Мет@морфозы

Автор: St. Ass Он с приятелями отдыхает на море. Приятели оба из института, старые приятели. В городе последние пару лет они почти не общались, так, встречаясь, раз в несколько месяцев, пили пиво, накуривались травы, обсуждали новости про общих знакомых. Вместе они поехали почти что случайно, ехать всем больше было не с кем, плюс совпали даты отпусков.

Прошло уже около недели, отдых вошел в привычку и у него все чаще стали появляться мысли о том, что он устал от друзей и нуждается в подруге. Нудисткий пляж превращал эти мысли в красивые, объемные диорамы. Голые загорелые тела хотелось фотографировать на Кодак Голд 100 и не только, но у него не было светофильтров для фотоаппарата, а без них фотографии получились бы пересвеченными. Уже потом он увидит красивые диорамы на фотографиях, которые Леха сделает в музее обороны Севастополя, но их настроение будет совсем другим и уже не близким ему.

Сейчас кто-то из них крошит гашиш, чтобы затем, перемешав с табаком, забить. Леха, Серега или он сам. Скорее всего две или три сигареты. Одну прямо сейчас, потом путь до набережной, там у них запланирован поход во "Фрегат", во "Фрегате", скорее всего, вторую, а сомнительную третью или там же или, что более вероятно, по пути домой. Сигарета готова, они курят, все уже переодеты в прикольные футболки, Леха закрывает дверь (это точно Леха, у него одного шорты с удобными карманами), они выходят. На нем оранжевая футболка голландской сборной, привезенная с чемпионата мира в Париже его тогдашней подругой. Настоящий Адидас, к тому же образца 1954 года.

С гашишем получилось странно, в городе и он и Леха с Серегой чаще курят траву, а Леха вроде бы совсем не может курить табак, но так сложилось, что в Крым они все взяли именно гашиш. Не самый лучший стафф, из него сложно сделать плюшку, он крошится, но что есть, то есть, всё равно они рады, хоть и называют его пренебрежительно «камни».

Дорога до набережной занимает минут пятнадцать, но сегодня, впрочем, как и вчера, вряд ли кто-то из них поверил в это без часов. Фонарика нет, и вниз по серпантину они идут вслед за компанией каких-то теток. Тетки заразительно смеются, и иногда кажется, что поют. Он накурился не зря, - запах моря, кипарисов и можжевельника, луч фонарика на асфальте, эта совершенно невероятная компания впереди, все это делает его почти что счастливым, он идет, улыбается и у него нет желания разговаривать. Хотя с этими друзьями молчание может показаться тягостным. Но сейчас не тот случай, у них есть литровый пакет сухого вина, они идут быстро, почти что бегут, пока что все довольны и вот уже на пляже. Проходит минут пять-десять, растянутых, как и минуты на серпантине, и вот оно - вина уже нет. Двигаться лень, море успокаивает, и разговор получается медленный, односложный, чаще всего о том, как прикольно на работе вспоминать посиделки вот у этого моря и как, вообще то, на этой работе голимо. Серега работает на скорой и в больнице терапевтом, а Леха в Скворцова-Степанова психиатром. Друзья врачи. Он думает, что может лет через десять окажется, что, работая врачами, они были практичней его, но сейчас так не скажешь, особенно учитывая то, что лежит у него в кармане. И то, откуда он все это достает.

Они пыхают, поднимаются с гальки и идут во "Фрегат". "Фрегат" - единственный местный молодежный диско-бар, тут крутят виниловые пластинки, горят флюрные лампы и много танцующих. Есть не хочется, хочется еще сухого. Танцевать тоже не хочется, он не представляет как это – танцевать без специальных допингов. Место, где они садятся, с одной стороны удобно - расположено с краю, и не нужно проходить мимо чужих столиков по пути к скалам, когда хочешь отлить, а с другой стороны все ходят мимо них. Но это почти не обламывает, к тому же они заняты вином. О чем идет беседа непонятно, возможно обсуждаются музыка или книги, а может под гашем завязался разговор смысл, которого можно было бы понять, накурившись того же самого гаша, но потом содержание его сто процентов не удалось бы вспомнить. Выпивают бутылки две и, не до конца веря в это сами, идут танцевать.

Несмотря на то, что музыка большую часть времени говно, он любит драм-н-бэйс или джангл, вообще что то ломаное, а тут такое услышать редкость, танцпол выглядит вполне симпатично, его ноги сами собой делают необходимые движения и он начинает находить в этом какое-то, всё таки не совсем привычное, удовольствие. Голова становится пустой, ритм самым важным, периодически оглядываясь, он замечает, что приятели тоже вытанцовывают и лица их вполне довольны. Не так блаженны как под Е и не так сосредоточены как под феном, но где всё это здесь взять?! Кто-то знает, а он нет. Ну и чёрт с ним, сегодня важный день, всё должно быть как раньше, вино и гашиш, как в той дурацкой песне. Он отмечает про себя, что Леха выглядит немного глупо, но это же Леха, и он идет к нему с предложением взять еще вина. За столиком с вином рождается предложение курнуть. Курнуть так курнуть, не вопрос, предложение успешно реализуется в тех же скалах, вино выпито, и он снова идет танцевать. На сцене - шоу, сегодня самая развратная вечеринка сезона, и кто-то не считает за труд публично раздеться. Он не помнит, мужской или женский стриптиз был заявлен в афише, а отсутствие очков не позволяет ему решить эту проблему самому. Он отходит от сцены к ограждению, считая, что если определить половую принадлежность выступающего не удается, то смотреть такой стриптиз глупо. Странно, но большинство присутствующих, похоже, увлечены ведущим, который разыгрывает шампанское, устраивая какие-то конкурсы. Конкурсы все развратные, может быть развязать на лице противоположного пола узелки зубами, может быть, наоборот, - завязать, может быть что-то еще.

Он оглядывается и тут замечает ее. В первый раз она снова не производит на него особенного впечатления. Это удивляет его, но он находит объяснение в каких-то неизученных временных парадоксах. Так или иначе, он просто обращает внимание на высокую, красивую девушку во флюрном топе, которую, как и его, похоже, совсем не интересует шоу. Появляется Серега, и они идут к бару. Оба уже подустали и берут по двести граммов сухого в пластиковых стаканчиках. Сухое оказывается неожиданно дорогим, неожиданно грузинским, следовательно, можно считать, хорошим. Пить его сложно, но он справляется. Танцевать уже не хочется, и он просто стоит и наблюдает. В его голове к канабису и алкоголю присоединяется тестостерон, и ритм барабанов в ней слышится как латинское слово "sex". Начинают играть Massive Attack, немного печальные, как и всегда, но сейчас ему не до этого. Хор возбужденных голосов в его голове заставляет его снова оглядываться, и снова он замечает ее. На ней все тот же флюрный топ, что же еще, место действия - танцпол, а не подиум; она танцует и, похоже, она одна. Музыка делает какую-то необъяснимую паузу, она отходит к ограждению и встает метрах в десяти от него. Он ждал этого, был уверен, что и в этот раз она поступит именно так, но все равно взволнован. Раньше он пробовал оставаться на месте, но в итоге получалось одно и тоже: он видел какой то дурацкий фильм, в котором он с безумным взглядом быстро подходил к ней и хорошо поставленным голосом предлагал что-нибудь выпить. Фильм этот, своей навязчивостью и его в нем неестественным поведением, изрядно надоел ему, он пробовал что то изменить в нем, но до сих пор неудачно. Причем попытка сопротивления на первом этапе лишала его всякой резистивности в последующем.

В этот раз он позволяет показать себе все тот же фильм, успевая нащупать в кармане пульт ПРОИЗВОЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВЕННО- ВРЕМЕННОГО МИКШЕРА, в последний момент нажимает кнопку, и замечает, что сегодня ура, все сработало, поменялось именно то, что было ему нужно. Как и обычно, на миг, пропорции всех окружающих предметов в радиусе двадцати метров от него становятся странно измененными, ему кажется, что он откуда-то падает, но чувство это не неприятно. В момент перехода он смотрит на нее, она улыбается, показывая ему почти пустой бокал; он фиксирует внимание на ее правой руке. Рука эта, оставаясь по-прежнему тонкокостной, приобретает какую-то не свойственную прежней хозяйке физическую силу, жидкость в бокале на мгновение закипает, так что несколько капель выплескиваются наружу, в этот момент Massive Attack оборачиваются девчонками из Тату, а она уже вся целиком оказывается высоким зеленоглазым трансвеститом. Трансвеститом, который не прочь с ним выпить. Этого уж он точно не ожидал, но цель достигнута - всегда неизменная, она сегодня не устояла. Пропорции возвращаются, он уже не падает, Тату и трансвестит остаются рядом с ним в обновленном мире. Трансвестит смотрит на него с интересом, продолжает улыбаться и, хотя выпить с ним, наверное, было бы интересно, тем более что в каком-то смысле он это она, но сегодня ему не до новых старых знакомств, он слишком возбужден своим успехом и своей вновь обретенной свободой. Таким образом, все, что ему остается в сложившейся ситуации это сквозь смех бормотать: ха-ха-ха, ну ты и клоун, может, одолжишь мне немного денег на вино и еще что-то в том же роде. Его явно принимают за придурка, и он пользуется этим, чтобы отвалить.

По пути домой он вынимает из микшера батарейки, выбрасывает его в море (то, что получилось именно семь блинов, кажется ему хорошим предзнаменованием), вставляет батарейки в радиоприемник и, напевая "Нас не догонят", истерически смеется, вспоминая произошедшие с ее лицом метаморфозы.