ЛКЧ (окончание)

Автор: Шырвинтъ* Начало ТУТ и ТУТ

34
Придя домой, Васся включил компьютер, набрал в адресной строке браузера адрес нового сайта, пару раз щелкнул по ссылкам, нашел нужную страницу и принялся изучать ее содержимое, - Папа, подойди ко мне, пожалуйста, - позвал Вассерман отца.
- Ну что там у тебя, а то мне лень на второй этаж подниматься, - ответил снизу Вассерман старший.
- Да марочку одну нашел в сети, кажется, ты ей интересовался, - крикнул сверху Васся.
- Что за марка? – спросил снизу отец.
- Египетская, - ответил Вася, - «беззубая», 1938 год, свадьба короля Фаруха и Фариды. Услышав эту информацию, Вассерман старший пулей взлетел наверх, выгнал сына с кресла, уселся за компьютер и принялся изучать объявление. Марка, которую он увидел, действительно была редкая. Выпущено их было около тридцати штук. По исламским законам на почтовых марках запрещено изображать людей, поэтому она имела незаконченный вид. Овал, где по идее должны были находиться высокопоставленные особы, был чист, будто художник, одумавшись, замазал белой краской церемонию торжества. Просили за марку всего полторы тысячи долларов, и свидетельствовало о том, что продавец не очень разбирается в цене на раритет, и это было неплохо. Хуже было другое, жил продавец в Якутии в городке золотоискателей под названием Усть- Мая.
Несмотря на расстояние, игра стоила свеч. Вассерман старший, тут же набрал номер телефона продавца и убежал вниз договариваться о деталях сделки. Он вернулся через несколько минут, опять отогнал Вассю от компьютера, и ткнул пальцем на клавишу «F5». Страница обновилась, объявление исчезло.
- Так, приятно иметь дело с обязательными людьми, видишь, объявления больше нет, - потер ладоши отец, - короче мы с матерью улетаем, а вот, что с тобой делать, ума не приложу. Мои родители, в Египте отдыхают, Сонины в Хайфе загорают, одного тебя оставлять рано, с собой брать тоже не дело. Как быть? – кивая сыну, призадумался Вассерман старший.
Во все поездки, включая деловые, Вассины родители всегда ездили вместе, оставляя сына под присмотром дедушек и бабушек. Родители не выносили разлуки, любили друг друга как Ромео и Джульетта, и не мыслили своего существования, если хоть на миг расставались. Про таких принято говорить, прожили всю жизнь вместе и умерли в один день.
- Да не волнуйся ты, папа, - ответил отцу Васся, - до какой-то поры меня может, и рано было оставлять одного, но я уже взрослый. Ты просто этого не замечаешь. Если хочешь, я у внука деда Андрея поживу. К нему еще и внучка приехала из Индии, Габриэлла. Там соседка тетя Люба за ними присматривает, молоко приносит, и ночует у них, когда дед Андрей по делам в Москве остается. Я думаю, они возражать не будут.
- Поехали к тете Любе, - скомандовал Вассерман старший. Через несколько минут Вассин отец поверил в правдивость слов сына. Он досконально побеседовал с тетей Любой, сунул ей в карман пять тысяч рублей на Вассино пропитание, убедился в существовании Габи и Фила, и оставив сына у друзей, умчался домой собирать чемодан.
- Ну, ты даешь, Габи, - поблагодарил девочку Васся, - вот это круто! Отец даже и про вурдалака этого не вспомнил, который у него по капоту пробежал. Ну а с тетей Любой я сам переговорю потом, чтобы она бате ничего про поход не рассказала. Как думаешь, Габи, сколько времени поездка до этого Усть-Мая займет?
- Неделю точно, - улыбнулась Габи, - если конечно у твоего папы нет личного самолета.
- Габи, а вот ты, например, можешь, такое чудо, ну, например по воде ходить, как Иисус Христос, или мертвых оживлять, или метле летать, как Баба Яга? – поинтересовался Вассерсан.
- Нет Васся, - долго смеялась Габриэлла, - я считаю, что все чудеса должны совершаться естественным путем, будто все происходит, как и должно происходить. Вроде ничего и не случается, а потом обстоятельства складываются так, как тебе нужно. Все довольны, все смеются… А на метле полетать, ты Загрызу попроси, он по таким вещам специалист.

35
Ганс стоял на пороге дома отца Кирилла и не решался войти. Он в нерешительности несколько раз прошелся по крыльцу, потом громко выдохнул и постучал в дверь:
- Можно?
- Кто там? – вышел ему навстречу священник, - а, это ты, Ваня, заходи. Что привело тебя ко мне, какими судьбами? Отец Кирилл был одет не по церковному. На нем были камуфляжные, видимо оставшиеся еще с воинской службы, штаны, тельняшка, на ногах старенькие кроссовки «адидас». На предплечье священника красовалась синяя татуировка, изображающая летучую мышь, прикрывающую своими крыльями два земных полушария. – У меня, Ваня, входной сегодня, - объяснил отец Кирилл, - домашними делами занимаюсь, так что пусть тебя мой внешний вид не смущает.
- Поговорить надо, отец Кирилл, - начал Ваня, - я покаяться пришел. Можно?
- Ты проходи, Ваня, присаживайся, - отец Кирилл пригласил Ганса к столу, - чай будешь с крыжовниковым вареньем?
- Да нет, я покаяться пришел, - повторил Ваня, присаживаясь к столу.
- Вот за чаем и покаешься, - улыбнулся священник, - давай, рассказывай, что там у тебя случилось.
- Отец Кирилл, а ведь, правда, что после покаяния все грехи снимаются? – осторожно начал Ганс, - и, правда, что священникам нельзя потом болтать, что им люди рассказали?
- Болтать нельзя, - ответил отец Кирилл, - а суть исповеди не в том, что грехи снимаются, они то, конечно, снимаются, да, а в том, чтобы человек потом не грешил больше, сделав для себя правильные выводы. Все мы грешные, и я тоже грешен, тоже каюсь, а ты как думал.
- Короче, тут такое дело, отец Кирилл, - тяжело вздохнул Ваня, - на мне, очень много грехов. Столько много, что даже сатану видел вчера. Даже две сатаны.
- Даже две? – удивился священник, - ну как же они выглядели?
- Один был Гитлером, а второй лохматый такой, с копытами вроде даже, зубами и зелеными глазами. Я его по башке мобильником стукнул и ногой под дых врезал, - начал свою исповедь Ваня, - и все это потому, что я мотор украл. И еще на мне грех один есть большой. Вот я думаю, из-за них ко мне вся эта нечистая сила и цепляется. И если я покаюсь, то стану безгрешным, она ко мне приставать больше не будет.
- Давай по порядку, - посоветовал отец Кирилл.
- Ну, мотор мы Тима с друзьями украли, - продолжил Ваня, - вернее не украли вовсе. Немого покатались бы и отдали, - соврал он и слегка покраснел, - а потом на следующую ночь пришел Гитлер, выстрелил себе из пистолета в голову и спел песню. Я очень испугался и убежал к дяде Вите, а по дороге это чудище встретил. А наутро мотор исчез, его черти эти, выходит, и украли. Больше не кому. В общем, испугался я сильно, и не знаю, как теперь быть, боюсь, они опять ко мне придут. Про мотор, сами понимаете, я родителям и дяде Вите рассказать не могу, вот к вам и пришел.
- Ну, за мотор ты не переживай, - ответил священник, - ребята его себе вернули. Не спрашивай, откуда мне это известно, просто поверь. У деда Андрея внуков он. И я очень тебе не рекомендую красть его снова, - посоветовал отец Кирилл, - а про зверюгу эту я уже наслышан. Сам, правда не видел ни разу, но людям верю, да и Курносов мне недавно про нее рассказывал, она мимо него пробежала.
- Отец Кирилл, я еще про Курносова вам хотел рассказать один свой грех. Это я его аккумулятором от мопеда по голове треснул. Он от этого и облысел, потому что аккумулятор раскололся, и ему кислота на голову пролилась, а никакая не молния его ударила. Просто я ему отомстил.
- За что же ты ему отомстил? – поинтересовался отец Кирилл.
- Да, давно это было. Мы тогда с Геной и Димкой еще совсем детьми были, лет по восемь. Залезли к нему в огород, и давай клубнику рвать. А Курносов выскочил и давай нас ловить. Генка с Дитрихом убежали, а я споткнулся о проволоку, какую то и упал. Так он меня крапивой по голой заднице отлупил. Мне не то, чтобы больно было, скорее обидно и стыдно. Я тогда даже ревел, но ребятам ничего не сказал. Этого Курносова я потом долго боялся, дети вообще алкашей боятся, кто знает, что у них на уме. А потом вдруг, раз, и перестал бояться. Мы в тот момент от дождя прятались под березой, что у магазина, а тут я смотрю, он. А у меня в руках аккумулятор к мопеду, Генин батя привез. Ну им Курносову по голове и отомстил. Ребята даже удивились тогда, откуда во мне столько злости, они же не знали про крапиву.
- Да, - улыбнулся отец Кирилл, - даешь ты брат. Мстят сразу только дураки, никогда не мстят только трусы. Поговорка такая есть. Ты уж прости меня за выражения, но мы сейчас с тобой беседуем, как два старых приятеля, а не как священник с духовным чадом. Но ты не волнуйся, разговор этот останется между нами, это я тебе обещаю. А на исповедь приходи, если хочешь, в воскресенье. Да и не волнуйся больше за этих тварей бесноватых, попугали и отстанут. Я за тебя сегодня помолюсь. Ты, главное, зла не делай больше, и все будет хорошо. Понял?
- Ага, - ответил Ваня, допивая чай, - вы знаете, вот я с вами поговорил, и уже как-то спокойнее мне стало. И мотор, хорошо, что нашелся. Спасибо отец Кирилл, пойду я, да?
- Ступай с Богом, Ваня, - отец Кирилл проводил его до калитки и перекрестил в спину.
В этот момент из лесу послышались выстрелы. Восемь, из «Макрова» определил отец Кирилл. Да, дела.

36
- Слышишь, бруда, ты в немецком рубишь? – поинтересовался у Дитриха Гена.
- Не очень, - ответил Дима, - я в школе английский учу, - а что? Ребята сидели в бункере, и каждый занимался своим делом. Дитрих, погруженный в глубокие раздумья, развалился в кресле и, созерцая потолок, наигрывал что-то на гитаре, Геншер изучал добытые трофеи. В карманах кителя он обнаружил чудом сохранившееся удостоверение личности офицера СС выданное в феврале 1942 года на имя Эриха Шнайдхубера, фотографию самого Эриха с какой-то дамой в центре Варшавы и письмо, смысл которого без знания языка, Геншеру было не разобрать. Эрих со своей подругой по имени Гретхен были прекрасной парой, решил для себя Геншер. Имя дамы и город, в котором был сделан снимок, он определил по надписи, сделанной аккуратным почерком на обратной его стороне. «Gott beschüze dich lieber Erich. Möchte wieder einmal ganz herzliche Grüße aus Warschau schicken. Zür Erinnerung an unser glückliche September 1940. Sei brav mein Soldat. Dein Gretchen».
Она, улыбающаяся стройная брюнетка в модном по тем временам платье с белым воротничком, в таких же белых носочках на худых лодыжках и тупоносых туфлях на высоком каблуке, уверенно держала под руку своего возлюбленного Эриха, бывшего в ту пору еще лейтенантом. Сам Эрих, был эталоном настоящего арийца – имел крепкие зубы, которые он демонстрировал, улыбаясь во весь рот, а его немецкое происхождение, которое тогда требовалось доказать до пятого поколения включительно, явно прослеживалось гораздо дальше и наверняка имело приставку Фон. Казалось, что именно с Эриха, немецкая пропаганда рисовала открытки, взяв его внешность за образец.
- Смотри, чего я нашел, - позвал друга Геншер, - и сохранилось все как хорошо. Удостоверение, фотку и письмо. Оберштурмфюрер Эрих Шнайдхубер. Капитан по-нашему. Вот, полюбуйся на него. На Генриха Шварцкопфа похож из фильма «Щит и меч», которого Янковский играл. А это баба его, Гретхен звать, тоже ничего так телка. Это они в Варшаве в сороковом году. Тут еще письмо есть, но я в нем ничего разобрать не могу, языка не знаю, да и ты немецком тоже не фанат. Жаль.
- Не, тут я тебе не помогу, - почесал обгоревшие брови Дима, - я по-немецки только песню «Ду хаст» знаю. Тут специалист нужен. Можно знаешь, что попробовать? На компьютере перевести. «ПРОМТ», такая программа есть.
- Так это же столько текста забить нужно, - с сожалением произнес Гена, - да и прога эта тупая, знаю я ее.
- Ну и что, - возразил Дитрих, - время у нас есть, да и по смыслу хоть что-то догоним, ведь мы не совсем тупые, верно?
- Ага, - передразнил Гена, - тупые. Не совсем. Короче так. Давай, забивай текст и переводи. Посмотрим, что у тебя получится. А я пока текст отсниму и покажу его свидетелям Иеговы. У них там вроде чувак есть, который в немецком догоняет, да и познакомлюсь заодно с ними, они меня давно в гости приглашали. Гена достал мобильный телефон, и несколько раз отснял текст на встроенный фотоаппарат. – Ладно, ты давай трудись, а я домой, текст распечатаю и покажу этим, свидетелям. Потом сравним, у кого лучше перевод получится. И это, ты давай запрись тут, и никому не отрывай, а то не хватало, чтобы и к тебе Гитлер пришел, письмо отобрал, ха, ха…
- Не, я здесь не останусь, - ответил Дима, - я тоже домой пойду переводить, что-то мне грустно тут одному оставаться.
- Ну, как хочешь, поехали тогда, - согласился Гена, - ты только запри тут все хорошенько, и свет выключи. Ну и до дома меня подкинь, если нетрудно.
Приехав домой, Геншер подключил свой мобильный телефон к компьютеру, придал файлу резкости в «фотошопе» и, ударив по клавише «Enter», вывел его на печать. Принтер проснулся, мигнул зеленым огоньком, зажужжал и выплюнул из своего нутра три копии письма к Эриху. Гена сложил вчетверо один из листков, засунул его в карман и пошел к дому свидетелей Иеговы, сожалея о том, что путь предстоял не близкий, а ездить на мотоцикле сегодня очередь Дитриха.
Спустя полчаса Гена звонил в ворота сектантов. В этот самый миг, от дома деда Андрея, что находился по соседству отъехал скутер. За рулем сидел Тим, а сзади, прижавшись ухом к его спине, сидела Дуня и счастливо улыбалась. Тим весело подмигнул Геншеру, а Дуня показала язык и отвернулась в сторону. Следом выскочил, такой же веселый Вассерман и, не заметив Гену, быстро засеменил в сторону своего дома.
И чего это они вдруг такие радостные, подумал Гена, мы у них мотор попятили, а им хоть бы хны? Все ясно, вдруг осенило Геншера, они с нами нашим же оружием и сражались. Переоделись в Гитлера, испугали Ганса, что тот от страха из бункера убежал, и забрали мотор. Но, как, же они нас так быстро вычислили? Ведь меня никто не видел! Откуда они могли узнать? Так, стоп! А конь их говорящий, Кузя! Ё моё, и как я сразу не догадался? Ведь он же меня видел, и даже разговаривал со мной, неужели он сдал? Нет, не может быть, мне это тогда показалось, думал Гена, хотя, кто его разберет, Ваньке, вон, Гитлер померещился, и вурдалак этот еще… Мне Кузя говорящий привиделся. Может все на самом деле очень серьезно? Мистика, какая-то.

- О, здравствуй, брат, проходи, мы всегда рады новым гостям. Иисус любит тебя, - с легким акцентом, произнес дружелюбный очкарик и положил Геншеру руку на плечо, - очень приятно видеть тебя в нашей обители. Гена не сразу понял, что слова обращены к нему, он, увлеченный своими мыслями, вообще забыл, зачем пришел к этому дому. Геншер с грустью смотрел вслед удаляющейся на мопеде Дуне и продолжал решать связанные с последними событиями головоломки.
- Скажите, пожалуйста, вы английский язык хорошо знаете? – спросил очкарика Гена.
- Ну, конечно, - ответил очкарик, - ведь я же американец. Меня зовут Стив, - очкарик протянул Гене руку.
- Геншер, - ответил Гена, и пожал Стиву его влажную ладонь, – дядя Стив, я к вам по делу, вы только английский язык знаете или еще какие-нибудь?
- О, но проблем, брат, - ответил очкарик, - я свободно говорю по-французски, дойч, итальяно, немного по-гречески, по-арабски, и даже чуточку на фарси.
- Ух, ты, круто, - удивился Геншер, - мне помощь нужна, вот этот текст с немецкого перевести. Гена развернул лист с письмом Эриха и протянул его Стиву.
- Но проблем, брат, - ответил очкарик, - милости просим в зал. Завтра у нас, кстати, первая проповедь, ты у нас будешь почетным гостем, приходи обязательно, - Стив открыл тяжелую дверь коттеджа и пригласил гостя внутрь. Гена вошел в оборудованный креслами небольшой зал и уселся в первом ряду. Стив поднялся на сцену, взял со стола лист бумаги, вернулся к Геншеру и, расположившись рядом, принялся писать перевод. Водя дорогой перьевой ручкой по бумаге, лицо Стива становилось все сумрачней. От его дружелюбного гостеприимства, с которым он несколько минут назад открыл ворота Геншеру, к концу перевода, не осталось и следа.
- Ну вот, готово, - протянул лист с переводом Стив, - ты мне вот, что ответь. Ты где это взял?
- Да так, - ответил, Геншер, - в интернете нашел.
- А почему этот текст так тебя заинтересовал? – настаивал Стив.
- Да я не знаю, - просто ребята знакомые попросили перевести, вот и все дела, - ответил Гена. Стив стал его настораживать. – Дядя Стив, спасибо вам за перевод, - поблагодарил Гена очкарика, - я домой тороплюсь, пойду, ага? Гена взял перевод, сложил его и спрятал в карман.
- Домой? Ах да, ну конечно, - ответил очкарик, - пойдем я тебя провожу. – Ты слышал, что-нибудь про конец света? – спросил по дороге Стив, - про то, что кто не с нами, тот не спасется. И если ты не пустишь Христа в свое сердце, то ты тоже не спасешься. Обязательно приходи завтра на нашу первую проповедь, мы тебе все объясним и книги дадим почитать. Вместе мы сила, - закончил свою речь уже за порогом очкарик. – Ты будешь?
- Обязательно буду, херр Стив, - ответил Геншер, - и друзей своих обязательно приведу.
- До свиданья, брат, до завтра. Баай, - закрывая за посетителем дверь, попрощался встревоженный Стив.
Ага, буду, как же, и друзей приведу, подумал Гена, оказавшись на улице, да пошел ты на фиг, сектант, со своим концом света. Перевел текст, и хорошо. И чего этого Стива так встревожило письмо капитана Эриха? Ладно, сейчас посмотрим, чего это чучело очкастое там напереводило. По уму, надо бы его, конечно, отблагодарить, размышлял Гена, ну да ладно, наловлю ему плотвы как-нибудь при случае, пусть пожарит себе на ужин. Будем квиты. Все по уму. Отойдя от храма свидетелей Иеговы, Геншер присел на лавочку у дома экстрасенса Курносова и развернул письмо.

«Дорогой, Эрих. Если ты читаешь это письмо, то знай, что я пока еще жив. Наш общий друг полковник Штаубе, любезно согласился передать тебе его лично в руки, минуя цензуру гестапо и военной конрразведки. Вся та работа, над которой так долго трудилась моя лаборатория, похоже, летит к чертям. Чудовище, порожденное мной, это неконтролируемое орудие убийства, уже устремило свои когтистые лапы на восточный фронт, охотясь и преследуя, прежде всего, весь наш род. Ты, Эрих, настоящий солдат, поэтому не буду таить от тебя ту страшную весть, что твоя мать погибла в лапах этого орижия смерти, над созданием которого я трудился во славу Рейха. Спешу закончить. Оно уже скребется в мою дверь. Будь осторожен при встрече с этой тварью, и если тебе не получится ее одолеть в подмосковных окопах ударом кинжалом в сердце, то значит не судьба. Хочу, чтобы ты знал, что она очень сильна и умеет идти по следу. Даже если тебе удастся ее одолеть, она все равно обязательно проявит в далеком двадцать первом столетии и нанесет много вреда людям. Не промажь, сынок, пусть хоть некоторое время мир не будет страдать от результатов моей ошибки.
Любящий тебя отец».

Вот, блин, даже у фашистов отцы хорошие были. Заботливые и любящие. Своего отца Гена не видел ни разу в жизни. Он слабо верил рассказам матери о нем, считал, что она не говорит ему всей правды, и уже давно перестал ей задавать вопросы, чтобы лишний раз не раздражать. Но, тем не менее, Гена всегда завидовал своим друзьям из полных семей, стараясь никогда не показывать вида, что ему не повезло. Судьба у каждого своя, успокаивал он себя.

Из-за пригорка послышались выстрелы. Вот же, малышня глупая, со своими петардами, подумал Гнешер, ведь до нового Года еще так далеко.

38
- Вот гад, - выругался участковый Морозко, лежа на спине и роняя теплую обойму от пистолета себе на грудь.- Ушел, ну ничего, я тебя достану. Виктор загнал в пистолет новую обойму, помотал головой, и зажал рукой кровоточащее предплечье. Совсем, боевой опыт растерял, дал застать себя врасплох, да и кому, не грозному чеченскому боевику, подумал он, а какой-то бешеной зверюге. В последнюю секунду от нее увернулся. И откуда она на меня спрыгнула? Морозко оглянулся по сторонам и поднял кверху голову. Ах вот оно как, значит. Она и по деревьям лазать умеет? Кто же это может быть? На рысь не похожа, на медведя тоже, да и откуда здесь медведи? Да и вообще, что-то я не припомню случая, чтобы медведи с деревьев на людей кидались. Точно не кабан, куда кабану на дерево с копытами, да и повадки у них другие. А еще эти глаза, с которыми я встретился всего лишь на секунду… но где же я их мог видеть?
Не может быть! Крота глаза, точно.
Морозко не мог забыть этот взгляд. Долгий опыт работы в милиции и фотографическая память не могли подвести стража закона. Да и помнил он это взгляд хорошо. Три года прошло с тех пор, как Морозко лично задерживал Крота при попытке сбыта старого трофейного оружия. Черному следопыту тогда удалось отделаться условным сроком, он около двух лет не появлялся в окрестностях Чикаго, а вот теперь видимо взялся за старое. Да и малышню еще в свои темные дела вовлекает, вернусь домой, обязательно всыплю Ваньке, решил милиционер.

Морозко поднялся с земли, отряхнулся от сосновых иголок и слегка пошатываясь, побрел в сторону палатки, до которой оставалось совсем недалеко. Укусил, что ли, думал милиционер, разглядывая рану. Нет, не похоже. За сук зацепился, когда падал, а вот, погона одного нет. Морозко вспомнил, как зверь убегал с его погоном в зубах. И зачем ему погон? Наверно в шею метил, но, слава Богу, я увернуться успел, а то, было бы дел. Да и вообще, хоть я и не верю в сказки, но чутье мне подсказывает, что это самый настоящий оборотень. Морозко три раза сплюнул через левое плечо, этой еще беды нам в Чикаго не хватало, даже не знаю, что теперь начальству докладывать.

Морозко подошел к палатке и принялся изучать обстановку на предполагаемом месте преступления. В рюкзаке Крота он нашел его паспорт, немного денег, в палатке обнаружил банку тушенки, на которой были седы запекшийся крови. Наверно, Крот порезался, когда ее открывал, решил участковый, рядом лежал металлоискатель «Минелаб», старая карта, одежда… в общем, ничего не указывало, на то, что здесь произошло какое-то преступление. Ладно, решил Морозко, трупа нет, заявления от потерпевших, тоже пока нет, родственники Крота не разыскивают, да и нет, по-моему, у него родственников, детдомовский он, припомнил участковый материалы старого дела. Ладно, личные вещи заберу, металлоискатель тоже - дорогая штука, чтобы кто-нибудь не украл, а там посмотрим. Доложить начальству никогда не поздно, может и самому получится разобраться. Виктор собрал вещи, которые, впоследствии, могли оказаться важными уликами, и зашагал к опушке леса к своему мотоциклу.
Так я на гестаповца похож с одним погоном, подумал он по дороге. Непорядок. Морозко отстегнул себе оставшийся погон, сдул с него сосновую иголку, и положил в карман. Теперь лучше.

39
Из раздумий об отцах и детях Гену вывел Кузя, который уверенным шагом, все так же запряженный в телегу неспешной рысью направлялся в сторону Васильковых лугов к берегу Шаломы. Гена вскочил с лавки и бросился наперерез коню. Кузя прибавил шагу, но Гена ловко запрыгнул в телегу и успел схватить рукой поводья, которые волочились по земле.
- Привет, друг с копытами, - поздоровался он с Кузей, - что, опять сбежал?
- А, это ты брат, - повернув назад голову, ответил конь и чуть сбавил скорость, - да, немного прогуляться решил, а то скучно стало.
- Ты мне вот, что скажи, Кузя, почему я тебя понимаю? Ты давно научился говорить человеческим языком, и говоришь ли ты на нем еще с кем-нибудь? Или только со мной? – поинтересовалась Гена.
- Я и раньше понимал все прекрасно, но, недавно попав в поле небольшого колдовства Гариэллы, научился еще и говорить. Но говорить со всеми подряд я пока не спешу, вот только тебе открылся, да еще и один хитрый кот об этом моем умении знает, - ответил Кузя.
-Правда? Ни с кем больше не говорил? Поклянись – попросил Геншер.,
-Правда. А клясться я не буду, потому что не умею, - ответил Кузя.
-Тогда объясни, почему ты только со мной заговорил? – попросил разъяснений Геншер, - получается, что и со мной произошли изменения, если я тебя вдруг понимать стал. Ведь я раньше подумать не мог, что животные умею разговаривать.
- Ну, будем считать, что общение с тобой, это моя заслуга. Я сделал так, что ты стал меня понимать. Я с некоторых пор продвинутый конь, кое-что уже умею, да и цепочка жизненных обстоятельств свела нас вместе. Плюс любовь, способная творить чудеса.
Все это все и свело нас вместе. Мы с тобой оба товарищи по несчастью.
- Ничего себе, ты даешь, а в кого ты влюблен? - спросил Гена.
- Ну не в Дуню, же, кони в людей не влюбляются. В Дуню ты влюблен, к сожалению пока безответно, а я в кобылку одну из соседей деревни по имени Марта. Мы с ней познакомились прошлом году, когда мне удалось сбежать из дому без телеги. Я тогда без всякой цели смылся, захотелось просто по полям побегать, детство вспомнить – то время, когда меня еще в эту телегу не запрягали. Окрестности захотелось посмотреть, например, что там за пригорком Василькового поля, ведь так далеко я никогда не был. И вдруг, за этим самым пригорком я увидел Марту! Мое сердце бешено забилось, и я побежал к ней со всех ног знакомиться. Она полюбила меня с первого взгляда.
О, нашей любви могли позавидовать многие, мы бегали по лугу, валялись на спине в высокой траве, целовались и обнимались, да, да, ты не удивляйся, кони тоже умеют обниматься. А потом Марта показала мне, где среди васильков можно было найти волшебную траву «пятиручку», поев которой можно было подняться в небо и летать, и летать от счастья.
- Так ты еще и летать умеешь? – удивился Гена.
- Где ты у меня крылья видишь, я тебе что Пегас? – удивился конь, - я размышляю на уровне ощущений. Нам казалось, что мы летаем и бегаем по облакам, наверно все дело в том, что были счастливы.
- А что сейчас, - спросил Гена, - вы уже не любите друг друга и несчастны?
- Ну, почему же несчастны, не летаем просто, сезон цветения «пятиручки» закончился, а любовь продолжается. И самое главное, у нас с Мартой скоро родится сын!
- Ух, ты, молодец, - поздравил Кузю Геншер, - а ты уверен, что сын?
- Уверен, - утвердительно закивал головой Кузя, - я ее брюхо недавно слушал. Ухо приложил, а сын мне как дал изнутри копытом, так потом у меня два дня в голове звенело. Точно сын, дочки так не лягаются, по-мужски. Одна беда - раньше мне удавалось без телеги сбегать, я на поводьях любые узла развязывать умею, а теперь меня в наказание из телеги не выпрягают. Бабка и ребята чувствуют, что смыться могу, но я все равно убегаю при первой возможности, и совсем этого не стыжусь.

Вскоре повозка подъехала к одиноко стоявшему посреди Васьковых лугов дубу. Геншер вылез из телеги и потянулся.
- Вот, что, брат, тут такое дело. Марта, скоро должна родить мне сына, а может и уже родила. Я ведь два дня уже у них не был, косяки ваши помогал исправлять, да-да, можешь, на меня не косится, я все про вас знаю. Ты меня избавь, пожалуйста, от этой телеги, а я быстро за пригорок смотаюсь, чует мое сердце, что они меня уже ждут. Вдвоем ждут, с сыном. И хомут этот позорный поскорей сними, не хочу опять предстать перед Мартой и жеребенком тягловым работягой, а не вольным мустангом.
- Да, вот как значит, ты меня использовать решил. Запряги, распряги, - расстроился Гена.
- Да не парься, брат, я тебя тоже в беде не оставлю, ведь мы теперь друзья, - Кузя подошел к Геншеру и уткнулся губами ему в шею. – Ну, спасибо тебе, век не забуду, - поблагодарил Кузя, когда Гена снял с него всю упряжь.
- Давай, беги к своей возлюбленной. Только смотри осторожней, тут оборотень завелся, - прокричал ему вслед Геншер.
- Вообще-то он не по мою душу, но я буду осторожен, - ответил конь, - подожди меня, чуть позже я тебя до дома подброшу. Если хочешь, полежи, в небо посмотри, в этих местах просто удивительные облака, завораживает. Кузя быстро ускакал за пригорок, оттуда сразу же послышалось радостное ржанье, и точно такое же в ответ.
Неужели, и правда у Кузи сын родился, подумал Гена, и тоже стал подниматься на откос, чтобы взглянуть на счастливую пару, а если повезет то и на тройню.

Ожидания Геншера полностью оправдались. Посреди луга привязанная к цепи паслась белая кобылка, рядом с которой на худых ногах стоял маленький жеребенок. Одним концом цепь была привязана к уздечке Марты, а другим приколота к земле металлическим штырем. Кузя взял штырь в зубы и вытащил его из земли. Теперь, молодая счастливая семья, была относительно свободна.
Геншер осмотрелся по сторонам, проверяя обстановку, но все, вроде бы, пока было спокойно. Он перевернулся на спину, и по совету Кузи, стал разглядывать облака. Гена никогда и не предполагал, что это занятие может быть настолько интересным и увлекательным. Под свежим ветром облака быстро меняли свои очертания становясь похожими на всевозможных животных, персонажей и компьютерных игр и больших рыб. Время прошло быстро, хоть Гена и пролежал на пригорке около часа. Но когда он увидел, как из облаков образовался страшный похожий на монстра зверь, он спохватился, вскочил на ноги и свистнул Кузе, чтобы тот возвращался. Кузя поцеловал Марту и своего ребенка, и быстрым галопом взобрался на пригорок.
- Сын? - спросил Гена.
- А то, как же, ответил Кузя, - все, как и ожидалось.
- Поздравляю. Как назовете? – поинтересовался Гена.
- Да ты что, - удивился Кузя, кони имена своим детям не придумывают, этим люди занимаются, у них это лучше получается. Ладно, спасибо тебе за помощь, можешь меня запрягать, и поехали домой. Гена надел на Кузю хомут, приладил к нему оглобли, перекинул уздечку ему за спину, уселся в телегу и скомандовал:
- Поехали.
Некоторое время Кузя шел в задумчивости и молчал. Видимо, он еще не совсем пришел в себя от переполнявшей его радости. Гена решил пока не приставать к нему со своими разговорами. Немного отойдет – сам заговорит, решил он.
- Когда теперь опять сбежать получится, даже не знаю, - печально проговорил конь. Они с Геной уже выехали на грунтовую дорогу, ведущую в Чикаго.
- Ладно, не переживай, - успокоил его Гена, я тебе помогу как-нибудь. Я друзей в беде не бросаю. Ты мне расскажи, как вам удалось мотор обратно у нас украсть?
- Не украсть, а вернуть, - поправил Кузя, - мое дело маленькое. Привез, подождал, увез. А что там и, как было, я не знаю. Кот всем командовал. Только ты об этом тоже никому не болтай.
- Кузя, вот ты сказал, что оборотень этот, что у нас завелся, не за тобой охотится. А за кем же тогда? – продолжил свои расспросы Геншер.
- Точно не знаю, но мое лошадиное чутье подсказывает мне, что за Габи – внучкой деда Андрея. Из-за нее вся эта заваруха.
- А что в ней такого, она же еще ребенок совсем, - удивился Гена, - она, что какая-то особенная?
- В том то и дело, что особенная, - ответил Кузя, - все, я на время замолкаю, извини.
Ближе к Чикаго, где две проселочные дороги сливались в одну, Гена с Кузей встретились с участковым Морозко. Милиционер преградил им дорогу своим мотоциклом, слез с него и притормозил повозку, взяв коня под уздцы.
- Что, опять это чудо сбежало? - спросил Морозко, поглаживая Кузе гриву, - молодец Генка, что поймал, но вы бы поменьше по лесам бродили. Опасно здесь стало. Тут такое дело, я этого оборотня сам видел и даже стрелял в него.
- Так это вы стреляли, дядя Витя? – уточнил Геншер, - а я подумал, что малышня петардами развлекается. Попали хоть?
- Промазал, - ответил Морозко, - но я его обязательно достану.
- А это он вас укусил? – поинтересовался Гена, указывая на рану на предплечье участкового.
- Нет, слава Богу, - ответил милиционер, - это я о сук поранился, а волчара этот только погон откусил, когда сзади на меня бросился. В общем, так, чтобы больше я вас в лесу не видел. Посидите несколько дней в Чикаго и никуда не высовывайтесь. Увижу, закрою на пятнадцать суток, - пригрозил Морозко, - и поменьше болтайте. Паники нам еще не хватало. Все понятно?
- Кузю тоже на пятнадцать суток запрете, дядя Витя? – удивился Гена.
- Нет, - улыбнулся милиционер, - Кузю сдам на мясокомбинат. А ну марш по домам.

Кузя хоть и понял шутку, но домой побежал резвее. Морозко на мотоцикле сопроводил повозку до Чикаго, погрозил Геншеру кулаком, и свернул к своему дому. Стало темнеть.
- Ну что, - спросил Гену Кузя, - может, дальше я сам дойду?
- Нет уж, - ответил Геншер, - я тебя к дому доставлю и сдам в руки хозяев. Не хватало еще, чтобы тебя по дороге сожрали, а у меня хоть какое, но оружие есть. Гена показал коню немецкий нож, - я же не могу допустить, чтобы твой сын без отца остался сразу после рождения. Ты ему еще пригодишься.
Хороший он парень, этот Геншер, хоть и ветер у него в голове. Жаль, что у него с этой Дунькой не ладится, подумал Кузя. Но ничего, а вдруг все еще срастется и будет хорошо. Как у меня с Мартой.

- Ой, смотрите, кого я вижу, воришка нам Кузю поймал, - сказала Дуня. Она вместе с Тимом сидела на скамейке возле бабы Тани, поджидая, когда конь вернется.
- Да не воришка я, - соврал Гена, - просто взяли мотор на время. Покатались бы и отдали. Да и сами вы хороши, нужно лучше за своим вещами и домашними питомцами следить. Держите коня, и привязывайте его покрепче, пока беды не случилось. Умники, тоже мне, нашлись. Гена спрыгнул с телеги и пошел к себе домой.

40
На следующий день утром Тим запряг Кузю, сверил со списком необходимые для похода вещи, положил их в телегу и поехал собирать всех остальных участников похода. Весь поселок уже знал про оборотня, поэтому люди старались лишний раз ночью на улицу не выходить, а тихо сидеть по домам, вооружаясь, на всякий случай, кто, чем мог. В ход шло все, начиная от охотничьего и газового оружия, заканчивая вилами и баллончиками со слезоточивым газом.
В этот раз оружие никому не пригодилось, ночь прошла тихо, никто не выл, не лазил по столбам и не стрелял. Но присутствие злобного существа все равно незримо ощущалось и вызывало страх. Ведь неизвестно откуда и на кого оно могло наброситься. Дух тревожного ожидания витал над Чикаго. Тем не менее, у всех ребят не возникло разногласий с родителями по поводу похода. Быть может, родители посчитали, что вдали от Чикаго с его монстром детям будет спокойней и безопасней, ведь не побежит же он за ними вдоль берега. А может причиной той легкости, с которой родители согласились отпустить своих детей, было одно из маленьких чудес Габриэллы, к которым ребята уже стали потихоньку привыкать.

В первую очередь Тим заехал к Филу с Габриэллой. Возле калитки уже стояли сложенные рюкзаки с провизией, возле которых спорили Коля и Вассерман.
- Зачем тебе бензопила? Ты бы еще и мопед с собой взял, - говорил Васся, - ведь мы не крейсере в поход идем. Итак, вон, сколько народу, с твоей бензопилой точно ко дну пойдем. Перегруз будет, балансировка нарушится, и утонем. Да и на фиг вообще она нужна бензопила, топор возьми и хватит. А веревки твои альпинистские зачем? Где ты тут горы видел?
- Знаешь, что, Васся, не тарахти, - спорил с ним Коля, - в походе ничего не помешает. Бензопилой будем дрова нарезать, веревки всегда пригодятся, ведь не на себе же это все тащить! Погрузим и поплывем, а за лодку не волнуйся, у нее водоизмещение тонны четыре будет, сам прикинь, ты же считать хорошо умеешь. Перемножь габариты, получи объем, вот тебе и будет водоизмещение.
- Короче, Коля, делай, что хочешь, - ответил Вассерман, - сам свои тяжести в телегу грузи. И учти, если лодка осядет ниже ватерлинии, я тебя вместе с пилой за борт выкину.
- Да я тебя сам выкину, герой нашелся, - обозлился Коля и толкнул Вассю ладонями в грудь.
- Отставить драку, - скомандовал вышедший за калитку дед Андрей, - с таким подходом к делу вы далеко не уплывете. Экипаж должен быть дружным и подчиняться капитану. У вас есть капитан? Коля с Вассей кивнули на подъехавшего Тима. – Вот его и слушайтесь. Здравствуй Тим, ты как думаешь, потянет лодка весь этот боекомплект, - дед Андрей кивнул на рюкзаки.
- Здравствуйте, - поприветствовал всех Тим, - не знаю. Посмотрим при загрузке. Я на всякий случай с собой еще надувную лодку взял, если что – в нее, что-нибудь погрузим и на веревке за собой потянем.
- Правильное решение, настоящий командир, - похвалил Тима дед Андрей, - ладно, бойцы, удачи вам. К словам Габи тоже советую прислушиваться, - хитро улыбнулся генерал, - все, я по делам в Москву. Увидимся. Дед Андрей сел в свою машину и уехал.
Из-за калитки появились Фил и Габриэлла. Они были одеты в новые камуфляжные костюмы, которые накануне им привез дед Андрей специально для похода. Костюмы были пропитаны специальным составом, и не позволяли комарам прокусить его насквозь, о чем Фил с гордостью и сообщил своим друзьям.
- Если бы дед Андрей раньше узнал, что мы в поход идем, то он бы всем такие костюмы привез, - сказал Фил, - Габи сказала, что свой костюм Дуне подарит, потому что ее саму комары беспокоить не будут, а вот остальным придется потерпеть.
- Это почему еще Габи комары беспокоить не будут? – удивился Коля.
- А ты с трех раз угадай, - ответила ему Дуня, - даже я, блондинка, и то врубилась.
- А, ну понятно, - ответил Коля после недолгих раздумий, - я еще не совсем проснулся, и о своем думаю.
- Вот, ребята, на дорожку возьмите, - на улицу вышла тетя Люба и протянула путешественникам две пластмассовые бутылки с молоком, - специально перелила, чтобы вдруг не побилось.
- Вот еще, - скривился Вассерман, - и так перегруз, мы что дети, молоко пить?
- Да? – сказал Загрызу, запрыгивая в телегу, - а чем я буду питаться?
- Не волнуйся, Загрызу, возьмем обязательно, - хором опровергли сомнения кота ребята.
- Ну, ничего себе, - удивился Вассерман, - и котяра с нами идет? Да вообще, чего это вы так с ним единодушно заговорили, будто он что-то сказал?
- А он и сказал, - ответил Тим, - просто ты еще не очень продвинут, чтобы понимать кошачий язык. Так что с Загрызу не ссорься, тогда, быть может, он и тебя научит.

Ребята погрузили мотор, положили в телегу все подготовленное для похода, поблагодарили тетю Любу за молоко и неспешно тронулись к берегу Шаломы. Там, они выгрузили вещи возле баньки Дуниной тетки, отдали ей Кузю, велев не спускать с него глаз, чтобы тот не сбежал, и принялись прилаживать мотор к корме лодки, на носу которой уже красовалось название «Габриэлла».
Кузе предстояло сегодня в качестве платы за стоянку судна поработать на Дунину родственницу. Перевезти на другой конец Чикаго, какую-то мебель и другие громоздкие вещи, после чего его должны были вернуть домой. Тетушка никак не хотела расценивать услуги коня, как плату, норовила всучить ребятам огромную сетку с овощами, но те отказались, потому что лодка и так сильно просела и брать на борт даже лишний килограмм груза, Тим категорически отказался.
- Не сбежишь? – посмотрел на Кузю Загрызу.
- Не сбегу, не волнуйся, - молча, ответил ему конь.

Мотор тихо заурчал своим мощным нутром. По лодке прошла небольшая оживляющая ее вибрация. Берег отдалялся. Утро было теплым, хоть солнце и скрылось за облаками. Кузя проводил лодку прощальным ржанием, смысл которого был понятен только коту. Чуть выше по течению из прибрежных кустов лозы за ребятами следили два зеленых глаза. Когда лодка скрылась за излучиной, и Чикаго остался далеко за кормой, зверь вылез из своего убежища, и, стараясь не попадаться никому на глаза, побежал по берегу вслед за путешественниками.
Загрызу тяжело вздохнул, прикрыл глаза и задремал на форштевне.

41
Остался незамеченным и Гена, который тоже пришел на берег проводить лодку. Он не прятался. Просто постоял в отдалении, опершись на ствол старого клена. Когда лодка исчезла из вида, Геншер тяжело вздохнул и отправился домой. Там он сел за мольберт и долго рисовал по памяти отпечатавшуюся в его сознании картину; зеленые берега Шаломы с желтой песчаной отмелью на левом берегу, синюю гладь реки с отраженным в ней небом, и облака в одном из которых угадывался Дунин профиль.
Геншер опять тяжело вздохнул, уверенными мазками кисти исправил профиль на свинцовую тучу, отодвинул от себя мольберт и пошел на встречу со своими друзьями, которые и так его уже заждались.
Вопросов было много; предстояло отследить и по возможности поучаствовать вместе с Морозко в ликвидации вурдалака, решить, что делать с документами Эриха Шнайдхубера, и разобраться с письмом, написанным адресованным Эриху его отцом ученым.
Ганс с Дитрихом сидели на скамеечке возле бункера, жгли костер и поджаривали на нем кусочки сала, с черным хлебом надев их длинные березовые прутья.
- Угощайся, - Ваня протянул Геншеру угощение, - ты как раз вовремя, а то мы уже наелись.
- Данке шон, - ответил Гена, принимая угощение, - спасибо, то есть. Он решил, что пора уже отходить от немецких слов, так плотно вошедших в его лексикон, в связи со ставшим надоедать скиновским увлечением.
- Ну как, перевел письмо? – поинтересовался Дитрих.
- Перевел, - Гена протянул друзьям листок с переводом, - только от страха не обделайтесь. Похоже, что вся заваруха, что сейчас происходит в Чикаго, имеет давние корни. Накопал Крот, на нашу голову.
Ганс взял перевод и принялся его изучать. Его глаза медленно бегали по строчкам, с каждой из которых он становился все серьезней. Он прочел письмо до конца, поднялся со скамейки и при этом громко пукнул.
- Ну вот, - тут же заметил Дитрих, - как ты, Генка, и предполагал, Ганс уже обделался от страха. – Ты бы поменьше тут газовал возле костра, хочешь, чтобы мы на воздух взлетели?
- Да не обделался, я, просто гороха свежего с огорода объелся, - оправдался Ваня, - а что эти газы, которые нутри нас, взрывоопасны?
- Да еще как, - объяснил Дитрих, - я еще маленький был. Мама уехала отдыхать, а мы с папой вдвоем остались. Папа посадил меня в ванну купать, налил пены, чтобы я отмокал, я тогда очень грязный с улицы пришел, в футбол играл. Лежу я, значит, в этой пене, и чего-то у меня тоже с желудком сделалось, съел чего-то вроде гороха. Или папа плохо покормил, он у меня вообще готовить не умеет. Суть не в этом. Лежу, значит, пузыри пускаю из-под воды. Один такой большой получился, красивый. Тут папа заходит с сигаретой в зубах, меня мыть, и пепел с его сигареты падает мне прямо на пузырь. Знаешь, как рвануло! Все в пене было, даже на потолок попало. Батя не меньше меня испугался, пока не разобрался, что произошло. Он даже потом курить бросил на месяц, а ты говоришь, не горит. Еще как горит. Так что ты подальше отходи от огня, и вообще оставь эти немецкие привычки из себя стрелять, где попало. Понял?
- Ага, - ответил Ваня, - теперь буду отходить, если что.
- Короче, тут такое дело, - начал свой рассказ Дитрих, - с письмом потом решим, что делать, а сейчас я вам про волчару этого расскажу. Короче выследил я его. Никакой это не Крот, а Мишка Санеев. Я его давно подозревал. И однажды видел, как он к себе домой на карачках заползал. Там у него дырка в заборе есть. Вот и вчера ночью тоже специально проследил, хоть и страшно было. Я вдалеке стоял, и даже мопед не глушил, чтобы в случае чего быстро смыться. Он меня точно не видел, но я его хорошо. Шел как зомби, за забор иногда держался, а потом опустился на руки и ноги, пробежал так метров двадцать, зарычал и шмыгнул в дыру.
- Как же ты услышал, что он зарычал, если у тебя мотор был заведенный и стоял ты далеко? – удивился Ганс.
- А вот так, слышал и все, - настаивал на своем Дитрих, - у меня мотор тихий, а рычал он громко. Точно, это он и есть, и Крота наверно он убил.
- Ага, и съел, - продолжал подтрунивать над другом Ваня.
- Ты у меня сейчас договоришься, - разозлился Дитрих и полез на Ганса с кулаками.
- А ну, тихо, - остановил друзей Гена, - хватит из-за ерунды разборки устраивать. И что ты предлагаешь, Дим?
- Я думаю, нужно поставить возле лаза в заборе капкан, а когда он туда попадется, дать ему по голове аккумулятором, - высказал свою идею Дитрих.
- И что, поможет? – спросил Ганс.
- Ну, ведь Курносову помогло, - объяснил Дима, - должно и Мишке помочь. Вы поймите, если он еще не до конца зверь, то из капкана он сам выберется, и кислота сделает свое дело. Главное посильней ударить, чтоб аккумулятор раскололся. Ну а если не выберется, то позовем Морозко, и он его из пистолета прямо на месте и пристрелит. Дело говорю.
- Да, дело, - ответил Ваня, - только раз ты такой умный, то ты его и бей, а мы рядом постоим, посмотрим, если что – поможем. Я уже один раз ему под дых ногой и по голове мобильником заехал. Из-за него без связи остался. Так что теперь твоя очередь, согласен?
- Ну ладно, только вы точно меня прикройте, если что, - сглотнул комок в горле Дима. Он вдруг представил себе картину, как он, совершив геройский поступок, погибает в лапах страшного чудовища, а Ваня с Генкой, да вообще все жители Чикаго, стоят над его бездыханным телом и плачут. На душе сделалось тоскливо, но в тоже время, готовность к подвигу придало Дитриху сил перед подвигом. Быть может, моим именем назовут главную улицу в поселке, подумал он, и сглотнул еще один горький комок.
- Ладно, с этой темой разрулили, - сказал Гена, - сегодня ночью мы его сделаем. Ты не дрейфь, бруда, брат, вернее. Мы тебе поможем, правда, Ваня?
- Точно, поможем, - отозвался Ганс, - мы же одна команда.
- Теперь на счет документов этого Эриха, - продолжил Геншер, - я думаю, что их нужно отнести в немецкое посольство. Пусть немцы сам разыскивают родственников Шнайдхубера. У них это дело о-го-го, как поставлено. Везде порядок. Быстро найдут. Родственники приедут, мы покажем им место, где он погиб, ведь солдат все-таки.
- Ага, - продолжил Ганс, - а потом эти родственники от счастья бросятся нас благодарить, купят нам мотор «Хонда», а пригласят к себе в гости в Германию.
- Сейчас получишь у меня, - теперь уже Гена бросился с кулаками на Ганса, - ты различай немного, где мотор, а где солдаты.
- Все, тихо, - встал перед друзьями Дима, - хватит. Сначала монстра завалим, а потом уж и в посольство сходим, и поглядим, что из этого выйдет. Не надо заранее загадывать, может этих Шнайдхуберов и вообще в помине не осталось.

42
Беда никогда не приходит одна, думал Мишка Санеев, отлеживаясь у себя на сеновале. Ведь знал, что пьянство до добра не доведет. Ведь чувствовал. Мало того, что после укуса этого оборотня у самого крыша поехала, так тут еще в капкан попался у своего дома и по голове чем-то заехали. И эти еще антихристы, со своими книжками. Мишка откинул в сторону брошюру, подаренную ему накануне очкариком – свидетелем Иеговы. Совсем с ума сошли, и так на душе тяжело, а тут еще эти со своим концом света. Домой Мишка появляться боялся. Последнее время он скрывался в сарае, но в сам дом, где проживала его жена Люба, заходить боялся. Боялся не самой Любы, а своих собственных поступков, которыми он мог неосознанно нанести ей вред. Поэтому, как только он освободился из капкана, установленного возле дырки в заборе, и пришел в себя от удара тяжелым предметом, от которого его голова горела как огнем, он прятался на сеновале, пытаясь, привести в порядок свою душу и тело. Мишка лишь на минутку заскочил домой за йодом и бинтами, схватил из холодильника несколько сырых яиц, бутылку подсолнечного масла и банку соленых огурцов, и, боясь попасться Любе на глаза, опять быстро шмыгнул в сарай, где спрятался в дальний угол, забросав себя сеном.
Днем все еще было не так страшно, но с наступлением сумерек на душе у Мишки становилось тревожней, хотелось выть волком и бегать на четырех ногах. Нужно было что-то срочно предпринимать. Искать помощь. В способности Курносова Михаил не верил, потому что знал Григория с малых лет, как такого же хулигана и впоследствии пьяницу, как и он сам, а вот образ отца Кирилла, постоянно всплывающий в его сознании, оставлял хоть какую-то надежду на спасение. Интуиции, как считал Мишка, у него не было никогда, но сейчас он почему-то чувствовал, что другого выхода, как идти за помощью в церковь к священнику у него не было. Из просмотренных в детстве кинофильмов он знал, что некоторые служители церкви обладают даром экзорцизма – способностью изгонять бесов, вселившихся в человеческую душу. Быть может и отец Кирилл, обладает это умеет, думал Мишка, ну а если и не умеет, то наверняка знает священников, способных ему помочь.

И, что самое странное, нет никакой злобы на этих скинхедов, чуть не лишивших его жизни вчера ночью. Их можно понять. Кому охота жить рядом с таким чудовищем, в которое я превратился. Наверно я бы и сам на их месте поступил точно так же.

С этими мыслями, Михаил сменил повязку на ноге, обмазал обожженную голову подсолнечным маслом и тревожно заснул, поскуливая во сне.

43
Старые друзья по службе; дед Андрей и отец Кирилл, сидели на веранде дома священника и угощались домашней наливкой. Они выпили по три рюмки и, перейдя на чай с вареньем, принялись беседовать о насущных делах.
- Ну, что, Андрюша, про все напасти в нашем городке ты уже, наверно, знаешь? - спросил своего старого приятеля священник.
- Да знаю, конечно, - ответил генерал, - у меня пока все под контролем, хотя и неловко, что неприятель активизировался к приезду моих внуков. Ты наверно и сам догадываешься, по чью душу, они пожаловали.
- И догадаться не трудно, и сердцем чувствую, но только вот думаю, что я прихожанам говорить буду? Врать-то грешно, сам понимаешь. Я теперь на другой службе. У Господа. А еще этих, свидетелей Иеговы у себя под боком пригрел, - грустно улыбнулся отец Кирилл.
- Да знаю я про них тоже, - отмахнулся дед Андрей, - все руки не доходят с ними разобраться, дел полно. Я завтра же с ребятами из идеологического отдела переговорю, чтобы на них шороху нагнали. Эх, все у нас так в стране. Коррупция. Вроде по закону деятельность этой секты запрещена, а конкретно, как с ними бороться, никто не знает. Ну ладно, я по своему направлению поработаю, но и ты тоже не плошай, попробуй их в православную веру обратить.
- Да уж, - вздохнул священник, - легче верблюду пройти сквозь игольное ушко… У них же ни души, ни сердца нет. Народ только-только к своей родной вере потянулся, а тут эти воду мутят. На сборища свои завлекают, книжки бесовские раздают, а люди они до подарков падки. Хватают их, как щука блесну, и не ведают, чем все обернуться может. Кстати, мы на рыбалку когда пойдем?
- Как дети из похода вернутся, так сразу и пойдем, - ответил дед Андрей, - они все снасти у меня забрали, так, что пока и ловить то нечем. Обязательно сходим, Кирюша, я сам уже давно хочу.
- Ну, ты даешь. Они же дети малые совсем, - удивился отец Кирилл, - и ты не побоялся их одних отпустить?
- Да они большой компанией пошли, не волнуйся. Тим с ними, Дуня, Вассерман. Пусть почувствуют себя самостоятельными. Пригодится в жизни. Да и с местной природой пусть поближе познакомятся, когда у них на это еще время найдется? Осень не за горами. Школа. Пусть прогуляются. Я вижу, ты на счет этого вурдалака в волчьей шкуре переживаешь? Так я тебе скажу, будет нужно, Габриэлла и сама с ним разберется, - улыбнулся дед Андрей, - ей в будущем и не таких китов гарпунить придется. Вот такие дела, Кирилл. Ладно, не переживай, все образуется. Я пойду, а то дела ждут.

Старые друзья попрощались, крепко пожав друг другу руки. Дед Андрей сел в машину и уехал в сторону Москвы, а отец Кирилл облачился в церковное одеяние и стал на колени перед иконой Богородицы.
На выезде из Чикаго, на автобусной остановке стоял Геншер и голосовал.
- Тебе куда, командир? - спросил дед Андрей, опустив правое стекло.
- В Москву, - ответил Гена.
- Значит по пути, залезай, - пригласил его в машину генерал.

44
- Кайф, - произнес Вассерман и навел фотоаппарат на Тима. Он отснял несколько кадров, перевел объектив на проходящий мимо небольшой пароходик, с которого веселые пассажиры махали им рукой, и продолжил, - никогда и не предпологал, что Шалома протекает по таким удивительно красивым местам. Вроде и природа такая же, как и в Чикаго, но каждое место все равно особенное, - эй штурман, - обратился он к Коле, - мы, где плывем?
- Не плывем, а идем, - поправил Коля, заглядывая в крупномасштабную карту бассейна реки, - плавает, сам знаешь, что. Прямо по курсу деревня Вырка. Никаких достопримечательностей, если не считать того, что речка с таким же названием впадает в Шалому через километров пять.
- Ой, какие мы умные, - съязвил Вассерман, - если уж ты такой знаток морского дела, то будь добр придерживаться морской терминологии, а то километров пять, давай уж на мили пересчитывай. А скорость на узлы.
- Было время, я шел тридцать восемь узлов,
И свинцовый вал резал форштевень, - пропела Дуня, - папе моему эта песня Розенбаума очень нравится. Он на Балтийском флоте служил, и даже маршировал на плацу под эту песню.
- А вот, действительно интересно, почему на флоте скорость измеряется какими-то непонятными узлами? – спросила Габи.
- Да тут все просто, - объяснил Вассерман, - это еще с давних времен повелось. На море всегда трудно было скорость измерить, особенно когда нет береговых ориентиров, вот, моряки и придумали такую хитрость, брали веревку, через каждый ярд вязали на ней узлы, кидали с носа корабля в воду, и потом с миделя считали, сколько узлов пройдет судно за единицу времени. Перемножали там чего-то, делили, и получали скорость.
- Нуты даешь, Васся, - удивился Фил, - только прикидываешься, что в морском деле ничего не соображаешь. А чему равен ярд? Сколько наших метров?
- Я уже точно не помню, но чуть меньше метра, - ответил Васся, - у меня с цифрами вообще беда. С названиями и визуальным запоминанием все нормально, а вот с цифрами не дружу. Наверное, потому, что они арабские. Вы же знаете, как евреи к арабам относятся, и они к нам тоже? Вот у меня и сформировалось такое негативное отношение к цифрам, будь они римские, я бы лучше в математике разбирался.
- Я вас умоляю, - отозвался с кормы Тим, - не трогайте, пожалуйста, Вассю, - а то он сейчас вам быстро еврейские меры длины придумает, и поклянется, что так оно всегда на флоте и было. Пусть лучше фотографирует для истории, и застегните ему кто-нибудь спасательный жилет на груди, а то совсем бдительность потерял.
- Да я сам застегну, - тут же отозвался Вассерман, выполняя команду, - Тим, может хватит, дай и мне порулить немного?
- Ладно, садись, - ответил Тим, - только смотри куда идешь. Держись поближе к бакенам, на основной фарватер, где взрослые дяди теплоходами рулят, не суйся, и не газуй сильно. Почувствуй мотор. Он вполне в состоянии выдать эти самые тридцать восемь узлов, но мы никуда не спешим, так что ручку держи где-то, вот так, на трети мощности. Понял?
- Да понял я, - ответил Вася, подменяя Тима на корме, ты думаешь, я полный шлимазл?
- О Господи, - сказал Тим, перебираясь на мидель лодки, - он неисправим со своими словечками. Коля, у нас на пути не предвидится никаких еврейский поселений, чтобы списать этого матроса на берег? Да не газуй ты сильно, - прикрикнул на Васю Тим, - я же сказал, держи ручку на трети газа.
- А можно, я следующая порулю, - попросила Тима Габриэлла и, заглянув ему в глаза, улыбнулась своей очаровательной улыбкой, против которой не было противоядия.
- А потом я, - воскликнул Фил.
- И я тоже, - опомнилась Дуня.
- Нет! Никогда, - воскликнул Тим, - то есть Габи, конечно посидит за мотором, Фил тоже. Но ты, Дуня, даже перестань об этом думать, понятно?
- Понятно, - тяжело вздохнула Дуня, - такова наша женская доля, готовить, мыть за вами за вами посуду, стирать носки, и махать с берега платочком. Но, вы меня еще попросите вам станцевать у костра. Не дождетесь. Сами будете по иголкам хип-хопить, сердца у вас нет. Мужланы.

- А не пора ли нам привал сделать? – отозвался Коля, увлеченный своими штурманскими обязанностями, - вот тут, - ткнул он в карту, - по-моему, неплохое место для стоянки. Зайдем в старицу, пришвартуемся, разведем костер, наловим рыбы, приготовим уху. Пора бы уже и с ночлегом определяться.
- Ты, Коля, говори куда рулить, - отозвался с кормы Васся, - влево, вправо? Где твоя старица?
- Да вот уже, тут рядом, - сказал Коля, еще пару кабельтовых, и сворачивай влево. Сама Вырка, чуть выше по течению будет, а старое русло уже вот-вот рядом. И скорость сбрось, ага. Тут, типа остров должен быть, если еще его не затопило, или он в непроходимые джунгли не превратился. Там и остановимся. Может, и рыбы наловим.
- Юнга уже слово кабельтов выучил, да? – перемножая в голове цифры, ответил Вассерман, осторожно кладя «Габриэллу» на новый курс.
- Рыбы? – услышав это слово, оживился Загрызу, - да тут самое лучшее место для рыбы, - сказал кот. Он запрыгнул Вассерману на колени и выжидающе, стал смотреть в его глаза.
- Не знаю, о чем вы там думаете, но мне кажется, этот кошак, чего то от меня хочет, а вообще – идите вы на фиг со своими тайнами. Я лучше пофотографирую. Тим, иди на мотор, - бросил румпель Вассерман, уступая свое место Тиму. С котами они, видишь ли, разговаривать умеют.

- Тим, если можно, то на такой скорости и иди, - попросил капитана Фил, - я сейчас удочки расчехлю. А место тут, действительно хорошее, сейчас мы точно рыбу выловим! У меня, кстати, для этих условий, и наживка специальная есть. Фил расчехлил спиннинг, приспособил к концу лески блесну, которую ему подарил еще во Владивостоке его друг детства Вовка. Вовка, при расставании обещал, что блесна эта счастливая, что на нее обязательно поймается самая крупная рыба. Что с этой блесной никогда не останешься без улова, потому что в ней есть сила, и выкована она из трофейного ордена японского офицера, которую еще его прадед раздобыл при битве на Халкин-Гол. Фил, при расставании понимал, что друг Вовка отдает ему самую дорогую на свете вещь, память его деда, сражавшегося против японцев. Не взять ее он не мог, а отблагодарить друга в ответ, было нечем. Фил тогда необдуманно пообещал, что тоже пришлет Вове в подарок какой-нибудь ценный трофей. Но это были лишь слова, о которых Фил всегда помнил и сожалел.
Фил встал на корме рядом с Тимом, взмахнул спиннингом, подождал, пока наживка опустится на нужную глубину, и попросил друга не обращать на него внимания, надо будет, он позовет на помощь. Самым главным сейчас было – найти место для стоянки. Фил закинул спиннинг, подождал, пока блесна уйдет на нужную глубину, присел рядом с капитаном Тимом на корму, и, не особо надеясь на поклевку, стал разглядывать, поросший береговой растительностью вход в реку Вырку.
- Стоп, - закричал Тиму Фил, - зацеп. Врубай задний ход! Тим остановил лодку и дал задний ход.
- Спасибо, - поблагодарил Фил, наматывая на катушку, с трудом отцепившуюся снасть.
- Да куда ты кидаешь, разволновался на носу лодки Загрызу. Кот уселся на мотор и стал руководить рыбалкой:
- Ты вон туда закинь – Загрызу указал лапой на камыши по левому борту и облизнулся,- Давай, Фил, я уже чувствую вкус этой зубастой красотки.
Тем временем лодка уткнулась носом в берег. Фил первым выскочил за борт и вместе с Загрызу побежал на небольшую песчаную отмель в метрах двадцати от места высадки.
- Да, да, вот отсюда и закидывай, - терся о ноги Фила кот, - на средину. В направлении вон того заваленного дерева на том берегу.
Фил закинул снасть как раз в то место, куда советовал кот. Опять подождал, пока она опустится на дно, и стал медленно подматывать леску на катушке. Сильный рывок последовал незамедлительно. Удилище изогнулось. Сзади подбежали Коля с Вассерманом, и схватив его за рубашку стали тянуть назад.
- Да я сам, вы только мешаете, - закричал Фил, - вы, что боитесь, что рыба меня в речку утащит? Он немного ослабил удилище, подмотал леску, и опять изогнув его, стал подтаскивать рыбу к берегу. Рыба на секунду показалась над поверхностью воды, хлопнула хвостом и опять ушла на глубину.
- Щука, - сказал Коля, - здоровая. Килограмма на три точно будет. Васся, да не держи его, - посоветовал Коля Вассерману, - сам справится. Давай лучше поможем ее на берег вытащить, чтоб не сорвалась. Фил уверенно продолжал тянуть добычу к берегу. Вскоре щука устала, ослабила сопротивление и легко дала себя подтянуть на отмель, где Коля схватил ее за жабры и поднял вверх.
- Наверно и на все четыре кило потянет, - продемонстрировал он улов.
- Ты, это, давай не сачкуй, - посоветовал Филу Загрызу и потерся о его ногу, - отцепляй рыбу, и давай опять в тоже место закидывай, там еще есть.
Коля с Вассерманом убежали к лодке хвастаться уловом и помогать вытаскивать на берег поклажу, а Фил с Загрызу продолжили рыбачить. Через полчаса они вернулись к месту высадки и похвастались уловом. Остальные три пойманные щуки и судак хоть и не могли сравниться по весу с первой рыбой, но все равно выглядели внушительно и вызывали восхищение мастерством рыбаков.
- Да, уж, - удивился Тим, отец говорил, что и под Чикаго раньше было много рыбы, а потом, толи ее выловили, толи ушла куда-то. Сейчас там трудно похвастаться таким уловом, вот мужикам и приходится подальше на рыбалку уезжать. А вы молодцы, конечно. Ну что, будем рыбный суп варить? - спросил Тим.
- Уху, то есть, - поправила его Дуня.
- Ага, уху, - ответил Тим, - просто отец говорит, что уха называется ухой, когда рядом есть водка, а иначе, это просто рыбный суп. Но не будем зацикливаться на мелочах, пусть будет уха. К тому же пить нам еще рановато. Давайте костер разводить и палатки ставить. А ты, Фил, давай начинай готовить. Сам поймал, сам и готовь. Справишься?
- Да соображу, как-нибудь, - ответил Фил и пошел в лес за хворостом.
В тот же миг в борт лодки вонзилась стрела, а дорогу Филу преградил размалеванный под индейца красным гримом мальчишка с луком в руке. Из его головы торчали перья от какой-то крупной птицы, талию опоясывала юбка из папоротника, в другой руке стрелок держал револьвер с длинным стволом.
- Что привело вас на нашу землю, бледнолицые псы? – спросил индеец, и навел револьвер на Тима.
- Ой, сейчас я обделаюсь от страха, как Колумб при открытии Америки, - ответил Вассерман, и навел на индейца подводное ружье. - Никогда бы не подумал, что ролевые игры так людям башню сносят. Ну, я понимаю еще, в рыцарей там играть, но чтоб в индейцев? Ты что, чучело, совсем на голову присел? Иди быстро, вынимай свою стрелу из нашей лодки, и больше так не делай, а то мы твоему вождю стеклянные бусы подарим, и он тебе быстро задницу надерет.
- Что ты сказал, пес? – ответил индеец и пошел на Вассермана.
- Оставь его, Быстрый Олень, - послышался из кустов приказ. В окружении нескольких воинов и маленькой девочки, одетой в платье из замши с бахромой на рукавах, на поляне появился вождь. Он был немного старше Быстрого Оленя, его голова была усыпанна перьями до спины. В руках вождь держал туристический топорик, расписанный индейским орнаментом, его взгляд слегка косил. Вождь быстро определил, главного, подошел к Тиму, протянул ему руку и представился, - Соколиный Сглаз. Девочка, слегка прихрамывая, подошла тоже и тихо уселась неподалеку от костра.
- Тим, - ответил тот на рукопожатие. - Уважаемый Соколиный Сглаз, - продолжил он, - мы пришли с миром. Мы совсем не собираемся выкапывать золото из ваших земель, убивать ваш скот, воровать ваших женщин и расселять вас в резервации. Позвольте нам переночевать, и завтра мы уйдем с миром открывать новые земли.
- Петька, - еще раз представился вождь, - ух ты, сколько вы рыбы наловили, а у нас так – одна мелочь клюет. Местные мы. Деревенские. Это сестра моя, Люська, - вождь указал на девочку, - так, играем немного. Револьвер у Быстрого Оленя газовый, да и патронов в нем нет, так что не бойтесь. Вы ночуйте, сколько хотите, мы в вас стрелять не будем. Хотите, трубку мира выкурим? Петька достал самодельную трубку, выпотрошил в нее пару сигарет «LM», прикурил и протянул Тиму.
- Спасибо, но я не курю, - ответил Тим. Но если хотите, могу пригласить вас к ужину, у нас скоро уха будет готова.
- Не уважаешь? - спросил Петька и взглянул на Тима своим недобрым, уходящим куда-то в сторону косящим взглядом.
- Прекрати, Петька свои тупые наезды, - сказала девочка, - ну хватит уже, откуда в тебе столько злости?
- Ладно, - ответил вождь, - замяли. Он выколотил трубку о землю и кинул ее в костер. – Не буду больше курить. Располагайтесь, готовьте еду, мы не будем мешать, чуть позже подойдем, если не возражаете. Вождь поднялся, и скрылся в зарослях, уводя за собой свое племя.
- Странные они какие-то, - заметила Дуня, - будто обиженные на этот мир.
- Да нет, - предположил Коля, - просто скучно им, никаких развлечений в деревне, вот, и ищут приключений. Да еще со зрением у этого Петьки-вождя беда, откуда же ему быть доброжелательным. Недаром его так прозвали. Посмотрит – точно, будто сглазит. Я вот, что думаю, нужно нам на ночь на лодке вахту выставить, а то уснем все, а от этих индейцев чего угодно можно ожидать. Не нравятся они мне. Давайте, по два часа дежурить.
- А склянки тоже отбивать будем, как на флоте положено? – Вассерман постучал ложкой по котелку, - каждые полчаса? Давайте уже уху готовить. Васся достал нож, разложил на весле самую большую щуку и стал обдирать с нее чешую. Головы и хвосты он кинул в котел с уже кипящей водой, а самые вкусные куски, аккуратно порезал и скормил Загрызу.
- Спасибо, Вассерман, ты настоящий друг, - поблагодарил его кот.
- Пожалуйста, - после недолгого оцепенения, ответил Вася, - а я думал, что все надо мной прикалываются, не верил, что коты разговаривают. Вассерман почистил морковку, картошку, луковицу, порезал овощи на куски, опустил все в котелок, добавил пару листиков лаврового листа, перец, соль. – Все. Пусть покипит немного, потом кидаем рыбу, ждем десять минут и уха готова. Готовьте тарелки, ложки, хлеб нарежьте, и отпразднуем начало нашего путешествия.

Уха удалась на славу, ребята быстро опустошили котелок, Дуня, как и обещала, вымыла вместе с Габи на речке посуду. Коля надул матрас и оборудовал себе на лодке место для вахты, а Тим с Филом и Вассей натаскали из леса большую кучу дров, которой должно было хватить до самого утра. Управились вовремя, уже стало вечереть, солнце скрылось за верхушками леса на другом берегу, по реке пробежала легкая рябь. В палатке места хватило всем, поэтому вторую решили не ставить. Два места с надувными матрасами и одеялами были любезно предоставлены девочкам, а ребята решили, что улягутся на туристические коврики и накроются расстегнутыми спальными мешками.

Вскоре совсем стемнело. Ребята недолго посидели у костра, поговорили о планах на завтра, потом потихоньку стали зевать, клевать носами и один за другим залезать в палатку. Они вроде сильно и не перетрудились за сегодня, но усталость чувствовалась все равно, быть может, причиной было легкое волнение перед первым в своей жизни походом, благополучно пройденный первый его этап, да и атмосфера единения с природой сделала свое дело.

Загрызу расположился в лодке, а Коля, обняв подводное ружье, остался сидеть у костра. Он взглянул на часы. На циферблате высветились четыре нуля, разделенные посредине двумя мигающими точками. Через два часа вахта закончится, и можно будить смену.
- Загрызу, ты в лодке будешь спать? – спросил Коля кота.
- Пока здесь посижу, - ответил кот, - но спать наверно не буду, я днем хорошо выспался. Может, пойду, пройдусь тут недалеко.

- Спишь, солдат? – кто-то дернул Колю за плечо. Он мгновенно проснулся и посмотрел по сторонам. Рядом с ним вокруг костра расположилось индейское племя в полном составе. Одеты они были уже в нормальную одежду, но с оружием не расстались и выглядели встревожено.
- Нет, не сплю, так на минуту только глаза прикрыл, - соврал Коля и посмотрел на часы. 01:50 значилось на циферблате.
- Ты не волнуйся, мы с миром пришли, - объяснил Петька, - просто тут по острову какой-то зверь бродит, вот и мы и решили вас предупредить. Да и вообще вместе мы сильней, если вдруг что.
- А что за зверь? - спросил Коля. Он поднялся с места и подошел к лодке проверить все ли с ней в порядке. Убедившись, что лодка на месте и из нее ничего не пропало, Коля вернулся к костру.
- Да, фиг его знает, - ответил вождь, - вроде волк, а может и не волк, но очень похож. Он даже выл, но как-то тихо, а может нам показалось, что выл. Но то, что по лесу кто-то шастает, это точно.
- Ладно, пойду, Тима разбужу, - ответил Коля, - уже время ему на пост заступать. - Подумаем вместе, как быть.
Подул небольшой ветерок, и с неба стало накрапывать. На горизонте полыхнула зарница, потом пошел дождь, усиливающийся с каждой минутой.
- Эй, краснокожие, ставьте быстрей вторую палатку, а то промокните, - сказал побежавший к костру Тим, - берите ее скорей, она в лодке лежит. Гости побежали исполнять приказ, и уже через несколько минут все племя пряталось от дождя в новом укрытии. Вскоре с неба полило еще больше, где то недалеко сверкнула молния, ударил гром, из леса послышался звериный рык, треск сучьев и неразборчивые голоса.

45
- Не смеши меня, Илья Муромец тоже мне нашелся. Уйди с дороги, если хочешь остаться в живых, - зловеще прорычал оборотень Крот, возникшему на его пути Загрызу в обличии русского богатыря. Крот поднялся на задние лапы, увеличился в размерах, отломил от дерева огромный сук, и несколько раз укоротив его об колено, превратил его в огромную дубину. Клацнув зубами, он откусил лишние ветки, оставив на своем оружии лишь несколько остро заточенных отростков.
- Это ты меня, пес, не смеши, - ответил ему Загрызу, опрометчиво жалея о том, что надо было бы превратиться в воина посовременней. Например, в морского пехотинца с автоматом, или спецназовца. А то вдруг экзотики захотелось - ощутить себя в теле и доспехах русского былинного героя. Вот и получил, что заказывал; тяжелая металлическая шапка на голове, кольчуга, щит в левой руке и булава в правой. Но теперь уже ничего не попишешь, придется биться с врагом тем оружием, что есть.

Розовые глаза посланца тьмы засверкали еще ярче. Он завибрировал всем телом, будто готовый взлететь реактивный самолет, взмахнул дубиной и кинулся в бой.
Да, действительно русские богатыри были сильными людьми, подумал Загрызу, мало того, что им приходилось биться с врагом, так еще и приходилось таскать на себе все эти тяжелые сковывающие движения доспехи. Все эти кольчуги, вызывающие чесотку по всему телу, этот постоянно сползающий на бок металлический шлем. Эти щитки на колени и локти, не позволяющие суставам сгибаться и разгибаться полностью. Загрызу прикрылся от удара щитом и слегка пригнулся. Дубина прошла вскользь, чиркнула по макушке шлема, снеся его с головы, и надвое переломила небольшую, росшую рядом осинку. Верх дерева обрушилась на врага, что дало возможность Загрызу слегка сгруппироваться, водрузить на голову шлем и самому кинуться в атаку.
- Так тебе и надо, - крикнул Загрызу, и принялся лупить булавой сверху по обвалившемуся дереву в тех местах где под ним чувствовалось шевеление. Монстр быстро справился с задачей, в мгновение ока, превратив обрушившуюся на него преграду в груду мелко порубленной древесной массы, откинул в сторону дубину, вскочил на дерево позади богатыря, и выставив вперед огромные когти бросился на него сверху.
Богатырь успел выставить вперед ногу, на которую монстр и наткнулся со всего размаху. Вес соперников был примерно одинаков, поэтому после столкновения они разлетелись в стороны как два бильярдных шара. В этот раз более проворным оказался Загрызу, он быстро подскочил к лежащему на спине врагу, встал ногами на запястья раскинутых в разные стороны рук и занес булаву над головой зверя, надеясь одним эффектным ударом закончить поединок. Но не тут то было, оборотень изловчился, и задними лапами, на которых когти не были такими большими, как на передних ударил Загрызу под зад. Удар не получился, Загрызу отлетел вперед, его булава чиркнула оборотня по носу, но этого было достаточно, чтобы приобрести в битве небольшое преимущество, отныне чудовище было лишено обоняния.
Богатырю тоже досталось. Раны, полученные в бою, всегда придают доблести, но ранами, полученными в зад, настоящий воин не похвастается никогда. Ведь мало кто поверит, что ты не убегал от врага, а получил повреждения в результате случайной нелепости. Это досадной обстоятельство еще больше придало Загрызу боевой злости. Стараясь не терять разума, он с холодной точностью начал наносить врагу удары булавой, а когда оружие рассыпалось в щепки, кинулся на монстра, как заправский рестлер, стараясь подмять его под себя и придушить в ближнем бою. Казавшийся холодным расчет, оказался неверным. В ближнем бою враг оказался сильнее. Благодаря своим когтям, он вспарывал на богатыре кольчугу и норовил сомкнуть свои челюсти на его горле. Силы были на исходе, когда Загрызу из последних сил, давя пальцами на глазницы Крота оттягивал его морду от себя, раздался легкий хлопок. Противник ослабил хватку, потом его тело обмякло, и из последних сил откинув оборотня от себя, Загрызу потерял сознание. В тот миг ему показалось, что он возвращается домой, что задание на земле выполнено, враг повержен, и наконец-то пришло время отдохнуть от трудов. Ведь он так давно не был в отпуске.

- Эй, дружок, еще не время, - привел Загрызу в чувство голос Габриэллы. Прикосновение прохладной ладони ко лбу чудесным образом напитало воина живительной силой. Он тут же вскочил на ноги, огляделся по сторонам, и, увидев перед собой поверженного врага, кинулся его добивать. – Все, мой храбрый защитник. Все кончено, отпусти его, - сказала Габриэлла. - Побереги силы на обратное перевоплощение и на утилизацию этого посланца. Она улыбнулась и поцеловала богатыря в заросшую бородой щеку. – Вот видишь, подводное ружье пригодилось, сказала Габриэлла, выдергивая стрелу из спины монстра. Да уж, серьезный противник оказался, и по-хорошему с ним не получилось. И кроме как ударом в сердце его было не одолеть. Ладно, ты тут давай подчищай все за собой. На тонком плане тоже. А я пойду ребят успокою, а то они там дрожат от страха. Придумаю им какую-нибудь байку. Ну и сам возвращайся поскорей, а то я буду очень скучать, по моему любимому рыжему котику.

Громыхнул гром, ударила молния. На поле битвы материализовались два светящихся облака, одно большое рыжее, другое, поменьше - тускло зеленое. От рыжего облака отделилась небольшая субстанция, быстро выросла в размерах, обволокла собой зеленое облако, превратив его в еле заметную светящуюся внутри себя, постепенно гаснущую, точку и унеслась в грозовое небо с последним ударом грома. Дождь кончился. Среди поваленных деревьев стоял Загрызу. Он осмотрелся по сторонам, вытянул вперед лапы, потягиваясь, выгнул спину, а потом, пристроившись бочком к пню, недовольно урча, стал вылизывать себе зад.

Спустя недолгое время кот вернулся на берег. Лагерь спал. Из обеих палаток доносилось дружное сопение, в костре догорали угли, легкая волна тихо постукивала в борт «Габриэллы». Загрызу подошел к палатке, головой приподнял застежку «молнию» и протиснулся внутрь. Там он быстро разыскал Габи, тихо ступая, прошелся по ней с ног до головы, ткнул холодным носом в ее губы и, свернувшись калачиком, на ее груди уснул.
- Спи, мой хороший, - погладила его Габриэлла.

46
Утро выдалось ясным и солнечным.
- Петька, чего это с твоими глазами? – спросили у него воины индейцы. Маленькая скво Люська тоже смотрела на брата с недоумением.
- Чего с глазами? – удивился вождь. – Косят, как и раньше, чего с ними может случиться? Я же Соколиный Сглаз – на кого посмотрю, сглажу.
- Мне кажется, Петька, - заметила его сестра, - ты уже никого не сглазишь. Ты на себя в зеркало посмотри. Петька пошел к реке, присел на корточки и долго смотрел на свое отражение, крутя головой в разные стороны.
- Зеркало есть у кого-нибудь? – спросил Петька, возвратившись к своим товарищам.
- У меня нет, - ответила маленькая индианка, - но можно у гостей наших спросить. Я сейчас схожу. Люська сбегала в палатку и вернулась назад с маленьким зеркальцем, которое ей дала Дуня, - вот, сам полюбуйся. Брат так же долго смотрел на свое отражение. Потом на его, уже никуда не косившие глаза, навернулись слезы, и вождь, не желая показывать их пред своими храбрыми воинами, надолго удалился в лес.

- Габи, - Фил отозвал сестру в сторону, - скажи, пожалуйста, излечение вождя, это твоя работа? Да и вообще, что было ночью.
- Да так, была небольшая заварушка, но мы с Загрызу все уладили. Можешь больше не волноваться. Ни в походе, ни в Чикаго, нам больше никакая темная сила мешать не будет. Вернемся, уладим кое-какие мелочи, и все. А на счет Петьки этого, то все само самой наладилось. Просто он рядом оказался, в сильное поле попал, когда я Загрызу силы восстанавливала после дела. Так, вскользь о вожде только подумала. Ведь нелегко наверно парню живется с таким дефектом. Вот зрение у него и восстановилось. Теперь сама буду несколько дней ходить, как выжатая. Но ничего, поправлюсь.
- Ты знаешь, Габи, я с этим вождем тоже поговорил. В общем-то, они неплохие ребята. Петька признался, что сначала они хотели нас отлупить и лодку забрать, но как подошли, познакомились, так планы свои и свернули. Он мне о жизни своей рассказал. Ничего хорошего; живут с матерью, отца нет, перебиваются с копейки на копейку. А сестра его Люська с детства хромает, у нее с рождения одна нога немного короче другой. Они ее на консультацию в Москву возили, там сказали, что можно прооперировать и нарастить кость, но денег на операцию нет. Даже объявление давали в местную газету, но никто не отозвался, нет у людей денег. А тут еще и кризис этот. В общем, жалко девчонку, но у меня есть идея, как ей помочь.
- Да знаю я твою идею, - улыбнулась Габи, - хорошая идея. Я ее одобряю, хоть и вижу, что запал ты немного на эту Люську. Давай сам действуй, а я пойду, искупаюсь, день то какой замечательный.

К обеду ребята свернули лагерь. Разобрали палатки, смотали спальные мешки, сдули матрасы, надели на себя спасательные жилеты. Тим опустил мотор в воду и стал прогревать его на холостых оборотах. Все расселись по местам. Загрызу пристроился к Габи на коленки. Теперь уже он нуждался в ее помощи, которую та с радостью и дарила своему телохранителю, поглаживая его по загривку и изредка произнося на ухо тихие, понятные только коту слова. Из леса вышел Петька и вернул Дуне зеркальце.
- Ну что, краснозадые, счастливо оставаться, - помахал им из лодки Вассерман, - встретимся на этом же месте, через четыре дня в это же время. У нас для вас будет гешефт.
- Чего будет? – переспросила с берега Люська.
- Типа сюрприз, - объяснил вместо Вассермана Коля.

Индейцы долго махали руками вслед малому судну под названием «Габриэлла» пока, то не скрылась за поворотом Шаломы. Те четыре дня, за которые путешественники отсутствовали, они казалось, так и не сошли с места, приветствуя команду на пути домой. Петька и его племя радостно закричали с берега, замахали надетыми на палки разноцветными рубашками и подкинули в костер сырых еловых веток, встречая путников различимым издалека ровным, уходящим ввысь, столбом белого дыма.

Тим заглушил мотор. Лодка тихо подошла к берегу, где была подхвачена за нос и вытянута на берег крепкими руками Быстрого Оленя. Остальные воины галантно на руках, чтобы дамы не замочили ноги, снесли с борта Габи с Дуней и аккуратно поставили их на берег.

- А мы тут уже и костер развели к вашему приезду, и рыбы наловили, сейчас уху будем готовить, - заявил Петька, - и, давайте поможем вам палатку поставить, а то вы, наверно, устали с дороги.
- Фил, пошли посмотрим, что у них там за рыба, - потерся о ногу Загрызу, - мелочь, - заявил кот, рассмотрев улов. Пойдем лучше с тобой щук потягаем.
- Пойдем, - вздохнул Фил. За время похода рыбалка ему уже изрядно поднадоела. Впрочем, как и сам кот со своими наглыми просьбами. Но больным не принято отказывать, хотя симуляцию Загрызу Фил уже давно раскусил. Как только дело шло к рыбной ловле, вся хворь вмиг улетучивалась из кошачьего организма. У Загрызу моментально жадным блеском загорались глаза, разглаживалась всклокоченная шерсть и исчезала хромота. Вот и сейчас, дождавшись, пока Фил расчехлит удилище, приладит к нему свою счастливую блесну Загрызу побежал вдоль берега, увлекая его за собой и нетерпеливо оглядываясь, не потеряли ли его из вида. С рыбаками увязался мелкий конопатый индеец, который оказался, весьма кстати - именно он помог дотащить к костру двух огромных щук. Иначе Филу пришлось бы бегать за уловом дважды. Загрызу, тут же уплел свою норму и отправился спать в тенек за палатку. Остальное было почищено, порублено на куски, закинуто в котелок, сварено и быстро употреблено в пищу.

Потом все искупались и расселись у костра.
- Ну, рассказывайте, где были, что видели? – попросила Люська.
- Да так, чего рассказывать, - начал Тим, - прошли вверх по течению в тот же день километров пятьдесят. Красота кругом. Останавливались в некоторых деревнях, бегали молоко для кота покупать, а то он у нас приболел немного.
- Ага, - продолжила Дуня, - спрашивали у людей, какие есть в округе достопримечательности. Коля их на карте отмечал, чтобы на обратном пути заехать посмотреть. Коля у нас историей увлекается. Краевед.
- Да, - согласился Коля, - есть немного. Люблю историю. Только вот в этих местах мало архитектурных ценностей и памятников истории. В основном разрушенные церкви, развалины дворянских усадеб и краеведческие музеи с приведениями.
- Так, посетили пару мест, пофотографировали немного, а в основном, время на стоянках проводили. Загорали, купались, рыбу ловили, но это тоже интересно, - добавил от себя Фил.
- Таки да, - подтвердил Вассерман, - Фил с Загрызу такую фиш поймали! Я вам говорю!
- Кого поймали? – переспросил Петька.
- Да, не обращайте внимания, - сказала Габи, - мы уже привыкли к его обротам, Васся любит вставлять в свою речь всякие еврейские словечки. Фиш - рыбу значит. Васся, покажи им фото.
- Ага, точно, - Вассерман достал фотоаппарат и стал листать на нем файлы, - вот, смотри какая красавица, - продемонстрировал Васся фотографию, - жалею, что безмен с собой не взяли. А то бензопилу взяли, а она ни разу не пригодилась. А рыбу взвесить нечем было. Эта штучка килограмм под десять точно будет. Не понимаю, как Фил ее вытащил?

В эту ночь спать не хотелось никому. Ребята просидели у костра почти до утра, рассказывая истории из своего давнего и недавнего общего прошлого. Лишь когда начало светать, они разбрелись по палаткам отдохнуть перед последним финишным отрезком на пути к дому.
К полудню, когда палатки были собраны и настал момент расставания, ребята отсоединили от кормы лодки мотор и положили его на берег.
- Это тот самый сюрприз, о котором мы вам говорили, - сказал Фил Петьке, - продадите его, и денег как раз хватит на операцию для твоей сестры. Будет танцевать не хуже Дуни.
- Да, - спохватился Коля и протянул Люське упакованные в полиэтилен бумаги, - вот еще документы на мотор возьмите.
- Ну, ни фига себе, - почесал в затылке Петька, - не, я такие подарки не могу принять.
- Нет, вы только посмотрите на него, - возмутился Вассерман, - ему от души подарок преподносят, а он еще и кочевряжется. Бери и не выделывайся, нам этот мотор легко достался, свою службу сослужил, пусть теперь и вам послужит для доброго дела. Что самое главное в жизни, - Васся поднял верх указательный палец, - правильно, здоровье. Вот и не упрямствуй, а то передумаем.
- А сколько денег можно выручить за этот мотор? И как его продавать? – полюбопытствовал Петька.
- В местной газете объявление дайте, - ответила Габриэлла, - а денег просите ровно столько, сколько потребуется на лечение. Все продумано, и будет окей, не волнуйтесь.
Люська подбежала к Филу, обняла его и, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку. Потом она побежала к Вассерману, потом к Коле, обняла и расцеловала Дуню с Габи, и надолго стиснула Тима в цепких объятиях.
- Ну, все, все, - погладила ее по голове, слегка приревновавшая Дуня, - все будет хорошо. Нам уже отплывать пора. Хоть и вниз по течению, но пятнадцать километров грести, это не так уж и мало.
Тим с Вассей сели на весла, Фил оттолкнул лодку от берега и вскочил на ее нос.
- Эй, - закричали с берега провожающие, - мы еще увидимся?
- Где-нибудь, когда-нибудь, обязательно увидимся, - тихо прошептала сама себе Габи, - непременно увидимся, - теперь уже громче произнесла она, и послала индейцам воздушный поцелуй.

47
В ту самую ночь, когда Загрызу одержал победу над врагом и утилизировал его неизвестном направлении, Михаил Санеев почувствовал невероятное облегчение. Вот уже несколько дней он жил в доме у отца Кирилла, куда пришел под покровом ночи с просьбой о помощи. Священник приютил страдальца, поселил его в одной из маленьких комнат своего небольшого дома, и каждый день молился о его выздоровлении. Из беседы с одним знакомым старцем из Почаевского монастыря, отец Кирилл знал, что изгнание из человека бесов занятие сложное, и не каждому дарованы на это силы. В себе он не чувствовал этого дара, поэтому священник усердно, как мог, молился, прося силы небесные ниспослать исцеление рабу Божъему Михаилу. В ту ночь, когда Михаилу стало легче, он подошел к священнику, встал рядом на колени перед образами, поцеловал ему руку и поблагодарил за старания.
- Спасибо тебе, владыка, - сказал Мишка, - вот, прямо сейчас, с меня будто камень какой-то свалился. Будто вся грязь из моей прошлой и будущей жизни куда-то улетучилась, будто светлым дождем умыло. Я не знаю, как это все описать, у меня просто не хватает слов.
- Ну, какой я тебе владыка, - ухмыльнулся отец Кирилл, - пути Господни неисповедимы. Будем считать, что он тебя любит. Он нас всех любит, и каждому дает в жизни столько испытаний, сколько тот может вынести. Будем считать, что ты справился, а то, видишь ли, он убить себя хотел, - припомнил он мысли Мишки, с которыми тот появился на пороге его дома. – Давай, поднимайся, поужинаем, и иди, отдыхай. Утро вечера мудренее.
Еще два дня после той чудесной ночи Мишка прожил у священника. Он полностью восстановил силы, избавился от одолевавших его звериных повадок, и на третий день, попрощавшись с отцом Кириллом, ушел домой, зажав подмышкой Священное писание – подарок гостеприимного хозяина.

48
Некоторое время, пока ребята были в походе, Геншер очень переживал за Кузю. Несколько раз он подходил к дому Тима, чтобы убедиться, что конь никуда не сбежал.
- Слышишь, Гена, - один раз попросил его Кузя, - я свое слово держать умею, раз обещал тебе не убегать, то не буду, но у меня к тебе просьба – ты бы съездил, проверил, как там мои, а то я волнуюсь.
- Ладно, съезжу, - пообещал Гена, - чего для друга не сделаешь. Он вернулся домой, завел мотоцикл, немного подумал, и прихватил с собой копье, то самое, изготовленное из немецкого штыка, найденного на месте таинственного исчезновения Крота. Он положил оружие в коляску и отправился в путь, размышляя по пути о том, как скоро сотрудники немецкого посольства найдут родственников Эриха Шнайдхубера, которому, по всей видимости, и принадлежал этот штык.
Несколько дней назад дед Андрей высадил Гену в Москве на Мосфильмовской улице. Там Гена отдал документы работнику посольства, попросив срочно передать их начальству. Прикрепил к ним записку с указанием своего е-мейла, кратко рассказал, как документы попали к нему, и поспешил обратно, чтобы успеть домой к вечеру. Вместе с удостоверением личности Гена отдал фотографию Эриха с его возлюбленной Гретхен. Вот только письмом, и даже его ксерокопией решил не рисковать, оставив его себе, рассудив, что хоть и прошло много лет, но в нем может содержаться некая государственная тайна.

Оставив мотоцикл в тени одинокого дуба, высящегося среди Васильковых лугов, Гена взял копье и поднялся на пригорок. Как он и предполагал, его взору предстала все та же идиллистическая картина, которую он видел несколько дней назад. Молодая мама Марта мирно щипала травку, а рядом с ней, уже уверенней держась на тонких ногах, резвился, жеребенок. Геншер откинул свое оружие в сторону, с облегчением вздохнул и лег на спину рассматривать облака. Через некоторое время Гене показалось, что он задремал, а может быть даже и уснул. Когда он поднялся, то вдруг отчетливо осознал, что бояться больше нечего, что никакого оборотня уже нет и в помине, и что в его жизни наступил тот самый момент, когда грустно ощущаешь, что пройден барьер, разделяющий детство от всей остальной жизни. Гена даже не удивился и не пожалел о том, что копья рядом не оказалось. Он огляделся вокруг, и ничего не найдя спустился вниз к своему мотоциклу. Спустя полчаса Гена вернулся в Чикаго. Он подъехал к дому Тима, где привязанный к столбу стоял Кузяи пил из ведра воду с яблоками.
- Кузя, все нормально, - дождавшись, пока конь закончит трапезу, сказал Гена, - с твоей Мартой и сыном все в порядке.
- И го го, - заржал в ответ Кузя и потряс головой в знак благодарности.
- Я говорю, все хорошо, хватит тупить. Нормально ответить не можешь? – повторил Геншер.
- И го го, - заржал конь, и посмотрел на Гену полными благодарности глазами.
- А. Ну да, - с грустью ответил Гена, - ну ладно. Бывай, друг. Увидимся. – Он засунул растопыренную ладонь Кузе в гриву и потрепал его за шею. – Я тебя и так понимаю. Твое детство тоже закончилось.

49
- Витя, ну ты все понял? – спросил участкового инспектора Морозко дед Андрей, провожая его из своего дома и пожимая у калитки руку, - я думаю, что проблему мы решим собственными силами, да?
- Так точно, товарищ генерал - вытянулся в струнку Морозко и не совсем уверенно щелкнул каблуками. До этого они с дедом Андреем распили литр водки, и теперь старший лейтенант не очень уверенно держался на ногах, хотя задание и помнил, - сделаем в лучшем виде. Комар носа не подточит.
- Ну ладно, иди командир, или может попросить отца Кирилла тебя подвезти? – спросил генерал.
- Да, что тут идти? – возмутился Морозко, - я, когда иду, не шатаюсь. Вот только когда на месте стою, то немного уводит, а при ходьбе нормально, разрешите идти?
- Да иди уже, - улыбнулся дед Андрей и хлопнул милиционера по плечу.

На следующий день Морозко пришел на первое собрание церкви свидетелей Иеговы. Он тихо просидел в уголочке, а когда собрание закончилось, и новоявленные прихожане, стали расходиться по домам, зажав в руках религиозную литературу, милиционер подошел к проповеднику Стиву, развернул полиэтиленовый пакет с логотипом универмага «Ашан» и тоже попросил пожертвовать несколько книг.
- Ух, ты, спасибо, дома почитаю, - поблагодарил Морозко, - а можно подписать одну, я книжки с автографами собираю. Вот здорово, а еще хотелось бы и ручку на память? – милиционер подставил пакет, в который Стив опустил шариковую ручку и добавил туда еще пару книг. – А теперь, слушай меня, антихрист, - прошептал на ухо проповеднику Морозко, - если ты со своими шестерками не уберетесь отсюда в течение двух дней, то вот это все, - участковый потряс пакетом у носа Стива, - я подброшу к первому криминальному трупу на моей территории. Тут и отпечатки пальцев твои, и образец почерка, и вообще - все, что нужно, чтобы ты до конца своих дней проповеди в зоне читал. Думай. Время пошло.

Время пошло гораздо быстрей, чем предполагал Морозко. Через полчаса Стив спешно отбыл на своей машине в неизвестном направлении, и с тех пор, про религиозную секту жители Чикаго не вспоминали. В доме свидетелей Иеговы, спустя несколько месяцев поселился какой-то колбасный магнат, который частенько заглядывал в церковь отца Кирилла, замаливать свои тяжелые грехи из криминального прошлого.

В тот самый момент, когда лодка с путешественниками причалила к баньке, над Чикаго раздался выстрел.
- Отлично. Салют по поводу нашего благополучного возвращения, - заметил Вассерман, опуская весла. И кто же это стреляет?
- Дидо лютует, - пошутила Габи, - все нормально, друзья, не волнуйтесь.

На этот раз, дед Андрей провожал отца Кирилла. Старые друзья собирались без повода. Отец Кирилл был одет в гражданскую одежду, и держался на ногах лучше его предшественника, хоть выпито было и не меньше. Сказывалась старая закалка.
- Все нормально, Кирюша? – обнял боевого товарища дед Андрей.
- Все нормально, Андрюша, - убедительно пожал ему руку отец Кирилл.
- Ну, будь, здоров, - дед Андрей закрыл за другом калитку. Он прошел к дому, присел на скамеечку и посмотрел вверх. На колесе, приготовленном Колей для аистов, две вороны вили гнездо.
- Ничего не понимаю, - сказал сам себе дед Андрей, - вроде как не сезон гнезда вить? Он поднял с земли упавшее яблоко и запустил им в птиц. Вороны отлетели и уселись на дом тети Любы, с интересом наблюдая за дальнейшими действиями наглого деда. Генерал сходил в дом, вернулся оттуда с охотничьим ружьем, прицелился, и метким выстрелом разнес гнездо в клочья. – Вот теперь, все нормально, Кирюша. Теперь все нормально.

11. 09. 2009.