Владимир Павлов

Некоторое время Ларисе пришлось дожидаться, пока директор освободится; она была на взводе, в сотый раз перекраивая заготовленное в голове изложение происшествий, связанных с Лерой. На рубеже дня эсхатологической громадой возвышалось другое событие: разговор с мужем по поводу развода....

Когда Лариса зашла в школу, в ее левом полушарии открылся боулинг боли. Вахтер, смуглая, бесстрастная и неподвижная, как Нюрнбергская дева, пенсионерка с важным торжеством вписывала в клеточки кроссворда фамилию узнанного на фотографии кумира. (В ее наспех состряпанном портрете не хватало какого-то важного штриха, но мало кто вообще к ней приглядывался…) Юрий Ильич бросил донимать стул, его взор фальшиво согрелся....

Лариса повернулась в футляре тела: грохот металла на кухне возвещал о том, что уже шесть. Комната превратилась в геометрический объем зла. На восковой маске лица проступили какие-то парафиновые слезы. Тело похудело, барахталось в складках сорочки. В черном, вздувшемся, как вена, коридоре, нащупался выключатель....

В шесть утра началась маразматическая жизнь кастрюль. Они то что-то сбивчиво лопотали, то принимались за патетический речитатив. Лариса плавно, чтобы не разбудить мужа, нырнула в одеяло. Управлявшая кухонным оркестром свекровь ввела партию фарфоровых....

Сысоев Федор, мужик почти стальной, продирался сквозь немеречу под окнами своего пятиэтажного дома. Кто-то сказал ему (кажется, это был врожденный алкоголик Вениамин), что штаб залетных сорванцов находится в трансформаторной будке. Федор был электрик местной жилищной компании, оттого известие сие немало его встревожило, прямо скажем, он готов был убить на месте отвязавшуюся школоту....

Взять бы посох, пойти по дорогам,
Побрататься со жгучей тоской, –
Не с мистической ношей пророка,
А с обычной поклажей мирской.

Развернуть лесостепи из карты
И до пискселей сжать города.
По нагориям птичьих терцквартов
Восходить в бессловесную даль....

Вы не замечали странной парности
Редких в вероятности событий?
То удвоятся судьбы полярности,
То встречаешь враз друзей забытых.

Или – ДТП на той же местности,
Или – две трагические вести...
Словно бы копившееся месяцы,
Слипшись, вдруг вываливалось вместе....

Невидимки распахнули форточку и разбудили Федора. Узкая длинная рука его узкого длинного тела нашарила телефон с небесной синевой вместо экрана. Ни облачка. Ни сообщения. Подзарядив сознание, он разрушил свою двухмерность и поплелся на кухню. Тусклый чай немного оживил молодой полутруп....

На город наведены
Вечерние сонные чары.
Прозрачный ноготь луны
Застыл в голубом отваре.

С лица отпечаток снят
И в маску отлит подушкой.
Несется орда бесенят
По крышам, удвоенным лужей,

Вскрывать семизначный сон
Зазубренной тенью грифона,
Чтоб выкрасть маску-лицо
И прыгнуть в дисплей телефона....

I

Скрябин затерялся в этих пяти минутах, почувствовал себя абсолютно одиноким и разлученным с реальностью. Надя находилась где-то не в пространстве, а во времени: там, через пять минут. Не он мерил шагами периметр холла – ледник времени, сползая, волок его, как песчинку, через провалы между мгновениями, населенные химерами небытия....