Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Я слышал их глазаЯ слышал их глазаАвтор: Sundown & ТОПОР Дождь. Опять этот серый и неопрятный дождь крошится и кружится около фонарного столба. А я смотрю на него из окна и улыбаюсь. Я улыбаюсь не дождю, не столбу, а серости, которая растекается вокруг. Люди тёмными точками ползут в свои подъезды, воспитывать и кормить газировкой своих детей в их мягкие гортани. Я задёргиваю занавеску и сажусь в старое кресло, мягкое, пыльное и скрипучее...Я закрываю глаза и вспоминаю свой родной город Пярну, город на юге Эстонии, как не смешно, но у этой крохотной страны тоже есть свой юг. Я вспоминаю часто детство. В пятидесятые годы мой отец был комендантом этого городишка. Время, сладкое, советское время, детство и приторные петушки на толстых палочках... Однажды мы гуляли с матерью, и я увидел, что какая-то несвежая дама продает этих петушков. -Мама купи! -Нет, это нельзя, они грязные, я тебе лучше конфет куплю. -Мама купи! -Давай я тебе сейчас конфетку куплю, вкусную. А дома я тебе скажу, как эти петушки делают. -А как их делают? -Ой, да вот видишь тетка стоит, она грязная вся, немытая. Вот она туда и посморкается, и плюнет, а потом продает. А дома я все равно накапливал немного копеек и покупал эти петушки, и жрал их, стоя на улице, жрал под теплыми каплями солнечных лучей и жрал в темных прогорклых отдушинах многочисленных арок старого города. Санки, снежные крепости, соседская детвора, хоккейная клюшка ударяющаяся в нос и первый вкус крови. Было всё. Как-то я не пошел в школу, а вместо этого дрался с одним пацаном из нашего двора, потому что он обзывал меня - Мишка-шишка. Тогда я впервые увидел, как дерево вцепляется в кожу и сдирает ее, показывая красноватое, мягкое, влажное мясо. На следующий день в школу меня отвели родители. Я пялился по сторонам, на портреты бородатых и не совсем ученых. Сказал, что больше с ним драться не буду, а в тот же день, после занятий, залепил ему куском глины прямо в глаз. Однажды я пошёл гулять со своим младшим братом - Женей, подойдя к магазину, я сказал ему: -Облизни перила! Брат повиновался и прильнул языком к магазинным перилам. Затащить обратно язык он не мог, он пускал слюни, сопел, из глаз полились слёзы. Не ожидая такого хода событий я побежал домой и залез под кровать. А Женя простоял так около получаса, пока продавщица не принесла тёплой воды. В тот вечер, отец рвал свой армейский ремень о мою задницу. Я не мог сидеть три дня, всё это время у меня сжимались зубы и пульсировали виски, мне хотелось сделать что-то, но я не мог: глаза сочились слезой, а руки сжимались в кулаки. Детство прошло, и в середине шестидесятых я приехал в Таллинн - столицу Эстонии, поступил в мореходное училище. Меня поселили в общагу, в комнате уже жили два будущих первокурсника. Мы как-то очень быстро познакомились, началась учеба, сначала было тяжело. Потом привык, стал регулярно бражничать вместе с новыми друзьями. Но после того, как нас всех троих чуть не выперли из общаги, пожалев в последний момент и влепив выговор с предупреждением, мы перешли на план. С него по крайней, мере, на подвиги не так тянуло. В скором времени мы выяснили, что напротив нашей общаги есть женская общага - швейного училища. В тот же вечер мы фланировали вокруг нее, выбирая, кого бы сегодня натянуть. С собой у нас был портвейн и немного советсвких гондонов. Мы отчаянно подъебывали друг друга, кто будет знакомиться первым, у кого лучше всего подвешен язык. Первое знакомство ни к чему не привело - в общагу не удалось попасть по причине строгой бабы-комендантши с отвислым животом и впалой аппендицитной грудью, которая, только увидев нас, встала на лестнице и закрыла нам проход этой самой своей грудью. Оказалось, что посторонних пускают только до скольки-то там вечера. На следующий день мы попали в общагу днем. Мне досталась худенькая немного рябая шатенка с жидкими волосами и выпирающими позвонками; когда я ставил ее раком, позвонки жалко торчали из-под кожи. Мне казалось, что они сейчас порвут кожу, и брызнет красноватая липкая влага, не кровь а именно влага, жидкая красноватая водица с кусочками лейкоцитов и чего там еще. От этого в голове у меня мутнело, я не мог кончить, снимал резинку и драл ее еще сильнее, а кончал на позвоночник или на грудь. Грудь у нее тоже была не развита как следует, но рядом с правым соском располлагалась болшая родинка, которую я путал с соском по причине их невероятного портретного сходства. Однажды я порвал ей что-то внутри, из нее потекла все та же розовая водица, смешанная с ее липкими беловатыми выделениями. Я испугался, что-то промямлил и быстро откланялся, а через несколько дней мы снова трахались, только осторожно. С учебой возникли проблемы и у меня и у нее. Я спохватился раньше, сдал оставшиеся хвосты и успешно продолжил постигать тайны навигации, а ей повезло меньше. Когда мы с ней уже расстались, она забеременела - я тут уже был ни при чем, но для меня почему-то это стало ударом. Я увидел их, они шли и держались за руки, я запомнил его лицо и после неслучайной встречи в вечернем густом зеве проходного двора нас стало на одного меньше. Больше я и ее тоже не видел. Я становился старше и понимал жизнь. На третьем курсе я впервые попробовал девочку. Она поступила все в то же швейное училище, была тоже маленькой, худенькой и страшной, даже страшнее, чем моя первая любовь. Потому-то она наверно, и была девочкой. Я порвал ей целку, будучи пьян, в мозгу плавали одномерные картинки, в висках что-то пульсировало, а полузастрявший член жадно впитывал в себя вкус девичьего мяса. Больше мы с ней почти ни разу не трахались, когда я пытался в нее войти, со мной происходила метаморфоза, член опадал и не поднимался два или больше дня. Она дрочила мне рукой, я снова обильно кончал ей на грудь, грудь была более симпатичной, чем лицо, но скоро мне это надоело. А ночью я просыпался от снов в которых я неистово совокуплялся. Последние годы учебы были скучными. Я учился, понимая, что диплома мне все равно не избежать, и я ебался, понимая, что это тоже надо делать. После получения диплома я напился вдрызг, пьяным пришел в швейную общагу и подарил бабе-комендантше бутылку портвейна и букет цветов. Она показалась не такой и страшной, я решил у нее остаться, но с жутким криком блеванул прямо ей на стол, на шкафчик, в котором висели ключи от келий, где жили жаждущие самцов нехитрые эстонские девчонки. Очнулся в своей комнате уже завтра. Свои первые два рейса я делал на небольших посудинах СТМ: крохотные каюты и двадцать четыре часа качки в сутки, сходя на берег, меня кидало со стороны в сторону, ноги не слушались, голова кружилась. Во время третьего рейса, я попал на новенький красавец - "Моонзунд", огромный корабль с четырьмя палубами. Экипаж состоял из девяноста человек, как второй штурман я гарцевал в белой, накрахмаленной форме советского моряка. Местом назначения была Куба. Первые советские рыболовные корабли заходили в Гавану, Фидель Кастро лично встречал их, извергая пламенные речи о великой дружбе наших народов. На обучение к нам поступила группа кубинских товарищей, которые должны были провести с нами весь рейс. Работать кубинцы не очень хотели, да и никто на них особо не наседал, уже через полтора месяца при заходе в порт на острове Пинос, все кубинцы перепились, ходили по кораблю: блевали, орали национальные песни и клали на все правила, у нас же с этим было строго, бухали только в каютах по два человека, чтобы помполит не видел. В один из таких прекрасных вечеров в каюте кубинцев случился пожар, я подоспел первым, сорвав со стены здоровый железный огнетушитель, металла на огнетушители наша страна не жалела, я разворотил им незамысловатый замок и влетел в каюту. Уже горела обшивка, с ней я справился за несколько минут. Поразила же меня другая картина: на койке лежали два кубинца, парнишка, он у меня ассоциировался с кубинским Гаврошем, из пропагандистского стишка, и уже не молодой, толстый мужик, абсолютно голые, причём мужик лежал сверху. На следующий день их списали, а я ушел в запой. Эта ужасная картина всё время стояла у меня перед глазами. В то время я и не мог представить, что такое возможно. На шестой день возлияний я вышел в гальюн. Картинка плыла, тело потряхивало. В туалеты было тихо и тепло, как вдруг из кабинки я услышал музыку, за закрытой дверью толчка играл оркестр: барабаны гремели дробью, трубы разрывали сонную тишину, смычковые заливались визгливыми смешками. Я дёрнулся к крану, сполоснул лицо и увидел змею, её морда росла и направлялась на меня, я побежал. У своей каюты я увидел паренька, он стоял на карачках, сзади пристроился Фидель Кастро, его волосатое пузо уютно лежало на детских ягодицах, по широкой бороде текли жёлтые слюни. Фидель шевелил губами и жестикулировал, внедряя член в анус ребёнка. Его страшные фрикции то останавливались, то взрывались в безудержном темпе. Меня начало тошнить, кое-как открыв каюту, я рухнул на койку и зажав руками уши, зажмурился. Через несколько минут я уснул. Во время вылазки в портовый кабак, я оставил товарищей в баре, а сам вышел на улицу очистить желудок, там я увидел кубинского мальчика, достав из кармана октябрятский значок с кучерявым ильичём, брали их, как советские сувениры, я протянул его ребёнку, малыш улыбнулся. Я схватил его за руку и оттащил в подворотню, он стал вырываться, всадив кулак в рёбра и уложив на землю, я разорвал его потрепанные штанишки, поставил на четвереньки и изнасиловал. Он пытался кричать и вырываться, я бил его по затылку и рвал пальцами рот, внедряясь в детское тело. Окончив действо, я перевернул его на спину и начал душить. Его глаза, его тёмные, нежные глаза кричали солнцем, но я душил, и зверски смеялся. Малыш притих. Его тело я закидал коробками и пошёл дальше пить, я опрокидывал рюмки под советские лозунги и визжал: "...и Ленин такой молодой и юный октябрь впереди!". Через два дня мы вышли в море. Оставшееся время рейса я не мог спать, мучили кошмары и жгучий, ледяной пот. Заход в Лас-Пальмас и отлёт в Таллинн я принял, как счастье, но всё только начиналось... По прилёту в столицу ЭССР, я поселился жить в гостиницу для моряков, недалеко от главной конторы "ЭСТРЫБПРОМА". Рядом располагались несколько общежитий этого же предприятия и два детских садика, окна моей комнаты выходили прямо на них. Порою, стоя у окна, после ночной гулянки и потягивая из бутыля кефир, я почёсывал зад и глядел на гуляющих детей, внутри что-то сжималось пружиной. Я ложился на кровать, смотрел в потолок и на его белой плоскости начинали появляться тонкие, красные струйки, они крысами разбегались по всей площади и давили в мои глаза. Я не спал всю ночь, ворочался, в голове крутились странные картины. На утро я побрился, одел свежую, белую рубашку, накинул куртку, дождался открытия магазина, купил две бутылки коньяка. Одну выпил в своей комнате, много курил, вышел на улицу, поймал такси и поехал на другой конец Таллинна. Побродил по району, около небольшой речушки обнаружил заросли кустарника, пошлялся возле ближних домов, детей по близости не было. Я сел на скамейку, раскупорил вторую бутылку и жадно отхлебнул с горла. Отхлёбывать пришлось минут пятнадцать, пока около детской площадки не появился паренёк с портфелем. Я встал и неровным ходом направился к нему. -Мальчик, ты в этом доме живёшь? -Да. -А хочешь мяч футбольный подарю? -Хочу. -Пойдём, он там лежит. "Какие всё же дети доверчивые существа... мяч.. футбольный... какая чушь..." - думал я, не торопясь шагая к зарослям. -Ну где мяч то? -Да там он, у речки. Мы пробрались к воде. Ребёнок с любопытством зыркал по сторонам, когда я саданул ему по голове недопитой бутылкой. Вода тихо шептала на непонятном языке, по лицу мальчика текла кровь, перемешанная с каплями коньяка, я лежал сверху, ритмично подёргиваясь. Я слизывал с его мягкой кожи струйки мутного коньяка, эти ощущения я не забуду никогда. Мальчик застонал и приоткрыл глаза. Опять эти детские глаза, непонимающие и чистые, они прожигали меня. Большими пальцами рук я врезался в глазные яблоки и надавил с силой. Рёбёнок вскрикнул, я принялся орудовать кулаками по его лицу, через минут пять остановился. К тому времени голова парнишки уже превратилась в большую миску со свежим фаршем. Руки и лицо я сполоснул в реке и уставший побрёл к ближайшей стоянке такси. Следующий рейс был по Западной Африке. До этого в Африке я ни разу не был, но по рассказам более опытных товарищей составил себе определенное мнение. Город-порт Конакри встретил нас шумом и жарой. Наше судно, как выяснилось, должно было оставаться там неделю, пока не подвезут какие-то товары из провинции, и всей команде выписали разрешение находиться на берегу до поздней ночи. Я прогуливался по городу, целыми днями, разглядывал черных людей, заходил в их магазины и лавки, тратя валюту на разные неизвестные мелочи, пробовал опять же неизвестную пищу в крохотных ресторанчиках, шатался по блошиным рынкам, на которых сидели на земле самые настоящие колдуны, с громкими гортанными криками пересыпая в руках орехи и размахивая кусками змеиной кожи. На меня тоже косились, город еще редко видел живого белого человека. На корабль я возвращался уже затемно. С утра обещали отплытие, у меня в руках была сумка, в которую я положил статуэтку из желтоватого слоновьего бивня, амулет, сделанный из хвоста ящерицы, красивый самодельный ножик, купленный в одной из лавчонок за смешную цену у хозяина, черного до синевы негра, кое-как говорившего по-английски, и несколько разных бутылок местного алкоголя. В этот рейс я взял с собой, опять же по совету товарищей, маленькие красные флажки, которые в СССР прикалывали на одежду во время демонстраций. Здесь же они шли на ура, пещерные гвинейцы охотно поклонялись красному богу. Я свернул на улицу, ведущую к порту, и прибавил ход. Несмотря на дружелюбность туземного населения, ночью по незнакомому городу идти не хотелось. И тут я увидел маленького негритенка, он шел мне навстречу и деловито ковырялся в широком носу. По привычке я огляделся, и, никого не увидев, дождался, пока мелкий негроид поравняется со мной, после чего прыгнул к нему, зажал рот широкой ладонью, и потащил вяло брыкающееся тельце в проулок между домами. Там я кое-как одной рукой вытащил из сумки так кстати пригодившийся нож, распорол на негритенке его одежду, не преминув медленно поводить лезвием перед глазами, уронил его на землю и сам упал сверху. Негритенок тихо подвывал, из-под ладони, зажимающей рот, текли его белые слюни, я жадно дышал запахом его нечистой кожи. Особую остроту придавало то, что в темноте негритенка не было видно и казалось, что я трахаю пустоту, жаркую, неприятно пахнущую пустоту. Закончив свое дело, я воткнул нож в шею, прокутив его несколько раз и наконец-то освободил неприятно затекшую ладонь, залитую слюнями. Обрывками одежды я стер с себя кровь, слюну, подобрал сумку, не забыв вытереть ножик, кинул взгляд на тело, но в темноте ничего не увидел. Не придумав ничего, оставил негритенка там же, где он и лежал, и пошел на корабль. Отойдя буквально несколько шагов, наткнулся на прикрытую пальмовыми листьями ямку. неизвестно, для чего она была выкопана и кем, но мне она очень даже пригодилась - я оттащил трупик к ямке, закрыв сверху гигантскими лапами пальм. На корабль я пришёл уставший. Капитан, блюдя честь советского моряка, пил в своей каюте, закрывшись изнутри. Вахтенные матросы тоскливо смотрели на чужую землю, им тоже хотелось принять участие. Я отдал им какую-то бутылку из своих запасов и был с почетом препровожден до своей каюты. Я разделся, отстирал прямо под краном пятна крови, незаметные в темноте, умыл лицо и руки, лег на кровать. Хотелось спать, тело ломила лёгкая дрожь, а на душе было легко и сладко. Во сне почему-то из пустоты вышел колдун с рынка, жонглирующий отрубленными руками. Колдун кривил обезьянье лицо, что-то булькал на непонятном языке, а потом выволок откуда-то связанного синего негра из лавки, где я купил ножик, и начал засовывать обрубки в задний проход, пока у лавочника не вырос дикий нереальный хвост из человеческих рук. Что было дальше - не помню, проснулся я уже на полу, замотанный в простыню. Опять серый Таллинн, опять пьянки до остервенения, нестиранные простыни и зависимость от свежего тела. Я вконец изнемог, плюнул на все и вновь отправился на охоту. В этот раз я выбрал другой район города, бесцельно крутился по нему, дождался конца второй смены в школе, и опять, пообещав игрушку, увел за собой толстенького второклассника. По дороге он взахлеб рассказывал мне, о секции фехтования, куда его записал папа два месяца назад. Я тоскливо слушал его срывающийся дискант и, с трудом дождавшись подходящего места, набросился. Он почти не сопротивлялся, напоследок я разрезал его пухленькое горло, кровь брызнула тёмной свежестью... Я ушел купаться, до моря я шёл около двадцати минут. Купание не удалось, вода была довольно холодной, когда я вылез из воды, то увидел, что из моего пупка что-то сочится. Это была жидкость непонятного цвета, даже сейчас, когда прошло столько времени, я не могу описать ее цвет. Солнце время от времени сплевывало в меня куском тепла, а я стоял на влажной гальке, пялился на живот, на крупные продолговатые капли жидкости, стекающей на мой поникший от ужаса член, и мне было весело. В этот день я быстро заснул, долго и крепко проспал больше десяти часов. Меня разбудил нахальный солнечный луч, пробравшийся сквозь неплотно задернутые шторы. Я почувствовал себя бодрым, отдохнувшим, с удовольствием сварил и выпил крепкого настоящего кофе и пошел на улицу, решив просто прогуляться. Пока спускался по лестнице, внезапно вспомнил про пупок и вчерашний вечер на берегу залива. Тут же задрал рубашку и вперил дрожащий взгляд в загорелый живот, с которого уже начал сходить африканский загар. Указательным пальцем правой руки я даже поковырялся в пупке, понюхал палец, но не обнаружил и следа вчерашней аномалии. Время текло вязкими струйками и где я только не побывал: северная Америка, южная, Африка, Европа, удалось заглянуть и в Азию. От Галифакса до Антананариву я оставил свои следы. Четыре раза пересекал экватор, три раз пролив Дрейка. В конце семидесятых я даже женился, родился сын, но через три года жена ушла от меня, уехала к своей матери в Ростов, вышла замуж за какого-то учителя, до сих пор там живут. Я редко вспоминаю их. В Таллинне, за всё это время, я убил ещё порядка восьми - десяти мальчиков. Порой мне казалось, что это просто сон. Каждый раз я пытался убивать по-новому: душил детей шнурком, разрезал живот, ломал шею, а однажды хотел умертвить с помощью шприца, наполненного бензином, этот способ я подсмотрел в американском фильме. Одноразовые шприцы я как раз привёз из Виго. В вену мне попасть не удалось, мальчик-эстонец стонал и извивался, я не мог больше смотреть на его мученья и саданул в висок какой-то корягой. Даже сейчас я помню хруст черепной коробки ребёнка, но не могу вспомнить его лица - странно. Я никогда не воспринимал свои жертвы, как нечто живое. Я не задумывался о том, что у них есть родители. Я думал, что это всё сон, или кино и через какое-то время с их лиц смоют багрово-пурпурный грим, напоят чаем и отправят домой. Мысли о реальности всего происшедшего я заливал алкоголем. В течении трёх лет я вообще не убивал, но сны, кошмарные, холодные, рвущие мозг сны... Я не могу сказать, что это мне нравится, просто мне это необходимо. Вы ведь тоже не можете обойтись без еды, сна, воды?! Я не граблю, не ворую миллиарды у народа, не взрываю дома. Я просто сижу у окна и смотрю на играющих детей, я слышу их смех, я чувствую тепло, исходящее от их маленьких тел, я глупо улыбаюсь, я вкушаю дрожь, я закрываю глаза, я жутко устал. И только мягкая дремота округ меня, и только лёгкий запах газа... © Sundown & ТОПОР Теги:
-1 Комментарии
#0 13:19 18-03-2004Stockman
великолепно Земеля не подкачал, молодца. понравилось) Офигенно и жизненно, я б так не смог тока пидары заибали уже Советую прочитать всем, тема ужасна.Написано просто ахуительным стайлом. Респект. От жеж блять гадость какая, прости госпади. Однако написано талантливо. И все же не совсем понятно, почему он таким стал. Неужели потому что его папа в децтве ремнем выпорол? Фрейд отдыхает а стиль действительно охуенный Лавейкин, зри в корень, браза. Чювак просто не должен был родиться. А все ебаные предрассудки. Когда его беременная мама пришла с намерением сделать аборт, то при сдаче крови на анализ случайно наебнулась полка с пробирками. И песдец, мама приняла это за знак свыше и оставила долбоеба жить - а нахуя, спрашиваеццо? дам почитать друзьям, которые уверяют меня что в 8 лет дети сами должны ходить в школу хэх, Йэвачка... да уш Кажецца это нечто мегаохуительное. Не могу не отметить великолепного качества текста. . Кстати, на заметку королевам жж-стайла - учитесь, бездарности. Вот это - литература. Вот это всегда будет на главной. А ваша хуета - непременно в корзине, если только кто-то добрый снисходительно не переложит в другой раздел. пиздец Написано хорошо. Только - уж простите - не верю © Станиславский. Очень уж холодно написано. С хуя ли он просто так убивал? Куража не чувствуется, страсти. Помните, с каким наслаждением Др. Лектор из Молчания ягнят рассуждал о вкусе тушеных мозгов с горошком, запитых кьянти? (украдкой облизнулсо) Вот я о чем. А здесь - ни чувств, ни наслаждении, ни мотивации. Не, есть конечно разновидность шизофреников, у которых остутствуют обычные чувства. Но даже и тем все равно нужна мотивация. Например приказ того, кого они уважают и т.д. просто заебись. пездец.... ахуительно....финал прописан исключительно просто. отличники!! Жискач, но Топор ведь, чо вы хотели... И ведь о светлом написано, несмотря на антураж... Сурово и качественно написано. И хорошо бы почитать о возмездии. Такие убийцы не должны умирать от пули. Это было бы несправедливо. ахуеть.......... "ну, это у вас про гомосексуалистов, чего же здесь не понять"... а это про маньяков. Вот рассказали народу про маньяков - круто. Никто ведь не маньяк, нет? поднимите руку! ...Вот такое ребятам о зверятах. еб-бать... пиздец какой-то. Всё дело в грязных петушках. Оценка пять за текст. вот бля неприятный какой креатив... Про пидаров, отягченный еще маниачеством... Если абстрагироваться от содержания, особых высот стиля там или слога тоже не заметил как-то... Мож плохо смотрел? ого. мерзость-то какая... ахуенная. жостко но очень как-то естественно.испугался даже. Да... Топора ранее не читал, но Сандаун, бля... Сандаун узнаётся на раз. Охуительно. 2 Сфинкс Гы-гы... А мне - Топор... Вдогон... "Гы-гы", относится, естественно, не к теме и тексту... Страшненько... Тут кто-то эмоций хотел - вот они были бы лишнии совершенно... Веришь - именно потому, что холодно и безэмоционально... хорошим стилем писать этакое...хоть бы убили в конце, что ли. Талантливо и МЕРЗКО. Ощущения от прочтения гадостные. клиника задокументирована оч. качественно! Художественные достоинства - на любителя, к числу кот. я лично не отношусь. Тема канечна мерзкая и поэтому притягивает внимание, но чувствуюется что авторы всё это знают по наслышке и фантазируют не разгибаясь. По тексту герой как бы даже и нормальный, но пьющий. Если например сцены с мальчаками изменить на блядки со старухами, читатель бы не почуял бы разницы. Исповедальный аспект тоже как то не очень, детали совковского быта так себе. В моём понимании крэо просто спекуляция на теме пидоров садистов и на главную ни как не тянет. Согласен с каментом ПБ. Сильно. Пробирает. На твердую 4 с +. На отл. не тянет, нет психологии, побудительных мотивов, поэтому немного отдает спекуляцией на теме (Амур прав). Круть. Ля, лучше б я этого не читал. Амур, ну не завидуй уже чужим успехам, это некрасиво, гыгыг. Высшее качество твоих "Сказок о рае" никем не оспаривается (и это совершенно справедливо!) - хотя, как ты понимаешь, если захотеть, то доебаццо можно до всего. Ащущенье как будто прочел Парфюмера Зюскинда, но до предпоследней страницы... Повторюсь-заебизь.! затянуто. заибалсо читать... очень заебсиь все хорошо....но ЭТО!! "...что это мне нравиться..." блядь, да почему же все, казалось бы, грамотные люди сплошь делают эту идиотскую ошибку??? "что делает?"(мягкого знака в вопросе нет, значит и в ответе нет)- "нравится"; "что делать?"(есть? есть!) - "нравиться"(тогда и тут есть). вот куда ни плюнь, кругом эта ошибка, даже в каких-то цивильных статьях на новостных сайтах. райот, бля, я потом уже увидел, сам пиздец расстроен ну попроси, пусть подправят.. спиди, реально ж исправить? ну пиздец, в глаза бросается! Спиди, спасибо хорошо Мерзопакасть какая, боже мой. Отмщенья надо бы, отмщенья. Чтоб его лет 40 на зоне, прежде чем к праотцам..... Такое чувство что от Сандауна здесь только первый абзац. Жестокость больее для топора типична. Хотя у сандауна с кем-то уже был "насильственный" креатив, про интернетчиков каких помоему. С точки зрения литературы оч. достойно, но что-то на самом деле мерзко :( хм.."грязных негров ебать и резать" ) Топор, это с твоей биографии шоли ? :) гы-гы.. Амур как всегда написал полную хуету в камментах. Ибо болван. Рассказ хорош, не более того. Моё почтение автору. Великолепно. Просто изумительно. По традиции скажу - АВТАР, ПЕШИ ИСЧО! Без стёба. Амур и вправду дебил. Я 5его маму и папу 1ебаль. в рот напхуй. сука блядь. пиздато по клвавишам долбить в ждопу пьтяный нахуй пиздец насчёт мамы и папы я пошутил нахуй блядть. Просто амур на врубается в смысл. Да. Отличный стиль и ни грамма мысли. Нет мотивировки, психологии, истоков... да хули тут спорить. АГ прав. Литературой я бы это не назвал. Хорошо скроенная чернуха. "но чувствуюется что авторы всё это знают по наслышке и фантазируют не разгибаясь." Я его болваном назвал вот за эту фразу. Этот ебнушка всерьез считает, что нужно сперва самому выебать и убить ребенка, а потом уже писать об этом. Теперь ясно, почему кроме невыразительной паибени ниочом он никогда ничего не писал. Или мой рассказ, кажись тоже он закоментил с умным ебальцем, что мол, не бывает одновременно звуковых и зрительных глюков. Я выяснил - бывает, и довольно часто. simon, я тоже, кстати, проскролил больше половины... ужаснейшим образом шпилит от конъяка по такой теплой погоде. насчет фантазий. эта хуйовая точка зрения, что типа сделал-написал, конечно, гавно. но также считал старик Hemingway (блядь, как по-русски та?). а он небось знал что к чему. точка зрения, имеющая право на существование. да. Ъ Точка зрения точкой зрения. Но Хэмингуэй мог себе позволить утверждать, что, к примеру, пока не поебешься в очко, писать не садись. Ибо он - Хэмингуэй. А есть тип задротов, которые ползают тут червями, сами ничо толкового не пишут и все пиздатые начинания по своей недалекости обосрать пытаюццо. У них точек зрения дахуя, а креотивы ихние осилить далеко не каждый сможет. А насчет самой точки зрения. Считаю, что легче, конечно, написать о том, что сам делал, или с чем сталкивался. Но мы не работники архивов вроде бы? Нет? слов нет, потому скажу банально - охуенно Еше свежачок Мастера медведь съел. Натурально. Белый медведь . Потому что не нужно ходить туда, куда не нужно. Табличка висит. "Не ходить". Теперь где нового мастера искать. Медведь за него работать будет что ли. Услили ограждение. Периметр обнесли колючей проволокой.... ПРОДЫРЕЦ
(сказка о чём-то) Сюр&Треш Встретились как-то в лоханке постирушечной 2 дырки-отверстия носочные, принюхались друг к дружке и очень обрадовались.... Крутит событий Чёртово колесо
Время. На гребне выси стареют дети. Осень включает дворника - пылесос, Самый простой и мощный в своём сигменте. Странный чувак. Расхлыстан да нетверёз. Жадина - через трубочку губ влюблённо Тянет в режиме "турбо" печаль берёз, Силу и вдохновенную нежность клёнов.... Сейчас печалью выводить печаль,
как пятнышко от кофе на рубахе. На завтрак - дождь и жареный миндаль, и длинный день, заваренный на страхе ночных, отчаянных, неведомых тревог, запястий, лезвий, подоконников, таблеток. Уябывай скорее за порог.... Она впилась в него после пары дежурных фраз. Приехала с новым мужем к своячнице и его с "законной" позвали за компанию. "Я вдова", подчёркивала она непреклонно на его "разведёнка". Покойный муж был директором атомной станции и сгорел от рака желудка едва за сорок....
|