Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Вам!...Вам!...Автор: МУБЫШЪ_ЖЫХЫШЪ ВАМ!…Плоская, почти необъятная равнина, прерываемая лишь находящимися на значительном отдалении цепочками остроконечных и сглаженных временем холмов. Местность совершенно незнакомая, только где-то вдалеке мелькают маленькие огоньки. Отдает полынью и еще какими-то незнакомыми запахами. Звезды – огромные и страшно яркие, дрожащие и обличающие - висят высоко в холодном неподвижном воздухе. От них некуда скрыться. Костер, еще немного времени назад полыхающий высоким пламенем, почти погас, и мы сидим и молчим в полузабвеньи. Я – и напротив меня – Вы. Планеты движутся совершенно бесшумно, неумолимо, ничто не в состоянии замедлить их бег сквозь миллиарды страшных лет, после того изначального импульса, который им дал чей-то каприз. Но что вы знаете о планетах? Едите ли вы их? Впитываете ли их гравитацию, которая своими волнами каждый час и каждую секунду пробегает с дрожью сквозь вас? Ловят ли они ваши души своими беспредельными силовыми полями? Ваших глаз – около двенадцати миллиардов, и я не уверен, четное ли это число. И ваша цитоплазма рыхла и нестабильна – ее фонтанчики то и дело взмывают вверх в хитроумных планах застарелого субъективизма. Хватит ли у вас освежителей воздуха, чтобы разогнать заставляющую вас страдать заразу, чуму замороченного псевдооргазма, которой вы дышите? Но вы молчите и лишь двигаете своей достигающей критической массы цитоплазмой, которую, тем не менее, довольно смехотворно сосчитать и классифицировать со всех сторон несносно озверевшей жажды познания. Знайте и запомните, что вы вращаетесь и подрагиваете студнем в неправильных и неверных огнях засилья множественности. Знайте, что ваш студень легко, как иголкой, подвергается ежесекундно разрушительному воздействию путем проткновения ледовой гравитацией. Высота ваших глаз никогда не превысит высоту вашего студня, и ваши ложноножки никогда не достанут до звезд – чистых, непорочных. Ведь даже вы прекрасно знаете, что дрожат они лишь визуально – для каждого из ваших двенадцати миллиардов глаз, под воздействием атмосферных помех, вызванных вашими бесконечными выбросами псевдоочистителей? Вы убираете очистители и подчас до меня доносится ваша тухлая вонь, ваш претендующий на легкость смрад тления каждой ДНК. Играючи и злободневно пожирая свой фекал и снова его отхаркивая, вы весело и с цепочкой поджарого красномордого смеха снова и снова смотрите вверх и воздвигаете лестницы. Вы по ним лезете. Вы все по ним лезете и лезете, а я, сидя у невидимого костра и ставший сам почти невидимым, смотрю и смотрю. Смачной блевотиной очередного рыжего морковного смеха вы псевдоразряжаетесь в эякуляции очередного вашего гнилостного достижения, заставляя меня перемигиваться со звездами. Весело, весело перемигиваться. Улыбаться милым огромным пожарным, пришедшим прикрутить дрова моего костра – но ведь они только делают свою работу, не правда ли? Пожарные – несколько бОльшие друзья, чем вы, ведь так? И я ликую и вкушаю с пожарными обугленный накал их натруженных рук. И тут вы выпускаете из клеток ваших зверей – инфернальных крокодилов, я смотрю на часы и понимаю, что у меня совсем мало времени, что если я не смогу за время короткого бега этого отнюдь не пушного зверья убедить ставших почти родных пожарных, то мне грозит незавидная участь. И происходит чудо – пожарные соглашаются. Они заведуют лестницами, по которым с муравьиным заскорузлым упорством стремитесь вы на псевдоверх, и они их подпиливают. И крокодилы – бездушные и хладнокровные рептилии, лишившиеся ваших внимательных термальных импульсов, вдруг замирают и вскоре начинают разлагаться заживо. Тогда вы начинаете строить кресты, до самого неба, до Звезд, до тошнотворных мутящих высот, но я изобретаю колесо, и вы едите на этих крестах, едите и проваливаетесь со скал прямо в пасть кровожадным и пропитанным йодом морским гадам. Они пожирают вас и преподносят мне ваши внутренности. И я с упоением сладострастия разворачиваю эти внутренности во всех их измерениях и пьяных ипостасях, и начинаю по ним гадать. Мои гадания – это моя тайна – невозвратная и безутешная. Она стоит немалых высот и немалых умиленных усилий. И тогда я вижу Господа – молчаливого, с открытыми глазами, где-то вверху, освященного светом звезд, обрамленного сенью пророков – Великого, Могучего, Доброго и Ласкового, Того, кто вскармливает меня вожделением славы и порока и толкает меня по скользкому пути их умерщвления. Бледный, не сводя Своих глаз, смотрит он на меня пристально – прекрасно, и зовет, зовет распростерши руки на Свою звездную лодку, прикрывая меня, давая Молитву как легкое, но прочное и прозрачное, словно шелковое покрывало. И я грожу вам, грызя в исступленьи свои губы, я калечу себя острым ножом, я бью себя молча и своенравно по голове, по своим собственным колесам лесным и степным. Бью также молча, как и степенно-резиново, бью прекрасно. Я беру ваши внутренности и разговариваю с ними полюбовно, вдыхая аромат их сначала слабой, но затем усиливающейся вони загнивающей цитоплазмы. Вы – клетка. Вы – соль и стон земли. Вы вынимаете бесчисленное количество своих членов-ложноножек и грозите мне, и я погружаю раскаленное железо в ваш шипящий студень. Я отправляю вас в благодарное больничное судно и пускаю вас по волнообразным чертогам словоохотливой канализации и молюсь, молюсь, молюсь Господу за временное и мнимое избавленье от вас. И вот приходит пора, я сбрасываю с себя осколки вашей осклизлости, и прошу ставшими моими друзьями пожарных сделать мне новые, прочные и фосфорические лестницы. И они делают две лестницы из чистого золота, которое всегда блестит в тусклом свете звезд – зовущих меня, пульсирующих, распирающую мою голову становящимся все осмысленней приказом. И я начинаю лезть. Я карабкаюсь по скользким золотым ступенькам, а вы метаете в меня алчной и мелодичной как трель пилы слизью, которая охватывает меня с головы до ног, еще больше затрудняя мне путь, и стекает вниз, капая кислотой на плачущих мне вслед пожарных. Скоро я долезаю до небес. Но что это, что, Господи? Ты тоже плачешь? Ты распят на звездах? Да, это так, и их искореженные вагинальной усмешкой рожи – сморщенные личики – гвозди, начинают смеяться. Доверие - вот цена краснозвездного предательства. Все тем же красномордым смехом. И мы плачем с Тобой вдвоем, Господи, мой Спаситель и Спасатель, Радеющий и Бдящий. И я падаю, падаю, падаю, падаю, и встаю. Чтобы снова оказаться с родными и убиваемыми мной гнилыми мразями. И я с вами, наказуем и бичуем. Я вам все рассказал, или я об этом подумал? СКАЗАЛ ИЛИ ТОЛЬКО ПОДУМАЛ? ВЫ СКАЖЕТЕ МНЕ ИЛИ НЕТ? Нет????! Теги:
![]() -2 ![]() Комментарии
Блять,ты охуел!!! <p>Чото больше и сказать ничего не могу.. Бляяяя в пизду.... блевать чета потянуло с креатива этого.... хуйня Мммм... <p>Че сказать-то? ничё такой приходец,нагнитающий многообещающее если бы не однобокость писанины,то сказать буквально можна было бы-на отлично бред Еше свежачок ![]() место моего брата пусто хотя и свято
спинка его кресла исцарапана постель смята так что неясно где простынь где лист капустный где жена которую брали конечно же устно ибо асексуальна как сочетание рыбы и молока как любой из стихов анонса лк вк уснул ли он на третьей странице писания странствует ли готовит в узбекистане восстание дрочит ли на пылающий нотр-дам а не на чернокожих простите дам ищет ли глупую рифму названиям улиц ... - Так, Вы в Париже не бывали...
- Я от французов без ума! - Намедни, кажется давали В Жимна́зе*, что-то из Дюма... Папаша с профилем грузина, (медитативный шарлатан) старуха - та ещё скотина, и «с пулей в заднице» маман - меня изящно распинали.... Под снега рыхлою подошвою
Вены строки кривы, Во снах стекает всё хорошее В русло Оки - Невы. * Летят дома, бегут околицы, Белым цветут сады. Людская пена пляшет, молится Богу живой воды. И сосны машут в отдалении, Мол, заходи, мы тут, Чащобы с тропами оленьими В сердце тайги ведут, Ничуть не страшно, даже весело.... часть первая
Подведение итогов Я сегодня вымучил себя, тихою заботою о людях И лежу, шкуринку теребя, у своей подруги, некой Люды Я какой-то искренний дурак, всем я очень сильно помогаю Не могу без этого никак, потому-что езжу на трамвае Потому-что голос у меня, слаб и даже в некотором смысле - Голос мой, как фырканье коня, навевает траурные мысли Люде скоро будет сорок пять, я смотрю сквозь Люду, в подоконник Мысленно стараюсь посчитать, что я сделал людям в этот вторник Я... Грязный лес притаился уныло
Старый Митрич пошёл за сарай Птицы каркали слишком немило В небесах где-то прятался рай Сиплый голос жены Валентины Напугал его в тысячный раз Старый Митрич увидел картину - Будто мир это некий витраж Черным полем, в проталинах снега Шёл покинувший части солдат Митрич понял, солдатик то беглый - Это ж Фёдор был, Митрича брат!... |
<p>Что это было?