Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
За жизнь:: - Мысль-надежда![]() Мысль-надеждаАвтор: Marsomobil День явно не случился рабочим. Такое бывает, чем быстрее смириться – тем лучше. Галстук в шкаф, комп в спящий режим. Серый туман над заснеженной улицей висит тупым обвинением. Сколько могло бы быть сделано? Но сопротивляться бесполезно. В отличие от тумана я знаю. Свитер и старые джинсы. Вязкое, бессмысленное побуждение гонит меня на улицу.Очередь машин, что бы выехать на широкий проспект, спешащие люди, что бы прийти на работу. Я не сними, но радость выходного меня не посещает. Где то теплиться мысль-надежда, что этот праздный день может принести, что то неожиданное, возможно то, что изменит жизнь раз и навсегда. Мне надо прочь от людей, по тропинкам через заснеженные стройки, недоделанные дороги. Прохожих становиться меньше, мой шаг становиться медленней. Мысль-надежда все настойчивей. У движения появляется вектор, я всматриваюсь в окружающий мир и внимательно прислушиваюсь к своим чувствам. Холодный наблюдатель внутри ехидно скалиться, но мысль-надежда имеет право на жизнь. Небольшое возвышение, похожее на груду тряпья, припорошенное скудным снежком привлекает мое внимание. Мысль-надежда подводит прямо к нему. Из возвышения торчит чья то нога. Наклоняюсь. Труп, окоченевший, но сохранный. Мысль-надежда похоже не знает как именно это может изменить мою жизнь, но из головы не уходит. Она привела меня сюда зачем то, но руководство к действию не дала. Я обшариваю одежду - плитка шоколада «Мишка на севере» и табачные крошки. Мне надо знать больше. Гараж, машина, находка с трудом лезет в багажник. Страшно ехать в багажнике с трупом, а что поделаешь мне нужно знать больше. Труп оттаивает в гараже. Как раз сходить за учебником, острым ножом и болгаркой. Как там учили на судебной медицине – раздели, осмотрели, разрезали и осмотрели внутри. Выполнены все позабытые указания седого профессора писавшего учебник. Это не добавляет никакой информации. Его не убивали, не избивали, но похоже он сильно пил. Всматриваюсь в разрез теменной доли, света маловато, но даже если добавить, я навряд ли узнаю, о чем он думал, когда умирал. И думал ли вообще. Я открываю плитку шоколада, отламываю кусок. Жую и размышляю как поступить с телом. Что бы он хотел, что бы сделали с его телом, когда он умрет? Откуда мне знать? Может сжечь? Но мне ли решать? Пусть все будет, как положено в этом обществе. Зашиваемся, одеваемся. Доедая шоколад, корябаю свое заключение, навряд ли официальное будет подробней. Дописываю несколько извиняющихся слов последующим экспертам. Хотя они навряд ли поймут и навряд ли будут благодарны. Оставляю труп на обочине, машину ставлю в гараж. Мысль-надежда замолкла. Меня окружает промозглый темный вечер. Захожу в магазин - «Мишку на севере, пожалуйста». Ем шоколад и сморю на небо, затянутое низкими облаками, подсвеченными городом. «И на хуя?» - спрашиваю я у них. Прохожие улыбаются. Теги:
![]() 0 ![]() Комментарии
Еше свежачок Связь поколений была разорвана и звенья её рассыпались по полу и закатились кто куда. А всё из-за того, что бабушка меня предала. Перед смертью она завещала свою квартиру Богу. То есть формально конечно церкви, но отсылка всё равно была к Нему. Сказать, что я был в ахуе стоя перед гробом, откуда выглядывал крючковатый бесцветный нос покойной уже моей бабушки, нет, я был просто поражен.... Билетов на поезд не было, а нам, то есть мне и моей бригаде ух, страсть как надо было попасть обратно в Москву из Воронежа. И тут поезд, внезапный, как понос. Сухум - Москва. Хуй знает откуда. Прямо под дивный розовый вечер. И кто-то сдал ровно три билета, как раз на всю нашу банду.... ![]() Тебе пятьдесят, ты - бог.
Но выглядишь, как питбуль. Играешь свой мертвый рок орущей толпе бабуль. В прокуренной темноте со сцены хоть что пророчь. Не надо цветов звезде, Он выпьет без тоста ночь. Размазанная слезой подводка в экстазе слов.... Вот уж действительно свинство отрывать рабочего человека в рабочее время от распития горячительных напитков, чтобы он, рабочий человек (!) исполнял свои обязанности. Невиданное свинство. В бытовке нас было семеро. Семеро смелых. Хотя на полу под столом, закатившись словно копеечка, лежал восьмой.... Я долго вглядывался в. Да так, что начал думать, что У счастья — полные штаны, А у несчастья — ничего. Я долго гнул велосипед, Пока не улыбнулся в столб. С тех пор прошло сто сорок лет, Одна зима, и девять пломб. Угадал мелодию в социальном эксперименте, Но отказался плясать.... |