второй

Дождь идёт по крыше
Посеребрили небо
Он тебя по выше
С кем он только не был.

Ложка в чайной чашке
Звонит одиноко
Боковой отмашку
Гол в твои ворота.

Я на перекрёстке
Загорелся красный
Чёртовы полоски
Выглядят ужасно....

Нет, я не страдаю одиночеством
В моем доме очень хорошо
Только сердце от тоски наружу проситься
Я хочу чтоб кто-нибудь пришёл

Длинных разговоров до будильника
Каждый день парадного звонка
Мне не надо. Где бы взять бездельника?
Близкого, родного чтоб наверняка

Голою душой прижаться хочется
Сильно, до белеющих ногтей
Надышавшись вволю одиночеством
Навсегда в тот мир захлопнуть дверь

Нет, я не страдаю одиночеством
В моем доме очень хорошо
Только больше мне ...

на остывшей луже каменеет лед
у меня на сердце с палец рана
лето больше в гости не придет
я хочу сьебаться, мама!

у меня с тарелки лижет кот
и меня это уже достало
я смотрю ему в вонючий рот
я хочу сьебаться, мама!

я хочу уехать далеко
покурить заморского кальяна
потому что здесь мне не легко
я хочу стебаться мама!...

Пролог.
Короче еду я машину продавать (двенашечку) и в меня пидор на газели вьезжает. Вчера с людьми уже договорился, уже деньги дают, осталось только до гаи доехать… и тут блядь хуйня эта. Он на летней резине, груженый, колесами вертит а машина как ехала ....

вкусный котенок мой с большими голубыми глазами
я хочу поделиться с тобой нашим общим прошлым,
именно сейчас, когда небо уплывает большими снежными облаками
пока еще не поздно и, пока еще совсем не тошно.

ты помнишь наши летние, с прохладным ветром дни
а дождь промозглый, площадь, бег домой
стекло трамвая, капли две стекли
в одну, и на прощанье я не крикнул тебе стой....

мой маленький, нежный и такой приятный карман памяти

к тебе обращаюсь я — сознание этого огромного дома, в котором ты живешь.

Знаешь, а у нас весна, сосульки слезятся ритмичной мелодией на белые плоскости подоконников, периодически получаемых тепло от улыбчивого солнца....

стёб родился при поедании, данного на сдачу эскимо "три мишки"



(причем тут ёжик?)



из однокомнатной квартиры выходит двухметровый медведь, именуемый в подвластном ему лесу — Косая лапа. Широко потягиваясь и лицом и всем телом, лениво шагает вперед....

да, конечно, иногда приходиться потрестись… в холодном вагоне с такими же как ты, наполненными чувствами. Особенно, если ехать приходиться далеко. Одно мне очень не понятно, вот тебя с таким трудом делали, с такой высокой ответственностью подходили, открывали тебе все секреты а потом, бросили на произвол странного слова — судьбы....

На улице стояла яркая, жаркая погода. Ветра почти не было. Прохожие легко одеты, у некоторых есть солнечные зонтики.
Альберт Васильевич вышел из подъезда пятиэтажного кирпичного дома. На нем одета белая трикотажная рубашка, серые брюки и стоптанные коричневые сандали. Глаза обрамлены советскими очками в тяжелой матовой оправе. Он развернулся лицом к подъезду, прикрыл ладонью глаза от солнца и посмотрел на развешенное заботливой рукой его жены белье.

Николай вчера пил....

..мне надоело жевать жевачку и я ее выплюнул. Неловким движением ноги она параболой упала в снег. Вo рту образовалась некоторая пустота. Не сразу я привык к ней.
Первые дни, в разговоре, холостой ход челюсти был еще замечен. Через неделю, я вспомнил про нее один раз, увидев ее у товарища.
Всё имеет конец. И даже неосознанное поведение человека, вследствии многократного повторения одного и того же, может прекратить свою самостоятельную деятельность, если ..
если не думать об этом....