Рыжик

Автор: Не ГРА Паша всю жизнь мечтал о Николь Кидман. Лет в 14 он увидел фильм, название которого не запомнил, но сцена в ванной, где рыжеволосая красотка соблазняла парня, ловко отправив его подружку гулять с собакой, запечатлелась в юном мозгу надолго. Не один раз ему снилось, что вместо этого парня перед Николь стоит он. Она целует его, стаскивает свитер, расстегивает пуговицы на своей блузке… На этом моменте Паша просыпался с ощущением липкости и мокрости в трусах. Лет до 18 он романтично бредил о том, как спасает Николь от террористов, грабителей, маньяков. Потом женится на ней, у них рождаются дети, непременно рыжие. Затем Паша стал просто мечтать о бурном сексе где-нибудь на задворках декораций, в старинном замке, на худой конец в частном самолете.
С девушками проблем не было, они ложились под Пашу, как Анна Каренина под поезд. Однако, краткие минуты полного восторга сменялись апатией и отупением: Николь среди них не было. Получая специальность инженера-технолога в заштатном политехе, Паша не гнушался никакими подработками и усердно копил деньги на поездку в Голливуд.
С Катей он познакомился на одной из студенческих вечеринок. Парни затеяли спор. Необходимо было выпить как можно больше водки залпом. Паша с дистанции сошел не самым последним, но и не в первых рядах. Утомленно покачивая пьяной головой, он выбрался на балкон, вдохнул морозного воздуха и блаженно закурил. Мысли в хмельном хороводе крутились между желанием немедленного секса и желанием роскошной жизни с роскошной актрисой. За спиной раздавался пьяный ор и бурные аплодисменты: судя по всему, был выявлен победитель. Паша ощутил, как изнутри на него накатывает холодная волна отвращения к своей жизни. К жизни, к окружению, к приятелям-собутыльникам, к легкомысленным подругам, к дешевым сигаретам и жалкому своему заработку. Алкоголь клонил и без того утяжеленную мрачными размышлениями голову вниз. Он облокотился на перила и посмотрел на серо-черный, от автомобильных разводов, снег. С высоты 8-го этажа, эти разводы вырисовывали слегка смазанную, но уверенную колею, которую проложили машины. Чуть дальше, на детской площадке снег остался белым, и местами даже казался пушистым. « А неплохо было бы нырнуть сейчас в этот мягкий и холодный снег…», - подумал Павел. Он бросил окурок и, не отрываясь взглядом, проследил, как он плавно летит вниз.
- Неплохо было бы сейчас спрыгнуть вниз и прямо в холодный снег, – раздался голос. Возле него стояла девушка, тоненькая, с неяркими чертами лица, невыразительной фигурой и ярко-рыжими волосами. Ее слегка шатало, от нее пахло пивом и сигаретами, она выглядела, как обычная подвыпившая студентка – смешно и пошловато. Но Паша видел только рыжую копну волос, мелкими завиточками рассыпавшуюся по плечам, нежно обрамляющую широковатые скулы и низкий лоб.
- Сигарету дашь, говорю? – тем временем продолжила девушка. Павел суетливо полез в карман, неловко чиркнул зажигалкой и, наблюдая, как она пытается прикурить сигарету не с того конца, пробормотал:
- Как вас зовут, незнакомка? – не ожидавшая столь пафосного оборота, девушка поперхнулась, затем осторожно произнесла:
- Екатерина, но для вас можно просто Кати.
Минуту они молча смотрели друг на друга, а потом пьяно рассмеялись.
Жить они стали вместе, в однокомнатной съемной квартире, тихо наслаждаясь друг другом. Впервые за несколько лет Павел ощущал некое подобие счастья. Конечно, Катя нисколько не была похожа на Николь Кидман, однако, зарываясь по вечерам в рыжие кудри, поглаживая белую кожу и пересчитывая веснушки на ее плечах, он прикасался к своему идеалу и уносился далеко от суетливого города. И по ночам, когда отблески ночных фонарей дарили мерцающий свет Катиным волосам, перебирая их в руках, он шептал:
- Рыжик, мой любимый Рыжик.
Катя знала, по какой причине он остался с ней жить. Знала, и нисколько этому не огорчалась. Она давно свыклась с мыслью о своей невзрачности и непритягательности для противоположного пола. Редкие любовники проходили сквозь ее жизнь, как контролеры в электричках, не здороваясь и не прощаясь. Поэтому сам факт появления постоянного мужчины, пусть даже слегка ненормального в своем пристрастии к ее прическе, согревал душу и, по ночам, тело. Она берегла и холила свои волосы, хотя, вот парадокс, в детстве они причиняли ей немало страданий, являясь объектом насмешек и обидных прозвищ. Но, когда Павел звал ее Рыжик, по телу пробегала дрожь и в животе разливалось тепло.
О том, что она беременна, Катя знала, еще до того, как тест официально высветил две полоски. Просто почувствовала, как внутри у нее зародилась новая жизнь. Павел очень обрадовался новости, срочно начал искать вторую работу и даже заговорил о свадьбе. Тихая семейная жизнь с хорошим мужем и красавицей дочкой - УЗИ ясно высветило половую принадлежность младенца – Катя сияла и, первый раз за много лет, сходила в церковь, ставить свечку и благодарить Бога.
Пашу очень вдохновляла мысль о дочке. Она даже начала сниться ему по ночам – прелестный рыжеволосый ангел. Паша придумал ей имя - Ника. Катю он стал воспринимать просто как сосуд, в котором выращивается надежда всей его жизни. Кормил, поил, таскал фрукты, витамины, следил за ее давлением и запрещал делать какую бы то ни было работу по дому. По ночам он перестал гладить Катю по волосам, больше внимания уделяя заметно округлившемуся животику. Он мечтал о том, как будет расти его Ника, в отличие от мамы, становясь похожей на Николь Кидман с каждым днем все больше и больше. Он стал откладывать деньги для Ники на игрушки, на одежду, и, в будущем, на учебу. Когда врач запретил Кате вести половую жизнь, Паша совсем перестал проявлять чувства, забывая даже о поцелуях. К тому же, беременность, вопреки распространенному мнению, совсем не красила его подругу: помимо естественной полноты, она приобрела тяжелую походку, постоянную головную боль, серый цвет лица и мучительное состояние постоянного недовольства собой и жизнью. А потом у нее начали катастрофически выпадать волосы. Врач пошутил, что будущая дочурка очень хочет быть похожей на маму и забирает ее красоту, обещая восстановление пышной шевелюры после родов. Поначалу Катя тщательно маскировала проблему, собирая волосы в хвост, пока однажды, Павел во внезапном порыве нежности не решил, как раньше, растрепать ее локоны. Взгляд, которым он наградил женщину после лицезрения жалкого подобия прежних кудрей, поверг ее в ужас: брезгливость и презрение. Таким взглядом ее удостаивали все бывшие в ее жизни мужчины, прежде, чем окончательно захлопнуть дверь.
Павел действительно был шокирован. Образ Николь рассыпался вдребезги, он снова возвращался к тому безрадостному существованию, в котором пребывал до встречи с Катей. Но уйти он не мог. У него была Ника. Которая росла, развивалась и уже начала толкаться в мамином животе.
- А как насчет свадьбы? Еще два месяца и ребенок будет незаконнорожденным, - робко заикнулась Катя, наливая Павлу утренний кофе.
- Когда Ника родится, я заберу ее. Думаю, я смогу ее воспитать лучше, чем ты, к тому же, у тебя нет работы, - мир остановился, все звуки исчезли. В наступившей тишине Катя слышала только стук сердца. Не свой, а ребенка внутри себя.
О том, что Катю увезли в роддом, Паше сообщила ее двоюродная сестра, позвонив на работу. Тот день он провел в больнице, подобно остальным ожидающим, вышагивая по узкому коридору и куря одну сигарету за другой. Рядом с ним, также нервно ходил еще один будущий папа. Практически не разговаривая, они только стреляли друг у друга сигареты, и дружно провожали взглядом любого, завернувшего в их сторону врача.
- Красилов!! – сердце Павла трусливо покинуло свое место и провалилось в желудок.
- Я..
- Ну что, папаша, встречайте дочку.
«Папаша… папаша… папа. Как странно, еще секунду назад я был обычным человеком, а теперь папаша».
- Дочка у вас крепенькая, сама выбралась. Голосок звонкий… - врач продолжал говорить. Павел чувствовал, как сердце постепенно возвращается на привычную позицию.
«Дочка… Ника… гроза всех мальчишек… актрисой будет…», - думал Павел.
… возможны осложнения, - внезапно услышал он.
- Что? В смысле? Вы же сказали, что крепенькая…
- Жена. Вы меня слушали? Я про вашу жену говорю. Тяжело она перенесла роды. Возможно, больше детей у нее не будет.
- Она мне не жена, - взгляд Павла снова стал равнодушным. Судьба Кати его больше не интересовала. У него была Ника.
Ребенок безостановочно пищал в кроватке, требуя внимания к себе. В пронзительном плаче четко звенела беспомощность, просьба и обида. Располневшая после родов Катя, апатично лежала на диване, уставившись в телевизор.
Когда красненького и сморщенного пупсика первый раз поднесли к ее груди, она осознала всю глубину и мощь захлестнувшего ее материнского инстинкта. Всепоглощающего и всемогущего. Она была готова сутками не отходить от малышки, беспрестанно тискать ее, кормить, купать, играть и просто смотреть на ангелочка с молочной кожей и ярко-рыжим пушочком на макушке. Стоило Нике подать тихий писк из кроватки, Катя моментально мчалась к ней. Удивленные, и еще ничего не осмысливающие глазки заставляли улыбаться и забыть о плохом. О Павле, который приходил с работы ровно в семь, чтобы отстранить маму от дитя. Павел сам купал, сам пеленал, сам разговаривал с девочкой, отдавая ее матери только для кормления.
- Покорми, - говорил он, протягивая малышку Кате. Иногда это была единственная фраза, которую слышала от него женщина за вечер. Несчетное количество раз она порывалась уйти из опостылевшей квартиры, собрать вещи, забрать Нику и уехать. Но у нее не было денег, не было работы. Не было добрых родственников и сердечных подруг. У нее были только Павел и Ника. Такая вот спорная «семья». Она любила их обоих. Как-то, в пятницу вечером, уложив Нику спать, она, как бывало раньше, прилегла под бок Паше, смотрящему телевизор, и провела рукой по его щеке.
- Не надо, - он произнес это отрешенно и твердо.
Тем временем Ника подрастала, научилась ползать и балагурить что-то на своем, понятном только ей языке. Катя не понимала ее совершенно, в отличие от Павла. Он мог понять, чего просит ребенок, стоило Нике открыть ротик. Неудивительно, что первое слово, которое произнесла малышка, было «папа».
- Рыжик, мой любимый Рыжик, - выдохнул счастливый отец и расплылся в гордой улыбке. Катя, услышав это, заперлась в ванне, включила воду и разревелась. Глядя в зеркало на свое опухшее лицо, расплывшуюся талию и короткие «перышки» грязно-медного цвета, она впервые испытала раздражение при мысли о дочери. Ника отняла у нее все: стройность, кудри и Павла. С того времени она перестала нестись к малышке по первому зову, иногда просто включая телевизор погромче, чтобы не слышать надрывающуюся девочку.
- Я думаю, что Нику уже можно приучать к искусственному питанию, - как-то сказал Паша за ужином.
- Зачем?
- Чем раньше она научится обходиться без тебя, тем быстрее мы закончим наши глупые отношения. Пойми, я больше тебя не люблю. Ты больше не Николь, - для чего Павел упомянул актрису, он сам не мог объяснить. Образ звезды уже давно его не прельщал, но он надеялся, что это обидит Катю. И может быть она даже уйдет сама. Катя же молча продолжала мешать в тарелке салат, пытаясь подцепить горошину вилкой.
В тот злополучный четверг Паша пришел домой удивительно рано. С утра его не оставляло смутное чувство беспокойства. Вначале он сваливал это на магнитные бури и слишком жирную отбивную, съеденную накануне вечером, но к обеду беспокойство переросло в панику. Пробормотав какие-то извинения, он убежал с работы и буквально ворвался в квартиру. Ники в кроватке не было, она не встретила его радостным агуканьем, не лепетала «папа», не пищала резиновым утенком. Катя сидела в кресле, бездумно уставившись в картинки на экране телевизора: мультики без звука. Рядом стояла полупустая бутылка из-под водки.
- Где Ника? – спросил Павел, внутренне страшась ответа.
- Там, откуда пришла, - пробормотала Катя, отпивая водку из горлышка.
- Где Ника?? – взревел Павел.
- Там, откуда пришла, - повторила Катя.
- Катерина, – первый раз за много месяцев обратился к ней по имени Павел, - где Ника?
- Умерла…
- Что?? Что ты сказала?? – осипшим голосом переспросил Паша.
- Умерла. С детьми такое случается. Внезапно стала задыхаться, я не сразу это заметила. Врачи опоздали, - заученно, словно долго репетировала, ответила Катя.
- Ах ты сука, скотина!! Как ты могла!! Как ты могла!! – Павел заметался как раненый зверь по комнате.
- Такое случается, - повторила Катя. И через секунду почувствовала весь гнев обезумевшего отца. Он бил ее долго и жестоко. А она продолжала повторять:
- Так бывает. Она умерла. Она забрала тебя у меня. Но теперь ее нет. И у тебя есть только один Рыжик. Я.
Он сам вызвал милицию и «скорую», предварительно удостоверившись, что Катя уже не дышит. Его так и обнаружили: возле ее тела, с ножом в руках.
- Она убила Нику. Она убила Николь, - объяснил он следователю.
После экспертизы, его признали невменяемым и отправили в психиатрическую лечебницу. Этот тихий, послушный пациент прожил там еще 18 лет, пока не умер от неожиданного сердечного приступа. По словам дежурного санитара, пациент очень разволновался, увидев по телевизору интервью молоденькой, начинающей певицы с молочной кожей и ярко-рыжими волосами. Ее звали Ника.
- Я выросла в детдоме, где меня оставили в двухлетнем возрасте. Я хотела бы найти своих родителей. Я не держу на них зла. Мне кажется, что я помню, как со мной играл папа.
- А ваша мама, бесспорно, должна быть красавицей, подарившей вам такую внешность, - учтиво предположил журналист.
- Несомненно. Мне как-то рассказывали, по большому секрету, что в тот день, когда меня оставили, из окна нянечки видели рыжеволосую женщину. Она стояла за воротами, пока меня не обнаружили. А потом ушла. И больше ее никто не видел.