Кладбище для благородных. продолжение

Автор: Vincent A. Killpastor Часть 1. СТАРЫЕ СЕРГЕЛИ

"Морали нет. Есть только красота..."
Константин Бальмонт

Дональд Рамс
Иногда мне снятся цветные интерактивные сны в которых я понимаю, что это просто сон и даже пытаюсь оказать посильное влияние на его дальнейшее развитие. Не могу только научиться сразу просыпаться.
Именно так происходит и сейчас – я хочу чтобы этот белый монах, с каким-то по пластилиносмазанным на бок лицом, пал ниц передо мной и начал,скажем, извиваться в судорогах нижнего брейк-дэнса.
Однако старик в этот раз попался злой и упрямый. Он смотрит мне в глаза и повторяет как долдон одну и ту же фразу: «Сейчас произойдет событие которое изменит твою жизнь навсегда.Сейчас произойдет событие которое изменит твою жизнь навсегда.. произойдет событие которое изменит твою жизнь навсегда..» Какое еще нахуй событие?
Я делаю нечеловеческое усилие воли – танцуй брейк, волк тряпочный, танцуй сука! Главное сейчас поймать его слабинку, а потом я живо научу его подчиняться.
Вместо брейка старик как-то змеино извивается и вырывает из-за пазухи семиструнную гитару c овальным портретом какой-то бляди на деке, а потом голосом почившего ныне в бозе Михаила Круга, того самого, что зверски прибили герои его же собственных песен, вступает:
Весна опять пришла и лучики тепла..
Доверчиво глядят в мое окно...
И я в очередной раз открываю глаза и вижу все тот же никотиново-желтоватой потресканной побелки потолок образцово-показательного барака номер один, образцово же показательной мужской колонии строгого режима номер один в поселке Зангиота, Ташкенской области.
А Круг, теперь уже из многократно побеленного динамика прямо над моей шконкой, хрипло продолжает:
Владимирский Централ – ветер северный,
Этапом из Твери – зла немерено..

Раньше когда я еще не жил в образцово-показательном бараке номер один, где живут «твердо вставшие на путь исправления», мой нежный утренний сон прерывали истерические рулады гимна республики Узбекистон. Если не слышали – это что-то вроде марша Люфтваффе. Патетическая вещь.
Сер-куеш элга бахт наджот... Невъебенно поэтично, а? Ташпулатов-Задунайский какой-нибудь постарался за каримовскую госпремию, а людям слушай это говно да еще и каждое граничащае с суицидом тюремное утро. Наверное чтоб крепче любили родину.
Теперь же в новом пристанище, раз мы все на хорошем счету у ментов, а некоторых из нас менты даже побаиваются, завхоз, прогнивший до мозга костей Сеня, разов тридцать прошвырнувшийся наверное «этапом из Твери», но в независимом от здравого смысла Узбекистане благополучно засухарившегося под не стрелянного «первоходочника», врубает нам по утрам политически некорректного Круга. Вместо гимна.
Или это тоже своего рода гимн? Гимн теневой зазаборной страны.
Поэтому первым делом проснувшись каждое утро я думаю что же это такой за централ – наверное следственный объединенный с пересылкой, а может и с исполнительным отсеком походу, типа Таштюрьмы. Тут вас и встретят и пальчики откатают, и лоб зеленкой помажут, если придется.
Централ. Звучит как название вокзала в Лондоне или Нью- Йорке. Гранд Централ, ветер порывистый, юго-западный, возможны кратковременные осадки.
Поупражняв таким образом вечно тяжелый на подъем мозг, я натягиваю штаны, чтобы прикрыть вялостоящий давно невостребованный хуй, и медленно иду ссать.
Дальняки Узбекистана в присутственных местах довольно легко изобразить – если во всем остальном мире запах приличествующий заведениям подобного рода всеми средствами стараются истребить, то здесь его похоже искусственно культивируют. Старая выженная солнцем саманая глина с примесью годами не высыхающей мочи, сухого и свежего говна, старых советских газет, и легким лейтмотивом выжигающей глаза хлорки.
На обрывке ментовской газеты «На посту» - лучшей в мире туалетной бумаги нашел свой гороскоп. «...ение. Возможно далекое событие, которое активизирует процессы вокруг вас, непомерно ускоряя движение навстречу вашей судьбе. Другими словами общая ситу..»
Ага! Ясно – старик из сна работает на глобов. Размытость их текстов позволяет во всем видеть таинственные знаки судьбы.
Рядом с дальняком, который старательный Сеня белит раз в месяц, смиренное логовище отрядных педерастов. Гей-клаб. Почему-то в первом отряде педерастов больше чем в остальных отрядах вместе взятых. Не думаю, что они все стали на путь исправления. Просто наш барак ближе остальных к штабу. Легче ломиться если начнется суровый беспредел.
Кроме высоко процента педерастов у нас живут повара колонии, штабные шныри, лагерные придурки, бывшие работники органов, и гады - бригада номер один, отряд номер один – СПП - секция профилактики правонарушений, зондер команда зоны, polizei.
Короче, вся та разношерстная и беспринципная человеческая шушера которая переживет любой катаклизм включая ядерную войну. Так же впрочем как крысы и тараканы.Блатата называет нас красными или гадами. Менты – общественниками.
Еще умные немцы приметили, что сочувствующие из местных всегда отличаются большим рвением и кровожадностью, чем самые - самые оголтелые каратели-оккупанты. Дорвавшийся до власти зык – страшное вымогное орудие.
СППшника в зоне видно издалека – затянут в добротную черную робу, яркая нарукавная повязка аккурат в том месте где во вторую мировую красовались буквы СС. Каратель и вымогатель. Но и движенец тоже. Фигура , которая может свободно передвигаться по всему полю. А движение – это жизнь.

Груза со свиданки, межсекторные путешествия,наркотраффик, кишкотура – все это неофициальные функции той же секции.СПП движет экономикой. Мужикам-то купля продажа – западло, только через блатных. А курить, пить чай и кушать хотят все. Гады заполняют это нишу внутреннего рынка.
Курирует же нас сам начальник режимного отдела майор Курбанов. Так что все чин чинарем. В законе мы.
Чищу бивни. Зубная паста у меня очень хорошая, античифир с отбеливателем, жаль вот кончается, поэтому выдавливаю очень экономно, тяну как струночку. И тут меня в спину толкает какая-то падла и выдавленная паста мигом исчезает в трубном водовороте ржавой раковины. Блять. Что за быдлоганские привычки?
-Шурик, давай идем, гадила, оперу чайковского тяпнем! С одноименным оркестром!
Это завхоз Сеня. Другого бы я обхуесосил на месте, пасту больно жаль, но Сеня недобрый. Очень надо быть недобрым если хочешь продержаться завхозом в бараке где одни засвеченные стукачи, БР, гады, педерасты и просто отпетые кончаловские. С Сеней не стоит связываться. У него ничего святого нет у этого Сени.
-А хороший чаек-та?
- Другого не пьем! Глупо была ба!– Сеня блатует.
Гандон. Если бы тебе чего-то не надо было от меня, хуй бы ты меня с утра купцом потчевал.Глупо было ба!
- Ты новость слыхал? Нет еще?
Сеня разливает крепкий чай в розовые с золотым ободком чашки китайского фарфора и опускает свое дряблое очко в кресло начальника образцово-показательного первого отряда старшего лейтенанта Ходиматова.
- Чо амнюгу этим гавнососам опять дали?Мне что теперь салют идти смотреть?
Амнистия мне по ряду причин совсем не светит. Поэтому главная лагерная новость всех времен и народов мне давно уже не вставляет.
- Да не.. Америку-то ночью запиздячили! Расхуярили Нюерк, всю хуйню!В усмерть!Прикинь какой замес попер! Ща они жидам быстро кислород перекроют!
- В каком смысле расхуярили?
Новость звучит так же невероятно как если бы я попал под золотую каримовскую амнистию.
- Разбомбили арабы нахуй! Выступал ихний министр обороны, этот... Дональд Рамс, сказал всех подряд теперь будут крыть! Наглушняк!
- Дональд Рамс?
- Рамс, Рамс, пидор гнойный! Нюерка теперь ваще не будет. Пиздец. Амба американа!
- Да.. Дела..охуеть- не встать...
А знаешь, что, Сень? А ну и хуй с ним, с Нью-Йорком с этим. И с рамсами ихними. Пусть сами свои рамсы разводят, кашалоты ебаные. У тебя паста зубная, хорошая есть? Для достойных мужиков? Не это гавно индийское из ларька?
Пополнение драгоценных запасов зубной пасты сейчас куда важнее головняков в которые так беспонтово влип Дональд Рамс.
- А то! Для тебя не только паста-шмаста, звездочку самую яркую с неба достану! Сеня хитро щерится. – Ты вот только братишку моего через секторные посты в столовку ночью пропусти, илтимос-суянмангиз!(Сеня учит узбекский язык. Лояльный, падла.)
Разок загуляет, в среду по ночной пересменке надзоров, пока они там в солдатиков играют, а пасту уже сегодня к вечерней проверке встречать будешь. Мазево дело?
- Зеленый свет, Сеня, не болей никогда! Тебе вечнозеленый как баксы, сам же знаешь! Мы, красные, должны своим помогать.
Чтоб тебя ебли дружной бригадой ОМОНа, думаю.
- Давай и ты не кашляй, пойду ща в телевизионку, пока отрядного нет, новости пра америку смореть.
-Угу, расскажешь потом. За рамсы и терки.
Русхуячили значит Нью-Йорк. Это ж надо. А ПВО куда смотрело? Смеялись тогда когда Матиас Руст на Красной Площади сел, а сами так жиденько обкакались.
Хотя я его и так никогда не увидел бы этот Нью Йорк. С моими-то двумя судимостями и не единным грошем за душей. Хуй мне светит, а не нью-йорки.
Людей погибших немного жаль, да и то без напряга. Люди это обычно хуй на блюде. Новые народятся. Человеческий род ползет по лицу Земли как неистребимая плесень.
Когда-то в прошлой жизни я ведь учился в английской спецшколе и видел даже Таймс-сквер на рисунке в учебнике. Зис из таймс-сквэя!
Как другая планета.
Интересно Таймс-сквер тоже расковыряли арабские бомбы? Жалко.
А вообще,знаете, я думаю нету этой Америки на свете. Совсем. Так, легенда лоховская. Рай на земле. Не может быть одновременно реальным и поселок Зангиота, Ташкентской области и Нью-Йорк. Лабуда.

Со вздохом натягиваю черную гадскую робу с тремя готическими буквами на позолоченной нарукавной нашивке «ХБП» – хукук бузликини поклаш – СПП по узбекски. Скоро утренняя проверка. А потом снова можно спать.
Самый сладкий момент – раздеваешься, натягиваешь одеяло под подбородок, и счастливо улыбаешься – несколько часов меня здесь не будет. Гуд бай, америка на зеленом венике.

***
В зоне свято чтут и отмечают только два праздника – Новый год и свой день рождения. Остальное не канает. Западлоу. Но есть в узбекских зонах еще два светлых дня. День независимости и Навруз. Подарок народам от падишаха.
Дают плов! Человек когда долго жрет баланду, он становится необыкновенным гурманом. Начинает различать как хорошая пища разлетается во рту на составные молекулы. Плов президента. Наверное пишется всегда с большой буквы.
А еще этот сентябрьский плов являет собой пик деловой активности в зоне которой позавидовал бы и Уолл-стрит. Сначала в сектора на продажу выходят рис, мясо и масло. Потом мисками продают уже готовый плов. Поверте мне, уж я то знаю! Все важные движения на зоне происходят ночью, и знать о них моя прямая обязанность и мой хлеб с маслом. Я старший смены ночного дозора СПП по жилой зоне. Главный ночной гад.
Ночью я обязан знать больше чем любой в зоне мент. И я должен быть первым в запальной точке, раньше чем любой в зоне мент. И я знаю. И я успеваю. Иначе давно глотал бы пыль где-нибудь в прядильном цеху и курил махру вместо марлбороз. Идет седьмой год моей отсидки. И я давно уже профессиональный арестант. Профессиональный нарушитель. В зоне столько правил, что если их не нарушать просто склеишь ласточки. Поэтому главное чему здесь учат это нарушать правила.Технично. Без запала. Правила это красные флажки для волков. Правила это свет фар для загнанного зайца. Будешь жить по правилам – охотники всегда будут выигрывать. Положишь на правила с приставкой – есть шанс самому поохотиться.

Нельзя людей сажать больше чем на год. Это большая ошибка.
Я уже говорил вам и снова повторяю. Иначе они мутируют и приспосабливаются к этой неестественной среде. А первый год они находятся почти в животном ужасе. Вот тут бы возьми и выпусти! Никогда в жизни не потянет мелочь по карманам тырить.
Нет же – готовят профессиональных преступников с таким же рвением как врачей или инженеров. Идиоты. Теперь, освободившись перед совершением нового преступления я не буду страдать, как Раскольников. Имею право – не имею, какая хуй разница? Просто открой кодекс, прикинь сколько светит, сколько скостят при первой же амнюге, через сколько лет УДО светит и принимай, Родя, решение – стоит ли гасить старуху-то. Посидеть два-три года для хорошего дела – ноу проблэм. А если чего сныкал в загашничке – дык тем более. Решайтесь, студент!
А сидеть-то мне по-ходу осталось ровно шестьдесят два долгих дня. Шестьдесят два это два раза по тридцать один. Вроде только вчера судья народный восемь влепил. А вот и пересидел я все. И всех. И судья, старый пердун может и лыжи уже отстегнул.
Теперь даже если сошлют в прядильный или запаяют в консервную банку Шизо, тубик заработать практически не успею.Теперь мне все глубоко и абсолютно похуй. Так то. Человеку в обществе всегда нужно иметь страх. Потеря страха делает человека опасным для общества. В эти последние шестьдесят два в зоне я ничего не боюсь, и становлюсь свободным как никогда в жизни.
Ночью в зоне четыре туза – ДПНК, ответственный по жилой, положенец зоны и я.
Такие вот расклады.
ДПНК с ответственным дежурным, раздавив пузырь купленной шеф-поваром зоны водяры, мутными глазами смотрят в штабе футбол. В багдаде все спокойно.
Положенец зоны Икром Янгиюльский сидит запертый в вонючем секторе и ждет, когда мои гадилы выпустят его на движение. Красивые придворные мальчуганы моют теплой водой его ноги в большом алюминьевом тазу для варки варенья.
Я обошел все посты, подогрел моих гадил кого чайком, кого косым, предупредил чтоб не спали – ДПНК бухой, может и отпинать слегонца. На все движения – зеленый свет, только чтоб были на постах в пересменку контролеров.
Немного задерживаюсь на посту у четвертого сектора. Здесь дежурит Рамиль, восемнадцатилетний воришка из Казани. За его женственные черты лица, не знающие бритвы щеки, длинные русые рестницы и округлую фигуру, почти все за глаза называют его татарочка Рамиля.
Действительно немужская красота Рамиля заставляет и меня проводить на его посту больше времени чем следует. Учу его как ана есть. Как следует мыслящим людям рассматривать воровскую идею, созданную в гпу-мвд, и как извлечь из нее максимум пользы для хрупкого арестанского здоровья.
Иногда я сильно от него возбуждаюсь и знаю, что легко смогу убедить его согрешить. Отыграть Рамильку в белый сдобный попец. Никто и не узнает. Минутные слабости ночного дозора.
Но вот нет. Мне осталось шестьдесят два дня. И если кто-то и столкнет Рамилю в липкий петушатник за тот долгий трешник, что у него еще впереди, пусть это буду не я.
Лучше призову петуха-проститутку Шохруха. За пачку фильтр этот вас так высосит на запретке, что покажется в спинной мозг вогнали длинную тонкую вязальную спицу. Бррр!
Я выкатил удобное кресло из парикмахерской зоны прямо на плац где днем идет просчет, вытянул ноги, и закурив пялюсь в черное как сами чернила сентябрьское узбекское небо.
Осень в Ташкенте долгая. Жары нет уже, а все именно как доктор прописал. Кайф. Только сверчки, в отдалении на басах - лягушки и звезды. Иногда в поселковых домах вдруг истерически взревет увидивший кошмарный сон ишак. И снова синхронно вступают сверчки.
Скоро уже утро. Скоро уже свобода.
У меня на воле мечта была – чтоб чемодан полный баксов – рраз! Вот открыл глаза утром – а туточки чемодан! И тратить бегом.
Теперь мечта другая. День освобождения. Мечтаю только о нем.
Как выглядят ворота жилой зоны с другой стороны? Эту-то я видел не один миллион раз. Большой ли у ментов поселок? Что за зангиота-хуета за такая? А телки? Какие юбки сейчас в у них моде? Что обтягивает их изящные и ни очень изящные а-так-с-пивом-пойдет жопы? А пиво? Пиво! Сколько литров вхуячу по-первому разу до того как побегу в первый раз ссать?
Не могу себе представить как люди живут без команды «Подъем» и трех проверок в сутки.
А еще интересно какую девулечку я выебу первой, вот уж повезет раскрасавице! Благим матом у меня орать будешь, милая! Э-эх! Скоро уже. Скоро. Сладкие предвкушения порой даже милей самой реальности.
Я почему уверен что мне по освобождению сразу повезет.Обязательно повезет. Хотя, поверьте, жить без проверок уже само по-себе небывалое везение.
А вот – еще! Америку расхуячили. Это-ж надо! Как же они проебали-то? Я думаю стукачей у них маловато было. Электроника она, конечно, дело верное, но и без нашего брата порой полный отсос.
А еще я восхищен арабами – это –ж надо, а? Самолетом полным горючки и в небоскреб! Гениально. Арабов не особо жалую, но перед всем красивым преклоняюсь – злая хуйня, но какая красивая!
Красота и искусство немного смягчают постоянную тягу человечества воровать плов, а после этого вонюче, с выпученными глазами срать.
Ишь ты, арабы. Бедуины. Да. Набедокурили блять деревянные дети пустыни.
А еще я думаю об утреннем старике – что изменит мою жизнь навсегда? Какое еще событие? Зубная паста в раковине? Очаровашка Рамиля? Дональд Рамс и его деревянные арабы? Как изменит? В более худшую сторону? Бред. Хуетация.

За этими занимательными мыслями я незаметно эдак отплываю в край предутренних грез. Когда долго работаешь в ночь отъехать вот так, на ровном месте можно запросто.
Правда будит меня в этот раз не лунный старик, не Круг и даже не Дональд Рамс.
Подкравшись исподтишка, со всей дури пинает мое кресло ДПНК Джумавой, в миру более известный как «чумовой».
«Каму турма, каму дом радной, ссукя?» - вопрошает он возвышаясь надо мной как громоподобный Шива. «Виноват, гражданин Дежурный Помощник Начальника Колонии, по жилой без происшествий!»- соскочив и отряхнувшись в стойку смирно рапортую я.
« И как ты знаишь, что бес проишествий, хуиний твой башкя? Лижишь тут спишь, пирдишь пляц? Давай бегом нахуй псталовой – шеп-повар, Рустам-акя турген, скажи пусть заптракь, яйца, масля-шмасля там таерлаб куйген-чи, мен попозже келаман – понял?»
«Понял» - и бегом. Уговаривать меня не надо. Подальше от начальника – прямой в столовую. Второй параграф воровского закона о понятиях.

Продолжение следует