Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Снобизм:: - МилостыняМилостыняАвтор: Раньше, когда я был молод, полон сил и принципов, я редко подавал милостыню.Попрошаек справедливо презирал. Держался по отношению к ним с праведной непреклонностью. Мне казалось, что каждый человек в состоянии заработать себе на кусок хлеба и не бывает таких, уж совсем безвыходных ситуаций, когда нет другого выхода, кроме как идти на паперть. Кстати, на паперти убогим я всегда бросал денежку, никому не отказывал… А вот поговорку «От сумы и от тюрьмы не зарекайся» осознавал только в разделе «тюрьмы». Что такое сума (может – сумма?!) и как это – не зарекаться от нее - понимал плохо. Помню, как-то раз ко мне на улице подошел вроде как нищий и стал просить каких-нибудь денег на… на что конкретно - он не уточнял. Я был тогда с супругой, женщиной мудрой и справедливой. Жена не позволила мне принять какое бы то ни было решение… Впрочем, возможно она опасалась какой-нибудь грубости от меня в адрес этого попрошайки, в те времена я особо не церемонился с теми кого презирал. И вот моя благоверная, хорошо поставленным лекторским голосом, заявляет человеку просящему подаяние: - А вы ступайте к храму Божьему, на паперть… Там (!) я вам подам! В растерянности и в восхищении от такой точной расстановки акцентов, я даже заулыбался. Нищий, в недоумении, посмотрел сначала на нее, потом перевел взгляд на мое, расплывшееся в вопрошающей ухмылке (мол - Ну что скажешь? А?!) лицо и растворился в уличной среде совершенно разочарованный. Потом я несколько раз пользовался этой замечательной фразой. Как это было превосходно, сказать наглому бездельнику: «А не пошел бы ты на п-п… к х-х… На паперть! К храму! Я только там подаю!». И всё! Его уже нет рядом. А если и остается какой-то глупо-упрямый тип, то все равно моя реплика лишает его аргументов в пользу продолжения своих вымогательных действий. Один мой приятель, жесткий тип, старый гангстер и разбойник, когда в каком-то кафе (где мы с ним обсуждали наши прошлые тёмные делишки) к нему подошел очередной, вроде как нищий и, гнусавя, стал просить помочь ему деньгой на пропитание, резко и уверенно дал тому ценный совет, практическое руководство к действию: - Иди - воруй! – рявкнул он в наглые, совсем не голодные глаза. - Как?.. – опешил обладатель этих глаз. - Так! – вскинул надбровные дуги к ликвидированным машинным методом волосам, мой приятель. – Во-руй! Чё не понятно-то?.. - Ну, как же?.. – попытался морализировать свое безвыходное положение этот попрошайка. – Нельзя так… - А как можно?! Не могёшь заработать – воруй! Поймают – в тюряге баландой пообедаешь! Надо признать в этих словах была доля истины. Истины - его внезаконной этики, правды простого и жестокого жизнеустройства. Бродяга отошел от нашего столика. Завертел головой неторопливо и внимательно в поисках других посетителей кафе, не столь воинственных, как мой боевой товарищ. Случайно встретился опять с нами взглядом и поспешил благоразумно к выходу. Несмотря на столь занимательный и поучительный случай я данными наработками в общении с «как бы нищими» так никогда и не воспользовался. Но всё это происходило со мной давно. Сейчас я сильно изменился. Жизнь потрепала меня… Нет, до того чтобы просить милостыню, конечно, я не дошел. Но бывало в биографии моей, в биографии моей семьи из четырёх человек, когда наш завтрак включал в себя лишь два куриных яйца, остатки батона, да жиденький чаёк… про обед уж и не говорю. Бывало, что в поисках работы я уходил, имея в кармане деньги только на дорогу туда… а обратно добирался пешком – благо времени у безработного хоть отбавляй. Всяко бывало… Потом мне повезло взять в аренду автомобиль. Некоторое время я таксовал, занимался частным извозом. Получил ощущение стабильности, нашел другие способы заработка и как-то выкарабкался... Но трудные времена для меня наконец-то закончились. Сейчас я снова на коне… То есть – на автомашине, на личной, не для извоза. Дома в холодильнике лежат не только куриные, но и рыбьи яйца. О хлебе насущном задумываюсь всё меньше, а об излишествах подаренных цивилизацией всё чаще. Зато и живу нынче по другим принципам. Пережившего и понявшего, что такое быть неимущим, меня теперь не раздражают, как раньше, люди с кислыми физиономиями, молящие о материальной помощи. Я жалею их… Я подаю… Понимаю, что большинство из них подленькие обманщики, но всё равно подаю. «Не мне судить их», – думает моя всепрощающая натура. «Бог им судья», – отмахиваюсь я очередной монеткой. Кладу денежку в протянутую ладонь и с благостью на душе удаляюсь… Теперь у меня по отношению к ним, к этим как бы нищим, иной принцип! Я сформулировал его, перефразировав другое известное изречение. Вот он, этот принцип, выраженный в элегантном словосочетании: Лучше подать десятерым не нуждающимся, чем не помочь одному по-настоящему бедствующему! Хороший принцип. Он мне нравится. Тем более я подкрепляю его еще одним благоразумным умозаключением: Отдаешь ведь не последнее! Подаешь обычно столько сколько не жалко, сколько скорее всего не заметишь! Если ты не богат – подай копеечку. Если более-менее обеспечен – не поскупись рублем… Ты эту потерю не заметишь, а кому-то, возможно, обеспечишь обед. Да-да, я понимаю – а кому-то дозу или отвратительного качества спиртосодержащую жидкость… Всё так, всё так… Но ведь и наркотики, и выпивка для кого-то тоже жизнь. Слава Богу, они не забирают ради своей никчемной, чью-то очень даже кчемную! Одним словом – теперь я подаю всегда. Стоя у светофора в пробке, наблюдаю как трагичной поступью человека потерявшего на какой-то неизвестной войне всё(!), ко мне, к моей машине подходит мужчина с протянутой рукой и жалостной миной на лице. Как бы нищий… - Помогите на лечение, - врет он мне, помятому жизнью. Приоткрываю стекло. Просовываю купюру в десять рублей. Достаточно – считаю я. - А не могли бы побольше, - забывает он поблагодарить меня и давит на незаслуженное сочувствие, понимая, что я клюнул, раз хоть что-то даю. - Не могу, - сухо и без многоточия исходит от меня заявление, рожденное другим моим, несовременным принципом. - Ну пожа-а-алуйста, - тянет он с плачевными нотками в голосе и задевает меня за многострадальное: - Вон у Вас машина, какая дорогая… Пожа-алуйста-а… Я вздыхаю. Лезу правой рукой во внутренний карман, левую протягиваю к этому просителю. - Дай-ка сюда, - говорю ему деловито. Он отдает мне десятку. Я достаю из внутреннего кармана платок, вытираю им вспотевший лоб, сморкаюсь. Закрываю окно и уезжаю на зеленый сигнал светофора. Удивительно, но целый день после этого случая, у меня было прекрасное настроение!.. Теги:
1 Комментарии
Деньги живые и любят свободу, наебали тебя где то или кто то скажи космосу спосибо, ублюдок, иначе сосать будешь всю жизнь, расточительность и щедрость путь к богатству, а десятка это действительно жмотство "Абидели юродивого,капеечку отняли"(Ц) А вот и не просят нихуйа щас юродивые. Вот в очередной раз замечаю, что по-читатели постоянно путают героя рассказика и личность автора... это так... к слову... на всякОй случай... Афтор,а че нормально!очень показательно про нищих. че-та плохо герой рассказика выписан. всё время личность автора выпирает. вечером план сдавать, а он десятку суёт, герой бля в своём уме то? ошарашило. меня всегда напрягало то что мы подаем безрукому мальчику - а у него вечером деньги отнимают рукастые люди.... потому что это бизнес бля! Pharmacelka 15:19 23-02-2008 правда что ли? а ты думал им просто так позволяют стоять там? и сами они идут в переход? люди же они нормальные-по глазам...ты посмотри на них! от оно как..... да... тяжела жизнь, колонель. Cool-ebaka 14:42 22-02-2008 меня это тоже рубит, што пиздец, блин Угу..классная проповедь,не доибёсся.Но фраза про паперть для всех честнее..ИМХО Еше свежачок Соль минор
Ветер играет "Чакону" на ветках берёз, Листья под но́ги врезаются пятнами кадмия Засентябрило цветно, и совсем не всерьёз, Но ambient ноября не особо то радует. Небо с кровавым подбоем шаманит на снег, Гуси сорвались на крик, угнетающий лимбику.... Незнакомыми ощущениями охвачен –
Колокольчики зазвенели под потолком. Формирующееся в радиопередаче Растворяется в равнодушии городском. Отражения разноцветных воспоминаний Провоцирует гиацинтовая вода. Вырисовывается в сумеречном романе – Фантастическую реальность не разгадал.... Я не терплю посконной речи,
ее я просто ненавижу! Все эти вече и далече. Себя я ими не унижу ! Мне англицизмы греют душу. Я сириосли вам толкую. Шпаргалку я зову хэлпушей и уподобился кок хую . Все эти буллинги и траблы, абьюзы, лакшери и фейки, а также клатчи, шузы, батлы милее русской телогрейки .... Когда я был евреем, а евреем я был недолго.. Я вообще-то русский, папа Изя, мама Сара , поэтому меня назвали Колей, чтобы соседи не шибко завидовали. К семи годам родители отправили меня учиться пиликать на скрипочке. Мол, каждый еврейский рЭбенок должен уметь пиликать на скрипочке, чтобы потом непременно стать гинекологом с юридическим образованием.... Боже, прости меня, я так не люблю подобвисшие тити.
Я очень боялся, что сиси отвиснут у матери сына. Хотел бы привыкнуть, но нет, мои милые, как не крутите. Противно становится мне, жалко сиси и, кажется, стыдно. Я трогал вас множество раз и реально пытался привыкнуть.... |
и тут же: "Блажен дающий по заповеди, ибо он неповинен. Горе тому, кто берет! ...не имеющий нужды даст отчет, зачем и на что взял"
Кураев говорит, что можно помогать конкретной семье или человеку. либо подавать столько, чтобы стало жалко денег, иначе это не милость, жертва, а просто освобождение карманов от груза