Здравствуй, дедушка… (наивное Новогоднее сказочГо)

Автор: Мадам Тусэ «Я танцую, пьяный на столе, нуманумаэ, нуманумаэ» — навязчиво крутилось в голове у Оксаны, пока та, подскальзываясь и хватаясь руками за ветки и забор, пыталась преодолеть такую уже недолгую дистанцию, оставшуюся до ступеней родной Альмаматер. Был темный декабрьский вечер, весь город неприятно покрылся гололедом, и семенить по такому скользкому пути в сапогах на шпильке было совершенно неудобно и к тому же весьма травмоопасно. Но наша героиня и обувь без каблука – это две совершенно несовместимые субстанции, поэтому Оксана продолжала спешно преодолевать обледенелые буераки. Она опаздывала на пересдачу экзамена, проваленного еще в летнюю сессию, без которого не случится допуска к зимней. И завалить или вообще не явиться было бы, конечно, в ее стиле, но в этот раз она твердо решила взять сурового преподавателя на абордаж. «Господи, Боженька, ну дай мне сдать этот экзамен? Ну что тебе сложно что ли? Ты меня вообще слышишь? Или опять абонент не доступен? Блин, что же делать? Как же его сдать? Я же опять ничего не знаю, не помню, а чего не знала, уже благополучно забыла. Сочельник ведь, на женихов надо гадать, а не культурологию сдавать… Кстати, почему Игорек не звонит?» — сплошным потоком сознания проносилось в ее прелестной блондинистой голове. «Кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь, кто там сверху? Ну, хоть Карлсон, ну помогите мне сдать этот экзамен? Я буду хорошей. Очень-очень. Если я его сдам, я даже могу станцевать у препода на столе. Вот он удивится…». Видимо, пообещать тщательно готовится к сессии и хоть что-то изучать, пообещать она не могла априори. Обычные методы и стандартные подходы никогда не были ее решениями. «Оооо, Новый год завтра, обычные люди уже мандарины под елкой уничтожают, а я… Дедушка Мороз, миленький, ну подари ты мне этот экзамен, ну хоть троечку, я же из-за него в Египед не полетела!»…
Оксана была вполне заурядной студенткой третьего курса филологического факультета. Заурядной, потому что как и все остальные студенты во веки веков, от сессии до сессии жила наша героиня весело. Как и почему она там оказалась – история умалчивает. Видимо, хорошо подвешанный язык и живость мысли заставили податься в гуманитарии. В экономистах она себя не видела. В учителе «великого и могучего» никто не видел ее. Натуральная блондинка, небольшого роста, отнюдь не модельного сложения, с пухленькими ручками и ножками, шаловливыми обильно-подведенными глазками, и самое главное, внушительным бюстом. Сексуальный румяный пончик, одним словом. Мужчины млели в ее присутствии, мялись, плотоядно улыбались, забывали суть предмета, что и позволяло ей худо-бедно сдавать сессии. С женщинами-преподавателями этот номер не проходил, а с экзаменаторами в юбках предпенсионного возраста часто приходилось вытирать слезы, смиренно забирать зачетку и ожидать пересдачи. Так и случилось со злосчастной культурологией, до пересдачи которой наша героиня добралась только к тому времени, когда та шла уже полным ходом.
Неприятным сюрпризом оказалось то, что все те немногочисленные разгильдяи, не успевшие сдать в прошлый семестр, уже вытянули билеты и сели готовиться, что автоматически лишило Оксану надежды на чужие конспекты, шпаргалки и ценные указания. Своих у нее, естественно, не было, так как все эти пухлые манускрипты, по ее мнению, дамской сумочке шарма не придают. Но это был сочельник, и приятным сюрпризом явилась болезнь старой мымры Ларисы Захаровны, поэтому пересдачу принимал седовласый бородатый старичок, вполне весь еще крепкий и бодрый. Лицо его Оксане знакомо не было, но она никогда не озадачивалась преподавательским составом. «О, дедуля, лет 65, наверное, даже с чувством юмора…Это наша целевая группа!!! Спасибо, Карлсон!!!»
Ситуация была паршивенькая, но не критичная. Историческое значение крещения Руси, заявленное в вопросе, никак не желало выливаться в более или менее вменяемый ответ.
— Когда мы говорим об истерическая значении, ой, об историческом, конечно же… христианства, то прежде всего имеем в виду последующее развитие церкви, её постепенное укоренение на русской почве, а ведь до крещения ее же, ну… этой, церкви вообще же не было, понимаете… и то всестороннее влияние на русскую жизнь – экономическое, политическое, духовное культурное, которое церковь стала со временем оказывать… то…
На улице стало совсем темно, и в свете фонарей было видно, как валит снег на тихую улицу. В домах распаковывали пакеты с покупками, варили овощи для тазиков с оливье и раскладывали подарки под наряженные ёлки. Процесс затянулся, дедуля был ироничен и въедлив. Опоздавшая Оксана отвечала последней. Сбивчивый голос студентки звучал звонко в пустой аудитории, и вся ситуация казалась глупой и неуместной, как плохо вырезанная аппликация.
— Милочка, вы несете полнейшую чушь… Я читал лекции Ларисы Захаровны, там этой отсебятины в помине не было. Долго вы будете терзать еще мои уши?
— Ну… я… это… А хотите я Вам про Владимира Красно Солнышко анекдот расскажу? Вроде как в тему? Не хотите? Ну…
Из аргументов оставались только слезы, но по взгляду преподавателя было не ясно, стоит ли вытаскивать этот последний козырь из рукава.
— Знаете, милочка… Суровый дедуля, насупив седые брови, подошел к окну, застыл на миг, рассматривая снегопад. Голос звучал ровно, громко, но вместе с тем, как-то очень уютно, будто бы это был любимый дед, ты нашкодил, а он тебя отчитывал. Вроде и грозно, но совсем не страшно. Оксана расслабилась и как-то успокоилась. «Поставит. Хоть трояк, но точно поставит.»
— У преподавателей есть такое поверье… Если в сочельник поставить незачет нерадивому студенту, то весь год удачи не будет.
«Поставит!!! Может даже на четыре расщедрится!!! Ну, правда, завтра же Новый год!!! Ааааа, супер». Грудь Оксаны взволнованно вздымалась, в глазах плясали искорки.
— А если ты Дед Мороз, и в канун нового года не проставишь своей же подопечной экзамен, то вообще можно и должности лишиться…
— Какой должности? Станислав Борисыч? Вам что, плохо? Может воды? Валидолу там?
— Успокойся, деточка. Мне хорошо. Но немножко стыдно. Помнишь, как ты куклу просила в 5 лет? А подарили наборчик макраме? А в семь лет? Что ты там хотела? Домик для Барби? Ну, извини, книжки для первоклашки были важнее!!! А в 15? Сережку Пархоменко просила? Ксюша, ну он же даже не Кен… Да и закончит он плохо, ты уж извини…
Тут уже валидолу захотелось Оксане. Голова кружилась, и казалось, что все это как минимум программа «Розыгрыш» для первого канала, где решили поглумиться над нерадивой студенткой. Об этих секретных детских желаниях могли знать только родители, но никак не седовласый преподаватель, мучивший ее уже битых полчаса в пустой аудитории родного университета.
— Ты мне вот лучше что скажи, деточка? Как ты докатилась до такой жизни? Пары прогуливаешь, куришь, юбку вон какую нацепила… Учиться за тебя кто будет, Снегурочка??? И при таком поведении ты еще шубы с Египтами умудряешься просить? Деда позорить?
И тут Оксану понесло:
— Аааах так, дедушка говоришь? Явился, не запылился!!! 21 год шел, дошел, наконец-то!!! Я уже и верить в тебя перестала!!! Все детство всем детям нормальные подарки доставались!!! Не переживай, я проверяла. Мне Светка Пархоменко из 3-ей квартиры все свои письма показывала! Все сбывалось! А мне что? То книжки вместо Барби, то сапоги вместо поездки в Питер, то куртку на вырост? Не стыдно? Я бы в глаза стеснялась теперь смотреть, не то, что нотации читать! А ну давай быстро ставь «отлично», и закончим на этом наш запоздалый разговор!!! Давай-давай, не скупердчяйничай. Не зря ж ты, дедушка, материализовался!
И выхватив зачетку из под росчерка совсем смутившегося деда, на ходу запрыгнув в рукава куртки, наша Оксана поспешила исчезнуть из аудитории.
— Оксаночка, деточка, ну что-ж ты так осерчала, времена то какие были? – кричал дед ей вдогонку. Интернета не было, нано-технологий тоже, все по старинке, а страна большая… Пока почта дойдет. Да ты не беги так, окаянная, все у тебя будет, и пяти лет не пройдет, все исполнится!!! Помяни мое слово!
«Бред какой-то, дедушка, полоумный старикан, как его через проходную-то пропустили? Напугал до смерти… Кукол ему на всю страну не хватало… Ага, Пархоменко значит хватало, это на мне все хорошее как всегда заканчивается! Так, что он мне там в зачетке намалевал? Интересно, а его роспись прокатит? Ну, остальным-то он тоже что-то ставил, значит прокатит…»
На бегу застегиваясь, забыв про гололед, Оксана бежала к остановке, мелко семеня по скользкой поверхности. Полезла в сумку за зачеткой, открыла, пытаясь рассмотреть оценку в стариковских каракулях. Но в гололед полезно смотреть под ноги. Скольжение, каблук выворачивает в сторону, потеря равновесия…бац… стук головы об лед… тишина и звезды гаснут…
«Здравствуй, милый дедушка!
Спасибо тебе за сотрясение мозга! И пусть это совсем не тот подарок, о котором я всегда мечтала, но он оказался самым ценным в жизни.
Помнишь нашу встречу? Ты меня так напугал, что я бежала в гололед, забыв про правила передвижения на скользкой поверхности. И в итоге падение, сотрясение мозга и перелом ноги, Новый год в больнице. Хорошо, что хоть помутнения рассудка не случилось от таких встреч, милый дедушка. И самое удивительное, за то время, что я валялась в больнице, у меня от нечего делать появилась тяга к чтению. И к знаниям. А за то время, что срастались кости, я совершенно отвыкла ходить на вечеринки. И понеслись конференции, успехи, я студентка года, практика в крупной фирме, и как результат успешная карьера. Не, ну мои достоинства 4-ого размера я тоже не умаляю, куда ж без них. Шубу я купила себе с первого гонорара, Испания и Крит случились в командировках, куда я ездила переводчицей. А с Сережкой Пархоменко ты был прав, он действительно плохо кончил. Светка мне про него, пропащего, все рассказывает. Подарил бы мне Сережку, не было бы у меня моего любимого Вадика… Ну, а домик для Барби… Дедушка, дочка у меня будет. Та еще, принцесса, я уж постараюсь. Так что домик для Барби у нас тоже будет.
Ну что, на этом заканчиваю. Еще раз спасибо, юморист ты мой дорогой.
С любовью и признательностью.
Оксана»