Германия-91

Автор: Гусар Любите ли вы Германию? Я не спрашиваю вас, любите ли вы ее как Путин, нет. Любите ли вы Германию, как люблю ее я?
Я бывал во многих странах Европы и верно говорят, что все они отличаются друг от друга и ,прежде всего, своим менталитетом.
Кто-то считает англичан чопорными. Возможно. Но, вы с ними пить пробовали? Да они, сука, через одного буйные алкоголики! А шотландцы - те, просто поголовно. И, не дай вам бог, спутать одних с другими - можно легко нарваться на международный конфликт. А то и на пиздюлину.
Французов я, как-то, недолюбливаю. Мне кажется, что француз, когда утром бреется и чистит зубы, непременно еще вздрочнет на собственное отражение в зеркале.
Испанцы - распиздяи. Думаете, русские работать не любят? Да мы - трудоголики! Любимое выражение испанцев: "маньяна, но секуетен", что в переводе на язык родных берез: "завтра, не беспокойтесь". И они не беспокоятся.
Про бывших соратников по Варшавскому договору даже упоминать не хочу. Про обамовцев - сами все знаете, так им и надо. Тем более, к теме они отношения не имеют.
А вот немцы, что бы не говорили, очень близкая нам по духу нация. Мы дружим с незапамятных времен, что не мешает нам убивать друг дружку миллионами в периодических войнах. Да что говорить, когда Екатерина II, которую мы, русские, называем не иначе как Великая, которая представлена в номинации "Имя России", и которую у нас на Кубани практически канонизируют - была чистокровной немкой. А петровские друзья-собутыльники? Сплошь - Фриц да Ганс.
Мы, конечно, отличаемся от немцев культурой. Ну, в национальном смысле. И отсутствием ее же, в смысле этическом. Короче, если ты поссал не в кухонную раковину, а туда, куда нужно, да при этом еще не забыл поднять крышку унитаза, и не обоссал пол и стены - все, считай ты на половину немец! Ну, или сказываются гены далеких германских предков.
Но люблю я Германию не за это. А за то, что это была первая страна, которую я посетил в далеком 91-м.
Надо сказать, что попал я туда абсолютно случайно. Есть в этой истории даже небольшой привкус авантюризма, очень свойственный тому непростому времени.
Началось все с моего кума Сереги. Тесть его очень мне напоминал героя Конкина, из фильма "Принцесса на бобах". Помните, лежал такой на диване, читал книжки и ничего не делал, и при этом жутко страдал? Этакий Обломов тех дней. Так вот, если в фильме тот тип ударился в религию, то здесь как раз наоборот - в политику. Тогда появилась куча разных партий - кадеты, эсэры, демократы. Все что-то орали, предлагали разрушить до основанья, а затем... Очень веселая шла кутерьма.
Так вот, заманил тесть как-то Серегу в эту тему, съездили они даже в Москву, на съезд Социал-демократической партии. Там Серега познакомился с московскими молодыми социал-демократами, что-то типа комсомола у коммунистов. Те рассказали, что живут они очень даже нехуево, со стола старших товарищей часто перепадают совсем не постные кусочки, и что они чуть-ли не каждый месяц ездят по всяким заграницам практически нахаляву. Серега на это задал резонный вопрос: "А почему мы не ездим?". Молодые эсдэки ответили: "Нет проблем! Давайте, через пару месяцев организуем делегацию из регионов с дружественным визитом в ФРГ. Но, для этого нужно, чтобы вы у себя организовали ячейку партии".
Так Серега стал председателем, я - генеральным секретарем (на другую должность я не согласился), а серегина жена и моя одноклассница Анжелка - рядовым членом СДПР. После этого мы позвонили в Москву и гордо отрапортовали: "Есть такая партия!"
Они попросили выслать свои данные и деньги на оформление загранпаспортов и авиабилеты. Что-то чуть больше штуки рублей - по тем временам, не такие уж большие деньги. Я до самого последнего момента сомневался - не наебут ли? Нет, позвонили. Выезжайте, говорят, ждем.
Мы с кумом собрались - я взял 40 пачек "Беломора", почти ящик водки в "чебурашках" (помните такая, с целочкой), а Серега взял электросамовар, расписанный под Хохлому, и двинули в столицу. Там посетили, понятное дело, Красную площадь, могилу Высоцкого на Ваганьковском, Краснопресненские бани и ночь пробухали в студгородке института им. тов. Патриса Лумумбы. ( кто это такой, кстати, знает кто?)
Утром мы были в Шереметьево. Делегация, вместе с нами, составила 11 человек. Были там из Питера, Волгограда, Горького и уже не помню откуда еще. Был даже один из Находки. Очень колоритный типок! Когда начался путч ГКЧП, он у себя в Находке собрал по всяким организациям значительную сумму бабок на поддержку демократии. Путч продлился так недолго, что он даже выехать на помощь Ельцину не успел. Деньги возвращать, понятно, не стал. Ну, чистый социал-демократ! Был жуткий скандал, но как-то он умудрился отвертеться, хотя деньги давали серьезные люди. Кажется, даже афганцев нагрел. Такие люди, как он, либо становились богатыми, либо умирали совсем молодыми. По слухам, в лихие девяностые, судьба выбрала для него второй вариант. Он вез с собой в Германию, как потом оказалось, почтовые марки и боевые награды, что я лично не одобрял.
Остальные мне мало запомнились, потому что были все какие-то одинаковые, с лицами, словно скопированными с комсомольских плакатов. При этом было видно, что все закончили хорошие школы, учатся в престижных институтах, и родители их явно не бедствуют.
Прилетели мы в Берлин. Первые впечатления начались еще до прохождения таможни. Один за другим, делегаты подходили друг другу: "А сходи в туалет!". Человек шел и как ебанутый искал вентиль у крана на фотоэлементах. Находковец спиздил там освежитель воздуха - что-то гелеобразное в симпатичной коробочке, чем и не преминул мне похвастаться. Я уговорил его поставить освежитель на место, потому что от него так несло чем-то туалетно-фруктовым, что на нас стали оборачиваться люди, и попали бы мы в немецкий цугундер прямо с границы.
В аэропорту нас встречал немецкий хлопчик по имени Ульрих. По роже было видно - молодой социал-демократ. Он нам сообщил, что пригласила нас не вся немецкая социал-демократическая партия (видимо, должность генсекретаря на них впечатления не произвела), а только СДП Саарбрюкена. Но, кормежка, проживание и выпивка бесплатно. Ну, и на том данке шон.
Теперь о Саарбрюкене. Федеративная Республика Германия имеет, как вы знаете, земельное деление. Ну, там Баден-Вюртемберг, Северный Рейн-Вестфалия, и прочие Бранденбурги. Всего 16 земель. Так вот, Саарбрюкен - столица земли Саар, или Саарлянда, которая находится аж возле Франции. То есть, не Хуево-Кукуево, какое-нибудь. Да и СДПГ - вторая партия в стране, после правящей ХДС.
Сначала в Берлинское метро.Метро у них явно скромнее московского. Видать, так положено было, ибо нехуй - мы ж победили! Стоим, ждем поезд. Подходит ко мне мужичок, в кожаном пальто, вполне так чистенько одетый, и по-русски спрашивает закурить. Я слегка подохуел с берлинских манер, но вида не показал. Даю ему сигарету, и тут он на чисто русском снова заявляет: "О, "Столичные", Ява-Москва! Охуительно". Тут я охуел побольше, спрашиваю: "Ты русский, что-ль?"
Оказалось - немец восточный, жил по соседству с нашей танковой частью, с детства дружил с солдатами, видать, они его к горькой и приучили. Короче, спился он, забомжевал.(бомж в кожаном пальто) А тут Германия объеденилась. Но, поскольку, немец этот не работал в жизни, ни дня, то и пособие и пенсия ему не полагались. Приютила его кирха. Жил он там, кормили его, одевали, даже деньги карманные давали, но немного, чтоб не забухал. Он даже расстроился, что не может нам подарок какой-нибудь купить, по причине отсутствия денег. Прикольно, видать, выглядела наша делегация, что берлинский маргинал всей душой возжелал нам хоть чем-то помочь.
"Ну, тогда, может подсказать вам чего? Спрашивайте." Угадайте, что мы с кумом спросили. "А правда, что у вас здесь есть секс-шопы и оружейные магазины?" Немец даже погрустнел. Наверное, думал: "Хули взять - русские! Ничего не поменялось. Им бы только выебать кого-нибудь или убить..."
А потом, поезд наш подошел и мы всей толпой поехали на вокзал.
Сели в поезд. Поезд, я вам доложу! Интерситиэкспресс какой-то, я такие раньше только в кино видел. На каждом сиденье наушнички с музыкой(мы их потом, понятно, спиздили), интернет, телефон, двери в тамбурах стеклянные, и мчит, сука, километров двести в час! Охуеть! Я до сих пор побаиваюсь в наших поездах из вагона в вагон переходить. Там, где они между собой соединяются, того и гляди, нога, или еще чего, застрянет. И звук этот: тыдык-тыдык, тыдык-тыдык. А тут - двери стеклянные, на фотоэлементах. Еще раз охуеть! Дембелей бы им сюда наших!
Короче, едем. За окном городки немецкие проплывают. Смотрю, прапорщик наш, советский, на велике мчит. Видать, спиздил что-то. И так мне, знаете, хорошо стало, такая благодать, что я подумал - а не ебнуть ли нам с кумом по пивку? Я к Ульриху. Угости, говорю, партайгенноссе, нас пивком холодненьким, а то в горле пересохло. Мы ж, с кумом, всю ночь, в общаге Дружбы народов, водку ели. Приедем, говорит, там куплю, поскольку дорого здесь очень. Вот, гад! После этого мы его, как-то не взлюбили.
Приехали. На вокзале нас встретила радостная толпа условно молодых социал-демократов и пара Шрайбикусов. Серега прокричал: "ротфронт!" и поинтересовался, когда все же дадут пожрать? Нас отвезли в гостиницу, ну, как, такую - две звезды, и те до пизды. Но, жить можно.
Потом повели в ресторан, где очень вкусно и обильно накормили на средства партии. До этого я был, почему-то, уверен, что немцы едят мало. Оказалось, что это не совсем так. Мало они едят на свои кровные. На халяву, даже тщедушная на вид девчушка, может съесть втрое больше, чем я.
- Ну, что ж - говорят, - поели? Давайте теперь общаться.
Привели нас в какой-то офис, сели мы за столы и стали отвечать немцам на вопросы. После первых же вопросов, я понял, что фрицы реально интересуются жизнью в России, и что я даже сам не подозреваю, как хуево мне живется. После первых же ответов, я узнал, что хуевей чем мне, живется только несчастным мажорам из моей делегации.
Тут, одна немочка встает, и заявляет:
- Между прочим, если у кого жажда, или там трубы горят, то бите - вон там, в углу стоечка, а за ней вода, напитки, пиво и даже сухое вино. Каждый может тихонечко, не мешая общей беседе, пойти и налить себе все, что пожелает. Бесплатно.
Нифигасе! Я, конечно, не стал мешать общей беседе. Сел, себе, у стойки, открыл винца, сижу - попиваю. Даже музычку включил тихонько. Со стороны выглядит так: сидят человек 70, и оживленно обсуждают судьбу России. А один - сидит себе в стороне и бухает в одну харю, да еще и под музыку. Немцы косится, начали на меня. Но, культурная нация, хули! Молчат, мало ли - загадочная русская душа!
Нет, смотрю - послали парламентера, узнать, чего это я не учавствую в важной политической беседе? Поздоровался. Зовут Тиль. "Как Уленшпигель?" - говорю. Лыбится, немчура.
- А чего ты, русский генноссе Геннадий, не сидишь вместе со всеми? Аль не потрафили мы тебе чем? - спрашивает парламентер меня на международном английском.
- Эх, Тилюшка! Сердце кровью обливается, когда слышу, как власовцы эти, грязью Россеюшку, нашу матушку, поливают. Хреново у нас, да... Но, ведь Родина это наша! Нельзя ж так... - на вполне сносном международном отвечаю я. (Я как выпью, мой запас английского так увеличивается, что я легко могу писать сонеты не хуже Шекспира, причем на языке оригинала.)
Растрогался немец, пожал мне руку, даже слезу, скупую мужскую, пустил. И получил я преданого кореша из местного населения. Он мне потом в Россию посылки присылал. Почему-то с продуктами.
А в тот раз мы с ним еще две бутылки вина убрали, потом он нас с кумом в гостиницу на своей машине отвез, а все остальные поехали на автобусе, видимо, чтоб не портить впечатления о собственной нищете. Потом Тиль мне шнапс, который папанька его гонит, привозил. И с невестой своей, Мартой, познакомил. А ведь, может, его дедушка моего загубил, под Сталинградом. Да...
Оставшие четыре дня мы куда-то ездили, нам что-то показывали. Беседы, встречи, интервью. Ну, вы знаете, суровые будни политиков. Очень радовало, что везде, где мы встречались с молодыми социал-демократами ("джузас", кстати, по-ихнему), обязательно была заветная стоечка!
Раз идем после такой вот встречи. Я спрашиваю у ближайшего ганса: куда, мол, идем? Немец мне объясняет: идем кушать в турецкий ресторанчик. И интересуется — как вы относитесь к турецкой кухне? Ну, это я сейчас знаю что такое шаурма, а тогда мне хоть турецкая, хоть эскимосская. Приблизительно это я ему и ответил. Он мне объяснил, что турецкая кухня, ну оооочень острая. На что я гордо заявил: «Ничего. Мы с кумом с Кавказа!».
Приходим, садимся. Занимаем два больших стола, за каждым человек по двадцать. Я уже обжился на неметчине, не менжуюсь. Сразу пива себе заказал. Немец, что мне про турецкую кухню чесал, с близсидящими подругами по партии познакомил. Посмотрел я на них и заказал себе еще пива.
Тут жратву принесли. Мясное что-то. И водку анисовую. Терпеть не могу этот запах с детства! Еще и вид у нее неаппетитный, будто кончил в рюмку кто-то. Не стал я пить эту гадость, а заказал еще пива. Потом пододвинул к себе поближе тарелку с едой, взял со стола перечницу и демонстративно обильно поперчил. Немцы ничего не сказали, но поглядывать на меня стали как-то с опаской.
Здесь подбегает турок, хозяин этой харчевни и гостеприимно интересуется — как русские?
На что мой новый бундесовский друг заявляет, что русские как обычно много пьют, а этот белобрысый (на меня, гад) вообще с Кавказа и перец жрет как мармелад. Турок заорал «зёма!» и бросился меня обнимать. Натискавшись и нацеловавшись, он заявил: «Острое любишь? Щаз!» и унесся куда-то с завидной для его комплекции прытью.
Вернулся он с небольшой пиалочкой, в которой находилось что-то по виду напоминающее аджику. Я еще подумал: «Чёта не особо расщедрился землячок». Ну, куму то я всего ложечку положил. Остальные отказались. Я еще тогда заподозрил недоброе! С каждой ложечкой, которую я клал себе в тарелку, глаза немцев округлялись, а рты открывались больше и больше. К окончанию процедуры они были похожи на группу щелкунчиков из одноименного мультфильма, причем в приготовленном к работе состоянии. Я гордо обвел взглядом застывший стол, еще раз заявил: «Мы с Кавказа!» и отправил в рот первый кусок.
Как это описать? Читал, что Толстой описал тот момент, когда человек собирается нажать на кнопку звонка, на целых четырех страницах. Я не Толстой, и хотя то мое состояние можно было описать фейерверком эмоциональных слов и предложений, и далеко не всегда цензурных, я ограничусь всего одним словом. Пиздец!
Я ел, понимая свою великую миссию представления Родины перед Европой. Ел и ни одним движением самой маленькой мышцы лица не показывал, что это для меня слишком остро. Я шутил и смеялся, зажигал своим весельем весь стол, и только предательские слезы текли из моих глаз и это были отнюдь не слезы радости.
Когда я честно доел все, достал пачку «Беломора», вытащил папиросу, замысловато заломал мундштук, закурил и победно обвел взглядом зал.
Мужчины смотрели на меня с завистью, женщины с интересом, а турок с влюбленными глазами ребенка, впервые увидевшего пони. А когда он узнал, что я повар по профессии, он посчитал своим долгом показать мне кухню.
Я ходил по кухне, хлопал покровительственно по плечу огромных усатых турок-поваров: «Гут, гут!», а сам смотрел на сверкающее развратным блеском хромированное оборудование, на чищеную картошку-полуфабрикат, вспоминая нашу, в кусках чернозема и казалось мне, что попал я в будущее или даже вовсе на другую планету. В конце вечера турок предложил мне открыть в Саарбрюкене русское кафе на пару с ним.
Отнесся я к этому предложению весьма скептически. Ну, во-первых, в то время это звучало так фантастически, что не могло рассматриваться мной всерьез. А во-вторых, Германия — это, конечно, хорошо. Но, я как представил: просыпаюсь каждое утро, а в городе немцы! Ужас.
Короче, не вышел из меня бюргер.
Конечно, Германия — это пиво. И очень хорошее пиво. Пивные через каждые 100 метров. Как темнеет, улицы пустеют, все сидят в пивных и только доберманы, и немецкие овчарки гордо выгуливают грустных полицейских.
Немцы сидят и сосут потихоньку лучшее в мире пиво. Могут весь вечер просидеть с одной кружкой. Но больше всего меня удивило, когда я увидел, как молодежь разбавляет пиво колой, фантой или соками. Я посчитал это таким кощунством, что никогда об этом не говорил никому. Представляю: простояв в очереди, берем мы с друзьями на пивняке трехлитровый баллон свежего пива, отпиваем чуть-чуть, я беру две бутылки «пепси» и со словами «Так вкуснее!», выливаю в пиво. Думаю, что воблу жевать после этого, мне было бы просто нечем.
Очень интересно было наблюдать за некоторыми нашими делегатами. Одна питерская, через три дня, стала разговаривать по-русски с акцентом. Это пиздец! Я не выдержал, когда за столом, на завтраке она сказала: "По-дай-тэ мнье, как это пудет по-русски..." Я чуть колбасой не подавился, и заорал: "Сосательница! Двадцать с лихуем лет прожила, и за три дня забыла как горчица называется?!"
Все оставшееся время она при мне демонстративно молчала, строго надув губки.
Показывали нам и достопримечательности. Как-то, повезли нас на какую-то электростанцию. Электростанция была очень экологичная, и немцы были уверены, что это должно быть нам ужасно интересно. Полдня нас водили и показывали каждый угол, потом привели в актовый зал и стали рассказывать, как эта электростанция устроена.
Случился конфуз - оказалось, что наша переводчица не знает, как переводить слова "форсунки" и "заглушки". Упорные немцы не поленились съездить и привести работавшего у них русского эмигранта, чтобы он перевел нам, как и чего у них экологично работает.
Куда больше электростанций, нас интересовали местные магазины. Понимаю, для тех, кто не застал то время, звучит дико, что мы в магазины заходили, как в музеи - полюбоваться!
Но, дома то, в России, не было еще нихуя. Только появились импортные сигареты. Польскую говеную колу в пластиковой полтарушке, можно было купить в комиссионке за бешеные бабки. То же и с обувью, с одеждой.
Так что, ходили мы в немецкие магазины чисто посмотреть. Ну, и спиздить чего-нибудь. Помню я, бате своему привез разовую пьезозажигалку. Так он, потом, туда клапан вставил и страшно гордился, что сын привез вещь из страны, которая убила его отца и брата, и язык которой он категорически отказался учить в школе.
Встречал я и ветеранов той войны. Сытые такие дядьки. Войну вспоминали, в основном, по названиям городов - Смоленск, Ленинград, Сталинград. Потом, единственное русское слово - "плен", и снова география - Новосибирск.
К чести немцев, очень заметно чувство вины, которое они испытывают за войну. Только спрашивали часто: "Вы же победили, чего же вы живете хуже нас?" И от этого было еще обиднее...
Посетили как-то местный университет. Огромный студгородок, атмосфера студенческой вольницы, но на немецкий лад. Сейчас объясню.
Едет фольксваген "жук", весь очень креативно размалеваный, из него торчит невероятное количество людей и, при этом, все орут в матюгалники что-то на языке Шиллера.
Оказалось, на одном из факультетов,( по-моему, на художественном) сократили количество часов профилирующего предмета. Что бы сделал русский студент? Правильно - радовался лишнему времени на пьянку и еблю. Немцы же - протестуют, орут, не уходят из аудиторий, сжигают чучело ректора. Но, при этом, как-то бескровно, без поножовщины.
Посетили мы штаб восстания. Чинно так все, основательно - кофемашина, бутербродики. Прям Ленин в Цюрихе.
Нравится мне отношение немцев к своим памятникам, к истории. Берегут. У всех, кстати, так в Европе, кроме нас. Нам надо обязательно все разрушить! Да и Европа ли мы?
Показали мне как-то дом. Обыкновенная пятиэтажка, подъездов в шесть-семь. Во время войны, средние подъезды были разрушены английской бомбой. Немцы не стали ничего рушить, просто достроили разрушеное, и теперь показывают как памятник.
Естественно, пригласил нас и бургомистр Саарбрюкена к себе, в ратушу. Здание ратуши представляет собой здание в форме буквы "П". Левое крыло здания - архитектура 17 века, правое - 18, а посередине - современный стиль из стекла и бетона. В ратуше небольшой музейчик, связаный с историей города. Камера сохранилась, от гестаповских застенок. Вся в надписях, много на русском. Нашел, даже, из Краснодара одного. "Такой-то, такой-то из Краснодара. 1942 год. Попал за воровство." Как он мог туда попасть из Краснодара? Чего он такого спер у проклятых фашистов? Не знаю. Сдается мне, фуфловые те декорации.
Еще они раскопали, что в хрен каком лохматом году, стоял на том месте рыцарский замок. Показали нам кусочек стены в подвале. Там же стоял огромный сундук, полный разноцветных стеклянных шариков. Набрали полные карманы, вдруг пригодятся.
Спрашиваю, потом, у бургомистра: " А чё это за хуйня, хер бургомистр, у вас в подвале, целыми сундуками лежит?"
" А это," - говорит - "мой любознательный русский друг, такие детские игрушки, которые мы детям нашим немецким даем играться, чтобы отвлечь их от рукоблудия."
" Позвольте, хер бургомистр, но какого хуя это все делает в ратуше?!"
На что солидный государственный муж ответил: " Полагаю, это привидение у детей напиздело, и там спрятало."
Ну, думаю, совсем мужик заработался, и до конца встречи старался держаться от него подальше.
Но, еще больше я охуел, когда, в натуре, увидел это привидение! По коридору ратуши, с диким криком, пронеслось что-то, типа Карлсона в простыне, а за ним, с таким же криком, толпа детей. Представляете? Нет? Тогда я объясню.
Ратуша Саарбрюкена - это вроде нашего крайисполкома. Я представил, как по коридорам Краснодарского крайисполкома, носится ебанько в костюме привидения, а за ним толпа казачат, сбивая с ног зазевавшихся чиновников. А Ткачев, лично, рекламирует посетителям местного барабашку. И подумал - а что, было бы прикольно...
Серега самовар свой продал туркам за 200 марок. Водку мою мы, естественно, всю выжрали. Папиросы "Беломор" я все раздарил немцам. Им в диковинку, папирос нет у них, уже давно. Я вначале даже жалел их - а как же они косяки забивают, а потом увидел как ловко они вертят самокрутки, и успокоился.
Обратно мы вылетали из аэропорта Бонн-Кёльн. С нами в Москву летели немцы с ответным визитом. Ульрих заявил, что поедет учиться в Россию, скорее всего в Питер. Я посмотрел на него с сожалением. Я видел, как он пил мою водку. Если он все-таки поехал учиться к нам, уверен - вернулся сильно потрепаным. Ну, и нечего было для нас, с кумом, пива жалеть!
Чемодан мой был набит разным хламом. Всем, что удалось спиздить. Какие-то журналы, бутылки с колой, пробники одеколонов.
Прилетаем в Шереметьево. Получаем багаж. У кума - порван чемодан, а у меня, того хуже, разбилась бутылка Кока-Колы. Красивая, стеклянная, вся витая и не с этикеткой бумажной, нееет! С надписью белой краской, литровая бутылка, с откручивающейся пробкой.
Я собирался вручить эту бутылку маме, бутылка долго бы стояла на видном месте в серванте, потом ее выпили бы на Новый год, и каждый попробовал бы по глоточку, а потом мама еще долго наливала бы в нее подсолнечное масло. И эти жопорукие отечественные грузчики, ее разбили!
Я направился прямо к начальнику Шереметьево-2. Я устроил там такой скандал, что меня до него допустили. Он долго не мог понять, чего я так ору. А когда понял, то как-то странно посмотрел на меня и несмело выдвинул версию, что бутылку могли разбить в Германии. Я сначала хотел возмутиться такой кощунственной мыслью, но потом вдруг посмотрел на него с сочувствующей улыбкой, как на ущербного, повернулся, и ушел. Ну что возмешь с него, несчастного?
Ведь он не знает, что такое Германия.