День рождения

Автор: Ебукентий «Дорогой Боренька! С днём рождения тебя! Ты уже такой большой и самостоятельный… Но для меня ты всегда останешься любимым, единственным сыном! Помни о маме, и пусть с этой минуты у тебя в жизни всё сложится так, как ты хочешь! В подарок тебе посылаю этот свитер, который связала специально к твоему юбилею!

Люблю и целую тебя! Мама».

Борис повертел открытку со всех сторон и, не найдя больше ничего интересного, бросил её к другим бумагам на столе. Надев мамин свитер, на котором было аккуратно вышито «БОРЯ», он покрутился перед зеркалом и, вздохнув, убрал подарок на верхнюю полку платяного шкафа.

Боре действительно вдруг захотелось, чтобы именно с этой самой минуты его жизнь круто изменилась. На секунду дав волю мечтам, он представил себя в райском уголке, где не нужно каждое утро просыпаться и идти на рутинную работу, не нужно постоянно утруждать себя бытовыми заботами, а можно лишь бесконечно сидеть под тёплым солнцем и потягивать бокал пива.

Настроение было мерзкое. «Чёрт меня дёрнул вылезти на свет в конце ноября. Хоть сдохни…» — уныло размышлял обладатель именного свитера. Открытка и подарок от матери из далёкого Кургана ещё больше усилили меланхолию, и Борис решил выпить для бодрости чашку кофе. Кофе последние пятнадцать лет он варил сам. Ещё задолго до переезда в Москву, будучи учеником 10 класса средней круганской школы, Боря открыл для себя это занятие, которое доставляло ему драгоценные минуты спокойствия и тишины. На этом хобби и интересы Бориса, пожалуй, заканчивались.

Почти опустошив изящную кофейную чашку, юбиляр поймал себя на мысли, что уже несколько месяцев по-настоящему не улыбался: улыбка стала для него чем-то вроде служебной необходимости при общении с начальством или деловыми партнёрами. Возможно, сказывалась усталость – последние два года Борис вкалывал без отпусков. А может быть, причиной депрессии было отсутствие рядом постоянной женщины. Также на всё это временами накладывалась тоска по родному дому и матери, которую Боря стыдливо гнал прочь.

Решив побаловать себя какой-нибудь праздничной покупкой, именинник оделся и направился к ближайшей станции метро. Как обычно, не проявляя интереса к происходящему, он прошёл турникет и встал на ступень эскалатора, который оказался совершенно пуст. «Воскресенье, спят все что ли…» — не успев подумать это, Борис пошатнулся от резкого приступа головокружения. Реальность поплыла, словно капли по стеклу, и он, потеряв сознание, кубарем покатился по эскалатору.

Очнувшись через какое-то время, ощупав голову и оглядевшись, Боря понял, что сидит на полу в приёмной какого-то кабинета, прямо перед столом секретаря. На двери кабинета висела табличка: «Директор ЗАО «АД» Иосиф Абрамович Ацкий-Сотона». Секретарь, а точнее – секретарша, молодая брюнетка в обтягивающей юбке и сексуальной красной блузке, всплеснув руками, вдруг встала из-за стола:

- Борис Иваныч! А вы уже, оказывается, здесь… А я и не заметила. Сейчас доложу о вас, посидите пока, пожалуйста.

- Но… – но секретарша уже скрылась за дверью директора, а Борис с удивлением обнаружил, что в приемной нет ни одного стула. Тем не менее, он был настолько подавлен происходящим, что за те десять минут, которые ему пришлось ждать приёма, так и не поднялся с ковровой дорожки.

Дверь кабинета открылась, и секретарша, поправляя причёску, устало произнесла:

- Проходите! Иосиф Абрамович ждёт вас.

Кабинет поразил Бориса дороговизной и вкусом отделки. Здесь было множество предметов, при этом абсолютно каждый из них был на своём месте. Вдруг взгляд Бориса остановился.

- Ах, это… – улыбнулся директор, снисходительно кивнув на портрет Владимира Путина, висящий над его головой. – Несколько портит интерьер, согласен. Но времена сейчас такие, Борис Иваныч… – вздохнул он. Борис так и не понял, был ли это тонкий юмор.

Вообще, директор Борису понравился. Все черты его внешности, а также манера речи вызывали полное и безоговорочное доверие. Казалось, что он знал этого человека с детства, только никак не мог припомнить, когда же они познакомились.

- А…

- Сейчас я всё вам расскажу, — сделал успокаивающий жест Иосиф Абрамович. – Вы, вероятно, хотите знать, как и почему вы здесь оказались. Отвечу на это со всей прямотой: вы попали к нам, в Ад, потому, что вы устали продолжать свою жизнь. Да-да! – директор как будто читал мысли, Борису даже не нужно было озвучивать их. – Также вы, вероятно, хотите знать, есть ли у вас какой-либо выбор. Выбор есть всегда, Борис Иваныч! Нам стало известно, что за последние полгода вы ни разу искренне не улыбнулись. Как бы это ни звучало странно, но именно на этой почве я и предлагаю вам своего рода выбор… Совершенно верно! Вам всего лишь нужно искренне улыбнуться, если вы не хотите более у нас задерживаться. Тем не менее, хочу заметить, что в нашем отделе Пиара и рекламы для вас, как для способного и опытного специалиста, сейчас как раз есть свободная вакансия, и мне бы очень хотелось, чтобы вы её заняли. Хороший дружный коллектив и интересную работу мы вам обеспечим… Социальных гарантий, извините, не даём! У нас ведь Ад всё-таки… На выбор у вас полминуты, Борис Иваныч, — мило улыбнулся директор.

Перед Борисом на огромной скорости понеслись кадры из его жизни: детский сад, школа, техникум, переезд в Москву, институт, семь лет работы в рекламном агентстве. Он пытался выхватывать из этого калейдоскопа что-то доброе и светлое, но за каждым таким кадром следовал другой, неприятный, отталкивающий. Прошло уже двадцать секунд, Борис трижды пересмотрел все тридцать лет своей жизни, но так и не нашёл ничего, что могло бы помочь ему.

И вдруг он захохотал. Какой-то сумасшедший смех потрясал всё тело Бориса, он весь покраснел, на глазах выступили слёзы. Он пытался сдержать себя в руках, но не мог. В голове вертелся клубок мыслей: «Чем ты хочешь напугать меня? Работа целую вечность без социальных гарантий, круглые сутки без сна? С такой же, как у тебя, секретаршей, которая будет делать минет? В таком же, как у тебя кабинете? Ха-ха-ха-ха…»

Милая улыбка сошла с лица Иосифа Абрамовича.

- Ну будь по-твоему, Борис… — пронзив его ехидным взглядом, произнёс директор и нажал какую-то кнопку под столом. В тот же миг у Бориса снова закружилась голова, и он рухнул без сознания.

На этот раз пробуждение было не таким приятным. Борис очнулся в сугробе снега, всё тело ломило, на голове была огромная гематома. Найдя в себе силы, он всё-таки смог подняться и, шатаясь, пошёл по заснеженному тротуару. Борис только сейчас понял, что оказался вдали от Москвы, на той улице, где провёл всё своё детство. До сих пор до конца не осознавая, что с ним произошло, он интуитивно двигался в сторону того дома, где они с матерью прожили долгие двадцать лет. Сейчас он хотел только одного – скорее прийти к себе домой и лечь в свою старую детскую кроватку, чтобы мама поухаживала за ним, как в далёком детстве, когда у Бори однажды случилось воспаление лёгких.

Дом был через дорогу. Борис открыл второе дыхание и твёрдо шагнул на пешеходный переход. После третьего твёрдого шага силы вновь покинули его. Он даже не заметил, как в его направлении на огромной скорости двигался массивный мусоровоз, и упал на асфальт.

Водитель был пьян и с высоты кабины не сразу различил тело, лежащее прямо посередине дороги. Капали доли секунды, мусорщик судорожно искал педаль тормоза. Раздался неприятный хруст, и найденная педаль уже не могла ничего изменить. Старый советский Камаз протащил тело Бориса между двух задних колёс, оставив после себя тёмный след крови, перемешанной с желчью и со зловонной жидкостью, стекающей из ржавого кузова. Лужа растекалась по всей дороге, вбирая в себя падающие снежинки.

Мусорщик заперся в кабине и плакал.

*

Борис очнулся. Комната напомнила ему приёмную Иосифа Абрамовича, только вся была в белых тонах. За столом сидела блондинка, которая сразу приветливо улыбнулась Борису, как только он открыл глаза.

- Здравствуйте, Борис Иванович! Нелегко вам пришлось… Да и выглядите вы неважно, — сочувствующе покачала головой девушка. – Но ничего страшного! Кресло, как видите, мы вам уже подобрали, — только сейчас Борис обнаружил, что сидит в инвалидном кресле и не может даже пошевелиться, а на его тело страшно взглянуть – настолько оно изуродовано. – Наши специалисты обязательно подлечат вас! Через две-три тысячи лет будете почти как новенький, честное слово! У нас и санаторий есть специальный для тех, кто к нам в таком состоянии поступает. Вы, главное, ничего не бойтесь и не волнуйтесь! Там вам будет хорошо. Там солнце, и никто вас никогда не потревожит! И даже бокал пива наливают по воскресеньям, — шепнула девушка и рассмеялась. Борис замычал.