Полина Репринцева

мне нечего сказать тебе, мир.
то, что было солью моей души
на сереющих льдах тротуара лежит,
затоптанное добрыми людьми.
мне нечего тебе отдать, так,
свесив ноги в сумрак реки с моста,
вполовину себя существует дождь.
закабален потоком, мягкокож....

Кто-то кого-то в потемках доел
Тонкие кости оставив в углу
Перекусив одиночеством тел
К воплям последним останется глух
Кто-то кого-то подставил под нож
Не угадав междустрочный порез
Ласковый торс распилив как бревно
С бешеным скрипом спуская с небес
Кто-то кого-то иконой назвал
Кровь обесцветил обманной мольбой
Дверь запирая в холодный подвал
Мрачного образа слушая вой
Кто-то кого-то в тугой парандже
Кто-то кого-то в немыслимом трансе
Тихие жены угрюмых мужей
К...

всю жизнь я учусь молчать
что для женщины, в общем, неплохо
разбираю по кирпичам
предложенья от вдоха до вдоха
превращаю их в сотни букв
чей момент никогда не настанет
чтобы этот пестрый сумбур
затерялся в моей гортани
почему-то не комильфо
быть смешным, озорным и громким....

Сижу в своей портупее,
жду жертвоприношений,
И думаю: нет ничего глупее
Елочных украшений.
И думаю — нет ничего нелепей
желаний, загаданных в полночь.
А вон кто-то бабу снежную лепит,
вставляет в лицо ее овощ.
Плебеи, совсем со своим оливье
и шубой осатанели....

бетонные ангелы ругаются матом

на дождь что пятнает их спины крылатые

домой возвращаясь со скромной зарплатой

машу им рукой и влюбляюсь в Довлатова

построчно дословно и даже побуквенно

люблю этот почерк гудящими буднями

в ответ на его ленинградское эхо

страницы я мну истерическим смехом

того не запачкаю красной помадою

тот славный но я полюбила Довлатова

глаза как янтарь согревающе сильные

а мне (ну и тварь) преподчтител...

Это спящий холокост -
Копипаст на копипасте,
Ты в свой гроб вбиваешь гвоздь,
Жрешь помои жадной пастью

Ты, унылый говнопийца,
Подрочивший над софтом
Будешь заново учиться
Говорить своим же ртом

Расплодишь по всей планете
Одноклеточных детей,
Погрузившихся в соц....

По улицы солнечной стороне
если иду, каблуком асфальт раня
он иногда улыбается мне
а если свой лоб расшибать в храме
в комиксы вглядываясь на стене
в конусы выдыхать тоску с бранью
и под куполом виснуть на ремне
вряд ли он вмешиваться станет
по улицы солнечной стороне
если ползу, оставляя рытвины
он спички в глаза вставляет мне
чтобы были всегда открытыми
дом его на магазин похожий
наполнен мольбой, как заказов бланками
и долго пылятся в душной прохожей
чужие меч...

когда во рту твоем протезы
на голове — смешной шиньон
и внуки на колени лезут
и почки прерывают сон
так хочется прижаться к деду
родному старому хрычу
он вас накроет теплым пледом
и вместе сходите к врачу
починит дед негодный примус
и поцелует в щеку вас
закурит на балконе приму
на даче принесет дрова
а вы ему обед варите
но так — чтоб зубы не сломал
всю жизнь — мужик и победитель
он стал как будто снова мал
спокойно жизнь течет и славно
с любимым вы — к пл...

и вот исток. и вот начало.
меняю сутки на рубли.
и думаю под одеялом -
пошла ты на хуй, Амели.
на романтичный твой Мон-Мартр
в России клали свой прибор.
и на Бодлера, и на Сартра,
на ваше женское bonheur.
тут скоро будет минус двадцать,
и на дорогах паралич....