Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - У и ЭУ и ЭАвтор: Француский самагонщик Когда-то, в незапамятные времена, кривоногий, обильно-волосатый, прямоходящий Самец рыскал по ближним и дальним окрестностям своего жилища в поисках чего бы пожрать. Ибо жрать хотелось невыносимо.Самец обитал в неплохих местах, которые мы сейчас называем Грузией. Сам он, правда, эти места никак не называл, грузином ни в каком смысле не был, да и имени-то никакого не носил. Обходился. Жил Самец со своей Подругой на особицу от родичей, в просторном шалаше у подножья скалы, рядом с которой протекал ручей. Кругом холмы да долины, леса да перелески, в отдалении – горы. Добрые места, изобильные, всегда есть чего пожрать. Сейчас, однако, хорошая жратва что-то никак не отыскивалась. Видать, вся она, хрюкающая, бебекающая, мемекающая, попискивающая, подалась куда-то – то ли вверх, то ли вниз, то ли на восход, то ли на закат. И рыба в речке, куда впадал Самцов ручей, почему-то перестала ловиться. Тоже, наверно, уплыла куда-нибудь. А может, Самцу просто не везло. Причём давно: луна уже успела умереть и вновь родиться, а хорошей жратвы всё не попадалось. Нет, с голоду они с Подругой пока не пухли, однако на корешках да на ягодах долго не протянешь. К тому же Подруга перестала давать Самцу. Это было понятно: ты сначала принеси хоть чего-нибудь вкусненького, жирненького, сытненького, а потом уж претендуй на что хочешь. А не принёс – гуляй, а будешь настаивать – получи ссаной опоссумовой шкуркой по роже. И опять же гуляй. Понятно, но обидно. Обидно, но понятно. И делать нечего: хватай суковатую дубину, не забудь пару мешков, сделанных из нессаных россомашьих шкур, – может, рыбка попадётся или птички какие-нибудь мелкие, – и в путь. Однако ничего не попадалось. Самец вышел из рощи на пологий склон холма и побрёл вверх. Солнце палило. Захотелось пить. Самец вспомнил, что где-то здесь пол-луны тому назад ему подвернулись кусты с гроздьями тёмно-красных, с сизоватым отливом, ягод, кислых, но хорошо утоляющих жажду. Усталый и разгорячённый, он нарвал тогда большую кучу этих гроздьев и пристроился отдохнуть под кустом. Лежал себе, ягодки в пасть закидывал. Жажда сразу прошла, и даже чувство голода слегка притупилось. Потом эта кислятина ему надоела, но куча почти не уменьшилась – увлёкся, когда рвал. Самец счёл её, кучу, своей законной добычей и решил припрятать – мало ли, родичи сраные шляться тут вздумают или ещё кто. Позарятся, а рвал-то своими руками. Жалко. Он нашёл поблизости здоровенный валун с глубокой выемкой, засыпал в неё гроздья и привалил сверху камнями помельче – от чужого глаза. Сейчас Самец в два счёта отыскал свою заначку. Он посбрасывал мелкие камни и обнаружил, что ягоды дали сок, немного пенящийся и заполнивший выемку чуть ли не наполовину. Ну вот, есть хоть что попить, подумал Самец. Он зачерпнул буроватую жидкость ладонями, поднёс ко рту и глотнул. – Кхрмкхх! – вскрикнул Самец, что означало: «Ну и кислятина же, ипать ту Люсю!» Ну, или что-то в этом роде. Однако почему-то захотелось ещё. Он опустил голову в углубление – в ноздри шарахнуло странным, но притягательным запахом, – вытянул губы и стал всасывать жидкость, словно олень на водопое. Выпрямившись и утерев губы тыльной стороной ладони, Самец хрипло выдохнул: – Угрммм! – что означало: «Хуясе!» С его головой что-то происходило. Да и не только с головой. Склон холма, горы, громоздившиеся вдали, рощица за спиной, небо, облака, солнце – всё это медленно поплыло вправо, потом влево, потом снова вправо, вернулось на место и стало извиваться длинными волнами. А ягоды-то волшебные, смекнул Самец. И каменюка, да и, наверное, весь этот холм. Он запрокинул голову, широко раскрыл рот и обратился к небу чередой громких, хорошо модулированных, а может, даже и хорошо темперированных звуков. Тяжёлую дубину он крутил над головой, а ногами отбивал ритм. Он ощущал прилив сил и подъём духа, хотя, конечно, знать не знал таких слов. Но слов ему и не требовалось. Закончив своё шоу для небес, Самец приступил к делу. Быстро и споро он наполнил россомашьи мешки волшебной жидкостью, надёжно затянул их кабаньими жилами и прочно связал между собой. Нарвал столько волшебных гроздьев, сколько умещалось в каменном углублении, навалил, придавил мелкими камнями. Порыскав, нашёл неподалёку ещё один похожий валун, повторил всё с ним. Повесил мешки на шею, поудобнее схватил дубину и ринулся в рощу. Он знал, что полоса невезения закончилась. И не ошибся – удача повернулась к нему лицом. …Несколько часов спустя, когда солнце уже было готово закатиться за скалу, Самец, потный и тяжело дышащий, подошёл к своему шалашу. Кроме мешков с волшебным напитком, он тащил свежеубитую косулю. Рядом с шалашом, у потухшего очага, сложенного из корявых камней, сидела Подруга Самца, не уступавшая ему кривоногостью, а волосатостью – где уступавшая, а где и превосходившая. Она подняла голову и произнесла: – У-ыммм? – что означало: «Неужели?» Самец сбросил со спины косулю, аккуратно положил рядом дубину и, совсем бережно, снял с шеи перевязь с двумя глухо булькнувшими мешками. – Э-брграрммм! – рявкнул он, что означало: «Быстро становись раком!» Подруга заметила, что набедренная повязка Самца сильно оттопыривается. «Одно слово, самец», – подумала она, потянувшись за ссаной оппосумовой шкуркой. – Ырргнннрыр! – воскликнула Подруга, что означало: «Сначала огонь добудь да тушу освежуй, потом пожрём, а потом уж – раком, кобелина ты ненасытная!» Самец тихо зарычал, кинулся в шалаш и сразу же выскочил оттуда, держа в руке большой турий рог, доставшийся ему от папаши. Подскочив к мешкам, Самец развязал один из них и, стараясь не пролить ни капли, наполнил рог. – Эбддзррв! – провозгласил Самец, что означало: «Будь здорова!», и медленно, торжественно выпил. Глаза его заблестели. Он снова налил в рог волшебного напитка – на этот раз до половины – и протянул его Подруге. Та, недоумённо посмотрев на Самца, понюхала жидкость, осторожно пригубила, пожевала губами, хихикнула и лихо выпила остальное. Глаза Подруги тоже заблестели, она уставилась на оттопыренную набедренную повязку Самца, потом опять хихикнула, повернулась к Самцу спиной и опустилась на четвереньки, задрав свою набедренную повязку на спину. – Аххмм! Аххмм! Аххмм! – рычал Самец, что, вероятно, ничего не означало. Вскоре к этим возгласам прибавились вскрики Подруги: – Угхмм-эхх! Угхмм-эхх! Угхмм-эхх! – что означало: «Давай! Ещё! Глубже! Ещё!» Через некоторое время Самец содрогнулся и нечленораздельно взревел, а Подруга неожиданно тонким голосом заверещала: – Ааааааааааааааааааааа! – что означало понятно что. Потом они немного отдохнули, но жрать всё-таки хотелось неимоверно, и Самец принялся добывать огонь и разделывать косулю, а Подруга таскала хворост для очага. Потом они зажарили косулю и, запивая волшебным напитком, сожрали добрую её половину, после чего Подруга снова оперлась на локти и колени, и Самец пристроился к ней – теперь уже надолго. Солнце давно село. На небо выкатилась полная луна. В очаге потрескивал огонь. Подруга уснула в шалаше, а Самцу не спалось. Он переживал такой же подъём духа, как днём, когда впервые отведал бурой жидкости. В голове роились бессвязные мысли, которые он не мог выразить словами. А выход требовался. Самец перебрал россыпь камушков на берегу ручья, выбрал один, белый и рыхлый, подошёл к скале и провёл на ней линию. За ней – другую, третью… Ночь пролетела незаметно. К утру вся скала была изрисована. Самец изобразил и себя – конечно, менее кривоногим и менее волосатым, чем в действительности, – и Подругу, ставшую стройной, как лань, и косулю, и ещё много чего. А когда взошло солнце, Самец снова запрокинул голову и исполнил песню для небес. …С тех пор они так и жили. Самец добывал жратву – удача больше не покидала его, – часто наведывался с россомашьими мешками на тот склон и добывал там волшебный напиток. А выпив немного – то разрисовывал окрестные скалы, то пел во весь голос и приплясывал. Родичи считали его ебанутым на всю голову, но Самцу это было безразлично. Зато сыновья и дочери, которых Подруга нарожала ему без счёта, души не чаяли в папаше. И наследовали его увлечения и его удачу. Так возникло виноделие, продукт которого мощно стимулирует человека на разного рода художественное творчество. Да, кстати: на первое же утро после своего открытия Самец решил, что ему не пристало ходить безымянным. И он назвался мужественным именем: У. А Подругу нарёк нежно и трепетно: Э. В конце концов Самца У и его Подругу Э, разумеется, сожрал медведь, но это уже совсем другая история. Теги:
0 Комментарии
ФС, при всём уважении к тебе и к предыдущим креосам - чё-то херня походу вышла еле асилил. Замечательно, как всегда, но несколько тяжеловато. И рыба в речке, куда впадал Самцов ручей... с этого ржал как-то совсем неприлично))) А рассказ такой милый, хоть и было понятно, что кончицца изобретением бормотухи. Ну должен же ты был когда-нибудь ник подпереть надёжным скальным креосом))) Мне очень этот киплинговский флёр по душе прилелся. пришелся, пардон)) Песдато,кстати. Спасиба за идею следующева креотива.Я пра то как люди план начяли курить напишу(если какаянить гнида не опередит) И вот ищо чо-песдато былобы апесать первобытный алкаголизм.гыгы пешы исчо. ФС Один из моих любимых авторов, пишешь разнопланово, этот план- не мое.Не вкурил. уважаю автора. по тексту... согласна с swriterом. Всё почти на "ура", разве что слегка отвлекает и не в тему момента: "ипать ту Люсю"-? ) А как появился "француский "home-made vodka"? )) Именно так все и было. У. каму была тяжеловато читать нужно было волшебнава напитка упатребить нах! заецовый росскас! На истфак в самый раз. Похоже на развернутый тост. трогательно и смешно. на мой взгляд, лехко читаецца Спасибо за комменты. Вылетел из Инета в пятницу днем. влетел тока што, поэтому отвечаю с опозданием. За вольности перевода - типа "ипать ту Люсю" - приношу извинения, ибо написано действительно под влиянием того самого напитка. super! ohuitelnaya interpretatsiya i so smislom! respekt avtoru, I' your new admirer from now on Замечательно. Етто, уууууууууууууууууу, ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭ!!! А вот так вот, йопвашумать. Еше свежачок А с аванса - на такси. На то он и аванс - развеяться! Когда еще "гастроли"...
- "Иркутск? Не катит... Ростов-СочА?.. Я раз "Луну" видал в деле: первый преферансист Союза! Интуиция, однако. Я против него считай фрайер. Утром мне на билет децл отстегнул: приезжай ещё, брателло.... я бреду вдоль платформы, столичный вокзал,
умоляя Создателя лишь об одном, чтобы он красоту мне в толпе показал. нет её. мне навстречу то гоблин, то гном. красота недоступным скрутилась руном… мой вагон. отчего же так блекла толпа? или, люди проспали свою красоту?... В заваленной хламом кладовке,
Нелепо уйдя в никуда, В надетой на шею верёвке Болтался учитель труда. Евгений Петрович Опрятин. Остались супруга и дочь. Всегда позитивен, опрятен. Хотя и дерябнуть не прочь. Висит в полуметре от пола.... Синее в оранжевое - можно
Красное же в синее - никак Я рисую крайне осторожно, Контуром рисую, некий знак Чёрное и белое - контрастно Жёлтое - разит всё наповал Одухотворёние - прекрасно! Красное и чёрное - финал Праздник новогодний затуманит Тысячами ёлок и свечей Денег не предвидится в кармане, Ежели, допустим, ты ничей Скромно написал я стол накрытый, Резкими мазками - шифоньер, Кактус на комоде весь небритый Скудный, и тревожный интерьер Чт... Любовь моя, давно уже
Сидит у бара, в лаунже, Весьма электризована, Ответила на зов она. Я в номере, во сне ещё, Пока закат краснеющий, Над башнями режимными, Со спущенной пружиною, Вот-вот туда укроется, Где небеса в сукровице.... |
"пиши еще" - ты и по умолчанию знаешь, повторять не буду.
крайне забавно. и слог хорош.