Убивать легко

Автор: Дуня Распердяева «Убивать легко». Где она слышала эту фразу? Кажется, в каком-то кино про маньяка. Настя сама сейчас была, как маньяк. «Убивать легко, убивать легко,…» - фраза крутилась в голове, словно надпись-заставка на рабочем столе компьютера. Легко-то легко, а вот каким способом? Лучше всего, конечно, пристрелить. У Артема есть пистолет, который он держит в сейфе. И даже если придумать, как его оттуда выудить, все равно - этот пистолет лучше не палить. Зарезать? Ножи продаются повсюду. Нет, нужно знать, куда и как бить, да и сил может не хватить. И вообще гадость – кровища и все такое. Отравить? Хороший сильнодействующий яд раздобыть опять-таки непросто. Можно использовать, например, крысиный. Но одно дело маленькие крыски, а другое – здоровый мужик. Какая доза его прикончит? Надо ведь наверняка … Размышления прервал звонок мобильника.
- Привет! Сказала?
- Нет еще. Может, попозже?
- Настенька, сколько можно тянуть? Хочешь, я с ним поговорю?
- Саня, не смей! Я сама! После выходных. Я уже сказала, что еду к друзьям загород. Мы проведем эти дни с тобой, я соберусь с духом и все ему скажу.
- Ты обещала, что сегодня….
- После выходных! Все! Завтра за мной заедешь, как всегда.
Настя зло захлопнула мобилу-раскладушку. Швырнула её на диван. Плюхнулась рядом, опустила голову на сцепленные замком руки. Убить легко! Конечно, легко, это родить трудно. У них с Артемом пять лет не получалось завести ребенка. Моталась по разным клиникам – все вроде в норме. Предлагала мужу пойти провериться – наотрез отказался. Теперь-то ясно, что проблема была именно в нем.
Саня – бывший однокурсник Темы. Свалился, как снег на голову. И прижился в комнате для гостей, бедолага. С работы уволили, жена бросила. Вечерами Артем лечил Санину израненную душу спиртным и воспоминаниями о студенческой юности: сессиях, вредных преподах, общаге, поездках в колхоз на картошку. Через пару недель муж помог решить Саньке проблемы с работой, жильем. Он всем и всегда помогал – альтруист, бля. А ей теперь кто поможет? Что ж, «спасение утопающих – дело рук самих утопающих».

Он, как всегда, припарковался у магазинчика за углом дома.
- Ко мне?
- Нет, давай и в самом деле на природу. Мне нужен свежий воздух.
- Ну, если тебе так хочется, - нехотя согласился Саня, - то я еще не вернул ключи от дачи.
Халявщик … И как у него так ловко получается? Машина дядина (дал поездить, пока свою не купит), сослуживец предоставил дачу, чтобы Саньке было где трахать чужую жену. Чей муж, кстати, недавно Саню из дерьма вытащил.

Дачный участок выглядел уныло. Тогда, в сентябре, под ногами шуршали багровые листья и солнечный свет с трудом пробивался сквозь густую крону клена. Теперь огромное дерево у калитки было голым и почерневшим от дождей. Опавшие листья темными трупиками корчились на жухлой травке.
Саня, чертыхаясь, долго ковырялся с замком. Распахнул тяжелую дверь, щелкнул выключателем.
- О, все застыло, отсырело – срочно включаем обогреватель!
И полез на четвереньках под стол разбираться с какой-то проводкой, а Настя тем временем не могла оторвать восхищенного взгляда от стены над старым кожаным диваном. Какие-то сабли, кинжалы, кортик, а главное – охотничье ружье!
- Оно стреляет?
- Что стреляет? – Александр выпрямился, отряхивая джинсы, - тут пропылесосить не мешало бы. А, винтарь … Да, мы с пацанами в прошлый раз по банкам из-под пива шмаляли.
- Значит, патроны есть. А убить из него можно?
- Кого мочить собралась, Настен?
- Никого, - поспешно отозвалась она, - просто мы одни в почти пустом дачном поселке.
- Тут охрана круглосуточная, если что. А патроны годятся разве на убийство уток и зайцев. Но человека пристрелить, конечно, можно, если в упор и в глаз.

Комната прогрета, на столе – закуска на скорую руку и бокалы с вином («чуть-чуть можно, за наше будущее, Настюш»). Разомлевший от вина Санек декламирует свежесочиненный стих:

Наступление зимы
Не спасет от нежных фраз.
Все же у кого-то мы
Есть, а кто-то есть у нас.
Время, золотой золой
Наши головы покрыв,
Нам споет один мотив.
Скажет: ты сегодня мой
Человек, и никого
Нету, чтобы превратить
Нашей страсти кружево
В ровную, как поле, нить.
Суждены одни холмы –
Вдаль, пока никто не спас
От прекраснейшей тюрьмы,
Выстроенной лишь для нас.

Бля, бред какой. Как это ей раньше нравились Санькины вирши? Наверное, льстило просто. Ведь до него ей никто стихов не посвящал.
- Думаю, Темыч нас поймет, – любовник залпом залил в глотку остатки содержимого бутылки, - я с Татьяной потому и развелся, что у нас детей не было.
Развелся он… Сам же говорил, что бросила, нашла себе какого-то мордоворота денежного. А Сашенька красавчик: высокий, стройный, синеглазый, кудрявый. «Кудри вьются у барана, кудри вьются у блядей, почему они не вьются у порядочных людей» - вспомнилась вдруг дурацкая частушка. Настя с интересом наблюдала, как Саня, расправившись с вином, откупоривал бутылку вискаря. По всей видимости, нацелился ужраться в гавно. Раньше стала бы возмущаться: зачем смешивать, головушка болеть будет. А сейчас только на руку. Чем больше окосеет, тем лучше. Когда он вырубится, Настя, наконец-то, сможет снять со стены ружье.
- Конечно, поймет, – она старалась говорить спокойным и бодрым голосом, - вот за это и выпей, Сашенька!
- Настюха, ты – чудо! Знаешь, я тебя щас хочу еще сильнее, чем раньше. И ты теперь совсем родная, совсем моя, - в подтверждение вышесказанного Санек, чуть не опрокинув столик с закусью, потянулся к Настюхиной заднице.
- Настоящее чудо ты, Сашенька, - промурлыкала в ответ Настенька, ловко подхватывая падающий столик, – умудрился назюзюкаться так, что ноги не держат. Но я все равно рада, что мы здесь с тобой вдвоем. И скоро мы будем всегда вместе…
- Да, будем! – провозгласил Саня, рывком стягивая Настины джинсы и заваливаясь вместе с ней на диван.

- Мы пойдем туда, куда еще никто не заходил; и наше счастье в обладании друг другом будет полнее, чем счастье Адама и Евы в Эдеме, - Саня в отличие от других мужчин не становился менее разговорчив после акта любви, - Настенька, ты веришь в это?
В то время как любовник болтал без умолку, Настя ограничивалась скупым «да, конечно», или же просто кивала.
Знаешь, любимая, - продолжал Александр после очередного кивка, - я все готов отдать ради твоего спокойствия и счастья. Главное, чтобы ты была счастлива. Чтобы тебе всегда было хорошо, или, по крайней мере, никогда не было плохо. Я готов сделать для тебя все, что угодно, исполнить любое твое желание.
- Спи! – пожелала Настя.
- А то, что я не всегда хороший, ты простишь, - пробормотал заплетающимся языком Саня и вскорости исполнил первое желание любимой.

Она выскользнула из-под одеяла, сдернула со стены винтарь. Спрыгнув со своей добычей на пол, принялась поспешно одеваться. Как заряжать, я знаю – размышляла Настя, натягивая джинсы и свитерок, надо только патроны найти.
- Где ж эти ебаные патроны, - зло шептала она, вытряхивая содержимое ящиков серванта на пол, - в какую, блядь, жопу их засунули?
Теперь, когда любовник сопит себе в две дырки, можно было больше не прикидываться хорошо воспитанной девочкой.
- «Наступление зимы не спасет от нежных фраз», - Настя покосилась на мирно спящего автора идиотских стишков, - не спасет! Тебя, любимый, уже ничего не спасет.
Патроны, как и все долго и безуспешно искомое, оказались на самом виду. Лежали себе в серванте посреди рюмок и чашек и улыбались, любуясь на суету вокруг них.
- Вот вы где, гаденыши мои миленькие, - прошипела Настя с недоброй усмешкой, - утей и заек мы с вами мочить не будем, мы грохнем только одного глупого мальчика, который нам мешает жить.
Она вытащила из сумочки упаковку влажных салфеток и тщательно вытерла все, к чему могли прикасаться её пальчики. Надеюсь, на хую у него моих отпечатков не осталось - подумала Настя, подходя к развалившемуся на диване Александру. Долго вглядывалась в лицо спящего. Какой ты хороший, когда спишь. Просто лапочка – на подбородке ямочка, реснички длинные. И дитенок от тебя красивый должен получиться. Я это делаю ради него, ради его счастья, ради его будущего. Ты же сам говорил, что все готов отдать. Значит, и жизнь тоже. Настя прицелилась – ствол охотничьего ружья замер в сантиметре от густых Саниных ресниц. «Убивать легко, убивать легко, легко», - повторяла она, как заклинание, чтобы найти в себе силы нажать на спуск. По Настиным щекам струились злые слезы, руки тряслись, указательный палец, лежащий на курке, как будто отнялся. Ни хуя не легко, это только в кино легко, потому что не по-настоящему. И ни разу не легко было сегодня ждать, когда он кончит! Считать сначала до ста, потом до ста пятидесяти и до двухсот. Этот ебучий романтик кончил только на счет двести сорок семь. Когда Настя уже еле сдерживалась, чтобы не блевануть ему в рожу. Значит, «готов сделать все, что угодно, исполнить любое желание»?
- Умри!!! – озвучила Настя свое последнее желание, которое незамедлительно смог исполнить её любовник.