На обоих берегах

Автор: Шырвинтъ*
Когда мне было четыре года, меня украли цыгане. Дело было в Смоленске. Родители были в постоянной занятости, поэтому моим дошкольным воспитанием занимались бабушка и дедушка. Однажды бабушка в составе всей кафедры Марксизма ленинизма смоленского мединститута уехала на конференцию в Ульяновск, и оставила меня на попечение деда. Дед незамедлительно позвал бывших отставных сослуживцев, и предался с ними преферансу, пьянству, не исключено, что и мелкому разврату. Вникать в тонкости игры мне в ту пору не хотелось, единственное, что я умел, это расчертить поле для пули, в которое писались, гора, висты и прочие цифры. Я нарисовал на листиках в клеточку несколько прямоугольников с диагоналями, отдал их дедовым собутыльникам, и отправился гулять во двор. Во дворе в сарае у нас жили кролики, которым я пел песни, подыгрывая на деке от разломанной, найденной на помойке, гитары. Нет бы тогда пращурам сообразить, что я очень люблю музыку и нуждаюсь в настоящем инструменте.
Дом, в котором я жил представлял собой двухэтажное восьмиквартирное строение по адресу Водяной переулок 8, отгороженное от соседних домов забором. Во дворе стоял сарай, в котором лежали дрова, всякий нужный хлам, и с некоторых пор, обреченные на съедение кролики, которых дед с бодуна принял от кого-то в подарок. Их я каждый день кормил травой и исполнял свой скудный репертуар.
Когда мне наскучило петь кроликам песни, я пошел в гости к своей подруге Оле. Она жила на первом этаже, и когда я испытывал нужду в человеческом общении, все время ходил к ней в гости в окно. Окно оказалось закрытым, и я стал откровенно скучать. Как вариант, можно было подняться наверх к картежникам, поиграть с деловым наградным ТТ, орденом Ленина, КЗ и БКЗ. Но сборку – разборку ТТ я знал назубок, выносить пистолет на улицу возбронялось, а заслужить свои ордена, и играть с ними, еще не пришло мое время.
Я спустился во двор, немного посидел на вкопанной у стола для домино лавочке, спел ещё одну песню кроликам, которые спали, после чего подошёл к калитке, отделяющей придомовую территорию от вольного города Смоленска, и сделал несколько шагов к проезжей части. А там с песнями проезжал табор цыган.
Быть может, это был и не целый табор, а всего лишь небольшое его подразделение. Я в свои четыре года не очень разбирался в численности сбившегося в мелкий социум этноса. Но я насчитал шесть кибиток, которые тянули красивые рослые лошадки с тонкими ногами и цветастыми гривами с вплетенными в них полевыми васильками и ромашкаии. Из повозок доносилась человеческая речь, детский смех и плач грудничков, к которому чья-то рука лениво подбирала унисон на гитарных ладах. Зачарованный я стоял у края проезжей части, и провожал взглядом этот удивительный кортеж. Когда со мной поровнялась последняя кибитка, я обомлел и влюбился без памяти.
Как всегда в тот час, я собрался заняться обычным для хозяйства делом - сбором лошадиных каках, которыми мы с бабушкой удобряли пионы в маленьком садике у дома. Для этих целей у ворот во двор у нас всегда стояло специальное ведро и специальный совок. В то время гужевой транспорт был делом обычным не только в Смоленске, ну а накакать, где припрет, для лошади - дело тоже обычное, но, к сожалению, возле нашего дома не частое. Цыганские рысаки навалили несколько красивых куч. Преодолев запреты, я открыл калитку, и вышел на дорогу, чтобы пополнить запасы ценного удобрения, так нужного бабушке. Ведро набралось быстро.
- Хей, чав, - сказало небесное создание, спрыгнувшее из последней кибитки, - зачем тебе целое ведро лошадиного говна?
Я доходчиво объяснил прекрасной незнакомке причины промысла, вожделенно при этом любуясь ее грацией, природной красотой, голосом и необычной речью, полной незнакомых красивых слов, смысл которых был мне интуитивно понятен. Это была возведенная в абсолют красота

Ей было лет пятнадцать, а может и двадцать пять, а может и еще на лет на десять больше. В то время я не очень разбирался в возрасте людей, что абсолютно простительно для четырехлетнего ребенка. Это была самая красивая женщина, которых мне доводилось видеть в жизни. Нет смысла описывать цветовую палитру ее юбок и бижутерии, украшенной гранеными камнями, переливающимися на солнце всеми известными мне цветами. Так в солнечный день переливались хрустальные грани графина в бабушкинов серванте. От этой женщины пахло земляничным мылом, в ее декольте хотелось уткнуться носом и уснуть сладким детским сном с полетами на чудесных жар-птицах и дегустацией вкусного мороженого. С ней хотелось остаться на всю жизнь, смотреть вместе телевизор, и умереть в один день
- Рита, - представилась цыганская нимфа, и протянула мне руку.
- Андрей, - почему-то смутившись, ответил я, и положил на ее холодные сухие пальцы свою маленькую, немного испачканную лошадиным навозом ладошку.
C самого раннего детства, я очень хорошо разбирался в женской красоте. В анатомическом женском строении мне тогда еще не все было понятно. Не было в 60-е годы дремучего советского домостроя нормального эротического визуала, или нормальных картинок, кроме библейских художественных сюжетов и любимой женщины Рубенса… Одним словом - плохо в ту пору приходилось смоленским малышам, и не только им…
Но в чертах лица я точно хорошо разбирался. Для меня в то время не было красивей женщины на свете, чем Татьяна Самойлова из фильма Летят журавли. Смотреть в ту пору тоже, особо было нечего, пока в 1966 году не вышел фильм на АУЕ тематику «Республика ШКИД», саунд трек из которого, я и пел своим кроликами под гитару….
В тот миг я немного отвлекся на эти мелочи, но потом собрал себя в свои детские ручки и сосредоточился на главном - Ритиных сиськах. Если и был на свете Бог, то он точно был где-то там, где-то между ними. Я опять выпал из реальности, и улетел в свой детский космос, вернул из которого меня Ритин голос.
- Поедешь с нами, белогривый? - спросила Рита, и погладила меня по голове. – Я знаю, где очень много лошадиного говна, и ты больше никогда больше не будешь испытывать в нем недостатка.
- И мы сможем приносить его для бабушкиных пионов?
- В промышленных масштабах, - ответила Рита. Она достала из декольте леденец-петушка на палочке, чем окончательно развеяла мои сомнения на счет моего ближайшего обозримого детства.
- Хорошо, - согласился я, - я только сбегаю, домой возьму свой горшок, куда какать, - застенчиво попросился я.
- Не стоит утруждаться, - ответила Рита. Она сбегала в кибитку и принесла оттуда железную каску, на которой были нарисованы два символа напоминающие молнии. – Реликвия, - объяснила она. – Немецкая каска горно пехотной дивизии СС «Принц Евгений». Яша Яхонтов где-то на Балканах надыбал. У нас пол табора туда срали, вернее, какали, чтоб тебе было понятней, и с тебя не убудет. Шатает, правда, немного, но если не уснуть, ты быстро привыкнешь, и не свалишься. …
- Фашистская? - осторожно поинтересовался я? - Гитлеровская? Я Гитлера не люблю.
- Его никто не любит, - ответила Рита, когда мы с табором уйдем в Вену, я покажу тебе его могилу, и ты даже сможешь на нее поссать. И даже насрать, вернее, покакать, чтоб тебе было понятно.
Из кибитки послышался какой-то окрик на непонятном мне языке. Стало понятно, что Риту звали свои.
¬- Отвлеклась, извини. Так ты едешь, ром?
- Конечно,- ответил я.
Чьи-то детские руки помогли мне запрыгнуть в кибитку. Следом запрыгнула Рита. В этот миг я понял, что я очень устал, и очень хочу спать. Я положил голову на ее колени. Закрыл глаза. Помню, что спросил,
- А куда мы сейчас едем?
- На берег Днепра.
- На высокий, или низкий?
- На оба.

(Продолжение следует) ?



хуй его знает у вас там сейчас редаки , но если не рукожопые совсем, то вставьте картинку мной нарисованную к тексту.. вот ссылка, ну а если в гхшп заеду то тоже пусть с картинкой, что тоже приятно

https://scontent-waw2-2.xx.fbcdn.net/v/t39.30808-6/458647302_8117840208251707_7393373178899323274_n.jpg?stp=dst-jpg_p180x540&_nc_cat=10 1&_nc_cb=99be929b-71073efa&ccb=1-7&_nc_sid=127cfc&_nc_eui2=AeFCFaGaKEglE0CAaMfXSEUEPXlKBoBBWtE9eUoGgEFa0XzVR9NcpzNjx2Esxw0CLDqFtyIUSKlF2hyxF4lSA9Y-&_n c_ohc=JEwFZeMCMxYQ7kNvgH8iGz2&_nc_ht=scontent-waw2-2.xx&_nc_gid=AhFRlUATewOoLEcwhynGWak&oh=00_AYAUgbfs40uLYhkjoO9o_e92LO7XjEc3nJPkUdpqMOPr7A&oe=66E27B 56