ГОВНОРОК (часть V)

Автор: Лев Рыжков ГЛАВА ПЯТАЯ
ВОЙНА
В предыдущей серии смельчак Лев Валерьевич, вбухав кучу денег на сценический дебют в электричестве, умудрился выступить настолько чудовищно, что был с позором отлучен от сцены. Кроме того, этот рок-геморрой (назовем уж явления своими именами) причинил ущерб чужой аппаратуре. Хозяева рок-н-ролла могли простить исполнение любой хуйни со сцены, но ущерб аппарату был непрощаем.
Утешаться можно было разве что цитатой из «Бивиса и Баттхеда»: «Это был такой отстой, чувак, что даже круто!» Да еще мыслью, что при нижайшем уровне стандартов кубанского рок-н-ролла, выступить настолько погано надо было еще умудриться. И вот это удалось, да. Достижение.
Если разобраться, то и полет очков с потного носа на сцену был весьма символичен. То разлетелись стеклышками не просто очки с диоптриями – чорт бы с ними. На самом деле это разбились очки розовые. И Лев Валерьевич увидел вещи такими, какие они и были на самом деле.
Например, узрел он, что, несмотря на победу сил добра и света год назад у Белого дома, никакого добра вокруг, на самом деле нет! Той же рок-тусовкой заправляет жадная жирная жопа, которая будет пототалитарней любой советской власти.
Разочаровался юный рок-герой и в товарищах по подвалу. Один выгадал себе на беде приятеля халявное выступление, другой вообще сделал вид, что ничего не происходит. Наедь на кого-нибудь из них жирная жопа – вписался бы за них Лев Валерьевич? Хотелось бы думать, что да. Но говорить легко.
Репетиции в подвале как-то незаметно сошли на нет. Я звонил ребятам:
- Ну, чо? Поиграем, может?
- Да, - говорили славные подвальные панки. – Надо как-нибудь поиграть. Но не на этой неделе. И не на следующей. Но надо, надо.
И так оно все и заглохло. Но, в принципе, чуваков тоже понять можно – кому интересно играть с неудачником, которому перекрыл кислород лично отец кубанского рока?
Я, конечно, удивлялся. Еще несколько лет назад, если тебя запрещали, ты становился нереально крут. Но это было при советской власти, в иной Вселенной. А теперь мир сдвинулся, и все стало по-другому.
И в какой-то момент Льва Валерьича вдруг осенило.
«Почему я должен мириться с этим дерьмом, как хиппан какой-то? – подумал он. – Вот уж фигушки! Я объявляю жирной жопе войну!»

***
Сначала нужно было понять, как воевать. У моего противника было все – деньги, связи и влияние. А у меня… А что было у меня? Что я могу? Разве что песенку обличительную про гада этого сочинить?
Такой силы творческий зуд не накрывал меня уже два года, с того момента, когда на меня снизошли «Звуки поноса». В общем, уже не помню, как и где, но написался удивительной злобности хит под названием «Жирная свинья».
Когда я вышел на сцену в первый раз,
На пульте сидел жирный пидарас.
Он дергал рычажки и крутил звучки.
А я разозлился и разбил очки.
Мотивчик был бодрым и злым. Верещалось все это страшным голосом.
Я исполнил это одним тусовщикам, потом другим. И все они впадали в ступор.
- Разве ж так можно? – удивлялись они.
Не знаю, популярна ли была эта песенка, измерить нечем. Но о ней все знали.
А знаменитый тусовщик Дима 5:0 как-то, помню, совал мне в руки гитару:
- Давай, чувак, спой про жирную свинью, - И тут же объяснял каким-то своим гостям: - Блин, это про Эбергадта, друга моего лучшего. Но какая песня крутая! Вот, послушайте!
Ну, Лев Валерьич и рад был стараться.

***
Но на самом деле, лучик надежды в этом темном царстве еще был. Откуда-то я прослышал, что краснодарский рок-просветитель Игорь Горностаев засобирался вдруг в Питер, в Ленинградский рок-клуб, представлять мэтрам местных музыкантов. От «Звуков поноса» он поначалу отбивался, но потом все-таки нехотя взял. И повез.
«Шах и мат, гнусное чудовище! – думал я. – Сейчас рок-клубовцы ка-ак кайфанут от «Звуков…», как скажут: «А что это за чуваки такие? Давайте-ка их к нам, нечего в аграрном краю киснуть!»
Но вот Горностаев вернулся с печальным лицом. Оказалось, питерские снобы не похвалили вообще ничего. Даже группу «Н.Е.Т.», что вообще было непредставимо.
- А про «Звуки поноса» сказали, - сообщил Горностаев, - что если еще раз такое говно привезу, то будут считать, что рок-н-ролла в Краснодаре нет.
Это, конечно, был удар. Но даже он не заставил Льва Валерьича свернуть с избранного пути. Хотя, признаем, бульдозер амбиций завяз в буреломе препятствий.
Одуматься несостоявшегося рок-идола заставила новейшая пластинка Nevermind группы Nirvana с младенчиком на обложке. Послушал ее Лев Валерьич, и что-то щелкнуло в амбициозном разуме.
«Можешь ли ты играть так же легко и угарно, как эти чуваки? – спросил сам себя Лев Валерьич. – Нет, не можешь. И не потому, что дури мало. Ей-то как раз и поделиться можно. Но на гитаре ты играть не умеешь. И голоса у тебя нет. Признай это, чувак!»
И Лев Валерьич вдруг прозрел. Он понял, что для занятий говнороком ему просто не хватает таланта. Это ведь был не талант. Это был его мираж, легкое видение, наваждение, чья природа оказалась мною неправильно понята. Поняв суть вещей, Лев Валерьич радостно забил. Точнее, конечно, нерадостно.

***
Война, однако, продолжалась. Теперь уже по инерции.
Однажды мы пили вино с первым панком Краснодара – Вовой Пожарником. Этот удивительный человек когда-то первым вышел на улицу Чапаева в азиатском халате и с выбритым на голове ирокезом. Потом женился на американке и уехал покорять США. Что-то не срослось – он вернулся, без жены и каких-нибудь денег, вступил в казачество.
Вова был человеком прямого действия – если что решил, то не станет откладывать в долгий ящик. А решили мы навредить Эбергардту. Как раз в тот вечер происходил очередной сборный концерт кубанских рок-звезд.
В далеком американском городе Детройт Вова приобрел навыки городского партизана. Он прокрался к сцене и перерезал провода. В зале началась паника. Эбергардт как-то безошибочно вычислил виновника и налетел на Пожарника.
- Вова, ты что делаешь? Зачем провода порезал?
- Ничего не знаю! – вращал первый панк Краснодара осатаневшими глазами. – Три штуки и куртка! Где они?
- Какие три штуки? – оторопел теперь Эбергардт.
- И куртка! – завывал Пожарник. – Куртка, блядь!
- Тьфу! – сказал отец кубанского рока.
А я не преминул процитировать гаду в лицо свою песенку про него же. И как приятно было смотреть, как задергалась жирная физиономия противника.
Этой диверсией я вовсе не горжусь. Мне за нее было даже неудобно. Тем более, что выступать должен был Задов со своей группой «Мрачный квартал». И он специально не пил, преодолевал злой рок. А тут случился городской партизан и перерезал провода. И пока их восстанавливали, Задов набухался. И все у него на сцене прошло как обычно.

***
Прошло еще несколько лет. И в Краснодар вдруг приехала «Гражданская оборона». На все концертные мероприятия я обычно проникал бесплатно – было такое умение в прошивке рок-героя в изгнании. Но тут решил не рисковать и купил билет.
А в день концерта ко мне привязался тусовщик Миша Гоголь, хороший человек, реально вылитый Николай Васильевич.
- Мне так хочется сходить! – изнывал этот добрый человек.
И Лев Валерьевич решил рискнуть, и не дрогнувшей рукой написал на билете +1. Иногда такое прокатывало.
Но на входе стоял лично отец кубанского рока.
- А ну-ка! Что это ты там предъявляешь? – завопил он. Потом увидел «+1» и завопил: - Ага! Подделка документов! Это статья! Пошел вон отсюда!
И я пошел. А Гоголь юркнул внутрь.
Надо знать, что шел-то я с компанией. Не только с Гоголем. И все они прошли. А я, заплативший деньги, которому все это было больше всех надо, на концерт не попал. И еще, чего доброго, окажусь в тюряге!
Я сильно горевал. Меня не утешали даже рассказы друзей, которые говорили, что Егор был ужасно пьяный, слов и музыки слышно не было и творился феерический отстой.
В тюрьму я, правда, не попал. Почему-то Эбергардт решил не доносить. Даже не верилось в такую доброту.

***
А потом Лев Валерьевич забил болт на весь кубанский рок, написал книжку, и ее удивительным образом вскоре издали.
И как-то раз встречаю я кучерявого Мишку – друга детства, который в предыдущей серии появлялся.
- Ты знаешь, что я сегодня видел на Красной? – таращил глаза Мишка. – Эбергардт проводил на улице какой-то конкурс, а в качестве приза раздавал знаешь что?
- Не томи.
- Книгу Льва Рыжкова «Золотарь»!
- Плевался?
- Еще как! Но раздавал.
А потом, в достаточно скором времени, мы с Эбергардтом оказались за одним столом. Свел нас местный просветитель и книгоиздатель Володя Малышев. Я не сказать, чтобы радовался. Я чувствовал, что жирное чудище способно на подляну. Прикидывал, как бы его переебать пепельницей в случае чего.
Я стал рассказывать какую-то телегу из панковской жизни. Но отец кубанского рока вытаращил на меня свои глаза и сказал:
- Давай не будем вспоминать это говно.
Потом вдруг стал советовать прочесть книгу «Глазами клоуна» Генриха Бёлля. Прямо несколько раз повторил: прочитай да прочитай. Я, конечно, и не думал ее читать. Сейчас, ага, все брошу.

***
Прошло еще лет восемь. Как-то летом я узнал, что Эбергардт умер. Утонул в Абхазии. Я зачем-то поехал на поминки, в ресторан отеля «Интурист». За столами сидели постаревшие и подурневшие рок-идолы. Совсем рядом со мной сидел седой Вова Пожарник. Ни печали, ни радости я не чувствовал. Все-таки, надо думать, ушла эпоха. Вот какая ни была, а ушла.
После смерти Эбергардта стали проводить «Эберфесты». Сначала было шумно и многолюдно, но я на них не ходил. Потом вдруг узнал, что прямо у меня на районе «Эберфест» проводится. Вот пять минут от дома идти, в аквапарке. Это был самый чудовищный аквапарк из всех, которые я знаю. Стыки на горках напрочь отбивали посетителям жопы, и посетители вынуждены были садиться на пластмассовые типа санки. Аквапарк впоследствии очень быстро сдох. Но тогда еще работал. Там бывали концерты, выступала всякая попса. И я все равно не хотел туда идти. Вот еще! Но в тот день ко мне в гости пришла девушка, и надо было ее развлечь при помощи посещения какого-нибудь культурного мероприятия. Мы двинули в аквапарк, я, борясь с душащей жабой, заплатил за два билета. По триста рублей они стоили. Охрана на входе смотрела на меня, как на идиота.
Потому что внутри был сюр. На сцене, среди пальм, под портретом отца кубанского рока, выступала неведомая и скучная группа. А зрителей было – ровно два человека. И те свои. Бесплатно прошли. Я понял, что отец куброка все-таки поимел меня из потустороннего мира. Мы с девчонкой пили мохито, а со сцены лился акустический понос – настолько унылый, что он затушил слабенький огонь взаимного влечения. Десять минут мы там с девчонкой продержались, пока мохито не кончилось, а потом сбежали.
Летом 2013 года меня позвали выступить на Литпромовских чтениях. Стихов я не пишу, а декламировать прозу – гарантированный провал и уныние. Поэтому я одолжил у дружественного ди-джея акустическую гитару. И когда настала моя очередь выступать, уселся перед микрофоном и сказал:
- Я, друзья, не буду вам ничего читать, а лучше спою кубанский говнорок собственного сочинения.
И завыл про столовую и про беляш. Многие из вас это видели.
Реакция литераторов была в целом теплая. Кто-то хлопал и даже улюлюкал. А одна утонченная поэтесса привела на чтения бабушку. И бедной бабушке от «Звуков поноса» стало реально плохо. Вызывали «скорую», вроде бы даже. Тлетворная все-таки песня.
Это, собственно, и было финальной точкой. Больше говнорок Лев Валерьич не исполнял.

ЭПИЛОГ
МЕРТВЫЕ И ЖИВЫЕ
Осталось коротко рассказать о судьбах героев этой истории.
Витя Скальп (родоначальник группы «Уё» из первой главы) дольше всех продолжал вести асоциальный образ жизни, ходил с ирокезом, представляя из себя, по сути, испорченное дурными привычками ископаемое.
В 2009 году я застал его холодной поздней осенью в тонком пальтишке и беретике на голове.
- Я хожу на заседания поэтического кружка, шокирую кубанских поэтесс! – сообщил Витя, блестя стеклянными глазами. Мне почему-то стало жалко и его, и поэтесс, и весь кружок, чего уж там. Как-то невероятно сиротливо выглядел этот шокирователь богемы.
Потом он занял у меня триста рублей. У меня у самого не было денег. Но недавно из Москвы мне перевели гонорар, и как раз оставалось триста рублей. Их я Скальпу и отдал. Но я не обольщался. Совершенно точно я знал, что деньги ко мне не вернутся. Этот долг – веский повод для того, чтобы больше никогда не встречаться.
Потом у Скальпа умерла мама. Они жили в крохотном домике на старой Фестивалке. Говорили, что Витя подсадил маму на иглу.
После смерти мамы, примерно через месяц, он позвонил мне в четыре часа утра. Я как раз закончил что-то там писать, все в доме спали. И тут раз – звонок! Абонент «Скальп». Витя нес какую-то неотдупляемую дичь, некий тревожный набор слов. Жаловался на проституток, которые что-то у него сперли и сглазили. Я чувствовал, что ему очень страшно, что он потерян.
Через два или три дня Скальп умер.
Неизвестно кому достался домик на старой Фестивалке. Домик этот почему-то очень жалко. Я туда заходил году в 1990. Мы сидели со Скальпом, слушали «Автоматических удовлетворителей». Его мама, красивая женщина, грузинка, жарила нам курочку и, наверное, радовалась, что у Витьки появился приличный друг.

***
Берия – демонический голос группы «Без штрафа» жив и здоров. Работал в телекомпании, сейчас в бизнесе. Встречались с ним недавно в Питере. Душевно повспоминали говнорок и пришли к выводу, что круче нас – никого так и не появилось.

***
Вольдемар исчез из рок-н-ролла сразу после Вудстока в Первомайской роще. В общем-то, исчезновения этого никто и не заметил.
Я иногда встречал Вольдемара в университете. В последний раз – в 1994 году.
- Что, рассказики пишешь? – спросил меня Вольдемар.
Я приосанился. «Вот она, наверное, слава!» - подумал я, вальяжно кивая.
- Слыхал, что жуткое говно твои рассказики, - сказал Вольдемар и захихикал в ладошку: - Хи-хи-хи!
Больше я его не видел. Если не считать пары раз издали и со спины. Я к нему не подходил. Да и зачем бы?
О том, что стало с Вольдемаром дальше, не известно почти ничего. Кто-то говорил, что он сошел с ума. По другой информации, Вольдемар где-то работает лаборантом. Что из этого правда – неизвестно.

***
Зато Биба после выступления на «фабрике звезд» в Первомайской роще пошел в гору. Он поймал за хвост удачу и выиграл этот забег. Мы с Вольдемаром – пролетели. А с Бибой стали продолжать сотрудничество. Из всех троих подвальных бардов приглянулся Эбергардту именно он и его проект «Социальная деградация». Отец кубанского рока пригласил Бибу открыть рок-фестиваль. Казалось бы, все просто супер. Но этот счастливый билет оказался – на «Титаник». Потому что открывал Биба печально известный рок-фестиваль в ДК МЖК, завершившийся феерическим побоищем.
Биба с «Социальной деградацией» действительно открывал фестиваль. Выступил он вроде ровно, но с другой стороны было видно, что молод, зелен, пионер. Как-то робко, по-детски звучало это все. Хотя, не исключаю, что просто звук был – говно. Это тоже присутствовало. Звукорежиссер оказался чудовищным халтурщиком и своей работой спровоцировал массовый мордобой.
После Бибы вышел Задов с «Мрачным кварталом». Задов был чудовищно пьян, вступал как обычно – забывал слова, промахивался по струнам, падал со стула, на котором сидел.
А дальше вышла «Дура» под предводительством Яна (с которым мы зажигали на Арбате в третьей главе). И вот тут началось по-настоящему.
- Почему звук такое говно? – спросил Ян в микрофон после первой песни.
Звукорежиссер загундел что-то невнятное. И тогда басист «Дуры» - огроменный жлоб по имени Дима, прошел по подиуму к звукорежиссеру и с ноги уебал тому прямо в физиономию. Но даже этот конфликт удалось как-то замять.
Трэш начался на выступлении приличной, вроде бы, группы «Н.Е.Т.» Барабанщик – хмурый металлист с Урала (которого взяли вместо Дауна, см. 3-ю главу) принялся яростно молотить по ударным и порвал один из барабанов. А ударные были задовские. И в какой-то момент Задов вывалился на «нетовского» барабанщика из-за кулис и стал его убивать. И вот тут – началось по-настоящему. Все бились со всеми. Из пола выламывали кресла и обрушивали их друг другу на головы. Бились бутылками, ногами. Отовсюду неслись яростные вопли. Кого-то таскали за волосы, чьим-то ебальником пересчитывали ступени на лестнице. На полу хрустели многочисленные зубы. А на улице – в снегу – вяло ползали Задов и «нетовский» барабанщик. Силы у обоих были на исходе. У Задова осталось только на то, чтобы выколупывать из «нетовца» глаз. Реки крови текли по лестницам ДК масложиркомбината.
С этим эпохальным побоищем кубанский рок-н-ролл сдох, чтобы больше не воскреснуть. Впоследствии всем участникам побоища было стыдно о нем вспоминать. Заодно забыли и Бибу с его «Социальной деградацией».
И все в жизни этого чувака пошло наперекосяк. Бибу бросила девушка. После чего – о удар!- ее голое (!) фото появилось в ультрамодном журнале «ОМ». Бибина любовь размахивала черным знаменем анархии. Было видно сиськи. Было видно, общем-то все. Оказалось, что девчонки с Дубинки собрали между собой какой-то прото-Pussy Riot и быстро переплюнули мужиков в ярмарке тщеславия. В столицах заговорили о краснодарских анархистках. Но вскоре забыли и о них.
А Биба сошел с ума. Этот светлый и позитивный человек реально двинулся кукушкой на почве сатанизма. Проводил зловещие ритуалы.
Услышав это, я немного занервничал. Примерно за год до психоза я дал Бибе почитать книгу Папюса «Практическая магия». Там содержались рецепты, вроде «Смешайте желчь черной жабы с кишками желтой гадюки с третий лунный час на перекрестке пятнадцати дорог, спрысните все это семенем девственника и потом 80-летней старухи». Оказалось, что и на этом дерьме можно было сойти с ума.
Затем Бибу видели в храме на Юбилейном. Он там прислуживал, помогал священнику. И вдруг умер. Отчего – совершенно непонятно, и у меня нет версий на этот счет. Без всякого сомнения, здесь кроется какая-то зловещая тайна.
***

Дальше всех по дороге рок-н-ролла ушел Ганс – предводитель подвальных панков. Он, несомненно, сделал вывод из всех рок-катастроф, свидетелем которых стал.
Спустя несколько лет я обнаружил Ганса, рубящим жесткий коммерческий рок прямо на улице Красной в рамках проекта «Голосуй или проиграешь». Проект был безусловно зашкварный, но зато появлялась возможность поиграть перед большой толпой. Новая группа Ганса называлась «Боги».
Сказать по правде, я эту музыку так и не понял. Раньше в подвале Ганс пел и играл очень клево. А эта музыка казалась какой-то совершенно мне чужой. Я ее почему-то не мог понять, при всем благорасположении.
Тогда я взял у него интервью для газеты «Молодая Кубань» - на редкость огромное и бессмысленное, состоящее из слабопостигаемых философских телег. Его так и не опубликовали.
Потом, на волне успеха, Ганс открывал концерт «Гражданской обороны». Далее съездил с «Богами» на гастроли в Норвегию. А потом «Боги» куда-то исчезли. Появился поп-проект Dasaev, из которого я слышал ровно одну песенку, да и ту уже, признаться, не помню.
Лет десять назад Ганс был еще в моде. Я как-то оказался в одной компании с чувихой, которая с восторгом рассказывала:
- Представляешь, я с Гансом вчера рядом курила! Круто, да?
Сейчас Ганс преподает в университете философию.
Лет семь назад на остановке около «Авроры» я встретил гитариста Клауса, автора чудной басовой партии к «Звукам поноса» и еще одного хита под названием «Какай, моя попа, какай!». Клаус ушел из рок-н-ролла сразу после ПТУ, теперь работает на заводе. Ганса не видел уже много лет.
На этом недолгую и бесславную историю кубанского говнорока можно считать законченной.