Розовый фламинго (из цикла Такие любящие андроиды)

Автор: pro.bel^4uk Княгиня Ольга сидела в своём углу среди виртуальных скелетов из рекламы, пытаясь понять, все тонкости новой системы похудения. Уже три недели, как новый имплант не работал как положено, и она каждый раз ловила себя на мысли, что жизнь — это что-то вроде бесконечного повторяющегося цикла уведомлений. Сначала всё обещания: "Ты сможешь! Ты достойна! Силы внутри тебя! Думай о хорошем! Сбрось маску!". Но потом, как только прокачала свою внутреннюю реальность через стальную решётку недовольства и дезинформации, наступал момент, когда она просто закрывала глаза и желала стать кем-то другим.

Когда-то это её имя звучало гордо, почти исторически. Но теперь оно стало для неё насмешкой — слишком ярким для Витебска, утопающего в тенях летнего амфитеатр, переливался огнями Славянского базара, но Ольга чувствовала себя лишь частью его обветшалой декорации, словно очередная рекламная голограмма, которая пытается напомнить о празднике среди мусора и стекающей с крыш воды.

Проснувшись после долгой борьбы с собой, она открыла глаза — и, вместо того чтобы встретиться с привычным зеркалом, увидела прямо перед собой на своём экране аватар фламинго, который ярко светился розовым. Никаких «привет, детка» или «ты можешь быть кем угодно», просто фламинго. Жёлтые глаза, розовые перья и — самое главное — её руки теперь были слегка растянуты, а вместо пальцев — кабели. Кабели?! Она попыталась ими что-то схватить, но они тут же начали посылать инициализацию нового обновления. Закаты цвета вишни одуряюще прекрасны.

— Ну вот, — вздохнула она, — розовый фламинго. Ну, хотя бы что-то новенькое. Как будто мне недостаточно было всего остального.
Она встала и ощутила, как её ноги теперь не просто ходят, а ритмично подбрасывают её, как у того фламинго на рекламных баннерах. Только теперь этот фламинго был абсолютно неестественно прекрасен. Но никакой радости в этом не было — она просто стояла, покачиваясь в такт с городом, который никогда не спал.

Летний Амфитеатр переливался неоновыми полосами дождей, словно притворяясь солнечными зайчиками в закате цвета вишни, одуряюще прекрасном. Из оркестровой ямы у синего дома, на тротуар выливалась мелодия:

"Розовый фламинго, дитя заката, Розовый фламинго здесь танцевал когда-то..."

Эти слова казались ей личным посланием. Она задержалась у амфитеатра, чувствуя, как кабели в её руках странно покалывают при каждом аккорде мелодии. Люди шли мимо, не замечая её — розовый фламинго был здесь лишь частью пестрой массовки, словно ещё один рекламный персонаж, оживший на одну ночь.

— Как же мне надоело быть женщиной, — прошептала она себе, смотря на своё отражение в лужах возле Успенского собора. — Теперь я розовый фламинго. Ещё одна из этих трендовых модификаций для айфона. Хватит с меня этих «позитивных» фильтров.

Тени собора, освещённого редкими лампами, смешивались с её силуэтом. Она прошла мимо древних стен, покачивая кабельными руками, словно это были крылья. Голограммы в окнах домов отражали граффити Шагала — фантазии о прошлом, которые никак не вписывались в настоящее. Ольга смотрела на их сюрреалистичные формы и думала, что сама стала чем-то похожим: не женщина, не птица, а какая-то странная шутка из параллельной вселенной.

На Кировском мосту ветер обдувал её перья, заставляя светиться ещё ярче. Она остановилась, глядя вниз на русло Западной Двины. Кабели слегка вибрировали, улавливая ритм города. Вдруг мимо проехала группа туристов на моноколёсах, визоры камер нацелились на неё. Ольга, не задумываясь, подняла одну ногу в позе фламинго, изобразив нечто среднее между танцем и вызовом. Туристы засмеялись и стали хлопать.

— Вот и ходи теперь как фламинго. Поднимешь одну ногу — и уже на завтрашнем мемасе в тренде. Отлично, — саркастично улыбнулась она. — Кстати, кто вообще придумал этот тренд? Почему я, а не кто-то другой?
Вдруг, прямо на углу дома с очередным граффити тухлого супрематизма, она наткнулась на огромную рекламную голограмму. "Как стать успешным фламинго в мире цифровых технологий. Думай о хорошем!". Нейросеть из зеркала бутика сказала, что её перья слишком длинные для эффективного использования в работе с данным программным обеспечением. Она отключила уведомление, мысленно посылая его в ад.

— Спасибо, Система, — пробормотала она. — Теперь я точно знаю, что быть розовым фламинго — это ещё и не удобно.

Жизнь умнее живущего, вот что становиться ясно после истечению первой трети. Может в жизни прошлой и можно что-то исправить, но сейчас трудно вспомнить что именно. В какой-то момент, когда её кабели начали сбоить, она поняла — не будет у неё ни нормальных ног, ни адекватной головы. Её смех эхом отразился в пустых улицах. Смех? Или это был звонок из соседнего мира?

На этом странном разломе, с полудохлым смехом и перегрузкой в сознании, она вдруг осознала, что никогда не будет тем, кто ей завидует. И это было хорошо. Хорошо быть фламинго в мире, где все на стриме в тик-токе и никто не помнит, как давно все стали такими же.

Сама же она, с пакетом чипсов в руке и неоновыми перьями, только взглянула на свою отражающую поверхность и размышляла:

— Ну, по крайней мере, теперь я точно могу сказать, что у меня нет этих жирных ляшек... Но зато у меня есть новые «хейтеры».