Важное
Разделы
Поиск в креативах


Прочее

Литература:: - Усатый толстяк с вкусной жареной сосиской вместо выражения лица

Усатый толстяк с вкусной жареной сосиской вместо выражения лица

Автор: yurgen
   [ принято к публикации 11:01  09-09-2008 | Француский самагонщик | Просмотров: 1200]
-1-
Последнюю неделю я провёл на балконе.
Я включал то 5ятниzzу, то Аквариум, брал бутылку вина или пару бутылок пива, усаживался на овечьем полушубке в глубине балкона и пялился на осеннее небо. Работа заставляла скучать, а от скуки я или напиваюсь, или пишу.
Так я и оказался с этим выбором на балконе.
Цветы, а в августе они ещё были цветами, уже как неделю попрощались с молодостью и, если пялиться на них долго, создавалось впечатление что это огромные пальцастые деревья с маковками на конечностях на фоне такого же огромного темнеющего неба. Чаще я представлял их пальмами. Спутанными от жары и тяжёлого солёного ветра. Где-то на Ямайке.
Небо заменяло океан. Оно как пойманный индеец, было крепко затянуто между соседними домами проводами от антенн и редкие птицы, усаживаясь на эти провисающие струны вечернего оркестра, орали друг на друга своим птичьим матом. Я им не мешал.
Я искал вдохновение.
В окне напротив уже неделю маячит Кристина. Она наверно думает, что это я маячу на балконе. Но если б она со мной поспорила, то наверняка сдалась бы. Она всё время ходит полуголой, а иногда и голой, курит и трахается на кухне, при свете, с каким-то парнем, который, как мне кажется, с ней это редко делает. Делает по вечерам с сыном уроки и наверно о ком–то думает. Скорее, даже не знает о ком. Так, перманентно. В такие минуты я забываю про Ямайку, про вдохновение и возбуждаюсь лишь от мысли, что в детстве Кристина была безнадёжной красавицей, и почти все парни во дворе были в неё влюблены. Теперь её сын пошёл в школу, а она так и осталась на год меня старше. Хотя, конечно, лет на десять я просто потерял её из виду. Может, тогда она ещё просто не курила…
Да…Так я ищу вдохновение.
С пустой пластиковой бутылкой, заменяющей барабан, я сижу на овечьей шкуре, всаживая ритмичные удары в голубой пластик. Почти как ошалевший от дури шаман. Я запрокидываю назад голову, упираясь в стекло окна, и закрываю глаза. Да, я солдат… Я мон амур Кострому. Я ощущаю на ногах песок океана и поцелуй рыжей бестии из почти забытого института. Я ловлю за хвост странные мысли и истерично отмахиваюсь от затёртых и перетраханных слов. Я часто вижу себя в чужой кровати и неуверенно думаю, что пора менять постель. Пора менять. Что-то.

-2-
Последние два месяца были счастьем человека, которому осталось жить последние два месяца. Три человека. Иногда четверо. Чаще пятеро. Мы бродили по улицам, с видом потерявшихся африканских королей ужаленных в зад. От бара к бару, сосали пиво похожее на воду или воду похожую на пиво, цеплялись с одинаково-безумными предложениями к феям от 18 до 30, а чаще просто выкручивали дули на лице « а-ля Зуландер » и вальяжно тёрлись телами среди пьяных и танцующих героев старых американских комиксов. Нам было хорошо. Всё было хорошо.
Знакомые становились ближе, родственники дальше, очередь жадных глаз оценивала тебя кровососущим хозяйским взглядом, а ты нагло-вежливо-улыбчиво отводил свой взгляд королевского зайца и тянулся к бессмысленной, но просто необходимой, в такой ситуации сигарете « love me, tender…”. Всё как в кино. Те же дубли. С замороченными историями о несбывшихся поездках и людях, о ненаписанных и вечных романах. День за днём. Мы повторяли и повторяли всё это с упорством гробокопателей, ищущих несуществующие сокровища. Мы даже что-то находили. Кого-то… Странные – тяжёлые - счастливые дни. От памятника Шевченко до Ленина и обратно. Редко и необъяснимо изменяя затоптанные маршруты.

-3-
Встречались мы чаще всего в квартире на Толстого. Смотрели друг на друга перед выходом, улыбались от увиденного, в дверях поднимали воротник и выходили на улицу. Дышать...
Мы проходим мимо Кобзаря, спускаемся на бульвар его же, подбрасываем ногами осенние листья и залежавшиеся капли.
Мы дышим. Любим всё это. Этот город.
Говорим о кино, запахах, книжном бизнесе. Подходим к Ильичу и туманно представляем, куда нам теперь. На право… Налево…
Нам хочется быть везде. Наедаться воздухом и людьми, тратить и ценить время, хвататься за необъятные идеи сценариев и книг и даже не задумываться, будут ли они когда-нибудь написаны или изданы. Мы их всё равно издадим… Может не напишем. Но издадим…
Ладно… Для начала, направо… Проверить…Мы заходим в бар, привычно отвечаем на привычное приветствие и бегаем глазами внутри этого подземного пуза.
Зелёные фартуки мечутся между столами. Дым, пиво, Fashion TV, Depeshе Mode. Нас подсаживают к какой-то девушке, и мы доедаем её грибы. Она очень рада этому… Нам. Мы ведь дышим. Дышим. Сегодня мы собираем в барах уличные истории, а она с каким-то парнем и почему-то не своим, въехала вчера на его мотоцикле в столб. Покувыркалась, говорит, три метра на асфальте и теперь всё болит. Как будто трахалась всю ночь… Говорит так. Мы понимающе киваем и заказываем ей ещё пивной жвачки. Она берёт со стола мой телефон и записывает свой номер. У неё, говорит, ещё истории есть…
Мы заказываем себе водки, а она рассказывает нам обо всё на свете. О всём её свете. Мы внимательно слушаем и улыбаемся. Узнаём, как нам кажется, о ней почти всё. Заказываем ещё водки, а к нам подсаживается какой-то парень в мотоциклетной шлеме. Ещё один не её парень… Он целует её и улыбается. Даже нам улыбается.
М-да…
Мы смотрим на пустую посуду от грибов, пива, водки, перспектив, закрываем блокнот наших историй и выжимаем сцепление. Лети, лётчик, лети.
Не прощаясь с мотоциклетной феей, мы подходим к бару и берём ещё коньячной жвачки. Водки уже не хочется. По глазам, одежде, стенам бегают тени от абсентовых, висковых, южно-комфортовских джинов, а ты берёшь очередного дракона за шею и заливаешь его в глотку. Ведь мы для чего-то зашли сюда. Для чего-то.
Да, жевать мы умеем. Если кто-то знает, как в этом остановиться…Я буду рад. Но только по-честному, без дураков. Причина должна быть болезненно-стопудовой. Чтоб ни один…
Раньше. Год назад. Мы уносили из баров, нам казалось это неплохой традицией, пивную кружку, теперь мы еле уносим ноги. Усатый толстяк с вкусной жареной сосиской вместо выражения лица и документами на этот бар отбивал нам мозги чётко. Он знал своё дело.
Мы слушали, танцевали, пили, целовались, смеялись и ещё многое чего хренотенили, а через пару шагов от тебя, обычно четыре или пять чудаков, торчали от своих гибсонов и ямах и тех звуков, что те издавали. Мы представляли себя на их месте. Живая музыка была живой, как колорадский жук в житомирской области. Мы ёрзали вдоль барной стойки, вдоль кричащих глаз далеко не красавиц, вдоль случайно-приставучих педиков и задолбанных, как и мы сами, эстэтов.
- Так, как? Ко мне?
- Не-е-е-е-т. Я не такая.

Ещё ночь. Завтра на работу. Но ещё не утро. Ещё высплюсь. Потом.
Её рука ведёт его через весь зал, он пьёт водку, она сок. Она больше не может… Карусель наваждений и тускнеющих красок, диваны влюблённые в задницы и запачканные потом запахи Сherutti, Gucci, Hugo Boss. Они показывают печати на руках и ныряют в хренов жёлто-серо-фиолетовый дым за поцелуями. Романтика…Слово, то… Румынское, что ли…Затраханное какое-то.
- Ко мне ?
- Ну-у-у, поехали. Но я не такая. Ведь правда?
- Конечно…

Кончается это всё глубокой ночью. Кто-то запускает в дымоход курицу и всех прут вон отсюда. Мы выходим на воздух и бредём набивать животы чёртовыми горячими собаками или кетчупоточащими джиабатами, в забегаловке, напротив Ленина. Если остаются деньги, берём ещё пива, если остаётся здоровье, - едем домой и пьём из бара коньяк. Читаем в интернете случайные произведения случайных писателей и пьём. Кому, что удаётся лучше, уже и не помню. Пока хватает сил.
А потом… К несчастью… Появляется, убитый в первом акте, очередной главный герой этой бесконечно-навязчивой пьесы. Появляется утро.
Утро забытых и уставших в песочнице детей, с ежедневной смертью школьной грамоты за прилежное поведение и хорошую успеваемость. В комнатах с перманентным сопением постоянно недосыпающих тел и качанием из стороны в сторону в одиноких походах облегчиться или за минералкой, а чаще и то и другое.
«Чёрт, кто выпил всю воду…»
Что-то откуда-то появляется. Телефоны, ключи, вещи, кольца. Головная боль и сомнения в правильности поступков, душевные мозоли и долги. Забытые обещания позвонить и внутренние бешенные копания. И лопата обычно попадается совковая. Выгребаешь порядочно. И кто к бесу выдумал совесть… Утром.
Каждый раз мы просыпаемся от очередного раннего телефонного звонка « ужас пьяницы», кони во рту хрипят как последние сволочи, а мы отхаркиваем всякую гадость и кто-то из нас говорит в трубку: « Нет, мам, я не болею, просто сплю ещё…». Потом все просыпаются и засыпают ещё раз пять за утро, чередуя всё это пересказами вчерашних безбожных кора-бля-крушений. От настоящих матросов в нас было лишь красные и заплывшие глаза. Этого было достаточно. Обычно мы пропивали все деньги в барах, и я оставался на Толстого ночевать. Обычно. В логове братского одиночества, 33/15.
Утро за утром, мы чистим зубы одной и той же пастой «2080». Я делаю это пальцем, и получается у меня откровенно хреново. Кривое зеркало… Как обычно, оно извращает картинку лица и уверенный, что именно в этом дело, я разглаживаю редкие разбросанности на голове, опускаю лицо в воду и облегчённо иду будить всех остальных. Окончательно.
Кто-то обязательно включает телевизор, клацая беспорядочно по пульту, ныряя то в сериалы, то в «смешных» юмористов, незаметно но уверенно попадая на давно приевшийся телевизионный пирог под названием «корабль уродов». Это не на шутку отрезвляет и толкает с обрыва на творческие подвиги. На очередные безумные идеи, спешащие офигительно быстро оказаться на бумаге, обязательно каким-нибудь культовым романом. По утру из нас выплывает жёлтая подводная лодка, и оттуда выползают раздобревшие от пересыпания Воннегут, Буковски, Мураками, Ален, они садятся рядом и плюются в нас своей вздорной критикой. Нашлись, тоже…Они бродят по кухне и среди немытой посуды пьют наш чай и кофе. А мы в это время рассказываем друг другу очередное начало очередной ненаписанной книги. Мы мастера в этом. Без дураков. Если б нас знали все феи на свете, они б все наверняка сказали что мы улётные парни. Себя мы в этом уговорили уже давно. Мы «орэва», чёрт бы нас побрал. По-японски это означает, что-то типа нашего затасканного «мачо». Каждый из нас имеет пачку фотографий с доказательствами этого и пару херовых счетов за телефон. И, знаете, это не хилые доводы.
Я раздвигаю шторы. Солнце впивается своей очередной иглой глубоко под глаза, и я чувствую треклятое кричащее тепло. Ненавижу тяжёлые наркотики… Глаза уже давно исколоты до крови, и долго на что-то смотреть – уже пытка. Мы смотрим друг на друга и отводим взгляд. Надо что-то менять. Что-то. Я одеваюсь в прокуренные помятые вещи и прощаюсь. Кажется как минимум на неделю. Кто-то обязательно кисло улыбается и говорит « не звони мне больше…» Так мы расходимся. Как минимум… Кажется…
А потом. Потом. Снова наступает вечер. Ещё один главный…Этот безнадёжный сукин сын. Этот королевский заяц с бесконечной батарейкой и безумными глазами. Эта огромная вселенская магнитная задница. Это с моим–то, кроваво-чёрным бьюиком, вместо сердца. А ?
И барные круги такого знакомого манящего вибрирующего ада возвращаются обратно. Снова и снова. Опять...
«Не звони мне больше». Какие красивые слова. Какие красивые грёбанные слова. Я готов их петь. Плакать и петь.
Чёрт…
Да…
Так я ищу…
Вдохновение…, шоб его. Слово, то, ведь …На « сдохни» похоже.

-4-
Сегодня похолодало.
Я вышел на балкон, открыл окно, и всё на что меня хватило, так это сплюнуть вниз. Показать этой серой промозглой стерве своё крайне негативное отношение.
Кристина опять курит в окне на кухне. На ней один свитер, наверняка на голое тело, и я кажется ощущаю каждый её осенний вздох, каждое кольцо её грустного дыма.
Я сел за стол, положил перед собой лист бумаги, лёг на него и ушёл.
Внутрь...
Где я сплю.
Где два колодца. Где один переполнен эмоциями, и вода льётся по рукам, а другой, - высохший, с колючим эхом уставшего от времени старика, бормочущего пересказанные сто раз истории. Я слушаю этот кажущийся неестественным организм и не могу оторваться и ответить на непрекращающийся телефонный вой в другой комнате. Где ещё нет сна. Где ещё нет меня.
Пройдёт время.
Скорее всего, короткое время.
Пройдёт, и я снова захочу пить. Колодцы незаметно поменяются местами и дыхание перейдёт в другой режим, наступит резиновая зима и придётся греть холодные пальцы, искать место среди перечёрканных страниц и вписывать одни на другие кривые буквы внутренних диалогов, заглядывать в альбомы с фотографиями и незаметно забыть про телефон и телевизор, про бары и фей, обновить свою фонотеку и перечитать наконец любимых писателей.
Скорее всего…
Короткое ...


Теги:





-1


Комментарии

#0 11:28  09-09-2008Француский самагонщик    
Ахуительно
#1 11:42  09-09-2008Pusha    
"Я ловлю за хвост странные мысли и истерично отмахиваюсь от затёртых и перетраханных слов" -штото адски родное в этом есть
#2 11:45  09-09-2008Психапатриев    
+
#3 11:48  09-09-2008matv2hoda    
человечище!
#4 12:03  09-09-2008Oneson    
Присоединюсь к аплодисментам
#5 12:05  09-09-2008Ammodeus    
Мало того, что охуенные образы, ахуенное настроение, ахуенное название, так еще и всё это ахуенное - в Киеве.

Юрген, убил. Просто убил!

#6 12:16  09-09-2008Шизоff    
Да, интересное место эта пл. Толстого

Гуд

#7 12:23  09-09-2008Myxomatosis    
отлично! все в единый фокус смог свести и настроение передать
#8 12:45  09-09-2008Кысь    
Возможно, с мнением Самагонщика следует согласицца безоговорочно, ибо он слов на ветер не кидает, но.. я не осилел. Не потому, что "многа букоф" - я просто не в состоянии продираться через конструкции типа "Цветы, а в августе они ещё были цветами, уже как неделю попрощались с молодостью и, если пялиться на них долго, создавалось впечатление что это огромные пальцастые деревья с маковками на конечностях на фоне такого же огромного темнеющего неба". Или вот: "Она всё время ходит полуголой, а иногда и голой, курит и трахается на кухне, при свете, с каким-то парнем, который, как мне кажется, с ней это редко делает. Делает по вечерам с сыном уроки и наверно о ком–то думает. Скорее, даже не знает о ком." Кто что с кем делает - хуйпойми.. Конечно, уважаемый автор витает в эмпиреях, похуй ему сраные стилистики со сраными пунктуациями. А мне вот похуй эмпиреи, если я глаза ломаю через фразу.
#9 13:06  09-09-2008yurgen    
1. Спасибо большое. Уважаемая компания.

2. Кысь - забавно, но именно так стилистически и пунктационно я и хотел эти фрагменты передать. Мне кажется, весь текст в таком стиле и выдержан. Это ведь, как почти с любой книгой. Нужно время, десяток другой страниц, даже иногда заставляешь себя, чтоб почувствовать настронение и стиль на вкус. А уж потом получить кайф в конце. Хотя конечно, на вкус и цвет...

Такие дела.

#10 13:19  09-09-2008Кысь    
yurgen

Я никогда не был ленивым читателем. И уж если ФС написал "ахуительно" - продерусь долгими-та осенними вечерами, и, возможно, пропрет меня по-взрослому этот твой текст. Так что не все ещё со мною кончено. Однако на мой взгляд, суперзачищенными в любом креосе должны быть именно начало и кончало. Первое - для затравки, чтобы заглотнул сходу - а потом уж экспериментируй, автор, сколь угодно, куды ж фтыкателю девацца, это типа ерша из жопы вытаскивать, ага. Ну, а кончало филигранное - чтобы, сам понимаешь, фтыкатель обманутым себя не прочухал.

Но это - тока мое мнение, ничего другого. И уж, тем более, не критерий писательского дела.

#11 13:41  09-09-2008Кысь    
Понял, что не доживу до вечера. Начал с кончала - начало пошло гораздо проще. Середина высадила. Согласен с ФС - Ахуительно (с)
#12 14:13  09-09-2008Медвежуть    
В смысле идеи не ново,у того же Мураками я подобное четал.А язык-замечательный.ЛИТЕРАТУРИЩА!!!Я думал, што в Кыеве фсех Ильичей снесли бендеровцы.Не так?
#13 14:24  09-09-2008yurgen    
Медвежуть - а я уж думал, что вы на меня жуть какую-нить задумали. А то совсем перестали комментировать.

Один Ильич гранитный ещё остался.

#14 14:40  09-09-2008Кобыла    
превосходно
#15 14:51  09-09-2008Nebel    
Не жалею что прочел. Оч понравилось. образы потрясны
#16 15:05  09-09-2008Медвежуть    
Ничего не задумывал.Я тебе больше скажу.Недавно наконец зачол вторую часть твоего "2 тома" и решыл,што продолжение ты как Гоголь сжог.
#17 15:48  09-09-2008yurgen    
Медвежуть - не, не сжёг. Осенью закончу роман, сяду за 2 том. Времени на всё не хватает.


Кобыла : Nebel - спасибо

#18 15:52  09-09-2008тихийфон    
Распечатал. Отлично. Рико мент- имхо.

Только- DepeСhe Mode... а то режет фанацкий глаз....

#19 15:59  09-09-2008yurgen    
1. Медвежуть - кстати, я так и не понял ты Клуб Долбанные графоманы осилил? А то ругался так. Грозил зачесть

2. тихийфон - спасибо. гы, действительно неудобно вышло. У себя уже исправил.

#20 16:12  09-09-2008elkart    
Depeche Mode, yurgen, Depeche Mode
#21 16:13  09-09-2008elkart    
Пока читал -- уже поправили.

Текст оставил неоднозначное послевкусие.

#22 16:30  09-09-2008viper polar red    
Когда прочитал второй абзац и начал читать третий, подумал, что Юрген написал охуительную вещ. Почти вышак. Но вот чересчур обьёмная и очень невнятная третья часть, всё испортила на мой взгляд. Но автор нашёл в себе силы и закончил рассказ. Четвёртый и последний абзац выправил весь креатив.

В целом, очень выразительно. Некоторые метафоры - просто охуительно! Вобщем, зачот. Пожалуй, лучшее, что я прочёл за последих пару недель на ЛП.

#23 17:01  09-09-2008Жан Аливье    
Подобную тягомотину можно читать, равно как и писать вот такой слякотной осенью, когда за окном серый дождь стеной и в незаклеенные окна задувает бродяга -ветер, писать, греясь воспоминаниями. Акварель не обязательно рисовать, её можно писать, словами. легкая акварель - это , когда воды меньше, а краски больше и образ получается ярче и насыщенней, пример тому - 4. От остального веет какой-то безысходностью от невозврата прошедшей бурной молодости, страхом наполнить кровь адреналином вновь, но тем не менее огромным желанием это сделать. Успехов.
#24 22:12  09-09-2008Докторъ Ливсин    
йа сетаки саглашусь с Кысем..

"уважаемый автор витает в эмпиреях, похуй ему сраные стилистики со сраными пунктуациями. А мне вот похуй эмпиреи, если я глаза ломаю через фразу.."

йа тожа таг пишу..забивайа на причасные и деепричасные абароты..

но ..

а зачем??

странно и страшно..

и фсё пох..

сцуко -но ведь дождь закончится..

и чё??..

ЗЫ ахуенно панравилось вот это.."На ней один свитер, наверняка на голое тело, и я кажется ощущаю каждый её осенний вздох, каждое кольцо её грустного дыма.."

ну и там ещо много ништякофф..

хорошая вещь
#26 23:28  09-09-2008Культурный Внучек    
почти в восторге
#27 15:23  10-09-2008Розка    
молодец, отлично
#28 15:52  10-09-2008Сэмо    
хорошо

акварельно

#29 17:46  10-09-2008yurgen    
спасибо всем ваще
#30 17:13  12-09-2008СъешьМоюПомаду    
Ахуительно (с).

Очень-очень-очень понравилось. Спасибо за этот взгляд на мир, за новые образы, за восторг.


Комментировать

login
password*

Еше свежачок
12:05  04-11-2024
: [9] [Литература]

Мастера медведь съел. Натурально. Белый медведь .
Потому что не нужно ходить туда, куда не нужно. Табличка висит. "Не ходить". Теперь где нового мастера искать. Медведь за него работать будет что ли.

Услили ограждение. Периметр обнесли колючей проволокой....
16:27  31-10-2024
: [2] [Литература]
ПРОДЫРЕЦ
(сказка о чём-то)

Сюр&Треш

Встретились как-то в лоханке постирушечной 2 дырки-отверстия носочные, принюхались друг к дружке и очень обрадовались....
19:13  23-10-2024
: [12] [Литература]
Крутит событий Чёртово колесо
Время.
На гребне выси стареют дети.
Осень включает дворника - пылесос,
Самый простой и мощный в своём сигменте.
Странный чувак. Расхлыстан да нетверёз.
Жадина - через трубочку губ влюблённо
Тянет в режиме "турбо" печаль берёз,
Силу и вдохновенную нежность клёнов....
Сейчас печалью выводить печаль,
как пятнышко от кофе на рубахе.
На завтрак - дождь и жареный миндаль,
и длинный день, заваренный на страхе

ночных, отчаянных, неведомых тревог,
запястий, лезвий, подоконников, таблеток.
Уябывай скорее за порог....
18:21  21-10-2024
: [2] [Литература]
Она впилась в него после пары дежурных фраз. Приехала с новым мужем к своячнице и его с "законной" позвали за компанию. "Я вдова", подчёркивала она непреклонно на его "разведёнка". Покойный муж был директором атомной станции и сгорел от рака желудка едва за сорок....