капитуляции.

- Не могу с вами не согласиться.
- Но это ещё не всё, - ухмылялся он. - Напоследок, она потребует голову прекрасного принца на золотом блюде, трофей.
- Как?!

Господи, что он ещё придумал. Вот неугомонная фантазия.

- Так, как это сделала королева Марго. Приказала отрубить головы своим любовникам маркизу Ла Молю и Коконасу, а после, забальзамировала, упаковала в драгоценный ларец и закопала.
- Как-то дико для цивилизованной Франции.
- Ну, мой друг, человек дикарь по своей натуре. Необузданный дикарь… - рассудительно произнёс он.
- И что было дальше с этими головами? – мне стало интересно.
- Лет через двести, старая дева, настоятельница аббатства де Монмартр, нашла ящик, а в нём две головы, набитые драгоценностями. Маразматичка с большим благоговением отнеслась к находке и решила, что головы принадлежали мученикам за веру. На эти камешки она построила часовню, а головы поместила в оправу и превратила в почитаемую реликвию. Забавно, неправда ли.

История с двумя головами вызвала у меня отвращение, но заставила задуматься, даже сделать кое какие выводы: удивительно, но иногда, любовь приводит на небеса.

Прошла неделя. Однажды вечером, мы обедали в саду. Как всегда, производили много шума, привлекая любопытные взгляды, вели беседу и не обращали никакого внимание на любопытствующих. Дама в белом, подошла, заняла столик напротив и стала прислушиваться к нашему разговору. Спор на этот раз шёл о феминизме.

- Друг мой вы недооцениваете женщин, - увлечённо говорил Влад. – Вы можете бранить мужчин, потешаться над ними, гримасничать, но стоит вам задеть хоть одну даму, берегитесь. Все женщины восстанут сиюминутно и объявят вам войну… Они составляют один клан, одну тоталитарную секту.
- Не стоит сравнивать мужененавистничество, порождённое психическими патологиями с борьбой женщин за свои права. Это низко, недостойно вас, будьте мужчиной.
- Поверьте мне, каждая женщина желает видеть мужчину избитым в кровавое месиво, с ботинком, забитым ему в рот, подобно яблоку в пасти у свиньи. Именно в этом она видит своё предназначение. Вот намедни, дама из высшего общества привязала к кровати любовника и избила его кочергой. Она видите ли заподозрила его в связи с кухаркой. А ведь могла и убить.
- Речь идёт о больном человеке.
- Нет, мой друг, речь идёт о животном, совершенно диком и неуправляемом.

Дослушав разговор до конца, женщина встрепенулась, словно проснулась от спячки, подошла и совершенно бесцеремонно села за столик. От неожиданности, у меня выпала ложка из рук, что касается непревзойдённого оратора, он поперхнулся, долго кашлял, глотал воздух и стучал себя в грудь. Дама, как удав, холодным, совершенно лишённым эмоций взглядом смотрела на него. Сейчас откроется пасть, она его заглотит целиком, переварит и выплюнет на стол в виде растёкшегося желе. Так и получилось.

- Сударь, я с удовольствием сниму туфлю и вобью вам каблук в голову, за ваши слова!
- Но-о, простите…
- Вас?! Вы отвратительное чудовище, которое видит в женщине животное, использует её в виде рожалки, кухарки, уборщицы и податливого тела для удовлетворения больной, извращённой фантазии. Вы негодяй, сударь! К барьеру. Надеюсь, вы уступите даме право выбора оружия?
- Да, но… - растерянно пробурчал оратор.
- Пистолеты! Вы согласны.
- Да.
- Вас, сударь, - обратилась она ко мне, - попрошу быть моим секундантом. Стреляться будем с десяти шагов. Завтра, в шесть утра, я буду вас ждать у маяка. Надеюсь на вашу честь, господа.

Она гордо встала, бросила перчатку в лицо обидчика и ушла. Господи, какая женщина, как пахнет, какой каламбур, какой экспромт. От этих милых пальчиков и смерть принять недурно… Но, оратор был другого мнения. Он прибежал домой, быстро упаковал чемоданы и был таков. Даже не заплатил за комнату, мерзавец. Пришлось приносить извинения, смущаться и тешить себя надеждой, а вдруг… Дама посмотрела на меня благосклонно, разрешила поцеловать пальчики и отпустила.

Мы встретились через год, на балу у графа Раскова. Вспомнили столь забавный эпизод, посмеялись, я посадил её в экипаж, она махнула рукой на прощание и больше я её никогда не видел. Что касается нашего оратора, он поселился где-то в Тифлисе, вёл уединённый образ жизни и окончательно перестал общаться с женщинами, много пили и умер под колёсами автомобиля, которым управляла юная брюнетка. Что касается меня, я женился на даме из приличной семьи, наплодил кучу детей и тихо умер в саду, в окружении жены и внуков.