Графомания:: - Городской осёл. Интро. Гл.1. По пути к Алексу.

Городской осёл. Интро. Гл.1. По пути к Алексу.

   [ принято к публикации 07:58  15-04-2010 | я бля | Просмотров: 1047]

Интродукция.



            Я не знаю, в какой точке пространства и времени нахожусь ныне и зачем. Но если хоть кто-то видит перед собой эти строки и узнаёт хоть что-то знакомое для себя в фантомах и реальных образах моего мира, значит, по крайней мере, в период действия моего рассказа пребывал где-то совсем рядом. Заранее должен принести извинения за мучительные попытки преодоления собственного косноязычия, зачастую безуспешные, а также за изрядно тяжеловесный стиль самого повествования. Но все попытки связать мысли в иной форме, сохранив при этом их законченность, так и остались тщетными.

Пара ремарок для тех немногих, у кого найдётся желание и хватит терпения одолеть мои записки, очень далёкие от педантичной последовательности дневника и местами напоминающие бред сумасшедшего.

            Возможно, прочитав их, кто-то обвинит меня, кроме всего прочего, ещё и в чуть ли не воинствующем идеализме. Но это решительно не так. Будучи до мозга костей материалистом, я, тем не менее, глубоко убежден, если и не в безграничности, то в необозримости возможностей человеческого сознания, далеко не все глубины которого исследованы нами и понятны, тем более, подвластны нам.

            И не следует воспринимать всё написанное мной буквально, рассматривая лишь в качестве наживки или подкормки для интеллекта, которую надлежит заглотить и переварить. Бессмысленно рассчитывать на получение некого исключительного продукта в процессе тривиального усваивания на соматическом уровне. Нелишним будет напомнить, что обычно продукты физиологической переработки наших организмов довольно однообразны на вид и цвет, к тому же ещё и дурно пахнут. Но на то нам и дан разум, чтобы результат его приложения хоть изредка, но отличался бы от продуктов утилизации организма и источал несколько иной, более пристойный запах.

Глава 1. По пути к Алексу. Друзья.

            Мои нынешние отношения с Хроносом носят характер странный и малопонятный. Поэтому едва ли возможно определить достоверно, насколько далеко по выдуманной нами, но нам неподвластной шкале, отстоит от дня сегодняшнего история, излагаемая мной. Да и последовательность событий, ее составляющих, вовсе не бесспорна в моей интерпретации, за что дополнительно прошу извинения у возможного читателя.

            Для Времени же моя связь с ним и само существование, равно как и существование любого из нас, не имеет никакого значения и ни малейшего интереса или ценности не представляет. Ни наши интриги, ни козни не могут заставить сдержать шаг или хоть как-то повлиять на безостановочное движение этого не ведающего устали вечно юного Мафусаила. Ему непостижимы и никчемная возня до изнеможения в борьбе за место под солнцем, сопровождаемая беспрестанными фальстартами и остановками, и болтовня о смысле жизни, и рассуждения о "вечном" с точки зрения объекта, представляющего собой бесконечно малую величину в бескрайних пределах этого самого "вечного". Он даже и разглядеть-то неспособен все то, что служит нам наполнением микроскопического просвета, "мига между прошлым и будущим", заключающего в себе по существу всю вселенную для нас — смертных, посмевших ввести меру измерения неизмеримого. С Его колокольни (или башни Вавилонской, уж как Вам будет более угодно) формат этот видится мелковатым, а сотворить уникальный увеличительный прибор для изучения бесконечно малой величины внутри своих же владений Он как-то не удосужился, а, скорее, просто не счёл для себя нужным. Да и само понятие Бесконечность, вызывающее у нас смятение и щемящий холодок где-то глубоко внутри при попытке постижения его сути нашим достаточно убогим разумом, для Него не более чем среда обитания, но никак не один из абстрактных терминов наших пустых дискуссий. И как вышагивал Он испокон веков, так и продолжает вышагивать по нами придуманной шкале бесстрастно, уверенно и равномерно, что, по большому счету, тоже является суждением небесспорным и относительным. Ведь не более чем смехотворны все наши попытки измерить школьной линейкой то, что не имеет ни начала, ни конца. То, что существовало всегда.

            Не рискуя сейчас оценить количественные показатели этой величавой размеренной поступи и не будучи уверенным в датах, по крайней мере, постараюсь не запутаться в хронологии событий.

            В тот день я направлялся за книгой, которую мне давно обещал передать мой старый и хороший знакомый Алекс, относимый мною к категории близких друзей. Есть у нас такое обыкновение — кого-то мы жалуем данным почетным званием, а кто-то его так и не удостаивается, что бы он ни делал ради вхождения в сей заветный избранный круг.

            Помня Алекса с первого курса обучения в МИФИ, я и после окончания института продолжал постоянно с ним контактировать. Даже последующие два с лишним десятилетия не смогли разрушить прочные дружеские отношения, несмотря на разные пути, уготованные нам своенравной Жизнью.