Текинская повесть. Часть 3. Продолжение.

Автор: Урусхан Корнилов вновь поднёс к глазам бинокль и увидел впереди одинокого всадника. Раненный Атамурат махал своей белой папахой, раздался выстрел, и всадник вместе с конём рухнул на землю.
- Красные! – закричал Корнилов. — Эскадроны к бою!
Грянули выстрелы, под Корниловым рухнул конь, придавив своего седока.
- Верховный ранен! – закричал Хаджиев и вместе с Натансоном бросился вытаскивать генерала из-под коня.
- Уходите! – воскликнул Яранов. – Уводите Верховного! Мы примем бой! Уходите!

***
Шёл 17-день похода на Дон, из 400 человек вышедших из Быхова осталось 200.
- Лавр Георгиевич, — Ораз-хан поравнялся с Корниловым. – Нам нужно поговорить.
- Я тебя слушаю, — хмуро отозвался генерал.
- Никогда прежде я не мог себе такое даже представить, но на моих глазах, происходит ужасное…
- Продолжай, Ораз.
- Текинский полк дрогнул. Люди не железные, они рассуждают просто, каждый день они теряют друзей, они не понимают, что происходит. Раньше за ними была Россия, сейчас мне говорят, плохо дело, сердар, что может текинец, если вся Россия большевик, воевать с Россией мы не можем, Россия сильна, она раздавит нас как мух, — голос Ораз-хана задрожал.
- Возьми себя в руки, — спокойно ответил Корнилов. – И прикажи полку построиться, я сам с ними поговорю.
Спустя время текинцы построились, и Корнилов, обращаясь к ним, заговорил:
- Текинцы, некоторых из вас я знаю ещё по службе в Туркестане, вы ходили со мной на разведку в Афганистан и в Персию. Шахкули, помнишь, наш поход в Дейдади? А с тобой Реджеп, мы вместе бежали из австрийского плена. Под моим началом вы воевали в Галиции ещё в июне, и я помню вашу храбрость. Нет, я не пытаюсь вас устыдить. Иногда мне самому кажется, что вся Россия стала большевиками. Поэтому, я принимаю решение отпустить вас. Вы можете идти и сдаваться большевикам. Но прежде, чем вы уйдёте, — повысил голос Корнилов. – Вы выполните одну мою просьбу. Овезбай, Шахкули, Реджеп, шаг вперёд!
Текинцы послушно сделали шаг вперёд.
– Снять карабины! – скомандовал Корнилов. — Сейчас перед строем вы меня расстреляете. Принять смерть от вас будет для меня достойнее, чем попасть в лапы к большевикам. Приготовиться! Я сказал приготовиться!
Текинцы опустили карабины, и стояли как вкопанные, глядя на Корнилова.
- Текинцы, неужели вы расстреляете своего командира? – в отчаянии воскликнул ротмистр Натансон. — Неужели вы предадите Ак Сердара? Не бывать этому! Не бывать!
Наконец, Реджеп бросил карабин на землю, снял папаху и воскликнул:
- Прости нас Ак Сердар! Прости нас за нашу слабость! Мы пойдём с тобой до конца, до самой смерти!
- Прости нас Ак Сердар, — раздались голоса остальных текинцев.
- Мне не за что вас прощать храбрые воины, я знаю, вы пойдёте со мной до конца, но я действительно принял решение, я отпускаю вас. Но отпускаю не сдаваться, а драться! Драться! Возвращайтесь на Родину, в каракумские пески и там ведите борьбу с большевиками!
- Лавр Георгиевич, я остаюсь с тобой! – подал голос Ораз-хан.
- И я! – поддержал его Натансон.
- Нет, — отрезал Корнилов. — Со мной пойдёт только Хаджиев. Твоя задача, Ораз довести людей до родной земли, они это заслужили. А вам ротмистр, и вам барон, — обратился он к Натансону и Кюгельгену. – Я советую двигаться к Киеву на соединение с капитаном Неженцевым. Хаджиев сдайте знамя полковнику Ораз-хану и достаньте нашу новую форму.
Хаджиев развернул жёлтое с алым косым крестом знамя Текинского полка, опустился на колено, со слезами на глазах поцеловал знамя и передал его Ораз-хану.
- Вот, и всё Ораз-хан Дыкма Сердар-оглы, настало время прощаться, — печально улыбнулся Корнилов. — Возвращайся на Родину и поклонись от меня Чёрным пескам!
- Лавр Георгиевич, может всё-таки вместе? – в отчаянии воскликнул Ораз-хан.
- Нет, — покачал головой Корнилов. – Я должен добраться до Новочеркасска, там меня ждут. Двигаться вдвоём будет безопаснее. К тому же, я не могу больше подвергать полк риску. Прости, всё сложилось не так, как я ожидал, засады поджидают нас на каждом углу. Прости и прощай!
Корнилов обнялся и расцеловался с Ораз-ханом, Натансоном, Кюгельгеном и другими офицерами и в последний раз обратился к полку:
- Прощайте доблестные текинцы, я никогда не забуду вашу преданность, всё довольно слов, все слова уже сказаны, мы уходим.
- Прощай Ак Сердар! Прощай! Да, хранит тебя Аллах!
Корнилов и Хаджиев переоделись в простую крестьянскую одежду и вскоре как два призрака растворились в тумане.

***
- Вот, Лавр Георгиевич, всё сделано, так как вы и просили, взгляните!
Корнилов свернул газету и, щурясь, взглянул на трёхцветный бело-сине-красный флаг с вышитым на нём большими буквами, словом ОТЕЧЕСТВО в руках Хаджиева.
- Прекрасно, хан, флаг великолепен! Благодарю за выполненную просьбу!
- Теперь у нашей Добровольческой армии есть своё знамя, с таким знаменем, Лавр Георгиевич не страшно идти на смерть!
- А знаете, хан, что я сейчас читал? – сменил тему Корнилов.
- Нет, не знаю.
- Большевистскую газету «Правда».
- Вы читаете большевистские газеты? – искренне удивился Хаджиев.
- А как же, это я вам скажу весьма полезное чтение.
- Что же там пишут, позвольте полюбопытствовать?
- Как вы относитесь к поэзии, хан?
- Люблю Пушкина, Лермонтова, из восточных Навои, Хайяма, нашего Махтумкули.
- Слышали ли вы что-нибудь о поэте Блоке?
- Нет, Лавр Георгиевич.
- Вот, послушайте его стихи в «Правде», — Корнилов развернул газету и с выражением зачитал:

Кругом — огни, огни, огни
Оплечь — ружейные ремни
Революционный держите шаг!
Неугомонный не дремлет враг!
Товарищ, винтовку держи, не трусь!
Пальнём-ка пулей в Святую Русь
В кондовую,
В избяную,
В толстозадую!
Эх, эх, без креста!

- Каково, хан? Пальнём-ка пулей в Святую Русь, а?
- Россия сошла с ума, Лавр Георгиевич, — печально заметил Хаджиев.
- Похоже на то, хан, но мы ведь не можем сдаться, хоть нас и мало, верно? Нам плюнули в лицо, и мы должны драться. Но я верю, — Корнилов поднял глаза на развевающийся в руках Хаджиева трёхцветный флаг. – Я верю, когда-нибудь придёт день, и этот флаг вернётся на подобающее ему место.
- Это случится, Лавр Георгиевич, Россия обязательно выздоровеет!
- Только когда? Увидим ли мы это?
— В Священном Коране сказано: Аллах не меняет того, что с людьми, пока они сами не переменят того, что с ними, — философски заключил Хаджиев.

***
Добровольческая армия под командованием генерала Корнилова в соответствие со своим названием формировалась на добровольной основе: офицеры, юнкера, студенты. На призыв Корнилова откликнулось около 4 000 человек. Атаман Каледин обратился к казакам с призывом пополнить ряды Добровольческой армии, но пришло всего 140 человек. Каледин в отчаянии сложил с себя полномочия атамана и в тот же день пустил себе пулю в сердце. Не получив поддержки донских казаков, малочисленная Добровольческая армия выступила на Кубань, в Первый Кубанский «Ледяной» поход. «Ледяным» поход был назван из-за того, что проходил в тяжелейших погодных условиях. Проливной дождь сменялся морозом, температура – 20. Люди и лошади были покрыты ледяной корой, а раненных лежащих на телегах, от ледяной коры приходилось освобождать штыками. А ещё приходилось отбиваться от большевиков и наступать, наступать, наступать, остановиться было нельзя. По пути на Екатеринодар, к добровольцам присоединилась армия Кубанского краевого правительства. Но, на подступах к городу добровольцев ждали плохие новости: красные уже были в городе. Добровольцев 6 000, красных 20 000, Корнилов принял решение брать Екатеринодар штурмом. Безумие? Нет, просто не было другого выхода.
13 апреля 1918 года во время штурма Екатеринодара Корнилов погиб. «Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли». Так напишет об этом позже ставший приемником Корнилова на посту командующего армией генерал Деникин.
Но и после смерти Корнилову не было покоя. Большевики обнаружили и разорили его могилу. Тело генерала привезли в Екатеринодар и при полном одобрении представителей большевистской власти и красного командования на глазах у горожан, мёртвого Корнилова долго топтали ногами, рубили шашками, плевали на мёртвое тело, бросали в него камнями и землёй. Потом отвезли на скотобойню, обложили соломой и подожгли. Тело генерала жгли, топтали и кололи штыками ещё в течение двух дней. Один из участников глумления даже отравился трупным ядом и умер. Пепел оставшийся от тела Корнилова развеяли по ветру. Даже после смерти он оставался главным врагом новой власти.

Конец 3 части.