Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Графомания:: - Бедные люди![]() Бедные людиАвтор: Cоня Маркс-Бруевич фрагмент*** действующие лица: Маргарита - девушка сорока двух лет Вокзальная Маша - девушка неопределённых лет старая Актриса(старуха) Валерик - лицо незначительное Капитан Татарин Важный старичок другие мужчины разные мужчины *** Этого, последнего, она сразу окрестила капитаном, - наверное, из-за прямой спины и седого ёжика, который хотелось пригладить рукой. Какая женщина, урчал капитан, щекотно касаясь её шеи холодными губами и носом. Это было приятно. Всю дорогу к дому он говорил шептал стыдные вещи и трогал её, разминая жёсткими пальцами как свежую буханку, - внизу живота что-то переворачивалось. На лестнице капитан развернул её спиной и стал подталкивать коленом вперёд, издалека, наверняка, это напоминало детскую потасовку. тут ей положено было испугаться, но страха не было. Сверкнул ключ в проржавевшем замке, - и потасовка продолжилась уже в прихожей, сопением, тяжёлым дыханием, - не выдержав напора, она стала по-собачьи как-то суетливо подставляться, что было не так-то просто, - наблюдалось явное несоответствие пропорций, - округлого, купечески-просторного маргаритиного и сухого негнущегося капитанова. Уже через пару минут сырой квашнёй сползала по дверному косяку, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Утром искала на лице признаки женского, тайного, стыдного. Не нашла. Лицо казалось ещё более отёкшим, с серыми подглазьями, нечистой покрытой пятнами кожей. Но что-то сдвинулось. В колыхании бёдер появилась плавность, жеманное виляние. Днём, забросив постылую варку и стирку, слонялась по отмороженным улицам, с усмешкой превосходства поглядывая на проходящих женщин, - с жадным вниманием заглядывала в мужские лица. Вечером набрала номер капитана. Ровные гудки. Шумно дышала в трубку. Набирала снова и снова, откладывала аппарат, бросалась к окну, выходящему в пустынный колодец двора, отшатывалась и вновь тянулась к телефону. Позвонила вокзальной Маше, которую с шумом выгнала неделю назад. Маша жила у разных мужчин, с которыми знакомилась на танцах в Пушкинском парке. Лето выдалось обильным. Знакомцы угощали пивом, делились воблой и брали в койку, но к зиме всё стало подсыхать. Воспоминанием о богатом лете оставался хорошенький мобильный телефон, найденный на берегу. Мужчины попрятались, как грибы. Около месяца Маша жила у одной шалавы, как есть бедолаги, пока не подвернулся Петрович со одной знакомой тёткой. Тёткой она прозвала Маргариту, за глаза, конечно, а в глаза - Ритусиком. У Ритусика в центре города было как в кино. Вокруг огни, празднично одетые люди, мерседесы. Можно надеяться на что-то приличное. Какие её годы. А что морда красная, так это же от холодов, а так, подмажется, отоспится и загляденье просто. Жалко вот, пальто истрепалось. Но Ритусик обещала порыться в старухином гардеробе. Размер, конечно, мелкий, но ничего, зато обувка подходящая. тем более, старухе всё равно не подняться. *** Старуха лежала в боковой комнатке, обклеенной премилыми обоями игривого персикового цвета. Она лежала молча, изредка приоткрывая давно невидящие глаза, - в последние дни Рита не слишком донимала её, - разве что понемногу увеличивала дозу снотворного, особенно если дело шло к вечеру или к выходным. Всё больше соблазнов открывалось в большом городе, и тягостно было губить молодую жизнь на круглосуточное бдение, кормёжку и смену старухиного белья. Изредка навещал старухин племянник по имени Валерик, уже немолодой человек с понурым лошадиным лицом. Опасливо присаживался на краешек стула и барабанил пальцами по столу. Рита робела, скручивала в гармошку платье на животе и незаметно ногой запихивала куда-то под диван разбросанные там и сям тряпки. Валерик ел, низко склоняясь над тарелкой, - особенно тщательно первое, - жидкое нужно каждый день, - многозначительно произносил он и, утерев жирные губы, легонечко тискал Риту, прижимая её спину к своему животу. Рита багровела, ойкала, но незаметно давала себя трогать, хотя немного, оттого что пользы от Валерика всё равно не было, - помяв её влажной рукой, он стремглав летел в ванную комнату, и выходил минут через пять с мокрым красным лицом. Иногда бывали визитёры из "Хэсэда" и молоденькая журналистка, которая писала о бесконечную книгу воспоминаний о старой актрисе. Ещё год назад, до прихода Риты, в персиковой комнате звенел смех, - серебряная конфетница была заполнена шоколадными конфетами, - к приходу Сонечки (так звали милую барышню со смешливыми глазами и задорной стрижкой) надевался парадный вишнёвый халат и проветривалась комната.Это было ещё до перелома, обезболивающих, снотворного. Это было ещё до Риты. В прошлой жизни, год назад. Даже сквозь мутный неровный чуткое старухино ухо сон улавливало какую-то возню, явное присутствие посторонних людей в доме. Ближе к вечеру Рита становилась нервной, раздражительной. Она роняла крышки от кастрюль и топала большими ногами. Приближался заветный час, - юбка некрасиво топорщилась на толстых бёдрах, чулки обзаводились внезапными стрелками, а от пальто с треском отлетала пуговица. Наконец, с грохотом защёлкивался замок, и воцарялась тишина. *** Смотри, Ритусик, мужики западают на тебя. Видала того, татарина? Как посмотрел на тебя, - вокзальная Маша вовсю вертела головой и сплёвывала лушпайки семечек, - быстро-быстро, - губы её двигались, складывались в игривую гримаску, лицо было густо замазано оранжевым тональным кремом, но шея оставалась красной, а губы усеяны простудными болячками. Рита брезгливо отодвигалась, но Машка цепко держала её за локоть, - на Машкиных ногах красовались замшевые старухины ботики с пуговками, а на руке висела чёрная сумочка, усыпанная стеклянными камушками. В таком наряде она ощущала себя наследной принцессой, - даже ноги свои ставила мелко, а сумочку прижимала к груди, - вот блятть, - дёрнула она башкой, - боты тесные, - ещё бы, у актрисы нога была узкая, с высоким подъёмом, а у наследной принцессы - широкая лапища, да ещё и повёрнутая носками вовнутрь. Тот, которого Машка назвала татарином, на самом деле был то ли цыган, то ли чеченец, тут точно нельзя знать, - но от пронизывающего взгляда его кровь приливала к щекам, а сердце ухало, приподымая крепдешиновую блузу на груди. В свои сорок два Рита ощущала себя девушкой, юной девушкой на первом балу, - арифметика - штука простая, - парализованный старик, называвший себя её мужем десять лет, не в счёт, - парни, тупо лапающие при каждом удобном случае в родном Эн-ске - не в счёт, - за всю свою бестолковую жизнь она и женщиной не побывала, - то ли дело сейчас, - в искристых чулках, в розовой помаде, она поигрывала оттопыренным задом, - царица, прошептал важный старичок, - перспективный жених, - Машка уже всё разведала, - восемьдесят один, ещё в деле, обладатель двушки почти в центре, завсегдатай танцевального "майданчика" в Пушкинском парке, - ещё вчера объявил воодушевлённой Маргарите, что у неё "европейская задница", - самой себе она не могла бы объяснить этот странный эпитет, но при ходьбе старалась не забывать о нём. Ощущение счастья переходило в отчаянье, - наконец, наконец наступил её звёздный час, - всегда недооцененная, обиженная мужчинами, Рита цвела, - возможно, последним безумным цветением, - в парке она была, что называется, нарасхват, - кавалеры сменяли один другого, - правда, немало горьких минут доставил важный старичок со сложным отчеством, - то ли Арнольдович, то ли Артурович, - при первом же визите он бодро и как-то по-петушиному овладел смущённой Маргаритой, - только и успела ойкнуть, удивлённо приподнимаясь на локтях, - жёсткими жилистыми руками старик необыкновенно споро выгнул её ноги и развёл их в стороны, - вонзаясь острым как жало стержнем, он страшно вскрикнул и забился бесом. Потом долго пил чай вприкуску с печеньем и выспрашивал о родных, о прошлом, а, самое главное, о квартире. Последнее интересовало старичка более всего. Свою перспективную двушку он сдавал, а сам ютился у каких-то полуродственников. Сообразив, что к чему, старичок быстро ретировался, и теперь подавал Маргарите многозначительные знаки издалека, - к слову сказать, танцевал он вполне прилично, - вальсировал с прямой спиной, с раздувающимися ноздрями, деликатно отставив мизинец у поясницы партнёрши, - даже пятидесятилетние девушки не поспевали за ним, - твой-то, твой, - прыскала в кулак вокзальная Маша и толкала Риту в бок. Теги:
![]() -4 ![]() Комментарии
#0 23:19 07-12-2009Нови
Сонечка! Звезда моя. Счас я стану читать. Архаично это все до невозможности. Сонечка, у вас прекрасный слог, но зачем вам все эти нафталиновые мужички и девушки сорока лет? Впрочем, все вы сами знаете. не,а название-то с претензией ша имею право на развлечениеяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя купечески-просторного маргаритиного и сухого негнущегося капитанова. сплёвывала лушпайки семечек, но при ходьбе старалась не забывать о нём. ***** Женщина литератор-прелюбопытнейший зоологический вид: она производит на свет, то романы, то детей. Мне понравилось. Густо месит авторша. не нравятся мне все эти замесы старых баб...я кстати не про авторшу... половые уродственники. там-сям, там тут и сям elkart всё точно, именно так)) LoveWriter спасибо)) Akulaaaaa это да, что может быть забавней эксперимента, проведенного на самой себе ошибается тот, кто полагает, что это водевиль. Это трагедия, причём не только старушкина Понравилось очень. Неважно что. Важно как. Блядина не бесперспективна. отличный, яркий, со вкусом, текст... Еше свежачок ![]() Вновь твое роковое молчание.
Время медлит, считаю песчинки в часах. Заговорить - равносильно признанию. Стиснул зубы, аж кровь на устах. День прошел. Ощутился как месяц. Почтовый ящик конечно - пустой. Напридумывал себе околесиц!... В междувременье плыл каравеллой январь,
стыла в лужах Зима-Не-зима, Ветер пакостный рвал на клочки календарь, перепутав все даты. Впотьмах так рыдала Не-осень в степи поутру, Снег сбивая с ноги да поддых. Зная точно - туманы-одежды сорвут ветры зим, так и ищущих мзды.... ![]() Проходить через пустыню Тот погонщик не остынет Мысль славная пришла Как устраивать дела. Не торопится Ахмет Мулов мучить в табуне Не решен пока вопрос Управления всерьёз. Надо ставить впереди Самку с трепетом в груди, А за ней идти самцу Будет каждому к лицу.... Когда с тобой я , время замирает
Как будто, вовсе не идет Такое редко, но бывает Обычно - все наоборот И наглядеться, насмотреться В глубокие глаза твои Мне не позволит мое сердце Ведь будущее, точно впереди Когда ты рядом, мне спокойно И очень даже хорошо Мы оба этого достойны А как же может быть еще?... |