Мужские игры

Автор: Француский самагонщик – Нет, Витёк, неправильно! Хули ты стучишь? Только время теряешь! Принял, развернулся, выпрыгнул, зарядил! И всё! И с подкруткой заряжай, попадёшь с подкруткой – от щита сам в корзину свалится! Давай, показываю! Ну, давай!
Захар замер, слегка согнув обе ноги в коленях. Виктор швырнул в него тугой оранжевый мяч – двумя руками от груди, со всей силы, как будто даже агрессивно. Захар ловко поймал, развернулся, имитировал прыжок, бросил. Мяч ударился в стену гаража, к которой был прилажен щит с кольцом, и отскочил Виктору прямо в руки.
– Блядь! – расстроенно сказал Захар. – Это потому, что прыгать не могу. Вот и получается раскоординация.
Да уж, выпрыгнуть Захару удавалось максимум миллиметра на два. Ну, от силы на пять. Всё-таки сто десять килограммов при росте в метр восемьдесят. Плюс убитые спортом колени.
Баскетбол был для Захара хоть и любимым, но всё-таки побочным видом спорта. А профессионально он занимался – в молодости – гандболом. Жёсткая, динамичная, тяжёлая игра, малозрелищная для непосвящённых. Когда-то Захар входил в основу львовского то ли «Спартака», то ли «Буревестника» – Виктор позабыл эти детали, а переспрашивать не хотелось, – выступавшего в высшей лиге Союза. С тех пор прошло много лет, мощь у Захара осталась, но весу сильно прибавилось, и ещё появилось внушительное пивное пузо. А колени неуклонно приходили в негодность, процесс всё ускорялся, и, по-видимому, предстояла операция.
– Давай ещё раз! – азартно потребовал Захар.
Виктор не стал спорить. Теперь Захар не пожалел коленей, выпрыгнул как следует – сантиметров на семь – и попал. Приземлившись, глухо охнул, опустился прямо на покрывавшую двор белую с жёлтым плитку.
– Что? – спросил Виктор, протягивая другу руку.
Захар тяжело поднялся, прохромал к скамейке, сел, осторожно помассировал правое колено, потом левое. Жёны, болтавшие о чём-то своём на пятачке, называемом красивым словом «патио», синхронно всплеснули руками. Наташа крикнула:
– Господи, да что ж ты творишь? Витя, ну хоть ты скажи ему!
Виктор развёл руками, а Захар махнул рукой и пробурчал:
– Так и так под нож… Давай теперь ты, Михалыч. Понял, как надо?
– А с отклонением? – подначил Виктор.
– На хуй отклонение, – отрезал Захар. – Ты так попади.
Виктор подобрал откатившийся к забору мяч, занял позицию спиной к кольцу, напружинил ноги, пару раз всё-таки стукнул мячом о плитку, оттолкнулся, взмыл с одновременным разворотом и отклонением корпуса, бросил. Попал. Не от щита, чисто.
– Нас за чистые попадания наказывали, – угрюмо прокомментировал Захар.
Виктор тем временем ломанулся под кольцо, ухватил подскочивший мяч, сделал два длинных шага влево, выпрыгнул с разворотом и снова бросил. И снова попал, и снова чисто. Ни хуя себе, подумал он.
– Мда… – сказал Захар. – А слышь, Вить, – он вдруг оживился. – Нас однажды в Артек вывезли, на сборы. Ну и вот, тренируемся мы, значит, влёгкую, баскетбольчик там, то, сё, а тут съёмочная группа. То ли украинское телевидение, то ли крымское. И главный их мудак говорит, представь: вы, говорит, киньте так, чтобы мяч по дужке прокатился, типа по спирали, да в кольцо и упал бы. Это, говорит, будет охуительно зрелищный кадр, мы его в рапиде оформим, музычкой сопроводим. Мы верим твёрдо в героев спорта, ага.
– И что? – спросил Виктор.
– Я вот как раз так и попал, – сказал Захар.
– Ну-ну, – усмехнулся Виктор.
– Бля буду, – заверил Захар. – Ну ладно, поехали мы. Наташ, собирайся! – крикнул он.
– Да куда вы поехали? – ужаснулась Рита. – Сейчас обедать будем.
– Ты чего, Захар? – поддержал жену Виктор. – Скоро молодёжь приедет, они в баскетбол поиграть рвутся, натянем их, покажем класс.
– Куда мне класс показывать, – мрачно сказал Захар. – Еле хожу. Да и ты, старый… Не советую особо выёбываться. Чревато.
– Ну хоть посудишь. А потом в баньку сходим, а после выпьем, перекусим, заночуете у нас, утром поедете…
– Да нет, дел по горло. У вас вон всё цветёт, а нам ещё розы пересаживать… – Настроение у Захара совсем испортилось. – Спасибо за чай. Поехали, Наталья! – крикнул он уже яростно.
Наташа торопливо встала. Потоптались около Захаровой машины, пообнимались-расцеловались, договорились не пропадать надолго, и гости отбыли.
Рита принялась варганить обед, а Виктор продолжал постукивать мячом и время от времени побрасывать его в кольцо. И, удивляясь сам себе, чаще попадал, чем промахивался.
Всю свою сознательную жизнь он считал, что баскетбол – игра не для него. То есть, конечно, это лучшая из игр, изобретённых человечеством (не считая шахмат и преферанса), но для него она актуальна только как для зрителя. Противостояние ЦСКА и каунасского «Жальгириса» в восьмидесятые годы приводило в полуобморочное состояние, причём болел Виктор однозначно за литовцев. Хомичюс, Куртинайтис, Йовайша, гениальный Сабонис…
Потом по телевизору стали показывать NBA. It’s fantastic. Майкл Джордан в особенности. Инопланетяне, чтоб я сдох, думал Виктор, глядя на всё это, неописуемое словами. Единственное адекватное слово, которое он, считавший себя достаточно искушённым в русской словесности, знал, было – пиздец.
Сам же Виктор ничего в баскетболе не мог. Лет в одиннадцать вымахал выше всех в классе, был взят в школьную команду, затем в городской «Спартак», однако так и не научился ни дриблингу, ни грамотной толкотне под кольцом, ни путёвому броску. Максимум, что получалось – это вцепиться в мяч, которым владел противник, рвануть их обоих, мяч и противника, на себя, обрушить всех на паркет, повалиться самому, словить фол. Секунд через тридцать всё это повторить и быть усаженным на лавку – что называется, во избежание.
Поначалу тренер поощрял его за рвение, но потом перестал выпускать даже на замену, а в конце концов отчислил вовсе.
Не давался Виктору также и хоккей. Это казалось, даже ему самому, совсем странным, поскольку болел яростно, в хоккее как раз за ЦСКА и, разумеется, за сборную СССР. Особенно неистово – в период, когда сборная периодически терпела чувствительные поражения от незадолго до того изнасилованных и потому специфически ненавидимых чехов. До-то-го! До-то-го! Шайбу! Шайбу! Мо-лод-цы!
Болеть-то болел, однако сам на коньки так почему-то и не встал, хотя, например, на лыжах бегал с удовольствием и не хуже других.
А вот игр, которые он считал своими и в которые играл совсем даже неплохо, было две – бадминтон и футбол.
Если кто-то пренебрежительно отзывался о бадминтоне, как о ленивом перекидывании воланчика лицами противоположного пола с целью охмурения таковых лиц, то Виктор надменно пожимал плечами и предлагал как-нибудь заглянуть в зал. Перестанете тогда пороть хуйню, добавлял он.
И действительно – переставали.
Дотянуться до пулей летящего волана, единственным движением кисти поднять его высоко над площадкой, вылететь на середину, по-обезьяньи выпрыгнуть так высоко, как только можно, встретить стремительно возвращающийся волан, уебенив по нему что есть сил, приземлиться, снова выпрыгнуть, снова уебенить, и так много, много раз подряд. Темп бешеный, энергозатраты чудовищные, расслабиться невозможно даже на миг, рассчитывать приходится только на себя. Тяжелее только бокс, которым Виктор одно время тоже занимался. Но бросил – в боксе ещё и бьют, то по голове, то по печени… Ну его.
Нет, славная игра – бадминтон. Ну, и для сближения с девочками, по правде говоря, тоже почти незаменимая.
Однако настоящей, беззаветной любовью оставался, конечно, футбол. Даже не футбол, а «дыр-дыр»: трое на трое, четверо на четверо, пять на пять. В хоккейной коробке, причём хоть летом, хоть зимой; в зале; просто во дворе; на любой лесной полянке. До изнеможения…
И всё получалось. Всегда – и в детстве, и в юности, и в молодости, и в зрелости. Профессионалом, как Захар, конечно, не стал, но на неплохом любительском уровне – получалось.
А вот в баскетбол – никак и никогда.
Прямо прорвало меня, думал Виктор, пересекая двор по диагонали, тормозя и ускоряясь, делая рывки вправо и влево, врываясь по кольцо, бросая из немыслимых положений и зная, что – попал. Ну и ну, откуда это, на старости-то лет?!
– Вить! – крикнула жена, выглядывая из дома. – Завтра жаловаться будешь, что все мышцы болят! И сердце на той неделе у кого кололо? Уймись, а? И цветы вон помял мячом своим…
Тяжело дыша, Виктор побрёл к скамейке.
– Ничего, Ритуль, – пропыхтел он, – всё нормально… Видела, как здорово выходит?
– Ишак упрямый, – высказалась Рита. – Нет, ей-богу, эти мужики… Ему бы на завалинке сидеть, пню старому, так нет – всю жизнь играет во что-то…
А вот и молодёжь. К участку подъехала целая кавалькада – аж три машины. Остановились у ворот. Выгрузилась куча народу – четыре семьи. Стало тесно и шумно. Вот веселуха пойдёт, восхищённо подумал Виктор.
– Привет, народ! – закричал он. – Давайте-ка, в темпе вальса, я сейчас мангал раскочегарю, а вы разминайтесь, и зарубимся!
– Ого, пап, из тебя сегодня энергия прямо прёт, – улыбнулась Маринка.
– Так какие ж наши годы, – откликнулся Виктор уже от мангала.
– Приятно, что вы хорошо себя чувствуете, – сказал Денис, брат зятя.
– Не дождётесь! – дежурно ответил Виктор. – Давайте, давайте, разминайтесь! Пашка, – обратился он к зятю, – ты и Дениска со мной, такая будет семейная команда. Хозяева поля. А Лёха, Стас и Никита – команда гостей. Всё, тут у нас ажур, горит, никуда не денется. Ну, поехали!
Он ринулся к площадке.
– Господи, Витя, да что с тобой сегодня? – сказала Рита. – Народ с дороги, дай им хоть в себя прийти.
– Ничего, Маргарита Анатольевна, – вежливо отозвался Лёша. – Мы с удовольствием.
Лёшка-то спортивный парень, оценил Виктор. Родственнички мои тоже спортивные – кабаны здоровенные, – но в баскетболе тумаки полные. А Алексей – вполне квалифицированный, это очевидно. Двое других – чепуха, Стас всего-то, что длинный, но рыхловатый и вообще нескладный, а Никита, сын Лёшкин, – угловатый подросток.
– До десяти? – предложил Виктор.
– До десяти, – согласился Лёша.
Игра началась.
Носились по площадке, отчаянно толкались, фолили без зазрения совести, на возмущённые крики никто не обращал внимания. «Заряжай!» – азартно кричал Лёшка, пасуя партнёру. «Накрывай!» – хрипел Виктор. «Вот я!» – «Отрывайся!» – «Прижми его!» – «Пробежка!» – «Стреляй!»
У Виктора по-прежнему всё получалось. Чудеса, мелькало у него в голове. Правда, поначалу соперники берегли его – избегали толкать, пихать и бить по рукам. Почтение, так сказать, к сединам.
Вспомнилось, как много лет назад он схлестнулся с одним крупным во всех смыслах начальником, узкоглазым Кимом. Как всегда по средам, пришли в зал поиграть в футбол после работы, а народ затеял вначале размяться баскетболом. Пришлось и Виктору поучаствовать – не сидеть же полчаса без дела. Ким играл грязно, нарушал все мыслимые правила, и самое паскудное, что никто не смел ни ответить тем же, ни хотя бы высказаться. Виктор потерял терпение, когда Ким под кольцом грубо ударил его локтем в бок. Падая, попытался ударить в ответ, но локоть погрузился во что-то мягкое, колышущееся. Уже с паркета крикнул: «Что же ты делаешь, сука?!» Все замерли, а Ким сделал вид, что не расслышал.
Когда перешли к футболу, Виктор улучил момент и прицельно засадил с носка. Не зря каждое воскресенье, круглый год, играли в «дыр-дыр» во дворе: в конце проигравшая команда становилась, нагнувшись, спиной к победителям, и те били с пяти метров – это называлось «игра на жопы». Да, тренировка пригодилась – мяч с силой влепился Киму в яйца.
А что Ким всё услышал и всё понял, стало ясно через пару месяцев: на очередной квалификационной комиссии Виктора обошли стопроцентно ожидавшимся повышением. Пришлось лишний год ждать первой категории…
Нет, подумал теперь Виктор, я не Ким. Ни в малейшей степени.
– Стоп! – выкрикнул он, забросив очередной мяч и доведя счёт до 5:2. – Тайм-аут, бля! – И сказал, обращаясь в основном к Лёхе. – Мужики, вы это кончайте. Меня ни беречь, не щадить не надо, я в этом не нуждаюсь. Мы вас по-любому натянем, так что играйте нормально. А не можете – сдавайтесь сразу.
Было видно, что Лёшка разозлился. Он стиснул зубы и заиграл в полную силу. Виктору сразу стало труднее, соперники начали догонять, но всё-таки игра Виктору удавалась.
И вот – 9:9. Сердце уже норовит выскочить из глотки, перед глазами плывут чёрные круги, и Виктор получает мяч от Дениса, а Пашка отталкивает Алексея, и Виктор делает шаг вправо, и прыгает, и бросает.
Он знал, что попал. Но увидеть, как мяч прокатывается по дужке и сваливается в корзину, не довелось. Потому что приземлился неудачно. Нога уехала, подвернулась, её ударила резкая боль, и Виктор упал. А падая, впервые в жизни потерял сознание.
Очнулся в тени, на травке. В голове позванивало, ногу ломило, болел локоть. Пашка осторожно брызгал ему в лицо холодной водой, Лёшка размахивал какой-то фанеркой, создавая ветерок, остальные растерянно топтались рядом.
– Вы как, Виктор Михайлович? – почему-то шёпотом спросил Алексей.
– Нормально, – ответил Виктор. – Попал?
– Попали, попали…
– Выпить надо, – проговорил Виктор, стал подниматься и чуть не упал снова, ступив на повреждённую ногу. Посмотрел на щиколотку – распухла, сволочь…
– Теперь всё, отдыхайте, – сказал Пашка, подхватывая тестя под руку. – Давайте аккуратно… вот так… вон, на стульчик, посидите, отдышитесь… Ох, сейчас Маргарита Анатольевна с Маринкой увидят, будет нам…
– Про то, что я поплыл, молчим, как партизаны, – объявил Виктор, устроившись на садовом стуле. И попросил. – Вина…
– Может, лучше валидолу какого-нибудь? – осторожно предложил Денис.
– Вина! – прорычал Виктор.
Принесли вина. Выпили за мужские игры и за их героев. Туго перебинтовали Виктору ногу. Ещё выпили.
– Вот пообедаем, – сказал Виктор, окончательно приходя в себя, – отдохнём, и можно будет вечерком пулю расписать.
А про себя подумал: с баскетболом, пожалуй, покончено, больше я так никогда не сыграю. Да и не тянет уже что-то. Жаль только, Захар не видел. А вот надо будет попросить, чтобы в гандбол поучил. Странная, конечно, игра, но – мужская.