Один турчонок

Автор: new_name Все началось с того, что турчонок пришел на занятия с чемоданом. Обыкновенный чемодан, самолетными бирками обклеенный - с ручкой и колесиками. Этот чемодан катился за ним, в другой руке его была сумка поменьше. Через плечо - третья, малюсенькая - для документов и денег (больше бы там ничего не поместилось).
Мы посмеялись немного над его образом и продолжили занятие (он прервал его своим появлением - опоздав). Тут немного стоит остановится на описании класса, и его составе (я за краткость, поэтому именно "немного", не больше).
В Дамаском университете, куда я приехал на летние курсы арабского языка по результатам вступительных тестов нас разделили на группы. Мои знания оценили на level 4 (Pre-Internidiate), что очень неплохо, потому что на такого рода тесты я не был натаскан. Наши классы (именно так "классы" от английского "classes") проходили в комнате A-18 на Groud Floor, что соответствует нашему минус первому или нулевому этажу. На первом занятии, мы естественно знакомились. Преподаватель, представившийся Рамием, - лет 30-33-х лет веселый человек "арабской национальности", с оттопыренными ушами и округлым животом под футболкой, порядком контрастировавшим с его стройной фигурой, прошелся по списку нашей группы, интересуясь именем, местом постоянного проживания (hometown), и целью изучения арабского языка. Состав студентом оказался разнообразным - в Испании, Франции, Италии, Германии, Великобритании, Турции, США, Украине и России, везде хотели изучать арабский. Цели были разнообразны - кто-то хотел заниматься дипломатической деятельностью, кто-то переводить древние тексты, кто-то "вблизи" изучать ислам.
Ясное дело, что кумыков вокруг не оказалось, за "своих" должны были сойти турки, кои имелись в наличии в количестве двух человек (двух штук, пришло на ум). Ахмед и Фетих - обоим по 25 и оба из Истанбула. Фетиха мы в расчет не берем, так как история эта завертелась вокруг Ахмеда и это именно он заявился на очередные занятия, будто только сошел с трапа самолета.
Это был пухленький, коротко стриженный, низкий паренек в очках. Походка у него была свободная, (про себя я назвал ее "туристической") ноги свои он раскидывал по сторонам не задумываясь. Шею, щеки и расстояние между верхней губой и носом его покрывала жесткая черная щетина.
Вы наверняка сталкивались с такими людьми - все бы ничего, человек, как человек, но улыбки, которыми он сыпал без разбора, располагала. Будто бы не посторонний это вам человек, а старый приятель или троюродный брат...
На перемене, я подошел к нему. Заговорил по-турецки. Улыбка его, хитрый взгляд из под очков, все располагало к беседе. Кажется, в дружественном порыве, я даже положил руку его обширное плечо.
- Почему ты пришел с чемоданами? - наконец поинтересовался я.
Улыбка не сходила с его лица, он отвечал что-то вроде:
- Брат, да я кондиционер сломал на квартире, которую снимал, пришлось уйти, - и жаловался, впрочем, продолжая улыбаться, - они взяли с меня 50 долларов всего за одну ночь! Если бы такое случилось в Турции, я бы их побил, но тут что? Пойду я в полицию, дам им 50 долларов (потому что бесплатно никто этим заниматься не будет), они заберут мои 50 долларов у тех, в итоге ничего не изменится.
- И что теперь будешь делать? - зачем-то спросил я.
- Не знаю... - он закурил и тут же выпустил облако извивающегося дыма из своих обширных легких, - здесь трудно найти что-либо приличное... да еще в короткие сроки... - ответил он неопределенно.
Воображение мое тут же нарисовало ужасную картину тягот грядущей жизни представителя братского народа. В голове моей пронеслись страшные картины предстоявших его страданий. Вот он в парке, лежит на скамейке, кутаясь в собственных руках (вечерами здесь прохладно), рядом его пожитки сложены. Или вот он под мостом, перекинутым над тонкой струей зеленой речушки Барады, прячет свой широкий нос в рукаве, чтобы только не вдыхать смрадный запах этой воды. Или вот он, найдя себе места, стучится в высокие, тяжелые двери мечети Омейядов, но никто не откликается на его стук - охранник спит в дальнем зале...
- Ты можешь пожить у меня, пока не найдешь что-нибудь подходящее, - скороговоркой выпалил я. Страшные картины потемнели, надтреснулись и тут же рассыпались на мелкие кусочки, утонув в сером табачном дыме, который продолжал гулять между нами.
Все это случилось мгновенно - в секунд 5-6, я даже не успел опомниться. Кажется, в юриспруденции это называется состоянием аффекта.
- Пусть Аллах тебе поможет! - воскликнул он и пожал мою руку довольный.
Сделка состоялась.
Перемена закончилась, мы слушали аудиозапись чтения текста об истории Дамаска, глазами следили по учебникам. Потом стали делать упражнения к тексту. Рами, учитель наш шутил (он вообще был веселый малый), гулял по классу или взбирался на учительский стол (гласную не перепутал), а в голове моей назойливо вертелась сцена, состоявшаяся между мной и Ахмедом совсем недавно.
Он поглядывал на меня, не снимая улыбки, дружески подмигивал из-под прозрачных линз своих очков.
Ход мыслей моих теперь приобрел совершенно другой оборот. Зачем я это сделал? - спрашивал я себя, - разве я не хотел жить один? И тут же успокаивал себя - ничего, день-два, это нисколько не обременительно, даже может быть интересным... Интересным?! Ну да, Ахмед за день до этого говорил, что он много читает и мыслит себя социалистом. Социалист?! Мне как раз нужны были социалисты из разных стран, это могло быть полезным для дела. Так я себя успокаивал. Но тут же задавался новым вопросом - почему я? Почему не земляк его - Фетих, с которым он сидит на соседних стульях и так мило переговаривается?! Ведь отправиться к нему, было бы более логичным решением...
В общем ближе к концу занятий, я понял, что здорово промахнулся. Но ничего, день-два с социалистом, не вопрос - не уставал я себя уговаривать. И тут же слышал посмеивающийся, рассудительный голос внутри себя: "Ведь никто за язык не тянул! Сам предложил! Сам! Сам... Сам... Сам..." - ветром гуляло в моей голове.
- Господи, да разве это проблема?! - продолжал я дискуссию, сидя за партой, - Разве это стоит размышлений, затраты умственной энергии?! Разве это что-то, что может меня тревожить?!
В общем, за те пару часов, что прошли с перемены до конца наших занятий, я вдоволь поспорил с самим собой.
Когда наши классы закончились, мы с Ахмедом направились ко мне. Перейдя на другую сторону широкой автострады Mezze, мы поймали желтое такси и держали путь в удобную квартирку-студиу, которую я снимал.
Отдельные ворота, сплит-система, спутниковое ТВ, читая кухня и душ - я заново открывал свою квартиру.
- Я не хочу, сковывать твое удовольствие, - вот что в буквальном переводе, сказал Ахмед, - самое большее, я пробуду у тебя 2 дня, пока не найду что-нибудь подходящее.
О, я готов был сейчас же помочь найти ему "что-нибудь подходящее"! Стал тут же, не успели мы войти, обзванивать своих знакомых в Дамаске на предмет квартиры. Через полчаса я имел несколько вариантов. Моя скорость Ахмеду, как я теперь припоминаю, не очень-то и понравилась. Во всяком случае, во все то время, что я говорил по телефону, извечная улыбка его испарилась, будто и не было ее никогда...
Первым делом, пухленький, он выразил желание поесть. Так как дома я не готовил (избегал газовой плиты), я пригласил его в турецкий ресторан "Yildizlar", что находился неподалеку.
Он заказал все тоже, что и я, и ел с наслаждением.
- Это лучшее место, где я бывал в Дамаске, - обронил он.
На следующее утро, я проснулся в 8-00 и направился в душ. Ахмед спал, довольный, широкий и волосатый, на раскладном диване. Ни будильник не прервал его сна, ни мои перемещения. Даже когда я вышел из душа спустя минут 15, я нашел его тело в той же позе, что была, когда я только просыпался.
Я бы не взялся утверждать аксиому, но по моим наблюдениям, тучные люди спят слаще, глубже удаляются в свои сновидения и с большим видимым наслаждением, похрюкивая и сопя отдыхают во сне, нежели такие, как я и мне подобные.
Когда он наконец проснулся, умылся и собрался, до начала занятия оставалось 10 минут. Мы стояли на все той же Mezze autostrade, голосуя. Такси уже затормозило возле нас двоих, когда социалист заявил, что забыл сумочку свою маленькую с деньгами (я был прав) дома.
Не знаю чего он больше хотел тогда, чтобы я сказал, ничего, брат, я заплачу за все, или, чтобы мы вернулись домой и взяли его сумочку, но я решил вернуться.
На время после занятий, я организовал несколько встреч, чтобы найти турецкому другу достойную квартиру. И мы сразу отправились в старый город, где сдавались относительно недорогие комнатки иностранным студентам...
День близился к своему концу... Мы посмотрели 4 или 5 комнат, две из которых были очень хороши, но наш турецкий социалист не был согласен с ценами. Он хотел платить 150 долларов, когда минимальной платой было 200 долларов... Я нашел ему отличный вариант с двумя кроватями, вентилятором, подвешенным к потолку и двумя широкими окнами, выходящими на узкую Дамасскую улочку всего за 175 долларов в месяц... Только вот не помню, что ему не понравилось - то что там был вентилятор вместо кондиционера, или то, что там не было стиральной машинки.
Я пытался объяснить этому парню, что если ты хочешь комфорта - плати, что мол мир так устроен, и все такое. Он же хотел все, платя по-минимуму или даже ниже установленного минимума.
Как-то за вечерним разговором он поинтересовался: "Почему некоторые имеют все, а другие ничего?" и привел пример, - "Вот например Абрамович, почему он не делится своими деньгами?!".
Я ему говорю: "Он делится, посмотри, что он с Чукоткой сделал".
А он, нет, надо больше делиться и все такое.
Ну я ему и сказал - заработай столько сколько Абрамович, если можешь и поделись больше, в чем проблема?!
В общем, пользы от него предполагаемой не намечалось. В голове его была каша. Он не верил никому, ни нынешнему своему президенту, ни героям прошлого (называл их агентами), ни даже делам Ататюрка, портрет которого висит в каждом доме в Турции...
Заинтересованный, впрочем без надежды, спрашивал я о его программе, что он мог бы предложить взамен, а он обрывался, либо предлагал такие небылицы, которые были либо не осуществимы вовсе (даже в форме фантазий), либо входили в явное противоречие с мыслями, которые он высказывал доселе... Социалистом он оказался комнатным, без каких-либо устойчивых знаний, понимания мировых процессов, или оригинальных идей.
Единственное, за что я попытался зацепить этого турчонка, так это его вера в Аллаха. Он сказал, что "Кроме в Аллаха, ни во что не верю". Уже и это хорошо, подумалось мне, что хотя в Аллаха парень верит, значит платформа какая-то устойчивая есть в душе его.
И стал приводить примеры, вот, например, представь, что если есть президент какой-нибудь страны, который украшает мечеть фразами из собственного сочинения книги, а не из священного для мусульман писания, и что, вот ты лично сделаешь - остановишь его или пройдешь мимо, сказав, не моя проблема - моей вере в Аллаха не мешает?!
Ответ был предсказуемым, но все же грустным. Конечно, он не был способен на сколько-нибудь достойный поступок в такой ситуации. Прошел бы мимо.
Да и вера социалиста этого в Аллаха, оказалась не столь уж прочной. Я, к примеру, видел, как он пил пиво, а затем говорил случайным знакомым, прощаясь "Аллах магак!", что означает "Аллах с тобой!". Оскверненными запретным алкоголем губами произносил он эти слова, нисколько не стесняясь. Я попытался было деликатно пристыдить его, но он оказался настолько глупым, что сколько-нибудь серьезного противоречия между делом и словами своими не заметил.
Наконец, он начал меня раздражать.
Турчонок остался у меня на вторую ночевку. В понедельник я предложил ему сгонять в Бейрут на грядущих выходных. Он, естественно, отказался, сославшись на возможные проблемы с получением визы, и высказал интересную мысль: "Получается до пятницы я должен съехать!". Напомню, это было сказано в понедельник.
Он явно пренебрегал моим гостеприимством. И вот наконец обстоятельства сложились таким образом, что подтолкнули "выселить" турчонка из моей студии.
В один из совместных вечеров, мы направились в интернет-кафе с целью пообщаться с родными. Я просидел там 2 часа, имея прекрасные видеоконференции. Когда разговоры иссякли, я выключил компьютер. Турчонок еще переписывался с кем-то.
- Ты заканчиваешь? - поинтересовался я.
- Ты иди домой, я как закончу приду, - скомандовал он.
- Дорогу найдешь? - я волновался за него, представителя братского народа.
- Конечно, дорога ведь прямая!
И я ушел.
Я успел принять вечерний душ, погладить одежду своим маленьким туристическим утюгом для грядущего дня, улечься и посмотреть ночные новости, когда я услышал крики во дворе.
В трусах, прямо из кровати, "тепленький", я открыл дверь и огляделся во дворе. Турчонок висел на воротах, вероятно пугая соседей и хозяина моей комнаты, жившего по соседству.
- Дорога оказалась не такой прямой, как я предполагал, - заявил он.
Когда мы улеглись, я, будто вспомнил:
- Ахмед, завтра ко мне гости придут... На всю ночь скорее всего...
Как же он расстроился этот турчонок! Вряд ли он разгадал мой трюк, он был слишком глуп для этого, но лицо его изменилось мгновенно. Он очень расстроился. Столь сладкая душе любого человека халява прерывалась. Обрывалась, не успев толком начаться (ведь он наверняка запланировал пожить у меня еще какое-то время, не желая снимать себе квартиру). Финиш. Приехали. Спасибо за компанию!
И тучный вагон Ахмеда отцепился от моего состава, сменил колею, направление движения. Пока, Ахмед.
Иногда я нахожу людей, которых загоняю в подгруппу "они расскажут обо мне, в тот самый момент", отношусь к ним по-доброму, не обижаю. Не знаю, расскажет ли Ахмед обо мне кому-либо, не уверен.
Пусть комнатный социалист не будет ничем полезен мне, но то что я отнесся к нему по-доброму несомненно. Другое дело, что по недалекости ума своего, решил он злоупотребить моим гостеприимством. Настойчиво, будто обязан я ему чем-то.
Нет, не обязан.