Отец

Автор: ivantgoroww - Слушай, да. Я думаю в “Пекло” не пойдём, там шеф сменился, жрать невозможно стало. Мне советовали “Санрайз”. Да, мои на Мальдивах, в полном составе. Короче, Саш, у меня тут дела на пару часов, нужно по китайцам заслушать проект, и я свободен. Давай ещё созвонимся предварительно.

Ковров откинулся на спинку стула и с наслаждением смотрел на новенький шестидесяти пятидюймовый телек. Изображение просто отвал башки и отдал за него всего-ничего. Ковров умел и любил считать деньги — это умение его и выделило среди кучки таких же, как и он топ-менеджеров. Илья умел работать локтями, пропихиваясь вперёд, а если и надо, то сталкивать оппонентов ногами с карьерной лестницы. Если не имеешь зубов, то успеха вряд ли в этой жизни добьёшься, так, по крайней мере, считал Ковров.

- Люда, - нажал он кнопку селектора, - приготовьте мне, будьте так добры, маккиато с вишнёвым сиропом и миндальные печенюшки.
- Илья Валерьевич, тут такое дело, - Ковров уловил в голосе секретарши, этой безупречной, ходящей рекламе гламура, нотки растерянности.
- Смелее Людмила, что за дело?
- В приёмной, ваш отец.
- Мой, кто? - растерялся Ковров.
- Мужчина, говорит, что он ваш отец, паспорт показал - Валерий Ковров.

Илья отпустил кнопку селектора, ему почему-то изменила выдержка и стало нехорошо, слегка закружилась голова. Непонятная получалась штука. Илья точно знал, что папа умер много лет назад, когда ему было три года. Два раза в год он приходил на кладбище, на день рожденья отца и день рожденья мамы, которая скончалась несколько лет назад. И вот, отец…

- Люда, мой отец давно умер, - спокойно сказал Ковров, - попроси этого человека немедленно покинуть наш офис или я вызову полицию.
- Поняла, Илья Валерьевич.

Так, ладно, нужно сосредоточится на японцах, - попытался взять себя в руки Илья, - сейчас Касымов должен прийти и доклад по японцам, тьфу ты, по китайцам, что там Китай? Мао, Великая Китайская стена, династия Цинь, какая к черту стена? Да уж, что-то и впрямь появление этого идиота выбило меня из колеи. Кофе, нужна чашка кофе.

- Людочка, сделайте мне…
- Илья Валерьевич, ваш отец не уходит, говорит, что полиции не боится.

Ладно, чёрт с ним, посмотрю, что там за папаня примазывается ко мне, - решил Ковров.
- Людочка, пусть войдёт. Только позови Максима. Возможно понадобится его помощь.

Дверь открылась и в кабинет вошёл плотный старичок с зачёсанными назад седыми волосами. Ковров прикинул быстро сколько могло быть лет его отцу сейчас. Шестьдесят семь. Ну этот на вид вполне подходил плюс-минус. Господи, что за чушь у меня в голове? – прогоняя прочь ненужные мысли встряхнулся Илья.

- Я предлагаю сразу перейти к делу. Кто вы и что вам нужно?
- Меня зовут Валерий Ковров, я твой отец Илья.
- Так, понятно. Я зову охрану, чтобы тебя вышвырнули к чёртовой матери, - Ковров стал терять присущие ему самообладание, и вся эта дурацкая ситуация кажется начала выходить из-под контроля.
- Не заводись сынок, я буду краток, вот.
Незнакомец достал из нагрудного кармана куртки небольшого резинового оленёнка с истёртой от времени краской на спине. Действительно, слов было не нужно. Илья смотрел на этого оленёнка и не мог отвести глаз. Он не верил тому, что он видел. Это был его оленёнок, вернее у него был такой же в детстве, и эта игрушка была вообще одним из первых его воспоминаний.
Ковров не помнил лицо отца, как бы он не напрягал своей памяти, она неизменно выдавала что-то неубедительное и расплывчатое вместо лица. Впрочем, со временем он научился встраивать в своём сознании вместо размытости лицо отца с фотографии, где он вместе с мамой. Там он улыбается, эта фотография была единственной в мамином альбоме.
- Ложкой снег мешая, ночь идёт большая, что же ты глупышка не спишь? – начал негромко напевать незнакомец, который по какой-то причине выдавал себя за отца, которого Ковров давно потерял.
Всё это выглядело, как бред, наваждение. Холодный пот катился под рубашкой, которую ему Инга привезла из Милана в прошлом году. Сердце бухало так, что казалось сейчас оно вырвется наружу и выскочив продолжит так же в бешенном ритме вхолостую разгонять кровь, которая в него уже не поступает.
- Кто вы и откуда у вас эта игрушка? – что-то во всей этой ситуации было неправильным, как в уравнении, в котором заменили нужное число неправильным, и вся цепочка расчётов рассыпалась, приводя весь труд в бесполезно проведённое время. Эту песенку из детского мультика ему маленькому перед сном всегда напевал отец. И это было одним из немногих воспоминаний, когда они с отцом были вместе.
- Илья, я вижу ты вырос серьёзным человеком, впрочем, это, наверное, здесь ни причём. Не могу просто подобрать слова. Мне тяжело и не представляю, как это всё звучит для тебя. Любой бы человек потерялся в такой ситуации. Тот человек на чью могилу ты ходишь и которого ты считал своим отцом он на самом деле не твой отец. Твой отец - это я.
- Но кто тогда там лежит?
- Никого нет, там пустая могила. Понимаешь, как бы тебе это объяснить…
- Да у ж постарайся и у тебя не так много времени.
Злость постепенно отступала и Ковров чувствовал страх, ему было сейчас реально страшно. Страшно от того, что этот человек может говорить правду. Чёрт побери, чем бы эта правда не оказалась.
- Твоя правда, сынок, времени у нас действительно в обрез. Через час с небольшим я вновь вынужден буду покинуть тебя и возможно мы с тобой больше никогда не увидимся.
- Я весь внимания, прошу, - Ковров откинулся на спинку стула, резким движением ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. Он не отрываясь смотрел на резинового оленёнка и прикидывал варианты, как этот человек мог узнать про эту дурацкую игрушку, если сидящий перед ним незнакомец действительно не является его родным отцом, которого он почти не помнил, но тогда чьё же день рождения он каждый год ходит справлять на кладбище?
- Много лет назад, ещё до твоего рождения, нас с твоей мамой забросили в Советский Союз из одной недружественной Советам капиталистической страны. Ты возможно слышал о спящих агентах? Эти агенты сливаются с обывателями страны в которую их забросили и могут много лет ассимилироваться в культуру и жизнь той страны куда их забросили, но по сигналу из центра они должны активироваться и выполнить задание каким бы оно не было.
Так вот, мы с твоей мамой удачно выполнили первую часть своего задания, легализовались в Союзе, как супружеская пара. Потом появился ты. Почти сразу же после твоего рождения пришёл приказ убрать видного партийного деятеля, который потенциально мог помешать Горбачёву и его команде выполнить миссию по развалу СССР. Я выполнил задание, но КГБ вышло на мой след. В срочном порядке я был выведен из игры. Из Москвы, по тайным каналам, меня переправили в Ленинград, а затем в Финляндию.
Вместо меня поставили другого человека, тоже нашего спящего агента, который прибыл в Союз задолго до нас. Всё обставили так, что я бросил вас с мамой и исчез без следа. И твоя мама сразу же вроде как нашла мне замену. В общем, когда всё утряслось того агента, которого поставили вместо меня так же вывели из игры для другого задания.
Так что, как я уже сказал, могила, которую ты считал моей - она на самом деле пустая. Твоя мама, насколько мне известно так и не была активирована. Меня через некоторое время забросили с секретным заданием в одну из стран бывшего Союза, где я и проработал до недавнего времени. Вот и вся история.
Эта история была похожа на бред сумасшедшего, но вглядываясь в лицо этого человека, который назывался его отцом он узнавал в нём некоторые свои черты и, если сбрить дурацкую бородку окладисто облегающую скулы и подбородок, в принципе даже угадывалось некоторое сходство. Губы, Ковров только обратил внимание на то, как он их слегка поджимает в паузах между предложениями, так собственно делает и сам Илья.
И всё-таки похоже на розыгрыш. Его родители иностранные разведчики и вся его жизнь — это просто часть какой-то дурацкой спецоперации. Он живой человек, уважаемый в определённых кругах, со сложившейся биографией, и тут такое – вся его биография, шпионский детектив, мать его, Юлиана Семёнова. Появилось желание взять за шкирман этого старика и вытрясти из него всё его дерьмо, пока он не признается, что это дурацкий розыгрыш или он просто какой-то хитрый жулик, пытающийся с какой-то целью проникнуть в его жизнь.
Размышления Коврова прервал телефонный звонок, от которого он едва не подпрыгнул на месте и какое-то время просто смотрел на телефон и не мог сообразить, что ему нужно делать.
- Слушаю, - рассеяно сказал Ковров, смотря перед собой.
- Илья Валерьевич – это Касымов Марат, вы помните вы просили вам предоставить проект сделки с китайскими партнёрами. Так вот я готов, через сколько мне к вам зайти?
- Какие китайцы? – Ковров по-прежнему находился в прострации от услышанного и соображал совершенно туго, пытаясь припомнить кто такой Касымов и про каких китайцев он должен ему рассказать. Наконец-то, когда в голове всё сошлось он неожиданно прокричал:
- Пошёл ты Касымов, со своими китайцами некогда мне сейчас! - и швырнул трубку телефона.
Моментально вернулись мысли на секунду вытесненные из головы Касымовым и китайскими партнёрами. Мой отец жив, и он сейчас сидит передо мной. А как же мама, почему она молчала, почему ни слова? Неужели кроме дурацкого задания из центра её ничего в жизни не волновало и сам он её не волновал и был лишь побочным явлением её задания, так сказать, вынужденной мерой для поддержания легенды?
Легенда – вся его жизнь легенда, чья-то игра за которой внимательно следили какие-то люди и давали указания в каком ему направлении двигаться, неужели мама его никогда не любила? Не может такого быть, это не правда, почему он вообще должен верить какому-то безумцу, который заявился к нему в кабинет и несёт какую-ту несусветную чушь про шпионов?
Почему он должен верить его словам? Но эта песня, из мультика, которую он помнил и рваный резиновый оленёнок с вытертой на спине краской. Это просто невозможно, откуда бы этот человек не знал эти детали он мошенник. По-другому не может быть. Вспомнилось мамино лицо, как она улыбалась, как её руки прикасались к его волосам, как она сердилась, когда он приносил из школы очередную двойку по алгебре, как она плакала, когда в уличной драке ему сломали нос. Неужели всё это было фальшью, неужели даже эмоции были частью разыгранного спектакля? Нет, не может быть!
- Понимаю, это не просто всё осознать, сынок.
- Не смей меня так называть! Я не знаю кто ты такой, но поверь ты сильно пожалеешь о том, что связался со мной. Со мной такие игрушки не проходят, - Ковров на самом деле блефовал, и его агрессия была напускной и скорее являлась защитной реакцией. На самом деле он был напуган до усрачки и ко всему прочему растерян и совершенно не знал, что делать. Впервые за многие годы он совершенно не знал, что делать и как себя вести. И поэтому страх диктовал ему единожды выбранную модель поведения – нападение.
- Извини, если напугал тебя и так сказать вывел из себя, но поверь, я должен был это сделать. Ты должен знать правду.
- Напугать меня - кишка тонка, я таких как ты на завтрак хавал, пока до этого кресла добрался. Так что здесь ты сильно заблуждаешься. И единственная правда, которую я знаю – это то, что мой отец умер, когда мне было три года. И моя мать была честной женщиной и никогда ничего не скрывала, во всяком случае от меня.
- Твоя мать была прекрасным профессионалом, насколько я её знал, она была одной из лучших в своём деле. До этого задания, несмотря на юный возраст, она выполнила очень много сверхсложных задач. По слухам, в нашей конторе, она некоторое время была любовницей одного из вождей народного сопротивления в африканской стране, которая симпатизировала Советам, но она смогла обратить его внимание в нашу сторону.
- А как же я? – неожиданно для себя дрогнувшим голосом спросил Ковров, - я побочный продукт спецоперации?
- Сын, ты задаёшь очень сложный вопрос. Перед нами стояла задача ассимиляции и легализации, ты явился продуктом этих двух задач. Нет, не сказать, что мы с твоей матерью не симпатизировали друг другу – без этого в принципе невозможно подобное сотрудничество, ведь возможно нам предстояло жить вместе один-другой десяток лет, поэтому ты результат симбиоза взаимных симпатий и долга той стране, которой мы присягали.
- Ты просто хороший актёр, я это вижу. Я вижу такое дерьмо за километр, и я чувствую ложь. Поверь я добился этой должности не просто так и удержался на самом верху благодаря и этой своей черте. Я чувствую лжецов за километр, я их чувствую всем нутром.
- В этот раз твои чувства тебя видимо подвели, сынок. Или ты просто пытаешься отрицать очевидное, чтобы не травмировать свою психику. Это очевидно. Если ты примешь мою правду, то вся твоя осознанная жизнь рухнет, и ты такой сильный и выстроенный правилами человек просто рухнешь, словно колос на глиняных ногах. Ведь ты привык, что всё зависит от тебя, а здесь оказывается от тебя ничего не зависит. Наоборот вся твоя жизнь выстроилась в соответствии от произошедших событий.
- Моё последнее слово – пошёл вон, пока я не вызвал полицию и какой-бы паспорт у тебя не лежал в кармане – ты не мой отец, я не верю во все эти бредни.
- У тебя три варианта развития событий: первый – это всё принять как есть. Второй – жить розовыми воспоминаниями выдуманного детства. И третий вариант – послать меня к чёрту оградившись выдуманными данностями. Я живой, и я твой отец и тебе теперь всю жизнь придётся мириться с этим фактом.
- Я не собираюсь ни с чем мириться просто, пошёл на хуй! Так тебе будет доступнее?
- Возможно когда-нибудь у нас вновь будет возможность пообщаться в более нормальной ситуации. Сейчас, всё-таки, ты не готов принять данность застлав себе реальность выдумками. Ты мой сын. На этом всё.
Мужчина поднялся и резко вышел и кабинета, даже не обернувшись. Ужасно хотелось разрыдаться, подобно мальчишке, ведь всё сказанное данным человеком не может являться вымыслом. Не может это всё быть чьей-то сраной шуткой. Или может? Ковров лгал и этому человеку, назвавшемуся его отцом и самому себе, он не чувствовал лжи более того, где-то внутри и даже не очень глубоко он хотел, чтобы это было правдой. После того как не стало мамы образовалась очень большая дыра, в душе, которая никак не могла затянуться. И вот, отец…
Ковров поднялся из кресла и подошёл к окну. Он видел, как мужчина назвавшийся его отцом пересёк улицу и сел в чёрное БМВ с красными дипломатическими номерами. Всё это было похоже на кошмар, на какое-то наваждение.
Людочка уже разобрала все бумаги и отменила на сегодня и завтра все встречи, когда зазвонил телефон. Время было уже нерабочее и она сначала немного поколебалась брать трубку или нет. День конечно выдался сумасшедший. Сначала этот старик, который представился отцом Ильи Валерьевича, вынес ей весь мозг, а потом сам Илья Валерьевич словно с цепи сорвался. Бегал, кричал, просил найти этого старика. Она работала на должности секретаря уже третий год и никогда не видела Коврова в таком взвинченном состоянии.

- Алло, это офис “Дженерал Магнетик”, - после некоторого колебания, всё-таки сняла трубку Людочка.
- Здравствуйте, вас из полиции беспокоят.
- Слушаю, - стоявшая Людочка, опустилась на стул.
- Вы знаете Коврова Илью Валерьевича?
- Да, конечно, он мой руководитель.
- Прекрасно. Приезжайте и забирайте его.
- А что с ним случилось?
- Тут такое дело, даже не знаю… В общем мы задержали его без документов, на кладбище. Смотритель увидел, что он раскапывает одну из могил, ну и вызвал наряд. При задержании у мужчины не оказалось документов. Он назвался Ковровым Ильёй Валерьевичем. Просил позвонить вам, чтобы вы привезли документы и забрали его.
Людочка вытащила ксерокопии паспорта Коврова, которые у неё на всякий случай лежали в столе и выбежала из офиса.
Безумно волнуясь, всегда аккуратная Людочка, пару раз проехала на красный и в одном месте превысила скорость.
Вежливый и улыбчивый полицейский проводил её до кабинета, где сидел Илья Валерьевич, чей вид её ужаснул, и она не сразу его даже узнала. Ковров сидел в расправленной рубашке, весь перемазанный с ног до головы в грязи. Растрёпанные волосы закрывали глаза. Руки, перепачканные в грязи и запёкшейся крови безобразно, дрожали, словно у запойного алкоголика.
Увидев Людочку Ковров вскочил и она увидела, что взгляд у него абсолютно безумный, она никогда не видела его в таком состоянии и ей показалось, что он плакал, хотя сказать наверняка она не могла поскольку в общем была потрясена развернувшейся перед ней картиной и сложившимися обстоятельствами.
- Людочка, она пустая, представляешь? Она пустая! - заходясь в истерике причитал Ковров.
- Кто пустая, Илья Валерьевич?
- Могила отца Людочка, я разрыл её, а она пустая, можете себе представить? Я её раскопал, а гроб пустой. Там нет никого Людочка, нет никого, гроб пустой, совершенно пустой… - Ковров закрыл лицо руками и затрясся, не выдержав он всё-таки разрыдался. Медленно сполз со стула и лёг на пол. –