ВДЗ

Автор: Story Жил-был Александр Тимофеевич Монастырский, было ему очень много лет, он и сам иногда забывал, сколько. Жил он в небольшом французском городке. Как его туда занесло? Давно это было…
Покинутая родина в последнее время особенно часто напоминала о себе сладкими детскими снами.
«Видно и вправду впадаю в детство», - думал по утру после очередного такого сна Александр Тимофеевич. «Смешно! Посмотреть на меня – чистая развалина!»
Высокий, худой, сутулый старик. Желтая кожа обтягивает широкие скулы, вокруг глаз – темнее; собирается в глубокие складки на щеках, стекает в индюшачью шею… Глаза прозрачно-голубые смотрят весело из-под воспаленных век. Ручищи большие, коричневые пятнышки покрывают все кисти, пальцы длинные закостенелые, с выпуклыми желтыми ногтями. Весь он какой-то страшный и трогательный одновременно.
А во сне Александр Тимофеевич видит большое блюдце с медом, огромный бублик с маком и чашку молока, и просыпается со вкусом молока и меда в беззубом рту…
Или снится: прыгает на палочке, как на коне, да еще вверх по Потемкинской лестнице! Был он мальчиком с родителями в Одессе…
Или: летит над Москвой, нет, без крыльев, как-то движется над землей и сердце замирает, когда чувствует, что приближается к родному переулку. Только так ни разу и не долетел… «Летаю - расту, стало быть», - улыбается Александр Тимофеевич.
Сегодня у Александра Тимофеевича было важное дело. После завтрака, вернулся к себе в комнату и сел за стол. Начал писать. Прямые мелкие буковки выстраивались в ровные строчки на листе без линовки:
«Его Преосвященству Епископу Георгию, настоятелю Храма Христа Спасителя, 7-бис, рю де Буа, Аньер. Временное Духовное завещание.
Ваше Преосвященство, дорогой Владыко. Находясь в добром здравии и твердой памяти, я нижеподписавшийся Александр Тимофеевич Монастырский, в случае моей внезапной смерти, завещаю»…
Александр Тимофеевич перевел взгляд на окно. Весна. На ветке, касающейся стекла, молодые листочки. Епископ Георгий – старый друг, один из немногих оставшихся. В миру его звали Всеволод Фортунатто, и был он повеса из повес. И долог был путь его к Богу…
Все умерли у Александра Тимофеевича. Жена. Дети, один за другим оба сына, не женатые, бездетные. Друзья. В России умер брат Петр, и жена его, которую Александр Тимофеевич не знал. Осталась племянница Елена, уже пенсионерка, у нее внуки. Хоть одна веточка уцелела от их огромной в прошлом семьи.
Сейчас все изменилось на родине. Пораньше бы, уехал бы к Елене. Она зовет, говорит, деньги есть, условия. Деньги, деньги… А знает ли она, что такое деньги? Когда-то деньги были верными друзьями Александра Тимофеевича. Он был молод и очень хорош собой: огромный красавец, статный и мощный, как античный герой. Деньги помогали путешествовать, развлекаться. Люди любили Александра Тимофеевича, им нравилось смотреть на него. Мужчины без борьбы сдавали свои позиции, как бы принимая его превосходство, в отношениях с приятелями сквозило молчаливое их напутствие ему: «Давай, Саша, за нас за всех!» Даже без обид получалось, легким в общении был Александр Тимофеевич. Да и практически все приятели гуляли за его счет, какие уж тут обиды. Женщины… Женщин Александр Тимофеевич любил самозабвенно, благоговел перед ними, считал их небесными созданиями. И это его к ним отношение ломало все преграды перед достижением, в общем-то, вполне земных его целей. Александр Тимофеевич вывел для себя закон: подарит, бывало, кольцо с бриллиантом нежной подруге, и начинает вдруг любить ее еще больше. Упрочайте капитал, и он будет вам дорог вдвойне. Постепенно страсть все же угасала, а все возможные подарки были подарены… Девушки, обласканные его щедростью, горько плакали, когда он мягко говорил о том, что им надо расстаться, иногда впадали в крайности, но, получив сногсшибательный прощальный подарок, утешались. Со многими Александр Тимофеевич надолго сохранял теплые отношения. Сколько их было? Много, много…
…Нет, не поеду к Елене, поздно, и в гости тоже не поеду. Вдруг помру, а у меня место на Сен Женевьев выкуплено, рядом с моими, куда я от них? Елене спасибо, конечно. Добрая она выдалась, не в нашем характере доброта, не в Монастырских пошла. Александр Тимофеевич продолжил писать:
«… Во-первых, всю сумму, вложенную в процентных бумагах на хранение в несгораемый ящик Аньерского прихода, так и остальные суммы в наличных деньгах, находящихся в моей комнате и на моем текущем счету № 8356-21, прошу распределить следующим образом…»
Александр Тимофеевич несколько раз переписывал завещание. А первый раз написал, когда умерла Варенька. Женился Александр Тимофеевич внезапно. Варвара Тихоновна была еще совсем девочкой. Дочка его друзей, таких же эмигрантов. Варя смотрела на Александра Тимофеевича во все глаза, злилась и заливалась румянцем, когда родители просили ее сыграть что-нибудь для «дяди Алексиса». Он же над ней подтрунивал, и доводил до слез, говоря с ней как с ребенком, порицая ее за плохие отметки. А сам отлично понимал, что девчонка в него влюблена. Но это история всего лишь забавляла его… И вот, когда ему было за тридцать, а ей едва исполнилось шестнадцать, он вдруг попросил ее руки. Родители были несколько обескуражены, но согласились не раздумывая. Что называется, слишком выгодная партия.
Варенька быстро взяла Александра Тимофеевича в свои маленькие ручки. Откуда в ней была такая сила? Александр Тимофеевич очень удивился, когда однажды понял, что любит свою жену, как никого прежде и что …счастлив! И так было до самой ее смерти.
Деньги шли на любимую жену, на баловней-сыновей, дорогие школы, автомобили, шикарные дома.
Александр Тимофеевич записал:
«…1/5 (одну пятую) всей суммы завещаю церковному Совету Аньерского Прихода; 4/5 (четыре пятых) всей суммы завещаю моей племяннице Елене Петровне Вапровской (в девичестве – Монастырской), проживающей в России, г.Саратов, ул. Ленина, д.36. ..» Пусть душа-Елена порадуется на старости лет. Вот ради этих «4/5» он и сел сегодня переписывать завещание, раньше Елене меньшая часть причиталась.
«…Во-вторых: на случай моей смерти я желал бы быть похороненным на русском кладбище в Сен-Женевьев де Буа. На расходы моих похорон я уже внес Аньерскому Приходу 130 тыс. старых франков».
Опять задумался Александр Тимофеевич. Второй раз он переписал завещание, когда умерли Яков и Тимофей, его сыновья-погодки. Сначала Яков разбился на машине, потом Тимофей за полгода сгорел от рака… А деньги остались. Александр Тимофеевич уехал из их большого дома в Париже. Живет в Доме престарелых, выбрал лучший из всех возможных. Здесь и уход, и соседи. Но называет он его Домом стариков, чем вызывает недовольство своей соседки-приятельницы мадам Роше. Она русская по происхождению, Анна Михайловна, тоже осталась совсем одна, ей восемьдесят пять, но она не согласна быть «старухой», однако признает себя «престарелой». Прекрасно, что можно с ней говорить по-русски.
Александр Тимофеевич встряхнул затекшую руку:
«…В-третьих, все книги, находящиеся в моей комнате, завещаю Дому престарелых «Union Belge». И подписался: «А.Т. Монастырский, 06 августа 1994 года».
Перечитал. Улыбнулся. Ничего за много лет не смог с собой поделать: кое-где мелькала «i», перед предлогом «в» ставил апостроф, даже «ять» кое-где встречалась. А вот Еленины письма писаны совсем по другим правилам. Ну и пусть… Снял очки, посмотрел в окно, сощурился. Солнышко какое сегодня, совсем тепло, надо Анну Тимофеевну вытащить на прогулку. Собрался с силами, встал, сложил аккуратной стопочкой бумаги на столе, закрутил колпачок на любимой перьевой ручке, смахнул невидимые пылинки с лацканов вычищенного пиджака.

Умер Александр Тимофеевич как только закончил все дела. Передал завещание и пообедал с Епископом, прогулялся с Анной Михайловной и наговорил ей комплиментов. Написал письмо племяннице, где сообщал, что назначил ее наследницей.
Елена Петровна получила письмо от дяди. Весть о наследстве была как гром среди ясного неба. Оказывается ее дядя не сирый старик из приюта, а домовладелец, богач! И все завещает ей. Когда пришла весть о кончине Александра Тимофеевича, Елена Петровна собралась ехать во Францию, но сломала ногу. Какая нелепица! Выходила из автобуса: скользкие ступеньки, весенняя распутица. Елена Петровна написала сначала Епископу Георгию, выразила соболезнования и упомянула о завещании дяди. Через полгода пришло письмо от секретаря прихода Храма Христа Спаситетеля. Где сообщалось, что Владыко тяжело болен, и никакого завещания в его бумагах на имя Монастырской Е.П. не найдено. Потом Елена Петровна писала в Российское консульство во Франции с просьбой оказать содействие. Однако не смогли помочь.
Нечистый на руку церковный секретарь, тихий и незаметный, отвечал консульским чиновникам на их запросы вежливо и участливо, смысл сводился к одному: «Ищем. Найдем, сообщим». Владыко так и не встал больше после болезни, скончался. Секретарь вскоре тихо и незаметно исчез, а с ним и все следы завещания Александра Тимофеевича Монастырского.