штурман Эштерхази

Никому не коснуться за Это,
никому не куснуться за То.
Дух, поющий
голосом человека,
оказывается
прохожим
в чёрном пальто.
Дух, который тебя на мясо
разрывает, становясь
в итоге тобой.
Дух, который тебя
как ромашку,
обрывает,
набив
взамен пустотой....

Я буду похоронен
как изгой,
в извёстке лета
обернувшися прохладой.
Ты, мама, Милу
хорошенько мой,
пои её бесцветным
лимонадом.
Я стану чёрствой сушкой с пустотой
внутри себя,
как с ценною наградой.
Ты выпей водки,
закуси, постой,
но только под сиренью
за оградой....

Из глубин своих
Всемирных
ценностей,
из туйоновых широт,
я пишу вам
письма бренности,
с тэгом
«Ёбанный ты в рот!».
Может, тем же и останусь,
может, растворюсь в Другом.
В зеркало, вернувшись,
глянусь,
просочусь в него
тайком....

Нас тёмные, как Батыи,
машины поработили.
В судах их клевреты наглые,
из рюмок дуя бензин,
вычисляют: кто это в Англии
вёл бунт против машин?
Бежим!..
А. Вознесенский, «Отступления в виде монологов битников. Второй монолог. Бунт машин»....

...

Как старая пыль в густой глубине квартир,
хранящая быт и уют до прихода Хозяйки,
как то, из чего конструируешь мир,
позабыв про фейсбук и контакт,
ты сидишь и лабаешь
Pink Floyd на балалайке,
и карма в прикиде от Симачёва
аплодирует в такт....

Этот текст – отнюдь не попытка описания и реконструкции преимущественно бессознательно-фундированных желаний, которые скользят, как обычно, по границе нашей потребности и запроса.

Она принесла газету ещё утром, но читать он её стал после обеда....

Представьте, что вы — водолаз. Вот вы погружаетесь глубоко под воду. Вокруг – зелёный колышущийся свет, и всё еле уловимо течёт куда-то в неизвестность. Делаешь вдох, выдох. Рвутся к поверхности воды пузыри из кислородного баллона. И вдруг вы замечаете прямо под собой затонувшую лодку....

За годы, не идущие в жизненный зачёт, Миша Пуриц узнал, засмотревшись на дочь местных биндюжников, очаровательную Амриточку. Переднее колесо его новенького английского велосипеда наскочило на камень, руль вывернулся, а потом кто-то больно выключил свет....

- Пятый терминал, пяты-ы-ый. Мать тво-ю-ю-у!!!
Павел накрыл своим телом белые плиты пола и зажмурился.
Перед глазами пробежала вся жизнь: началась жизнь у Павла, как ни странно, в 12 лет в дворовой беседке после того, как он впервые попробовал портвейн, а закончилась, по ходу, сейчас, когда на него упала в пятом терминале какая-то хуёвина, очень тяжёлая и вонючая....