Серафим Введенский

Степан, амбассадор демидрольного самогона «От дяди Вити»,
скопил приличных деньжат и уехал жить на ПМЖ на Таити.
Теперь лежит в гамаке под кокосом, ласкает двух мулаток за тити,
а напившись кричит из бунгало прохожим: «Поймите,

колобок, он и в Африке колобок, как вы его не крутите!...

Пока эстонцы смотрят восторженно черепашьи бега, –
сгорит не только спичка, но и целый спичечный завод.
Поскольку жизнь - это половодье, либо медленная нуга,
но в том и другом случае – смертельный водоворот.

Ретроград из смартфона вырывает когтями ватсап
и режет в агонии программой всех почтовых голубей....

В трениках и майке он пришёл к простоте
и сразу налил себе водки.
Закинув ногу на ногу, рассуждал о красоте,
поедая жадно картоху со сковородки.

Говорил о диалектике с набитым ртом,
поднимая значительно указательный палец.
Говорил, что у многих жизнь ограничена потолком,
а его – небом,
ведь он прирождённый скиталец....

Из-за кулис выбегает мальчик с окровавленным топором
и кричит взбудораженно: "А король то голый!"
У сидящих в партере жизнь перед глазами проносится босиком,
из рук аутентичных театралов выпадает попкорн и кола.

Над изумленным залом нависла сосновая тишина,
креститься начали даже отъявленные атеисты....

От деревни Алексеевка осталось пару тройку домов
и моё воспоминание о детстве.
Всё меньше жителей, всё больше деревьев да кустов;
быть наедине с собой здесь самое лучшее средство.

Вы никогда не услышите такой тишины,
что вольготно марширует по опустевшей деревне строем....

Мелкодисперсная пыль – это вчерашняя нерушимая твердь.
Недоеденный кусок хлеба – чья-то выстраданная пайка.
Прокрастинатор отложил свою собственную смерть.
Новый Чичиков вместо душ покупает у электората лайки.

Икар проводит мастер-классы под девизом «Летай»....

В том краю, где дорога лишается асфальта,
куда не прорывается вай фай,
там с трамплина горизонта солнце делает сальто
и ныряет в разрушенный сарай.

Там располагается деревня Казанка
или другая – у неё тысяча имён.
Работа всегда начинается у жителей спозаранку
и длится пока не почернеет небосклон....

В кресле,
за огромным столом,
сидит Фарит.
Он – директор ритуального салона «Аид».
Из уст его льётся речь,
мелодична и тиха,
словно поэтика зрелого стиха,
но чаще всего он – молчит.

У ритуального салона Аид нет соцсетей,
они не мелькают в лентах новостей,
не вывешивают рекламу на билбордах....

Шинель изношена с изнанки,
снаружи полчище заплат.
Ему не звонят даже пранки,
а остальные не звонят.

Забыт, покинут и не найден
среди объемной пустоты.
Нет Веры в сердце, Любы, Нади –
из плюсов только лишь кресты.

Он не имеет счёт в оффшоре....

Из пепла сигарет не возродится Феникс.
И жизнь не та, что видишь ты в дверной глазок.
Еще вчера мы чётко ботали по фени,
сегодня парадигму прячем между строк.

С тех пор кот Шрёдингера ест с ладони вискас.
Бермудский ромб – теперь спартаковский значок....