Болезнь

Автор: Kaizer_84 Был полдень. Хотя, вернее сказать так – казалось, что был полдень. За его подлинность, как, впрочем, и всего остального, ручаться не будем.
Человек открыл дверь своей квартиры, зашел, разделся, заглянул в холодильник – оценил мысленно, хватит ли еды на достаточно длительный срок, - получалось, что вполне, лег на кровать, взял с тумбочки трубку телефона, набрал номер.
Долго не отвечали. Но, через энное количество гудков, все-таки он услышал знакомый голос.
- Я, похоже, заболел, - сказал человек, - чертов грипп, кругом эта зараза. Ее как песню – не задушишь, не убьешь.
Трубка вежливо посочувствовала и порекомендовала банальное - постельный режим.
- Да, я уже начал его соблюдать, - изрек он в ответ.
Ничего не было особенного в этих действиях, если не считать того, что человек с медицинской точки зрения был не то чтобы абсолютно, но скорее здоров. И знал об этом.
В первые два дня выдающихся событий не произошло - он просто отсыпался.
Последние несколько месяцев человек спал мало и как-то до обидного поверхностно. Уже и забыл, когда ему последний раз хоть что-то снилось, не считая кратких клиповых кошмаров, напоминающих скорее галлюцинации.
На третий день появились первые признаки тревоги.
Лежать и наблюдать белый потолок и кусок серого дома в окне много часов подряд – на первый взгляд занятие не из сложных, но подобное положение «с собой наедине» для большинства людей на самом деле довольно мучительно. А человек, хоть и никогда бы с этим не согласился, легко приведя сто и один довод против, был все-таки из большинства.
Все имеющиеся в квартире средства коммуникации - компьютер, несколько телефонов и огромный жидкокристаллический телевизор безмолвно выражали ему свое осуждение.
Игнорировать их было непросто, но пока у него получалось.
Четвертый, пятый и шестой день оказались самими тяжелыми и, забегая немного вперед, переломными.
На седьмой человек решил, что ничего не будет дурного, если он, хотя бы, откроет окно.
Сделав это, он ощутил странное. Сначала даже не понял, что случилось, а потом
осознал, что не понимает происхождения звуков. Что местные мальчишки, не смотря на мороз, играющие во дворе в подобие того, что в климатически благополучных странах называют футболом, не чирикают, как воробьи, а птицы, в свою очередь, не ругаются матом.
У него же все перемешалось в один поток, он почти ничего толком не различал.
На восьмой день, открыв глаза, человек понял, что тоже самое произошло и с его зрением – он не видел отдельных предметов, все сливалось в общее большое цветовое пятно, и в этот момент он, пожалуй, впервые по-настоящему испугался, и в целом пожалел обо всей затее.
Черт бы побрал ту сволочь, которая ему такое насоветовала. Да, его жизнь, мягко говоря, нельзя было назвать беспроблемной, но сейчас ему казалось, что не так уж все и плохо складывалось. Присутствовали некоторые шероховатости, не более того. А та передозировка антидепрессантами и вовсе произошла случайно. Примерно такие мысли с небольшими вариациями кружили в его голове этот и следующий день.
Десятый день его обрадовал тем, что зрительное и слуховое восприятие, претерпев серьезные изменения, все же приобрело вид относительно целостный. Он еще не совсем освоился в этой новой конфигурации, но дело шло довольно быстро. Новая система работала как виртуальная игра - стоило ему о чем - то подумать, как в пространстве словно возникали стрелочки-указатели и нужный предмет становился чуть ярче прочих, человек находил его гораздо легче, чем раньше. Звуковая политика стала более авторитарной – все ненужное она просто отключала. Сначала его это насторожило, но потом человек понял, что она всего лишь выполняет его собственные желания, пусть и не всегда осознаваемые.
Одиннадцатый день он почти весь проспал. Много сил ушло на адаптацию ко всему тому, что встретилось ему на личной «дороге перемен».
На двенадцатый день человек ощутил, что и его внутренний голос сильно изменился. Много лет он слышал его как в старом радиоприемнике, сквозь треск помех, и словно из подвала, а теперь – совершенно чисто и очень близко. Как говорят в рекламе, почувствуйте разницу.
Тринадцатый день был отмечен тем, что он впервые со дня своего добровольного заточения с кем-то поговорил. Ну, перебросился парой фраз, если сказать точнее.
Проснувшись ближе к полудню и открыв окно, человек увидел девочку лет шести, которая лепила что-то навроде снеговика, но, похоже было скорее на мутировавшего Чебурашку.
Он практически непроизвольно помахал ей рукой и скорчил рожу. Вышло, наверное, странно, хорошо, что на улице больше не было людей и со стороны эти сомнительные действия оценить оказалось некому.
- Дурак, - выдала девочка, и продолжила свое занятие.
- Извини, - он не нашелся, что еще ей ответить.
- Мама не разрешает мне разговаривать с незнакомыми взрослыми, - немного подумав, добавила она.
- А почему же ты говоришь со мной? – притворно удивился человек.
- Не похоже, что ты взрослый, - с искренним сомнением в голосе сказала девочка.
- Не похоже, - согласился человек.
На четырнадцатый день он почувствовал, что совершенно выздоровел, правда, вряд ли смог бы при этом внятно объяснить, чем же именно болел до того. Человек встал с кровати, заправил ее, привел себя в относительно презентабельный вид и решил что-нибудь съесть. Когда он пил первую чашку кофе, послышались звуки открываемой двери. В квартиру вошла женщина лет тридцати, довольно стандартной внешности, если не считать, пожалуй, несколько чрезмерной зелени в глазах. В руках она держала явно полупустую дорожную сумку. Женщина выглядела усталой.
- Надо же, как ты похудел-то за две недели. Чудесно выглядишь, - сказала она и, больше не глядя в его сторону, начала разбирать вещи и что-то рассказывать, глухим и очищенным от каких - либо эмоций голосом.
Регистр как и всегда теперь, переключился сам по себе.
Он ее не слышал.