mind control: Нигилизм

Автор: alexije Нигилизм был, есть и остается актуальным всегда. Причем Нигилизм не всегда есть определенный склад ума или что то вроде духовного состояния, которое было бы априорно враждебно и “негативно” по отношению к чему-то достойному, истинному, ценному и т.п. и терминологически стабильно указывало бы на опасную тенденцию, имеющую место в той или иной культуре в ту или иную эпоху. Давать точное определение понятию “Нигилизм”, все равно что подмять под одну гребенку труды Ницше, Достоевского и назвать Гитлера не гуманным человеком. Любая более или менее непредвзятая история понятия, не связанная с теоретическим позиционированием какой-то одной из его трактовок, показывает, что даже если под нигилизмом понимать исключительно тяготение к частному или общему – отрицанию, то каждый раз мы сталкиваемся с различными объектами и способами этого отрицания.
В данной статье я бы хотел затронуть такую величайшую личность как Фридрих Ницше (1844 – 1900 гг), который был убежден что, — Бог мертв; предстоит новая эра человеческого творчества и свершений. Мятежный дух Фридриха Ницше нашел СВОЁ выражение в СВОЕМ литературном стиле. То есть, речь идет об личностоном и духовном Нигилизме. Ему не хватало терпения давать строгие определения понятий, проводить непрерывный логический анализ, отыскивать доказательства относительно глубинной сущности вещей — на его взгляд, все это было типично для философии прошлого. Его творчеству присущи вспышки озарения, афористические высказывания и воззвания. Его идеи часто кажутся несистематическими и бессвязными, для них характерен конфликт и даже противоречие. Ницше не позаботился разъяснить эти нестыковки, чтобы облегчить своему читателю поиски того самого точного определения — Нигилизм. То есть его стилистический нигилизм, его внутреннее духовное, нигилистически настроенное сознание не считает нужным “человекам” разъяснять свою волю. Пусть истинный Человек узрит ту истину, которую хотел донести Ницше!
Между несоизмеримыми утверждениями Ницше действительно существует связь, однако он призывает нас восстанавливать связующие звенья самостоятельно — если, конечно, мы в силах. И даже после этого Ницше не желает вселять в читателя чрезмерную уверенность в том, что он приблизился к окончательной, неопровержимой истине. «Всякая философия, — написал он однажды, — это философия переднего плана… Всякая философия также скрывает философию». Т.е. как я думаю многие знают, что философия ни есть наука, а есть сестра мудрости. Мы вправе сказать, что Ницше подрывает или деконструирует даже собственную мысль — не для того, чтобы ее обесценить, но чтобы подчеркнуть необходимость вкапываться в нее все глубже, не прекращая поиски слишком быстро. Тем самым подпитывая наш интерес к тому, что бы дальше вместе с Ним углубляться и искать ту самую истину, тот самый смысловой “Грааль”. Философский стиль Ницше — это миниатюрная копия мира его опыта. Этот мир имеет некий план и структуру, но не образует законченной рациональной системы. “Нравственных явлений не существует вообще, — заметил Ницше, — существует лишь нравственное истолкование явлений”. И вот, исходя из последней Его цитаты, думаю уже можно найти определенный смысл, близкий к концу (но не в коем случае не заканчивающем его!), изысканий определения – Нигилизм. То есть, всякая существующая мораль может быть подвергнута критике и сомнениям о целесообразности в соблюдении тех или иных предписаний, потому что человек сам себе их “понапридумывал” — дабы облегчить себе существование из принципов о гуманизме и общем человеческом благе. Другими словами возможно и нет ничего плохого в том, что бы убить человека, ведь о том что это “плохо” придумали люди, что бы те кто придумал это, сами не подверглись безнаказанному насилию. Таким образом, из этого допускается другая идея, я бы сказал теория “Сионистского мирового заговора” — а это уже ближе к националистическим идеям. NS, — есть ответвление Нигилизма?
Жизнь не стоит на месте, и Ницше пытался описать признаки человеческого существования такими, какими он их видел. Его дерзкие толкования и пытливые расследования подвергли переоценке широкие тенденции развития морали и религии. Отчасти это было достигнуто путем исследования “смерти” Бога. По мнению Ницше, поначалу древнегреческой жизни были присущи дионисийские черты, но после периода успешного смешения возобладали аполлоновские (люциферианские?) качества. Плодотворное слияние двух тенденций, составившее величие Греции, было недолговечным; результат — подавление дионисийских качеств и господство доктрины «ничего через меру» — стал прелюдией к смиренной посредственности, которая станет впоследствии ведущим мотивом Западной цивилизации благодаря появлению и распространению христианства. Таким образом, из ницшевского анализа вытекало, что в противоположность высокой культуре Греции, Европы и в частности Германии девятнадцатого века измождены болезнью и нуждаются в притоке страсти и желания отличиться. Такие изменения могут преодолеть традиционный диктат благоразумия и христианской морали, которые овладели Западной цивилизацией. Ведь что есть жизнь? Жизнь для большинства это существование, а существование это борьба. Более того, на Его понимание жизни повлияла дарвиновская концепция о том, что природа поощряет выживание сильных и уничтожение слабых. О слабости европейского общества, по убеждению Ницше, свидетельствует тот факт, что у власти в ней находятся силы, ратующие за нивелировку всего, что стоит выше посредственности, чтобы держать в узде сильных и помогать выжить слабым. Тем не менее, по крайней мере, для горсточки индивидуумов оставался шанс стать чем-то большим, чем были склонны позволить удушающие структуры общества. Если обнажить слабость общества и дать набросок настоящего жизненного превосходства, появится надежда, что некоторые единичные индивиды («сверхчеловеки») смогут возвыситься над тем низким состоянием, в котором прозябает жизнь, и помочь трансформировать качество жизни. Что бы подробнее разобрать тему об ослабленности Европы “херстианскими жидоморалями”, рекомендую книги Ницше: “Веселая наука”, “Так говорил Заратустра”, “По ту сторону добра и зла” и “К генеалогии морали”.
Убеждение Ницше, что “жизнь есть просто воля к власти”, становится виден и его нигилистический идеал. А именно добиться власти что бы приблизится к его излюбленному образу “сверхчеловека” или умереть, от того что был слаб для того что бы жить. При всем этом, совершенно не берутся в расчет различного рода нюансы. Люди могут считать себя сколь угодно образованными, утонченными, развитыми — отсутствие мужества не позволяет им докопаться до того, что лежит в основе человеческого существования и морали. Предыдущие попытки высказаться по этим проблемам говорят скорее об упадке Западной цивилизации, чем о действительном положении вещей. Ницше пытался положить конец этой напасти — самообману. Он стремился обнажить подавляемые и скрываемые факты, видя себя терапевтом, который в силах освободить читателей от культурных ограничений, удушающих все выдающееся. Но добытая свобода может оказаться непосильной. “Независимость — удел немногих, — говорил Ницше. — Она — привилегия сильных”.
Христианство утверждает, что истинная свобода заключается в служении Богу, но отвергает подлинную творческую свободу, заявляя, что этот мир и его ценностная структура предопределены волей Бога. Оно утверждает, что несет людям освобождение от греха и вины, но достигает этого, низводя их к посредственности. Христианство выдвигает доктрину любви и милосердия, но в действительности это учение опирается на чувства ненависти и мстительности, направленные против всего благородного. Ницше не отрицает, что длительное господство христианской веры является действительной манифестацией воли к власти, и что некоторые индивиды проявили недюжинную силу, утверждая авторитет христианства. Но он был убежден в том, что в итоге это привело к доминированию низшей породы. Ницше верил, что, объявив о смерти Бога, можно подорвать основы христианской морали, облегчив выход за рамки традиционного понимания добра и зла. Таким образом мы видим что нигилизм, истинный нигилизм, — подразумевает собой духовную войну на всех уровнях бытия (не исключается и физическая (прим.ред)). И у не умного читателя может наблёвываться вопрос, — войну с кем или чем? – Думаю, ответ на этот вопрос лежит в тексте и был освещен заранее.
Если кто-нибудь взялся бы утверждать, что в вопросе о существовании Бога философия Ницше уклоняется от сути дела и ничего не доказывает; у Ницше нашлось бы мощное возражение. Его задача не логическое опровержение бытия Бога, но осмысление человеческого опыта, который свидетельствует о том, что, с функциональной точки зрения, вероятность существования Бога невысока. Хотя люди девятнадцатого столетия жили в мире, в котором присутствие Бога шло на убыль, Ницше сомневался в том, что они полностью это сознают. Услышавшие весть безумца вперились, на него в изумлении. Этим людям (в действительности современникам Ницше) нет дела до Бога. Они умертвили Бога, но не отдают себе полного отчета в смысле и важности этого факта. Безумец, который куда лучше людей на площади сознает всю жуть смерти Бога — и, следовательно, необычайно остро постиг, что значит искать Бога в безбожном мире.
Нигилизм, как историческое свершение своей эпохи Ницше вкладывает в “слоган” “Бог мёртв”. И это не личное мнение атеиста и не бред сумасшедшего, а, как справедливо полагал Хайдеггер, метафизическое выражение сути исторического свершения Запада. Второе условие нигилизма – вера в единство, системность и целостность происходящего. Она также оказывается несостоятельной. Анализируя данное допущение, Ницше отмечал, что его необходимость вызвана оправданием смысла человеческого существования, которое мыслилось как часть мирового процесса. Поскольку в жизни нет желаемого трогательного единства, над ужасным миром становления, в котором имеет место смерть, вводится потусторонний “истинный” мир. Такова третья предпосылка нигилизма, вызванного неверием в существование трансцендентной реальности. Ницше понял невозможность жизни в рамках «человеческого муравейника» — так он вслед за Достоевским определил социалистическое общество. Он увидел в этом проекте продолжение регресса, наступившего вследствие тенденции к равенству. Используя дарвиновскую метафору борьбы за существование, он критиковал социалистов за то, что они устраняют источник развития культуры, а именно – “агон”, свободную борьбу сил, в ходе которой укрепляется телесное и душевное здоровье людей. Сам Ницше отнюдь не был здоровяком, и, возможно, так страстно возненавидел Вагнера именно за то, что тот указал на весьма прозаичную причину его болезни. Одиночество, онанизм и склонность к педерастии, возможно, объясняют особенности мировоззрения Ницше. В этом смысле он был ничуть не здоровее своих современников. Возможно, он раскрывал их язвы, чтобы отчасти оправдать свои пороки и болезни, от которых он ужасно страдал. Но он понимал их не как изначальную биологическую неполноценность этноса или расы, а как следствие особого типа цивилизации, в которой формой власти стала христианская мораль, способствующая выживанию слабых, завистливых и мстительных людей.
Нигилизм – одно из качеств, которые наиболее часто и охотно инкриминируются тем или иным идейным позициям с целью изобличить в них некие скрытые «интересы». Но две функции нигилизма, зафиксированные Ницше, не обходятся друг без друга: нигилизм – это не только критическое понятие, низводящее какую-либо «чистую идею» до идеологических стратегий или агонально-прагматических происков, но и – фигура радикальной самокритики культуры. Кроме того, здесь следует отметить ещё одно существенное изменение, которое вплотную подводит нас к современной постановке вопроса о нигилизме. Когда, например, Ницше и затем Делёз вскрывали некие подспудные «силы», которые формируют и направляют риторику тех или иных идей, то подразумевалось, что подобное «разоблачение» позволяет определить, какие из этих «сил», условно говоря, суть дурные (например, нигилистические), а какие – достойные. Именно в таком виде «Бытие» и «Ничто» неразрывно связаны между собой, а проблема нигилизма – существенный этап становления новой онтологии: «Исчезнет ли ничто вместе… с преодолением нигилизма? Вероятно, до этого преодоления дойдет дело только тогда, когда вместо видимости ничтожного ничто придет трансформированная однажды в «бытие» сущность ничто и сможет найти приют среди нас, смертных» (с) Бодрийяр Ж. ”Символический обмен и смерть”.
В заключение я хотел бы сформулировать вопрос, который нахожу весьма насущным для исследования такого странного «апофатического» явления как «Нигилизм»: как поведёт себя нигилизм (как термин и не только) сегодня, когда наблюдается любопытная реконцептуализация негативности (заслуживающая отдельного разговора, которому, увы, не уместиться в рамках настоящего очерка)?