Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Про скот:: - Любимое делоЛюбимое делоАвтор: Яша Мо Рабочий день подошёл к концу. Мы с Алексеем заперли дверь и оставили ключи на вахте.– Опять сегодня пораньше? – спросила Раиса, принимая связку. Небрежно брошенные ключи звякнули о полку. Раиса прижала плотнее к телу клетчатую жилетку – в помещение ещё не топили. – Да, Лев Палыч позволил, – оправдался Алексей. Выходя во двор, я спросил: – Почему – «позволил»? – Да сказал – и всё. А чё не так? – Разрешил, сказал, что не против, – ответил б так. Позволил, бля. Тебе самому не унизительно? – Да нет. Чё на вечер у тебя? – Кино, может, посмотрю. Напишу пару строк, быть может. – По бокальчику не пропустим сейчас? – Не охота. – Как знаешь. Я пожал вытянутую навстречу руку, и мы разошлись. Женщине, к которой я подошёл, белокурой умеренно поношенной и небрежно одетой, было на вид лет тридцать пять. – Сколько? – только и спросил я. – Сколько что? – Ты понимаешь. – А что ты понимаешь? – Ты пытаешься казаться слишком загадочной для… – Не продолжай. Впервые? – Да. Сколько? – Смотря, что ты хочешь. – Минет. Она приблизилась на пол шага и огласила, ударив меня паром изо рта: – Пятнашка. – Дохуя будет. ¬¬– Все берут за тридцать. – А ты исключительная? – Я – опытная. – Дохуя будет, – повторил я. – Можешь дома подрочить. Один хуй – дешевле не найти тебе. – Вон та сколько возьмёт, что помоложе? – я указал пальцем на переметающуюся с ноги на ногу блядь с чёрными кудрями. – Тридцать и берёт. – Я подойду, спрошу. – Двадцать берёт – не спрашивай. Это правда. – Не лучше ли мне будет уломать её на пятнаху? – Ладно, десятка – и не торгуемся больше. Идёт? Десятка – тридцать тысяч в рублях. Такой суммой я располагал с мелочью в запасе. Согласился. Без дальнейшего торга. Она набрала три цифры на моём телефоне и сказала в трубку место нашего нахождения. Через минуты три-четыре приехало такси. Я чувствовал неловкость за минуты молчания, пока к нам не приблизился автомобиль. О чём с ней говорить? Я знал лишь кое-что об её работе – знал из анекдотичных историй моих знакомых. Мало кто в настоящий день считает себя хорошим сантехником, или, например, электриком, немного кто считает себя сегодня хорошим спортсменом или маркетологом, много кто – музыкантом, фотографом, и каждый, практически, блядь, каждый склонен себя считать отличным шутником. Поговорить с ней о работе? Захочет ли она? Мы оба сели на задние сидения салона. – Вокзал, – грубо сказала она таксисту. Я оглядел шлюху полностью ещё раз: каблуки, джинсы, гольф, куртка, яркая красная помада… – Я не блондинка, – виновато сказала, поймав мой взгляд на синтетических волосах парика. – Русая. Тебя это ведь не слишком заботит? – Да плевать. – И, знаешь, если у тебя есть какие-нибудь заёбы, то тебе лучше сообщить мне о них заранее. – Что ты имеешь в виду? – Ну, например, если ты захочешь меня ударить или обоссать. – Бывают и такие? – Практически каждый. И что ещё хуже, вы считается нас ненормальными за то, что мы ебёмся за деньги. – Я не такой. – Я надеюсь. Дальше мы ехали молча. Я про себя прозвал шлюху Анджеликой – настоящее блядское имя, мне казалось. У меня никогда не было женщины с таким именем. Когда машина остановилась, Анджелика не спешила выходить. – У меня нет денег. Только та десятка, — виновато сказал я. – Блядь. – Думал, это включается. – Хорошо, я заплачу с десятки. Только всю сумму вперёд. После всех денежных операций мы поспешили через автобусные остановки в ближайший двор, задевая плечами – то правым, то левым, – людей, ожидающий и прохожих. Анджелика шла быстро, на секунду терялась в толпе на остановке, затем показывалась вновь. Я всячески старался не упускать её из виду: с деньгами на руках она могла элементарно исчезнуть, скрыться, оставив меня ни с чем. Во всяком случае, она могла бы мне запросто не отсосать. Мои деньги были у неё. Я не думал, как повести себя при таких обстоятельствах, понадеявшись на её блядскую порядочность. Я поднялся на третий этаж вслед за ней. Она позвонила в ближайшую к лестничным складкам дверь. Открыл парень лет тридцати. – Впустишь? – Блядь, и сегодня? – парень был не в духе, и я заволновался. – Слушай, это быстро. На улице холодно. – Блядь. Пятнадцать минут, десять косых – и разуйтесь в прихожей. – Пятёрку, а? – Что же ты за хуйня такая? – парень схватил мятую пятёрку. – Я за билетом. Вернусь – чтобы пацан был уже в брюках. – Уезжаешь? – К маме. – Маме – привет. – Ни в коем случае. Анджелика скинула куртку на диван в гостиной. Я поступил так же. – У нас пятнадцать минут, ты слышал. – Будем здесь? – я охватил взглядом гостиную. – Хочешь пройтись по квартире, выбрать место? – съязвила шлюха. – Здесь нормально, да. – Могу отсосать в резинке – многие так предпочитают. – Нет, давай без неё. Анджелика подошла к стене-шкафу и опустила все фотографии в рамках лицом вниз: – Некоторые из них, может, уже мертвы. Меня это будет смущать. Сразу же после этого она стянула с меня штаны с трусами. – Может, сделаешь себе кипяточка, чтобы рот был горячим, понимаешь? Было бы заебись. – Блядь, у нас пятнадцать ебанных минут. Может, поскорей покончим с этим? – шлюха надрачивала вялый стояк. Верх, вниз, вверх, вниз. Совершала плевок в ладонь правой руки – и снова: вверх, вниз, вверх, вниз. Когда член окреп, она охватила головку мягкими губами. Меня сердило, что она не сняла парик – это было чем-то сродни ебле в шапке. Сердило, что я, вместо того, чтобы бросить тело на диван, стоял в центре комнаты. Огромная люстра висела прямо над головой – такая большая, что, оборвись она мне на голову, я мог бы оказаться трупом. Моментально. Конечно же, люстра с потолка никуда бы не делась, но факт размещения её надо мной создавал некоторое волнение и дискомфорт. Наверное, ещё хотелось каких-либо прилюдий, ласк, ожидания, раздеваний. Так или иначе, но спустя минут семь я спустил в её красный рот. Её губы обронили пару капель спермы на ковёр. С набитым ртом шлюха удалилась в ванную, а я стёр мелкие капли на ковре носком и натянул трусы со штанами обратно на задницу. Я, одетый, обутый, ждал её в парадной. По сути, момент требовал моего немедленного удаления – дёрнуть дверную ручку и пойти прочь. Так или иначе, Анджелика моментально вернулась. – Спасибо, – неловко сказал я и вышел. Миновав пару лестничных маршей, я услышал, как она хлопнула дверью и пошла за мной вслед. Слышал её шаги – стук каблуков. Даже запах духов, казалось, стоял столбом у носа – сирень, вроде бы. Я видел, как Анджелика затем купила сигарет и села в такси на автостоянке у вокзала – последние пятнадцать тысяч из моей тридцатки. «Должно быть, она просто любит сосать хуи», – подумал я. Я прижал телефон к левой щеке – пару навязчивых фраз могли растеряться в моей голове, понадейся я на память. Диктофон начал запись: «Я бы не пожалел тебе и двадцатку. – Я бы могла и за так». Карта памяти на телефоне пополнилась на один аудиофайл. Теги:
![]() 1 ![]() Комментарии
#0 04:30 13-12-2010Лев Рыжков
Концовка чота нечоткая. АнДжелика наверно иностранное имя какое-то. Кстате интересно. И финал нестандартный Еше свежачок ![]() Вот из меня и испарилась ты.
Ни грамма, ни молекулы, ни точки, ни даже в хлам рассыпавшейся строчки о прелести возникшей пустоты. Мне наплевать на признаки заката всего, что отчебучено судьбой. Лишь памяти смешные поросята похрюкивают изредка тобой.... ![]() Коты в квартире не бывают лишними. Дождались пользы редкие снобы, Заметив как способны звери хищные Ловить жар птицу дивную судьбы. Пока хозяин только лишь намерился Поймать удачу редкую за хвост Кошачий пир уже забитой челюстью Холёным пухом начался всерьёз.... Едет в СИЗО депутат заксобрания Едет, молчит, лишь тихо скулит Взяли его прямо на заседании Где он рассказывал про то, как скорбит Про то, как скорбит, что мало распилено Про то, что нет взяток второй день подряд И что у всех одна лишь извилина А у него депутатский мандат Долго ещё ехать или же коротко Наш депутат совсем захворал Выдернул заживо всю свою бороду И помолился за татарский хурал Ждут его все, дело будет доказано Вор, как известно, долже... На земле нашей русской беспечно
Жил да был, попивая винцо, Человек, потерявший навечно, Потерявший навечно лицо. Меж людьми был прославлен другими, Стал героем, в конце-то концов, Человек, заработавший имя, Потерявший внезапно лицо.... |