Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Х (cenzored):: - Сиам![]() СиамАвтор: Авель Серые люди, торопливые – увидевшие пустые места, неуклюжие с багажом – в полслова извиняющие задевших, безразличные и уставшие навьючены баулами с пирожками и пивом, охрипшие – тугим голосом в надрыв продают прессу, все скопом вялы, скупы на мимику и щедро морщинисты, одного возраста и поклажи неторопливо заполняют вагон. Седоватый расплылся напротив и шуршит газетой, пара пенсионеров свила в углу гнездо из пакетов и сумок и в уюте теребит семечки. Электричка дергается, скрипит и обтирая мокрый перрон начинает ползти вдоль столбов и заборов депо. Мне кажется, мрачный вагон приютил всю неизбежность никчемной человеческой жизни и, окунаясь в это уныние, я хочу стать пустым и гулким как молочный бидон. Ржаветь где-нибудь в людном месте, цеплять проходящих распахнутой, мерзко скрипящей крышкой с отвисшими губами резины. Ловить горловиной сквозняк и жалобно завывая пережевывать в стоны и штольный гул. Хочу, что бы меня стаскивали с пути, волочили на помойку или сдавали в утиль, в уверенности, что мое смирение каждый раз будет возвращать меня на прежнее место.Уже сумерки, но свет в вагоне так и не включен. Читать невозможно. За окном все та же октябрьская безысходность. Электричка все время останавливается, пропуская встречные поезда, меняет на остановках пассажиров, долго стоит посреди заболоченного леса и кажется, никогда и никуда не приедет. Все оживают только при проверке билетов хмурыми и сосредоточенными контролерами и появлении цыганок, которые ввалившись в утробу вагона стали рассаживаться по скамейкам, тесня пушистых старушек, недовольную сизую тетку и унылого старика, вцепившегося узловатыми пальцами в грязную, оплывшую на коленях сумку. Люди нехотя ерзали по скамьям, вжимаясь в стенки вагона и брезгливо сторонясь шумной толпы черноголовых, смуглых, каркающих чужим и громким языком мешающих незнакомыt слова с русскими названиями магазинов, станций и режущего уши родного матерка. Рассевшись и отдышавшись, они распаковывают свои тюки и свертки, достают вещи, галдя, рассматривают этикетки, застегивают молнии и грязными ногтями поддевают нитки швов. Через три часа я выхожу на платформу. Сломанная скамья, фонарь, перевернутая урна, семенящий куда-то ободранный тощий пес, и пара попутчиков уже растворившихся в темноте. В доме холодно, пусто. Кажется он вовсе не рад моему приезду. Печь дымит и не хочет топиться. Снова потек кран. Что-то падает на чердаке. Дом ворчлив и недоволен. Он не любит, когда я навещаю его один. Мне неизвестно время ее приезда. Она просто появляется. Смотрит на меня. Улыбается и говорит: - привет, я тебя люблю. И смотрит. Стоит у порога и смотрит, как я застыл от неожиданности в какой-нибудь нелепой позе и начинает смеяться. Я прижимаю ее к себе. Целую волосы. Теплые губы и холодный нос. Мы пьем чай. Она греет ладони, забавно растопыривая пальцы держа кружку. Мы улыбаемся и смотрим друг на друга. Я приношу дрова и растапливаю печь. Мы надеваем толстые свитера, собираем подушки в кучу, забираемся в дальний угол огромной кровати и долго- долго лежим, обнявшись и слушая старый дом. Видимо довольный, он спит. Засыпаем и мы незаметно в мягкой уютной тишине. Утром я жарю блинчики и грею у печки ее любимые шерстяные носки. Она покачает головой и скажет, что я ее подкупаю. Мы гуляем вдоль озера. Смеемся над рыбаком в глупой желто-красной резиновой лодчонке похожей на уличный детский бассейн. Собираем уже подмороженный крыжовник на заброшенном хуторе. Он холодный и сладкий. Долго идем по лесной дороге петляющей между скал. Мы устали и нас подвозит к дому жизнерадостный егерь. Он говорит, что мы выглядим счастливыми и беспечными. Ужинаем на веранде. Я выношу столик и старые плетеные кресла. Кутаемся в пледы, я читаю вслух Керуака. В саду перед нами старая яблоня. Длинные сухие ветви поддерживают воткнутые в землю рогатины. Давно никто не ждет от нее плодов и последние годы она радует нас лишь своими удивительными цветами. Мы вспоминаем как красива она весной и становится немного грустно. Ночью она говорит, что счастлива. Я приношу желтые хризантемы. Я не знаю названия любимых цветов. Но когда она вдыхает аромат нежных бутонов и ее небесного цвета глаза светятся радостью и теплеют, я понимаю, что можно совершенно обыденно не заметить ее – удивительное и простое чудо. Промчатся куда-то по своим опостылевшим делам. Задумавшись о кредите в очереди за кофе безучастно-рассеянно рассматривать ее перед собой. Выходя из дверей встретиться с ней взглядом и вспомнить, что уже время продлить абонемент. Я говорю о своей клятве. Она смеется и отвечает, что я как ребенок. Я прошу выслушать меня. - Самые красивые и важные слова рядом с тобой кажутся жалкими и пустыми. В моей клятве их семнадцать. Семь нельзя и десять обещаний. Весной ты болела. Я посадил маленькое дерево и поклялся. Если оно перестанет цвести и погибнет, значит, я изменил своему слову и не вправе жить с этим. Самым страшным наказанием для меня станет одиночество. Жить без тебя. Это все. Она гладит меня по голове. Внимательно смотрит на меня и плачет. Она улыбается. Я вытираю ее горячие слезы и целую глаза. Засветло она уедет, как всегда, не разбудив меня, и я хочу всю ночь лежать рядом и смотреть, как она спит, чуть посапывая, по-детски сжавшись клубочком, но засыпаю окутанный спокойствием и безмятежностью. Утро вяло царапается в окно. Дом уже остыл. На столе цветы и зернами кофе выложена надпись - ты мой. Собираю вещи. Завтракаю. Вешаю на дверь замок. Лужи в корочках льда. Холодно и неуютно. Кажется что все вокруг испачкано серым липким и отвратительным. Голова почему-то кружится и я с трудом разбираю, что впереди. Спотыкаясь о мерзлые куски грязи, свернул не в ту сторону. Сжимаю руку, но не чувствую ее теплой ладони. Знаю, что много моих дней теперь застынут пустотой. Я снова буду предан наивности, глуп и доверчив. Бессмысленно кивать и смеяться вместе со всеми. Давать в долг и помогать в чужих срочных делах. Мучить недовольный дом. Снова и снова выкидывать увядшие хризантемы. Красить известью яблони и ждать. И эта дорога станет единственной надеждой встретить ее снова. Когда-нибудь снова, когда вокруг будет снег или первая мать и мачеха зажелтеет в россыпи старых листьев, а может быть после короткого ненастного лета, в новой осени. Теги:
![]() -1 ![]() Комментарии
Еше свежачок Патриотически настроен был с утра Пошёл в магаз, купить опохмелиться Купил портвейн "три топора" И вроде ничего такого не должно было случиться Я пил из горла, чтобы поскорей Мои недуги отпустили тело "Три топора" - практически елей Употребляй с горлА, товарищ, смело!... ![]() Фёкла по Феде измокла Нежа полуденный зной. Федя читает Софокла Занятый страстью иной. Очень научный работник Умный как мега компы Светлое завтра сегодня Хочет поднять на дыбы. Скинула кофточку разом Феденька в зале один, -Как вам мои прибамбасы После Софокла седин?... ![]() На поляне други
Спрашивают зайку Где твои подруги Задирают майку Зайка отвечает Ветр ответ уносит Мамочка ругает Где ветер тебя носит На поляне розы В чаще леса клюква Кислые вопросы Горькая лишь буква А мамочка уходит Учи букварь сынок Зайка в лесу бродит Не выучил урок .... ![]() Житейские хлопоты
Однажды воры, желая похитить овец Спиридония, забрались в его сарай с животными и спрятались, приуготовляясь. Однако скоро явился сам Спиридон, и принялся поучать животных в своей излюбленной манере. Воры, открыв свои грешные рты, восстали средь стада, говоря: – Что вы, Батюшко, такое делаете?... |